ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ 78 страница

 

Отношение к “П. с.” в лит-ре после 2-й мировой войны 1939—45 неоднозначно. В разной степени усвоенная представителями франц. ^нового романа* (М. Бютор, Натали Саррот), англ. романа “малой темы” (Э. Поуэлл, П. X. Джонсон) и в опытах социально-психол. романа У. Йонсона и А. Андерша (ФРГ), эта школа, как вообще модернизм 10—20-х гг., встречает творч. опровержение в произв. писателейреалистов (Ч. П. Сноу, Э. Уилсон, Ф. Мориак, В. Кёппен И Др.). Е. Ю. Гениева.

 

ПОЧВЕННИЧЕСТВО, лит.-публицистич. и общекультурное направление в России, зародившееся в 50-х гг. 19 в. Явилось отражением поисков самобытного пути развития страны после Крымской войны; отвергало и крепостничество (“кошмарное прошлое”), и зап. бурж. демократию (“чуму буржуазную”); стремилось преодолеть односторонность как славянофильства, так и западничества; генетически восходило к “молодой редакции” -“.Москвитянина*. Характерно для представителей разночинной интеллигенции, группировавшихся вокруг журналов бр. М. М. и Ф. М. Достоевских “Дреля” и чЭпоха*. Идеологами и пропагандистами П. были — при нек-рых различиях во взглядах — Ф. М. Достоевский, А. А. Григорьев, Н. Н. Страхов.

 

Констатируя оторванность “просвещенного общества” от народа, Достоевский полагал, что “образованность” и ее представители должны слиться с “народной почвой”, приняв в себя ее главный элемент — “христианскую связь в среде народной”. Общность со славянофильством сказалась в провозглашении религ.-нравств. основы рус. нац. характера — в первую очередь рус. патриарх, крестьянства (а для Григорьева — и рус. купечества), а также в отрицат. отношении к материализму, революции.

 

Более определенно “почвенническое” умонастроение проявилось в полемике с. ^Современником* по вопросам революции, прогресса и иск-ва. По убеждению почвенников, обострение вражды между классами и революц. насилие не являются источником прогресса, к-рый достигается соединением “образованных классов” с народом и движим мирным развитием культуры при непременном сохранении и развитии религ.-нравств. национальных начал. Олицетворение сути рус. духа и рус. идеи почвенники усматривали в гении А. С. Пушкина: <всецелость, всепримиримость, Бесчеловечность”, что было связано и с их пониманием иск-ва вообще: в отличие от науки, иск-во синтетично и способно “полнее угадывать дух народа и потребности эпохи”. Почвенники обвиняли идеологов “Современника” Н. А. Добролюбова и Н. Г. Чернышевского в кабинетном теоретизировании, в утопичности соцяалистич. идеалов, в утилитаристском подходе к иск-ву, в пренебрежении художественностью в пользу обличит. направления. “Современник” (в ст. М. А. Антоновича и?. Ε. Ρалтыкова) резко полемизировал с идеями П. Почвенническое умонастроение не свободно от утопич. черт (напр., идея нац. избранности), что не отменяет его сильные элементы — народолюбие, демократизм и оппозиционность. ^

 

• Фридлендер Г. М., У истоков “почвенничества”. “Изв. АН СССР, сер. лит-ры и яз.”, 1971, т. 30, в. 5; Т у ни? а нов В. А., Творчество Достоевского. 1854—1862, Л., 1980, с. 193—224. А. Д. Осповат.

 

“ПОЧТА Д^ХОВ” (произносилось — духов), рус. сатирич. ежемес. журнал. Изд. в янв.—авг. 1789 в Петербурге И. А. Крыловым. Журнал был построен в форме переписки волшебника с духами; бытовые зарисовки чередовались с морально-филос. рассуждениями. “П. д.” обличала не только нравств. пороки, но и обществ, порядки.

 

Изд.: Крылов H.A., Соч., т. 1, М., 1945.

 

Φ Αлагой Д. Д., Сатирич. проза И. А. Крылова, в кн.: И. А. Крылов. Исследования и материалы, М., 1947; И. А. Крылов. Проблемы творчества, Л., 1975.

 

ПОаЗИЯ, стихотв. произв. (см. Стих) в их соотнесенности с худож. прозой. См. Поэзия и проза.

