Россия — наша страна, и мы ее частица. И в конечном итоге именно мы отвечаем за все, что произошло или может произойти. 2 страница

Тысячелетие истории человечества от крушения Римской империи до эпохи Возрождения, охватывающее период с V по XVI вв., итальянскими гуманистами XVI в. было названо средними веками.

Средние века не были “провалом” или перерывом в развитии исторической науки. Значительное влияние на научную мысль в этот период оказала религия. Ее влияние на историческую науку не было однозначным. Религиозная мораль и созданная на ее основе правовая система многих государств Востока и Запада стимулировали и поощряли все, что соответствовало их канонам, и жестко пресекали любую мысль, выходящую за рамки догматических символов веры той или иной мировой религии. Мировые религии в средние века накопили большой объем исторических знаний и создали собственные теории исторического процесса. Заслуживают внимания первые попытки периодизации всемирной истории. Еще до начала средних веков в первой половине IV в. епископ Кесарийский Евсевий (около 267 – 338 гг.) в одном из своих трудов, озаглавленном “Хроника” (примерно 325 г.), изобразил общественную историю в виде последовательной смены четырех монархий: ассиро-вавилонской, мидо-персидской, греко-македонской и римской. Римская империя, по его концепции, освящена церковью. Повсеместное распространение в средние века получила другая концепция периодизации всемирной истории. Ее выдвинул епископ Севильский Исидор (570 – 636 гг.) в своем труде под названием “Всемирная хроника”.

Всю историю от сотворения мира до своего времени Исидор разделил на шесть “возрастов” человечества. Первые четыре охватывали еврейскую историю до вавилонского плена, пятый “возраст” оканчивался Рождеством Христовым, шестой — от Рождества Христова излагался Исидором по жизнеописаниям римских императоров, а затем вестготских королей как якобы преемников римских императоров.

Несмотря на давление религиозных догматов, остановить развитие светского мировоззрения, культурную эволюцию человечества было невозможно. Во второй половине зрелого и особенно позднего средневековья нарастало стремление людей к реалистическому познанию человека и мира. Человек стал рассматриваться как высшее начало бытия. Гуманисты выдвигали идеи о существовании законов объективного познания мира, о стройной закономерности мироздания.

Подтверждение своих идей гуманисты искали в мире античности, а свое время называли эпохой Возрождения[12]. Возрождение стало переворотом в идеологии культурной эволюции человечества. В экономике на смену феодальным утверждались капиталистические, рыночные отношения, в политике, прежде всего в системе властных структур, абсолютизм переживал кризис и постепенно накапливался опыт парламентаризма. На пороге великих открытий находилась наука, особенно прикладная.

Всеобщий процесс обновления имел непосредственное отношение к накоплению и систематизации новых исторических знаний и в целом к исторической науке. В понимании исторического процесса гуманисты Возрождения основополагающими считали не божественное предопределение, не волю “Вседержителя”, а разум человека и его воплощение в делах земных. Личность они считали главным компонентом общества и его истории.

Гуманисты Возрождения предложили собственную концепцию периодизации всемирной истории: Античность; Средние века; Современность, то есть эпоху Возрождения. Причем, по их концепции, античность и эпоха Возрождения были двумя культурными вершинами человечества, а средние века были лишь серединой между этими вершинами культур.

Историческим трудам гуманистов эпохи Возрождения были присущи элементы исследования. Документальные источники не только воспроизводились ими, но и подвергались анализу, хотя и на примитивном уровне. Предпринимались попытки объяснить смысл тех или иных событий. Из историков-гуманистов можно назвать итальянцев Никколо Макиавелли (1469 – 1527 гг.) и его труды “Государь” и “История Флоренции”; Паоло Джовио, известного под именем Павел Иовий Новокамский (1483 – 1552 гг.), написавшего “Современную историю” и “Посольство Василия Ивановича, великого князя Московского, к папе Клементу VII”; французских историков Агриппу д'0бинье (1552 – 1630 гг.), автора “Всеобщей истории” и “Мемуаров”; немецкого историка Себастиана Франка (1499 – 1542 гг.), подготовившего труды “Хроника, летопись и историческая Библия”, “Всемирная книга” и др.

