Тютчев федор иванович

(1803 — 1873) — выдающийся русский поэт, государственный деятель, мыслитель, внес большой вклад в разработку философскоисторической проблематики. После окончания Московского университета 1822 г. стал дипломатом. Более двадцати лет находился за границей на дипломатической работе в Мюнхене и Турине. Осенью 1844 г. окончательно вернулся в Россию. В дальнейшем служил в министерстве иностранных дел.

Наиболее характерной чертой мировоззрения Ф. И. Тютчева являлась его глубокая религиозность. Как социальный и политический мыслитель, много размышлявший об особом развитии России, находился под влиянием славянофилов — И. Киреевского и А. Хомякова. Но в отличие от них, придававших огромное значение общинному началу в русской истории, делал упор на Государство, Державу. С этой точки зрения его можно назвать государственником.

Политические статьи Ф. И. Тютчева первоначально были написаны и опубликованы за рубежом на французском языке. Они неизменно вызывали огромный резонанс в западном общественном мнении, особенно статья «Россия и Германия». Ф. И. Тютчев оказывал заметное влияние в 40—50-е гг. на внешнеполитическую деятельность Российского государства.

РОССИЯ И ГЕРМАНИЯ

(1844)

[...] В течение весьма долгого времени понятия Запада о России напоминали в некотором смысле отношения современников к Колумбу. Это было то же заблуждение, тот же оптический обман. Вам известно, что люди Старого Света, при всем их восхвалении бессмертного открытия, упорно отказывались верить в существование нового материка; они находили более естественным и основательным предполагать, что вновь открытые страны составляют лишь дополнение, продолжение того же полушария, которое им уже было

77Î

==775

ТЮТЧЕВ ФЕДОР ИВАНОВИЧ

известно. Такова же судьба и тех понятий, которые составили себе о том другом новом свете — восточной Европе, где Россия во все времена служила душою и двигательною силою и была призвана придать ему свое имя в награду исторического бытия, этим светом от нее уже полученного или ожидаемого. В течение целых столетий европейский Запад с полнейшим простодушием верил, что не было и не могло быть другой Европы, кроме его. Правда, ему было известно, что за его пределами существовали еще народы и государи, называвшие себя христианами; во времена своего могущества он касался границ этого неведомого мира, отторг даже от него несколько клочков и присвоил их себе, стараясь исказить и подавить их национальный характер; но чтобы вне этих крайних пределов существовала другая Европа, восточная Европа, законная сестра христианского Запада, христианская, как и он, правда не феодальная и не иерархическая, но по тому самому еще более искренно-христианская; чтобы существовал там целый мир, единый по своему началу, солидарный в своих частях, живущий своею собственною органическою, самобытною жизнью — этого допустить было невозможно, и многие поныне готовы в том сомневаться. Долгое время это заблуждение было извинительно; в продолжение целых веков созидающая сила оставалась как бы схороненной среди хаоса; ее действие было медленно, почти незаметно; густая завеса скрывала тихое созидание этого мира... Но наконец, когда судьбы свершились, рука исполина сдернула эту завесу, и Европа Карла Великого очутилась лицом к лицу с Европою Петра Великого!

Тогда как скоро открытие совершилось и все сделалось ясным, понятным, не могла не уясниться действительная причина этих быстрых успехов, этого необычайного расширения России, поразивших вселенную изумлением; сделалось очевидным, что эти мнимые завоевания, эти мнимые насилия были делом самым органическим, самым законным, какое когда-либо совершалось в истории; что состоялось просто громадное воссоединение (Restauration). Сделалось равно понятным, почему погибли и исчезли от ее руки все встреченные Россиею-на своем пути противоестественные стремления, правительства и учреждения, изменившие великому началу, которого она была представительницею, почему Польша должна была погибнуть; не самобытность ее польской народности, — чего Боже сохрани! — но ее ложное образование, та ложная национальность, которая была ей привита.

С этой же точки зрения всего лучше будет оценить истинное значение того, что называют восточным вопросом, 7"

==776

ТЮТЧЕВ ФЕДОР ИВАНОВИЧ

который желают считать неразрешимым именно потому, что все уже давно провидели его неизбежное разрешение. И подлинно, остается только узнать, что Восточная Европа, уже на три четверти установившаяся, эта действительная империя Востока, для которой первая империя византийских кесарей, древних православных императоров, служила лишь слабым, неполным начертанием, что восточная Европа получит свое последнее, самое существенное дополнение', и получит ли она его путем естественного хода событий или будет вынуждена достигнуть его силою оружия, подвергая мир величайшим бедствиям. Но вернемся к нашему предмету.