 

ПОаЗИЯ И ПРОЗА (поэзия: греч. poiesis, от poieo — делаю, творю; проза: лат. prosa, от prorsa — прямая, простая, от proversa — обращенная вперед, ср. лат. versus — стих, букв. — повернутый назад), два осн. типа организации худож. речи, внешне различающиеся в первую очередь строением ритма. Ритм поэтич. речи создается отчетливым делением на соизмеримые отрезки, в принципе не совпадающие с синтаксич. членением (см. Стих, Стихосложение). Прозаич. худож. речь расчленяется на абзацы, периоды, предложения и колоны, присущие и обычной речи (см., напр., Разговорная речь), но имеющие определ. упорядоченность; ритм прозы, однако, сложное и трудноуловимое явление, изученное далеко не достаточно.

 

Первоначально поэзией именовалось иск-во слова вообще, поскольку в нем вплоть до нового времени резко преобладали стихотв. и близкие к ней ритмикоинтонац. формы. Прозой же называли все нехудож. словесные произв.: филос., науч., публицистич., информационные, ораторские и т. п. (в России такое словоупотребление господствовало в 18 — нач. 19 вв.).

 

Поэзия (П.). Иск-во слова в собств. смысле (т. е. уже отграниченно от фольклора) возникает вначале как П., в стихотв. форме (см. Поэтический язык). Стих является неотъемлемой формой осн. жанров античности, средневековья и даже Возрождения и классицизма — эпич. поэмы, трагедии, комедии и разные виды лирики. Стихотв. форма, вплоть до создания собственно худож. прозы в новое время, была уникальным, незаменимым инструментом превращения слова в иск-во. Необычная организация речи, присущая стиху, выявляла, удостоверяла особую значимость и специфич. природу высказывания. Она как бы свидетельствовала, что поэтич. высказывание — не просто сообщение или теоретич. суждение, а некое самобытное словесное “деяние”. П., по сравнению с прозой, обладает повышенной емкостью всех

 

составляющих ее элементов (см. Лирика). Сама стихотв. форма поэтич. речи, возникшей как обособление от языка действительности, как бы сигнализирует о “выведении” худож. мира из рамок обыденной достоверности, из рамок прозы (в исконном значении слова), хотя, разумеется, обращение к стиху само по себе не является гарантией “художественности”.

 

Стих всесторонне организует звучащую материю речи, придает ей ритмич. закругленность, завершенность, к-рые в эстетике прошлого нераздельно связывались с совершенством, красотой. “... Древний мир...,— писал К. Маркс,— возвышеннее современного во всем том, в чем стремятся найти законченный образ, форму и заранее установленное ограничение” (Маркс К. и Энгельс Ф., Об искусстве, т. 1, 1976, с. 166). В словесности прошлых эпох стих и выступает как такое “заранее установленное ограничение”, к-рое создает возвышенность и красоту слова.

 

Необходимость стиха на ранних ступенях развития иск-ва слова диктовалась, в частности, и тем, что оно изначально существовало как звучащее, произносимое, исполнительское. Даже Г. Гегель еще убежден, что все худож. словесные произв. должны произноситься, петься, декламироваться. В прозе, хотя и слышимы живые голоса автора и героев, но слышимы они “внутренним” слухом читателя. Осознание и окончат, утверждение прозы как законной формы иск-ва слова происходит только в 18 — нач. 19 вв. В эпоху господства прозы причины, породившие П., теряют свое исключит. значение: иск-во слова теперь и без стиха способно созидать подлинно худож. мир, а “эстетика завершенности” перестает быть незыблемым каноном для лит-ры нового времени. Худож. проза обнаружила способность создавать красоту слова, не уступающую красоте слова в П.

 

П. в эпоху прозы не отмирает (а временами, напр. в России 10-х гг. 20 в., даже вновь выдвигается на авансцену); однако она претерпевает глубокие изменения. В ней ослабевают черты завершенности; отходят на второй план особенно строгие строфич. конструкции: сонет, рондо, газель, танка и т. п., развиваются более свободные формы ритма—дольник, тактовик, акцентный стих и т.п., в стих внедряются разг. интонации.

 

В новейшей П. раскрылись новые содержат, качества и возможности стихотв. формы. В П. 20 в. у А. А. Блока, В. В. Маяковского, Р. М. Рильке, П. Валери и др. со всей ясностью выступило то громадное усложнение худож. смысла, возможность к-рого всегда была заложена в природе стихотв. речи.