XVIII век вошел в историю как век просвещения. Во всех цивилизованных странах быстро развивались капиталистические производственные отношения. Этот процесс способствовал общему подъему научной мысли. В XVIII веке заметные успехи были достигнуты в естествознании, философии, теории государства и права, экономической теории и других науках.

Новых вершин достигла в XVIII в. историческая наука. Существенным ее успехом было появление философии истории, как общей теории исторического развития. Философия истории предполагала определение цели, движущих сил и смысла исторического процесса. Понятие “философия истории”[13] впервые ввел в научный оборот французский философ и публицист Франсуа Мари Аруэ, известный во всем мире под именем Вольтер (1694 – 1778 гг.). Особенно существенный вклад в развитие философии истории внес немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770 – 1831 гг.). Он представил историю в виде единого, закономерного процесса, в котором каждая эпоха неповторима и является необходимой ступенью общего развития человечества.

В XVIII в. в научный оборот было введено понятие “цивилизация”. Хотя этот термин был известен со времен античности, французский просветитель и философ, писатель Жан-Жак Руссо (1712 – 1772 гг.) отмечал, что именно в условиях цивилизованности состояние войны каждого против каждого, присущее дикости рода человеческого, заменяется состоянием гражданского общества, построенного на основе общественного договора, государства и законов, которым обязаны подчиняться все граждане. Существовал в то время и иной взгляд на понятие “цивилизация”. В 1725 г. итальянский просветитель Дж. Вико (1668 – 1744 гг.) в работе “Основания новой науки об общей природе наций” выдвинул идею, что каждый народ в своем развитии проходит определенные циклы, напоминающие жизнь организма: молодость, зрелость, старость и смерть. Свою концепцию Дж. Вико смоделировал на истории и судьбе античного мира. Она в дальнейшем легла в основу широко распространенной на Западе теории локальных цивилизаций.

В начале XIX в. французский историк Ф. Гизо (1787 –1874 гг.) стал рассматривать цивилизацию через призму социально-политических отношений в обществе, в неразрывной связи с существующей социально-политической системой. В эти годы окончательно утвердилась теория европоцентристского цивилизационного развития. Ее автором был тот же Ф. Гизо. Он полагал, что только в Европе осуществился расцвет цивилизации. Эту концепцию развил английский историк Г. Бокль. У него цивилизация — это пространственная, временная и этнокультурологическая целостность.

XIX век вошел в историю как время мужания, старения и дряхления первого этапа капитализма — этапа свободной конкуренции, время зарождения его второго этапа — этапа монополизации экономики. Под влиянием социально-экономических процессов к середине XIX в. во многих странах обострилась общественная ситуация. На происходящее адекватно реагировала просвещенная часть населения. Появились различные теории, по-разному, исходя из политической ангажированности их авторов, объяснявшие происходящее и пытавшиеся предсказать будущее. В середине XIX в. на теоретическом горизонте появился марксизм. По своей социальной сущности это была теория о классовой структуре, классовой борьбе и классовом переустройстве общества. Она была построена в основном на европейском материале. Однако именно этой теории суждено было в течение длительного времени существенно влиять на судьбы многих народов не только Европы, но и Азии, Африки и Америки. Направленность исторического прогресса определялась марксизмом как последовательная смена общественно-экономических формаций; объективно закономерный исторический процесс. По мере утверждения и распространения марксистской теории в исторической науке, как и в других гуманитарных науках, окончательно определились два основных направления:

Ø классовое, имеющее в свою очередь два альтернативных полюса: пролетарский, т. е. полюс интересов наемных рабочих, и буржуазный, в марксистском понимании — полюс интересов владельцев частной собственности на средства производства;

Ø цивилизационное, претендующее на изучение и исследование исторического процесса с позиций общечеловеческих ценностей.