Вот, милостивый государь, какова была та третья сила, появление которой на сцене действия внезапно разрешило вековую распрю европейского Запада. Одно лишь появление России среди вас восстановило единство, а единство доставило вам победу. [...]

[...] И точно, чем другим, если не подобным сознанием своей нравственной безответственности, можно объяснить себе это пламенное, слепое, неистовое, враждебное настроение, которое она в продолжение стольких лет выражает против России? Зачем? С какою целью, в пользу чего? Останавливалась ли она когда-нибудь с должным вниманием, с точки зрения политических интересов Германии, на возможных, даже вероятных последствиях того, что она делает? Приходило ли ей когда-нибудь на мысль спросить себя серьезно, когда она напрягает все свои силы в течение многих лет с таким невероятным упорством к тому, чтобы раздражить, отравить и безвозвратно расстроить взаимные отношения двух государств, — не содействует ли она разрушению в самом его основании того начала союза, на котором зиждется и покоится относительное значение Германии в глазах Европы? Не стремится ли она заменить всеми от нее зависящими силами счастливейшую политическую комбинацию, которую история когда-нибудь могла создать для вашего отечества, наиболее пагубною для вас системою?

[...] Если бы еще можно было среди этого взрыва враждебных воплей указать на какой-нибудь благоразумный, основательный повод подобному разглагольствованию! Я знаю, что в крайнем случае я найду безумцев, которые готовы мне возразить: «Мы обязаны вас ненавидеть; ваше основное начало, самое начало вашей цивилизации внушает нам, немцам, западникам, отвращение; у вас не было ни феодализма, ни папской иерархии; вы не испытывали ни борьбы религиозной, ни войн империи, ни даже инквизиции; вы не принимали участия в крестовых походах, вы не знавали

77"?

==777

ТЮТЧЕВ ФЕДОР ИВАНОВИЧ

рыцарства; вы четыре столетия тому назад достигли того единства, к которому мы еще теперь стремимся; ваше основное начало не уделяет достаточного простора личной свободе, оно не допускает возможности разъединения и раздробления». Все это так, но, по справедливости, воспрепятствовало ли все это нам искренно и мужественно пособлять вам при случае, когда требовалось отстоять, восстановить вашу политическую самостоятельность, вашу национальность? И теперь вам не остается ничего другого, как признать нашу собственную. Будем говорить серьезно. Россия вполне готова уважать историческую законность народов Запада; тридцать лет тому назад она с вами вместе заботилась о ее восстановлении, о ее водворении на прежних основах; следовательно, она действительно расположена уважать ее не только в принципе, но даже со всеми ее крайними последствиями, даже с ее увлечениями и слабостями; но и вы с своей стороны должны учиться уважать нас в нашем единении и нашей силе!

Но мне скажут, что несовершенство вашего общественного строя, недостатки нашей администрации, положение низших слоев нашей народности и проч., что все это в совокупности раздражает общее мнение против России? Неужели? Возможно ли, чтобы мне, готовому жаловаться на избыток недоброжелательства, пришлось бы тогда протестовать против излишнего сочувствия? Потому что в конце концов мы не одни на белом свете, и если уже вы обладаете таким чрезмерным запасом сочувствия к человечеству, если вы не находите ему помещения у себя и в свою пользу, то не сочли ли бы вы более справедливым разделить его между всеми народами земли? Все они заслуживают сожаления. Взгляните, например, на Англию! [...]

Печатается по: Русская идея.—М.: Изд-во «Республика», 1992.— С. 92 ΙΟΙ.

ПРИМЕЧАНИЯ

' В этих рассуждениях Тютчева о «восточном вопросе» и «империи Востока»'нашло выражение свойственное ему историософское представление о «тысячелетней христианской державе» («Великой ГрекоРоссийской Восточной империи»), которая осуществится, когда центром православия снова станет Константинополь (или Царьград). Он даже полагал, что это может произойти в 1853 г., т. е. спустя 400 лет после завоевания Константинополя турками.

² Речь идет об А. де Кюстине.

==778

00.htm - glava55