 

Само движение слов в стихе, их взаимодействие и сопоставление в условиях ритма и рифм, отчетливое выявление звуковой стороны речи, даваемое стихотв. формой, взаимоотношения ритмич. и синтаксич. строения и т. п. — все это таит в себе неисчерпаемые смысловые возможности, к-рых проза, в сущности, лишена (ср., напр., Интонация поэтическая). Мн. прекрасные стихи, если их переложить прозой, окажутся почти ничего не значащими, ибо их смысл создается гл. обр. самим взаимодействием стихотв. формы со словами. Неуловимость — в непосредств. словесном содержании — созданного художником особого поэтич. мира, его восприятия и видения, остается общим законом как для древней: Старый пруд, Прыгнула в воду лягушка, Всплеск в тишине

 

Мацуо Басе, так и для современной П.: “Хотел бы я долгие годы На родине милой прожить, / Любить ее светлые воды И темные воды любить” (Вл. Н. Соколов). Специфическое, нередко необъяснимое воздействие на читателя П., позволяющее говорить о ее тайне, во многом определяется этой неуловимостью худож. смысла.

 

П. способна так воссоздавать живой поэтич. голос и личную интонацию автора, что они “опредмечиваются” в самом построении стиха — в ритмич. движении и его “изгибах”, рисунке фразовых ударений, словоразделов, пауз и пр. Вполне закономерно, что П. нового времени — прежде всего лирич. П.

 

В совр. лирике стих осуществляет двоякую задачу. В соответствии со своей извечной ролью он возводит нек-рое сообщение о реальном жизненном опыте автора в сферу иск-ва, т.е. превращает эмпирический факт в факт художественный; и вместе с тем именно стих позволяет воссоздать в лирич. интонации непосредств. правду личного переживания, подлинный и неповторимый человеческий голос поэта (см. Лирический герой).

 

ПОЧТ — ПОЭЗ

 

==293

 

Проза (П.). Вплоть до нового времени П. развивается на периферии иск-ва слова, оформляя смешанные, полухудож. явления письменности (историч. хроники, филос. диалоги, мемуары, проповеди, религ. соч. и т. п.) или “низкие” жанры (фарсы, мимы и др. виды сатиры). П. в собств. смысле, складывающаяся начиная с эпохи Возрождения (см. Жанр), принципиально отличается от всех тех предшествующих явлений слова, к-рые так или иначе выпадают из системы стихотворчества. Совр. П., у истоков к-рой находится итал. новелла Возрождения, творчество М. Сервантеса, Д. Дефо, А. Прево, сознательно отграничивается, отталкивается от стиха как полноценная, суверенная форма иск-ва слова. Существенно, что совр. П.— письменное (точнее, печатное) явление, в отличие от ранних форм поэзии и самой П., исходивших из устного бытования речи.

 

При своем зарождении прозаич. речь стремилась, как и стихотворная, к подчеркнутой выделенности из обычной разг. речи, к стилистич. украшенности (ср., напр., др.-рус. лит-ру). И только с утверждением реалистич. иск-ва, тяготеющего к “формам самой жизни”, такие свойства П., как “естественность”, “простота”, становятся эстетич. критериями, следовать к-рым не менее трудно, чем при создании сложнейших форм поэтич. речи (Ги де Мопассан, Н. В. Гоголь, А.П. Чехов). Простота П., т.о., не только генетически, но и с т. з. типологич. иерархии не предшествует, как это принято было думать, поэтич. сложности, а является позднейшей сознат. реакцией на нее. Вообще становление и развитие П. происходит в постоянной соотнесенности с поэзией (в частности, сближении одних и отталкивании других жанров и форм). Так, жизненная достоверность, “обыкновенность” языка и стиля П., вплоть до введения просторечий, прозаизмов и диалектизмов, до сих пор воспринимаются как художественно значимые именно на фоне высокого поэтич. слова (см. Язык художественной литературы).