На рубеже XIX – XX вв. произошло фактическое объединение буржуазного вектора исторической науки, взявшего за основу своей теории общечеловеческие, а не классовые ценности, с цивилизационным направлением изучения исторического процесса. В исторической науке стали господствующими следующие подходы: формационный; цивилизационный.

Историческое сознание и знание несут в себе ряд социально-значимых функций. Социально-значимые функции — это те роли, которые историческая наука выполняет в жизни общества и которые в своей совокупности определяют ее социальную ценность.

Уже на заре истории-описания была осознана и четко сформулирована одна из важнейших функций — функция социальной памяти.

Начиная свою знаменитую книгу, “отец истории” писал, что нижеследующие изыскания Гербдот Геликарнасец представляет для того, чтобы от времени не изгладились из самой памяти деяния людей, а также чтобы не были бесславно забыты огромные и удивления достойные сооружения... И уже в Античную эпоху, по образному выражению выдающегося немецкого мыслителя Ф. Энгельса, в “детство человечества” до наших далеких предков доходило, что функция социальной памяти — это активная функция. Она позволяет извлекать уроки из прошлого. В данной связи Диодор Сицилийский писал: “Накопленные на основе исторических трудов знания и понимания причин как успехов, так и неудач других людей приводят к познанию опыта жизни безопасным путем. Ведь это очень хорошо, что мы можем использовать чужие ошибки в качестве поучительных примеров для различных случаев в течение всей нашей жизни и что нам не придется задумываться над тем, как нам следует поступить, а можно будет только подражать тому, что было правильно сделано”. Конечно, в свете современного уровня накопления исторических знаний видно невооруженным глазом, что высказывание Диодора Сицилийского несет на себе печать излишней категоричности. Тем не менее впечатляет, что уже в Античности пришло осознание значимости уроков прошлого, которые сохранены для человечества в исторической памяти.

Представляется, по нашему мнению, важной следующая констатация: запечатленный на страницах истории опыт прошлого во всей его грандиозности и противоречивости имеет самостоятельное значение. Оно не может быть сведено лишь к выяснению закономерностей общественного развития и прогнозированию его тенденций. Содержание понятия социальной памяти включает в себя следующие аспекты:

Ø история является неотъемлемой частью, предпосылкой поступательного развития и самого существования человеческой цивилизации;

Ø ни одно поколение не начинает с нуля, вступая на арену исторической деятельности. Оно усваивает в той или иной степени опыт прошлого, опираясь на него в своей социальной практике;

Ø историческая наука — великая посредница между прошлым и настоящим. И, наконец, сообщаемые ею знания составляют необходимый элемент духовной культуры. По этому поводу В.О. Ключевский писал: “...Изучая предков, узнаем самих себя. Без знания истории мы должны признать себя случайностями, не знающими, как и зачем мы пришли в мир, как и для чего мы в нем живем, как и к чему должны стремиться”[14];

Ø собирая, храня и распространяя память о прошлом, историческая наука во многом формирует духовную атмосферу общества, помогает ему определить свое место в бесконечном потоке времени, она — коллективная память общества.

Значительная роль принадлежит научно-познавательной функции.

Это фундаментальная функция исторической науки, определяющая как положение истории среди других наук, так и ее место в обществе. Ее реализация предполагает не только накопление и осмысление научных знаний, но и выяснение на конкретно-исторической основе фактологии ведущих закономерностей общественного развития. На практике это должно составить предпосылки научно обоснованного руководства обществом.

Важна и прогностическая функция.

