Золотая ветвь
Моему учителю Средь звёздных рун, в их знаках и названьях Хранят свой бред усталые века,
И шелестят о счастье и страданьях Все лепестки небесного венка. Но в них горят рубины алой крови; В них грустная, в мерцающем покрове, Моя любовь твоей мечте близка. Моя любовь твоей мечте близка Во всех путях, во всех её касаньях, Твоя печаль моей любви легка, Твоя печать в моих воспоминаньях, Моей любви печать в твоём лице, Моя любовь в магическом кольце Вписала нас в единых начертаньях. Вписала нас в единых начертаньях В узор судьбы единая тоска; Но я одна, одна в моих исканьях, И линия Сатурна глубока... Но я сама избрала мрак агата, Меня ведёт по пламеням заката В созвездье Сна вечерняя рука. В созвездье Сна вечерняя рука Вплела мечту о белом Иордане, О белизне небесного цветка, О брачном пире в Галилейской Кане... Но есть провал в чертах моей судьбы... Я вся дрожу, я вся ищу мольбы... Но нет молитв о звёздном океане. Но нет молитв о звёздном океане... Пред сонмом солнц смолкают голоса... Горит венец на слёзном Эридане, И Вероники веют волоса. Я перешла чрез огненные грани, И предо мной алмазная роса И наших дум развёрнутые ткани. И наших дум развёрнутые ткани, И блеклых дней широкая река Текут, как сон в опаловом тумане. Пусть наша власть над миром велика, Ведь нам чужды земные знаки власти; Наш узкий путь, наш трудный подвиг страсти Заткала мглой и заревом тоска. Заткала мглой и заревом тоска Мою любовь во всех её сверканьях; Как жизни нить мучительно тонка, Какая грусть в далёких очертаньях! Каким бы мы не предавались снам, Да сбудется завещанное нам Средь звёздных рун, в их знаках и названьях. Средь звёздных рун, в их знаках и названьях Моя любовь твоей мечте близка, Вписала нас в единых начертаньях В созвездье Сна вечерняя рука. Но нет молитв о звёздном океане. И наших дум развёрнутые ткани Заткала мглой и заревом тоска. Тема хиромантии не раз появляется в стихах Черубины. В этом стихотворении, посвящённом Максимилиану Волошину, характеризуя глубину линии Сатурна – линии судьбы, поэтесса замечает, что она «сама избрала мрак агата». Как уже отмечалось (см. с. 27), определение «чёрный» применительно к агату (или ониксу) является не совсем удачным. Вместе с тем сочетание чёрного цвета и краткого и при этом очень выразительного названия самоцвета – агат (оникс) прочно вошло в художественную литературу как символ таинственного и магического камня. Много тайного скрывает и агатовый глаз в стихотворении Черубины «Май» – пародии на «Незнакомку» Блока: «И в этот вечер серо-матовый, / Когда часы на школе бьют, / В окне блистает глаз агатовый, / И дико женщины поют». Сонет Графу А. Н. Толстому Сияли облака оттенка роз и чая, Спустилась мягко шаль с усталого плеча На влажный шёлк травы, склонившись у ключа, Всю нить моей мечты до боли истончая, Читала я одна, часов не замечая. А солнце пламенем последнего луча Огнисто-яркий сноп рубинов расточа, Спустилось, заревом осенний день венчая. И пела нежные и тонкие слова Мне снова каждая поблекшая страница, В тумане вечера воссоздавая лица Тех, чьих венков уж нет, но чья любовь жива... И для меня одной звучали в старом парке Сонеты строгие Ронсара и Петрарки. *** Замкнули дверь в мою обитель Навек утерянным ключом; И Чёрный Ангел, мой хранитель, Стоит с пылающим мечом. Но блеск венца и пурпур трона Не увидать моей тоске, И на девической руке – Ненужный перстень Соломона. Но осветят мой тёмный мрак Великой гордости рубины... Я приняла наш древний знак – Святое имя Черубины. Рубин часто встречается в творчестве поэтессы, во многом потому, что название камня созвучно с её псевдонимом. По легенде украшенный рубином перстень Соломона имел надпись «Все проходит», которая помогала царю сохранять выдержку и спокойствие. *** Когда томилась я от жажды, Ты воду претворил в вино, – Но чудо, бывшее однажды, Опять свершить нам не дано. Твоё вино не опьяняло, Но горечь мук таилась в нём, И цвет его был цвет опала – Ты напоил меня огнём!
|