 

Изучение природы художеств. П. началось лишь в 19 в. и развернулось в 20 в- В общих чертах выявлены нек-рые существ, принципы, отличающие прозаич. слово от поэтического. Слово в П. имеет — сравнительно с поэтическим — принципиально изобразительный характер; оно в меньшей степени сосредоточивает внимание на себе самом, между тем в поэзии, особенно лирической, нельзя отвлечься от слов. Говоря точнее, слово в П. непосредственно разворачивает перед нами сюжет (всю последовательность отд. действий, движений, из к-рых и создаются характеры и худож. мир романа или рассказа в целом). Не менее важно, что в П. слово становится предметом изображения, как “чужое”, в принципе не совпадающее с авторским. Для поэзии характерно единое авторское слово и слово персонажа, однотипное с авторским; поэзия монологична. Между тем П. по преимуществу диалогична, она вбирает в себя многообразные, несовместимые друг с другом “голоса” (см. об этом в кн.: Бахтин М. М., Проблемы поэтики Достоевского, М., 1972, с. 309— 50). В худож. П. сложное взаимодействие “голосов” автора, рассказчика, персонажей нередко наделяет слово “разнонаправленностью”, многозначностью, к-рая по природе своей отличается от многосмысленности поэтич. слова. П., как и поэзия, преображает реальные объекты и создает свой худож, мир, но делает это прежде всего путем особого взаимоположения предметов и действий, стремясь к индивидуализир. конкретности обозначаемого смысла.

 

Существуют промежуточные формы между поэзией и прозой: стихотворение в прозе — форма, близкая к лирич. поэзии по стилистич., тематич. и композиционным (но не метрическим) признакам; с другой стороны — ритмич. проза, близкая к стиху именно по метрич. признакам (ср. также Свободный стих). Иногда поэзия и П. взаимопроникают друг в друга (см. Лирическая проза) или включают в себя куски “инородного” текста—соответственно прозаического или стихотворного, от имени автора или героя.

 

История становления и смены прозаич. стилей, ритм П., ее специфич. изобразит, природа и высвобождение худож. энергии в результате столкновения разл. речевых планов — кардинальные моменты в создании науч. теории П.

 

==294 ПОЭМ

 

φ Αелинский В. Г., Разделение поэзии на роды и виды, Поли. собр. соч. в 13 тт., т. 5, М., 1954; Потебня A.A., Поэзия. Проза. Сгущение мысли; Из записок по теории словесности (фрагменты), в его сб.: Эстетика и поэтика, М., 1976; Тынянов Ю. Н., Проблема стихотворного языка, 2 изд., М., 1965; Виноградов В. В., О худож. прозе, М.—Л., 1930; его же, О языке худож. лит-ры, M., 19S9; Шкловский В., О теории прозы, М., 1929; его же, Худож. проза, М., 1961; Тимофеев Л. И., Основы теории лит-ры, 4 изд., М., 1971, с. 182—343; Кожине в В. В., О природе худож. речи в прозе, в его кн.: Происхождение романа, М., 1963; Роднянская И. Б., Слово и “музыка” в лирич. произведении, в сб.: Слово и образ, М., 1964; Лотман Ю. М., Поэзия и проза; Природа поэзии, в его кн.: Анализ поэтич. текста, Л., 1972; Бахтин М. М., Слово в романе, в его кн.: Вопросы лит-ры и эстетики, М., 1975. В. В. Кожинов.

 

ПОЭМА (греч. poiema, от poieo — делаю, творю), крупное стихотв. произведение с повествоват. или лирич. сюжетом. П. наз. также древнюю и ср.-век. эпопею (см. также Эпос), безымянную и авторскую, к-рая слагалась либо посредством циклизации лироэпич. песен и сказаний (точка зрения Александра Н. Веселовского), либо путем “разбухания” (А. Хойслер) одного или неск. нар. преданий, либо с помощью сложных модификаций древнейших сюжетов в процессе историч. бытования фольклора (А. Лорд, М. Парри). П. развилась из эпопеи, рисующей события всенародно-историч. значения (“Илиада”; “Махабхарата”, “Песнь о Роланде” и др.).