Раземеется, ученые-историки — не футурологи. Прогнозированием, причем комплексно, должен заниматься обширный круг специалистов (и не только гуманитариев и обществоведов). Но было бы наивно полагать, будто историки могут стоять в стороне. Само обращение к прошлому выводит ученых-историков на осмысление и освещение связи времен. Поэтому выяснение закономерностей общественного развития составляет необходимую основу научного прогнозирования его тенденций и перспектив. Выявление ростков нового, анализ их соотношения с процессами, которые в одних случаях уже набрали силу, а в других — гаснут, помогают понять корневую систему общества, причины его жизнеспособности или слабости, обреченности. Еще с античных времен люди стремились использовать знание прошлого для суждений о будущем. Русские и зарубежные историки С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, А.Токвиль, Я. Буркхардт верно предугадали ряд черт будущего. Цель прогностической функции исторической науки — выяснить существенное содержание главных процессов, которые будут определять характер общественного развития на протяжении более или менее длительного исторического периода.

И, наконец, воспитательная функция.

Объективно воспитывает сама история. Независимо от субъективного желания ряда историков, сообщенные ими факты прошлого несут в себе большой воспитательный заряд, эмоционально воздействуя на читателей. Кроме того, опыт прошлого, запечатленный в социальной памяти народа, обладает высоким нравственным потенциалом, способным превратиться при соответствующих обстоятельствах в реальную политическую силу.

Таким образом, социально-значимые функции исторической науки не являются величиной постоянной и неизменной. На их изменение влияют: развитие исторической науки и самого общества; смена класса или социальной группы — носителя исторического прогресса; наличие и характер социального заказа к истории. Каждое время вкладывает свое содержание в насыщение социально-значимых функций.

Следовательно, изложенное выше дает основания утверждать: человечество всегда накапливало исторические знания, осознавая их значимость для своего существования. Так было, так есть и так будет всегда!

Возникает вопрос о степени глубины познаваемости истории, о степени достоверности исторических знаний, накопляемых человечеством. Почему? Анализ исторических знаний во всем их многообразии позволяет утверждать: налицо разные, часто полярные оценки одних и тех же событий, явлений, фактов, периодов. Это хорошо заметил мыслитель М. Гилдерхуз. Он утверждал: “Заприте десять историков в комнате или в камере, дайте им один и тот же набор источников, и они обязательно придут к десяти разным выводам”. Так можно ли, спрашивается в данной связи, научно познать историю? Ведь если одно и то же явление, событие может иметь зачастую диаметрально противоположные оценки, можно ли назвать накопляемые исторические знания истинно научными?

Проблема истинности исторического знания всегда волновала ученых, приводила к дискуссиям и полемике, то тлеющим, то бурно вспыхивающим в кризисные периоды. Так, еще в начале XIX в. П.Я. Чаадаев писал, что “сколько бы не накапливалось их (фактов — авт.), они никогда не приведут к полной достоверности, которую может дать нам лишь способ группировки, понимания и распределения”[15]. А это “понимание и распределение” определяется теорететико-методологическими представлениями историка, которые и есть та “точка зрения”, без которой, писал российский политический деятель и ученый П. Б. Струве, разобраться в фактах нельзя[16].

Велись споры о проблеме истинности исторического знания и в ушедшем XX веке. Правда, к большому огорчению, советские историки в них не участвовали: для них ответы на все вопросы были априори определены классиками марксизма-ленинизма (К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин), решениями высших форумов КПСС[17] как правящей политической партии, либо в речах ее очередного Генерального секретаря Центрального комитета. В этих дискуссиях и полемике можно выделись основные точки зрения, определившие их ход.

1. Историческое познание произвольно и лишено всякой научности. Историк творит историю исключительно субъективно. Он не воспроизводит факты прошлого, а создает их, исходя из собственных идей и представлений времени. Сторонники такой точки зрения прокламируют жесткую детерминацию представлений о прошлом современностью, мировоззрением историка. При таком подходе исключается объективность исторического знания. В атмосфере, созданной такого рода развенчиванием истории как науки, усилились тенденции изображать историю в качестве художественного творчества. Апологеты таких взглядов подчеркивают: Клио, покровительница истории — это муза. Средством познания прошлого провозглашаются не объективные научные методы, а субъективное “вчувствование в эпоху”. Однако такой подход оказывается бесплодным. Он скорее отражает кризис традиционных, сложившихся еще в XIX в. методов исторического исследования. Высказывая подобные ниспровергающие историческую науку идеи, их авторы (Р. Коллингвуд, Ч. Бирд, К. Беккер и др.) на практике им не следуют, создавая добротные реалистические работы по истории.