 

Известно много жанровых разновидностей П.: героическая, дидактическая, сатирическая, бурлескная, в т. ч. ироикомическая, П. с романтич. сюжетом, лирико-драматическая. Ведущей ветвью жанра долгое время считалась П. на всенародно-историч. или всемирно-историч. (религ.) тему (“Энеида” Вергилия, “Божественная комедия” Данте, “Лузиады” Л. ди Камоэнса, “Освобожденный Иерусалим” Т. Тассо, “Потерянный рай” Дж. Мильтона, “Генриада” Вольтера, “Мессиада” ф. Г. Клопштока, “Россияда” М. М. Хераскова и др.). Одновременно весьма влиятельной в истории жанра ветвью была П. с романтич. особенностями сюжета (“Витязь в тигровой шкуре” Шота Руставели, “Шахнаме” Фирдоуси, в известной мере — “Неистовый Роланд” Л. Ариосто), связанная в той или иной степени с традицией ср.-век., преим. рыцарского, романа. Постепенно в П. выдвигается на первый план личностная, нравств филос. проблематика, усиливаются элементы лирико-драматические, открывается и осваивается фольклорная традиция — особенности, характерные для предромантич. П. (поэмы Дж. Макферсона, В. Скотта). Расцвет жанра происходит в эпоху романтизма, когда крупнейшие поэты разл. стран обращаются к созданию П. “Вершинные” в эволюции жанра романтич. П. произв. приобретают социально-филос. или символико-филос. характер (“Паломничество Чайльд Гарольда” Дж. Байрона, “Медный всадник” А. С. Пушкина, “Дзяды” А. Мицкевича, “Демон” М. Ю. Лермонтова, “Германия, зимняя сказка” Г. Гейне). Во 2-й пол. 19 в. очевиден спад жанра, что не исключает появления отд. выдающихся произв. (“Песнь о Гайавате” Г. Лонгфелло).

 

В поэмах Н. А. Некрасова (“Мороз, Красный нос”, “Кому на Руси жить хорошо”) проявляются жанровые тенденции, характерные для развития П. в реалистич. лит-ре (синтез нравоописательного и героич. начал). В П. 20 в. интимнейшие переживания соотносятся с великими историч. потрясениями, проникаются ими как бы изнутри (“Облако в штанах” В. В. Маяковского, “Первое свидание” А. Белого), частное событие возводится в космич. масштаб (“Двенадцать” А. А. Блока).

 

В сов. поэзии бытуют различные, чаще всего “смешанные” в жанровом отношении, разновидности П.: лирико-эпические (“Владимир Ильич Ленин” и “Хорошо!” Маяковского, “Девятьсот пятый год” Б. Л. Пастернака, “Василий Теркин” А. Т. Твардовского), лирико-психологические (“Про это” Маяковского, “Анна Снегипа” С. А. Есенина), философские (Н. А. Заболоцкий, Э. Межелайтис), исторические (“Тобольский летописец” Л. Н. Мартынова) или сочетающие нравств. и социально-историч. проблематику (“Середина века” В. А. Луговского, “Строгая любовь” Я. В. Смелякова, “Суд памяти” и “Даль памяти” Е. А. Исаева).

 

П. как синтетич., лиро-эпич. и монументальный жанр, позволяющий сочетать эпос сердца и “музыку”, “стихию” мировых потрясений, сокровенные чувства и историч. концепцию, остается продуктивным'жанром мировой поэзии: “Почин стены” и “В бурю” Р. Фроста, “Ориентиры” Сен-Жона Перса, “Полые люди” Т. Элиота, “Всеобщая песнь” П. Неруды, “Ниобея” К. И. Галчиньского, “Непрерывная поэзия” П. Элюара, “Зоя” Назыма Хикмета.

 

φ Γоленище в-К утузов И.?., Творчество Данте и мировая культура, М., 1971; Соколов А. Н., Очерки по истории рус. поэмы XVIII и первой пол. XIX в., М., 1956; Жирмунский В. M., Байрон и Пушкин, Л., 1978; Жаков А. Г., Совр. сов. поэма, Минск, 1981.?. М. Пульхритудова.

 

ПОЭТИЗМ (чеш. poetizmus), направление в чеш. иск-ве сер. 20-х гг. 20 в., близкое авангардизму. П. наиболее сильно проявился в поэзии. Под лозунгом П. выступали представители революционно настроенной молодежи (критик К. Тейге, поэты В. Незвал, Я. Сейферт, К. Библ и др.). Эстетич. программа П. противоречива: антибурж. и антидекадент, направленность, демократизм исходных позиций сочетались с недооценкой обществ, функции иск-ва, со стремлением отделить поэзию от идеологии, освободить от серьезного содержания, от “учительского ядра”, от всякой, в т. ч. революционной тенденции. Концепции П. — развлекательности иск-ва, “поэзии — игры”, призванной вызывать лишь светлые, радостные эмоции, создавая атмосферу “модернизиров. эпикуреизма”, — не выдержали испытания жизнью. Тяга лучших представителей П. к полноте отражения жизни, их потребность своим творчеством вносить вклад в обществ, борьбу обусловили относительно быстрый его распад. Вместе с тем П. способствовал худож. обновлению чеш. поэзии, усилению лиризма, эмоц. непосредственности, повышению роли фантазии и свободных ассоциаций в творч. процессе, совершенствованию поэтич. языка, развитию новых стихотв. структур.