2. Достаточно ограничиться критикой исторических текстов (источников), отделить в них истинное от ложного для того, чтобы извлечь правду истории. Научное кредо историков, исповедующих подобные взгляды: ”Факт и только факт дет истину и позволяет воссоздать картину прошлого во всей ее полноте”. Труд историка в данном случае не что иное, как “обработка документов”, летописание, фиксирование событий прошлого, спасение от забвения исторических фактов. При таком подходе историк полностью зависит от исторических свидетельств и только от них, отрицается активная мысль ученого в оценке и организации изучаемого им материала. Это наиболее слабое место сторонников такой позиции. Естественно, ученый-историк, в отличие от писателя-публициста, не имеет право на импровизацию, он не может выдумывать того, чего не было. Но значит ли это, что он раб исторических свидетельств и должен следовать им неукоснительно? Неужели у него нет никаких средств, при помощи которых он мог заставить прошлое выдать ему свои тайны, рассказать о себе то, о чем, прямо не сообщают сохранившиеся документы? Слишком много возникает вопросов, на которые подобный метод ответа не дает.

3. Изучение истории — серьезное аналитическое занятие. Раскрывая специфику исторического исследования, М. Блок писал: “Разведчики прошлого — люди не вполне свободные. Их тиран — прошлое. Оно запрещает им узнавать о нем что-либо, кроме того, что оно само открывает”. Перед историком всегда стоит неимоверно трудная задача — проникнуть глубже лежащих на поверхности фактов, воссоздать историческую картину, адекватную прошлой реальности во всей ее сложности, в борьбе страстей и эмоций. Каждая историческая эпоха уникальна, она несет особый временной отпечаток с его болевыми точками, с его радостями и надеждами. Историк, изучая неповторимое, стремиться познать общие закономерности развития человеческого сообщества, выявить ту часть исторического опыта, которая необходима человеку в современности, проследить “связь времен”, ту путеводную нить, которая соединяет древние пласты истории с сегодняшним днем. К. Ясперс писал: ”Настоящее совершается на основе исторического прошлого, воздействие которого мы ощущаем на себе”[18]. Для того, чтобы понять настоящее, надо знать историю. Исторя познаваема

Чтобы вскрыть процесс развития, осмыслить особенности каждого из ее периодов, преодолеть односторонность и субъективизм, необходимо иметь совершенную научную методологию, методику, обладать точным научным инструментарием. Как всякая наука, история имеет свои теоретико-методологические основы. Под методологией в современной науке принято понимать: учение об общих принципах, формах и способах научного познания; совокупность познавательных методов, приемов и средств, используемых в какой-либо науке, ее научный инструментарий. Прежде всего, следует говорить о содержании теоретико-методологических основ. Они включают: природу исторического познания; принципы познания исторического процесса; методы познания исторического процесса. Кроме того, такая постановка дает выход на практику, позволяя выделить функции истории в целом. Нельзя не отметить также роль и место: понятий; категорий, составляющих методологический аппарат исторической науки.

В нашей науке данной проблематикой занимались такие известные ученые, как Н.И. Кареев, Д.М. Петрушевский, Р.Ю. Виппер, В.О. Ключевский. Так, в капитальном труде А.С. Лаппо-Данилевского “Методология истории” систематизированы основные позиции методологической концепции истории: принципы исторического познания; критерии исторической оценки, на основании которых производится отбор фактического материала; познавательные цели и объект исторической науки; специфика исторических фактов. Такие позиции, дополненные и развитые с учетом достижений науки, актуальны и сегодня. Основные принципы исторической науки следующие.