 

• БудаговаЛ. Н., О нек-рых противоречиях чеш. поэтизма, в кн.: Развитие заруб, слав. лит-р в XX в., М., 1964; ее же, В. Незвал, М., 1967 (гл. 2: Незвал и поэтизм); Poetismus. [Сб. материалов], Praha, -1967. Л. Н. Будагова.

 

ПОЭТИКА (греч. poietikй tйchnк — творческое искусство), наука о системе средств выражения в лит. произведениях, одна из старейших дисциплин литературоведения. В расширенном смысле слова П. совпадает с теорией литературы, в суженном — с одной из областей теоретич. П. (см. ниже). Как область теории лит-ры, П. изучает специфику лит. родов и жанров, течений и направлений, стилей и методов, исследует законы внутр. связи и соотношения разл. уровней худож. целого. В зависимости- от того, какой аспект (и объем понятия) выдвигается в центр исследования, говорят, напр., о П. романтизма, П. романа, П. творчества к.-л. писателя в целом или одного произведения. Поскольку все средства выражения в лит-ре в конечном счете сводятся к языку, П. может быть определена и как наука о худож. использовании средств языка (см. Язык художественной литературы}. Словесный (т. е. языковой) текст произв. является единств, материальной формой существования его содержания; по нему сознание читателей и исследователей реконструирует содержание произв., стремясь или воссоздать его авторский замысел (“чем был Гамлет для Шекспира?”), или вписать его в культуру меняющихся эпох (“что значит Гамлет для нас?”); но и тот и другой подходы опираются в конечном счете на словесный текст, исследуемый поэтикой. Отсюда — важность П. в системе отраслей лит-ведения.

 

Целью П. является выделение и систематизация элементов текста, участвующих в формировании эстетич. впечатления от произв. (см. Структура литературного произведения). В конечном счете в этом участвуют все элементы худож. речи, по в разл. степени: напр., в лирич. стих. малую роль играют элементы сюжета и большую — ритмика и фоника (ср. также Интонация поэтическая, Пунктуация поэтическая), а в повествоват. прозе — наоборот. Всякая культура имеет свой набор средств, выделяющих лит. произведения на фоне нелитературных: ограничения накладываются на ритмику (стих), лексику и синтаксис (“поэтический язык”), тематику (излюбленные типы героев и событий). На фоне этой системы средств не менее сильным эстетич. возбудителем являются и ее нарушения: “прозаизмы” в поэзии, введение новых, нетрадиц. тем в прозе и пр. (см. Минус-прием). Исследователь, принадлежащий к той же культуре,

 

 

что и исследуемое произв., лучше ощущает эти поэтич. перебои, а фон их воспринимает как нечто само собой разумеющееся; исследователь чужой культуры, наоборот, прежде всего ощущает общую систему приемов (преимущественно в ее отличиях от привычной ему) и меньше — систему ее нарушений. Исследование поэтич. системы “изнутри” данной культуры приводит к построению нормативной П. (более осознанной, как в эпоху классицизма, или менее осознанной, как в европ. лит-ре 19 в.), исследование “извне” — к построению описательной П. До 19 в., пока региональные лит-ры были замкнуты и традиционалистичны, господствовал нормативный тип П.; становление всемирной литературы (начиная с эпохи романтизма) выдвигает на первый план задачу создания описательной П.

 

Обычно различаются П. общая (теоретическая или систематическая — “макропоэтика”), частная (или собственно описательная — “микропоэтика”) и историческая.