Принцип описательности. Его использование необходимо для подлинно исторического исследования. Без описательности нет и самой истории как рассказа о развитии человеческого общества. Попытка изгнать из науки описательность на деле оборачивается умерщвлением ее, лишением возможности действенно выполнять свои функции. Кроме того, она необходима для воссоздания целостной картины мира и популяризации истории.

Принцип объективности. История может претендовать на роль науки лишь в том случае, если она в состоянии доказать свою способность получить объективно-истинное знание. Еще в Древнем Риме Публий Корнелий Тацит призывал историков описывать события “без гнева и пристрастия”. Принцип объективности тесно связан с понятием научности, более того, обусловливает его. Однако беспристрастность как форма выражения своего отношения к фактам не всегда достигает своей цели. Оценочный момент в трудах историка обязан присутствовать!!! Следует подчеркнуть его присутствие на всех стадиях познавательного процесса — от выбора темы и сбора материала до обобщения на уровне теории. Писать историю в ключе “как собственно это было” — дело несостоятельное, утопическое. Историк пишет историю так, как он представляет ход развития исторического процесса. Это хорошо подметил итальянский философ Б. Кроче. Он писал, что “ историческая наука, гордящаяся, что она основывается на фактах… живет в детском мире иллюзий. Историк хорошо знает, что смысл прошлого следует искать не в хартиях, остатках прошлого. Его источник в собственной личности историка”. Умение историка, отстаивая свою позицию, подняться над страстями и страстишками, максимально приблизиться к объективности, преодолев при этом барьеры политической конъюнктуры, — показатель высокого профессионализма ученого и его гражданственности.

Безусловно, при всем субъективном характере изучения прошлого, возможно получение максимально приближенного к объективности знания о прошлом. Историк, за исключением прямой фальсификации, заинтересован в отражении объективного исторического процесса, так же как и социальная группа, интересы которой он выражает. Но степень объективности будет разной. Во многом она зависит от исследователя, то его индивидуальных черт, научной добросовестности, профессионализма, выбора им теории и методологии познания, методов исследования, знания историографии проблемы и, в том числе, от социальной позиции ученого. Однако следует уяснить: абсолютно беспристрастных историков в природе не существует. Разве только на кладбище…

Принцип историзма. Он занимает, пожалуй, центральное место в системе принципов исторической науки в целом. Смысл его заключается в системном рассмотрении всего исторического процесса. Его использование, прежде всего, относится к содержательной части. Любое событие анализируется как совокупность составляющих (экономика, политика, социальная и военная сфера, сфера духовности). Этот принцип предусматривает развитие какого-либо явления или процесса от его зарождения до логического завершения. Кроме того, он учитывает взаимосвязь данного явления с предшествующим и последующим событием (каузальные связи). Принцип историзма только тогда будет соблюден в историческом труде, когда анализ каждого исследуемого факта станет проводиться в его развитии, взаимосвязи, взаимообусловленности, единстве прошлого настоящего и будущего. С точки зрения авторского коллектива, при всем неоднозначном отношении сегодня к ленинскому теоретическому наследию, в проблеме историзма вполне приемлема позиция В.И. Ленина. Он считал, что надо рассматривать каждый вопрос с точки зрения того, как это явление возникло, какие этапы в своем развитии прошло, чем стало теперь[19]. Недопустимо верхоглядство, необходимо знать все факты [20].

Принципы тесно связаны с категориями исторической науки. С одной стороны, в исторической науке используются категории философии. С другой стороны — историки разрабатывают свой категориальный аппарат, или, говоря словами Н.А. Барга, “систему категориального знания, находящуюся на «полпути» между общими законами и категориями, с одной стороны, и исследовательской методикой истории — с другой”. Данная категориальная система ориентирована на изучение конкретно-исторической действительности, имеет самостоятельное значение, не сводимое к содержанию общесоциологических теорий[21].

Историческая наука имеет свои методы исследования. Под методом подразумевается способ достижения цели, определенным образом упорядоченная деятельность. В историческом познании используются как общенаучные, так и специально-исторические методы.

Основные общенаучные методы: исторический; логический; анализ и синтез; восхождение от конкретного к абстрактному; индукции и дедукции; классификационный и др.

Основные специально-исторические методы: историко-генетический; историко-типологический; системный и сопоставительный; синхронный и диахронный; экстраполяции; компаративный и др.

Используются и различные методики количественного анализа.

Методы исторических исследований варьируются в зависимости от предмета познания и исследовательских задач. Каждый метод дает возможность раскрыть ту или иную сторону научно-познавательного процесса и в совокупности представить его как целостный процесс. Особенно представляется целесообразным подчеркнуть то, что в исторической науке довольно давно применяются нарративные и дискрептивные методы.

Нарративный или описательный метод лежит в основе гуманитарного знания. Нарратив (от латинского — narro — рассказываю) — повествовательные исторические источники и произведения: летописи, хроники, исторические повести и др. Они передают исторические события в том виде, как они преломились в сознании их авторов. Сведения нарративных источников менее достоверны, чем в актовых материалах, статистических данных или законодательных актах. В нарративных источниках и сочинениях события нередко искажены или отразились в передаче лиц, не являющихся их современниками, либо современниками, но очень много времени спустя после их свершения и т. д. Главной особенностью нарративных источников и произведений является то, что они дают связанный рассказ об исторических событиях[22].

Дискрептивные методы используют при описании отдельных исторических явлений, объектов. В основе дискрептивных методов лежит представление о существовании самозамкнутых единиц, на которые распадается исторический процесс. Наиболее яркое применение эти методы получили у сторонников цивилизационного подхода к истории.

В процессе накопления исторических знаний огромную роль играют исторические источники.

“Разборка и критическая разработка источников — работа, стоящая на ближайшей очереди в изучении нашей истории”[23], — писал В.О.Ключевский. Получить информацию о человеке, обществе, государстве, о событиях, происходивших в разное время и в различных частях мира, можно только опираясь на исторические источники.

Произведения, которые создают люди в процессе осознанной, целенаправленной деятельности, служат им для достижения конкретных целей. Они же несут ценную информацию о тех людях и о том времени, когда были созданы. Чтобы ее получить, необходимо понимать особенности возникновения исторических источников. Однако ее надо не только извлечь, но и критически оценить, правильно интерпретировать. Изучая фрагменты прошлой реальности, важно уметь делать логические умозаключения о том, что означает сам факт их наличия, уметь воспроизводить на их основании взаимосвязанную картину той культуры, того общества, остатком которой они являются. Человеческий опыт, повседневный образ жизни, отношения между людьми различных поколений, обычаи и нравы, умение существовать в природной среде, желание знать прошлое своего города, села, края, своего народа или этнической группы, рода или семьи заставляют людей обращаться к документам, архивам, старинным предметам, фотографиям.

Круг проблем, которые интересуют историков, также существенно расширился. Новая историческая наука занимается, в отличие от традиционной, не только и не столько событиями политической жизни, но и обращена к глобальной истории человечества. Празднества и обряды, мифы и сказки, воспитание детей, ремесла и промыслы, торговля и обмен, искусство и верования, запреты и увлечения — все познается в сравнении и рождает новые мысли и суждения. Поэтому историки активно взаимодействуют в изучении этих явлений с представителями других гуманитарных и естественных наук — социологами, антропологами, этнологами, психологами, историками науки и искусства, исследователями языка и литературных текстов. Ообщая совокупность источников составляет проекцию культуры во времени, сокровищницу человеческого знания и мирового опыта. Надо уметь: отыскивать и выбирать те виды источников, которые особенно важны и интересны для исторической науки; ставить вопросы, находить в источниках ответы; различать голоса людей прошлого, доносимые до нас историческими источниками, и интерпретировать эти данные в соответствии с современным уровнем науки и культуры. Наука, специально разрабатывающая данные проблемы, — источниковедение.