 

Общая П. делится на три области, изучающие соответственно звуковое, словесное и образное строе-” ние текста; цель общей П.— составить полный систематизир. репертуар приемов (эстетически действенных элементов), охватывающих все эти три области. В звуковом строе произв. изучается фоника и ритмика, а применительно к стиху — также метрика и строфика. Так как преимуществ, материал для изучения здесь дают стихотв. тексты, то эта область часто называется (слишком узко) стиховедением. В словесном строе изучаются особенности лексики, морфологии и синтаксиса произв.; соответствующая область наз. стилистикой (насколько совпадают между собой стилистика как литературоведч. и как лингвистич. дисциплина, единого мнения нет). Особенности лексики (“отбор слов”) и синтаксиса (“соединение слов”) издавна изучались поэтикой и риторикой, где они учитывались как стилистические фигуры и тропы; особенности морфологии (“поэзия грамматики”) стали в П. предметом рассмотрения лишь в самое последнее время. В образном строе произв. изучаются образы (персонажи и предметы), мотивы (действия и поступки), сюжеты (связные совокупности действий); эта область называется “топикой” (традиц. название), “тематикой” (Б. Томашевский) или “поэтикой” в узком смысле слова (Б. Ярхо). Если стиховедение и стилистика разрабатывались в П. с древнейших времен, то топика, наоборот, разрабатывалась мало, т. к. казалось, что худож. мир произв. ничем не отличается от действит. мира; поэтому здесь еще не выработана даже общепринятая классификация материала.

 

Частная П. занимается описанием лит. произв. во всех перечисл. выше аспектах, что позволяет создать “модель” — индивидуальную систему эстетич. действенных свойств произведения. Гл. проблема частной П.—композиция, т.е. взаимная соотнесенность всех эстетически значимых элементов произв. (композиция фонич., метрич., стилистич., образносюжетная и общая, их объединяющая) в их функциональной взаимности с худож. целым.

 

Здесь существенна разница между малой и большой лит. формой: в малой (напр., в пословице) число связей между элементами хоть и велико, но не неисчерпаемо, и роль каждого в системе целого может быть показана всесторонне; в большой форме это невозможно, и, значит, часть внутр. связей остается неучтенной как эстетически неощутимая (напр., связи между фоникой и сюжетом и т. п.). При этом следует помнить, что одни связи актуальны при первочтении текста (когда ожидания читателя еще не ориентированы) и отбрасываются при перечтении, другие — наоборот.

 

Конечными понятиями, к к-рым могут быть возведены при анализе все средства выражения, являются “образ мира” (с его основными характеристиками, художественным временем и художественным пространством) и “образ автора”, взаимодействие к-рых дает “точку зрения”, определяющую все главное

 

ПОЭТ — ПОЭТ

 

==295

 

в структуре произведения. Эти три понятия выдвинулись в П. на опыте изучения лит-ры 19—20 вв.; до этого европ. П. довольствовалась упрощенным различением трех лит. родов: драмы (дающей образ мира), лирики (дающей образ автора) и промежуточного между ними эпоса (так у Аристотеля). Основой частной П. (“микропоэтики”). являются описания отд. произв., но возможны и более обобщенные описания групп произв. (одного цикла, одного автора, жанра, лит. направления, историч. эпохи). Такие описания могут быть формализованы до перечня исходных элементов модели и списка правил их соединения; в результате последоват. применения этих правил как бы имитируется процесс постепенного создания произв. от тематич. и идейного замысла до окончат, словесного оформления (т. н. генеративная поэтика).

 

Историческая П. изучает эволюцию отд. поэтич. приемов и их систем с помощью сравнительно-исторического литературоведения, выявляя общие черты поэтич. систем разл. культур и сводя их или (генетически) к общему источнику, или (типологически) к универсальным закономерностям человеческого сознания. Корни лит. словесности уходят в устную словесность, к-рая и представляет собой осн. материал историч. П., позволяющий иногда реконструировать ход развития отд. образов, стилистич. фигур и стихотв. размеров до глубокой (напр., общеиндоевропейской) древности. Главная проблема исторической П.— жанр (см. Жанр) в самом широком смысле слова, от худож. словесности в целом до таких ее разновидностей, как “европейская любовная элегия”, -“классицистическая трагедия”, “светская повесть”, “психологический роман” и пр.,— т. е. исторически сложившаяся совокупность поэтич. элементов разного рода, невыводимых друг из друга, но ассоциирующихся друг с другом в результате долгого сосуществования. И границы, отделяющие литературу от нелитературы, и границы, отделяющие жанр от жанра, изменчивы, причем эпохи относит, устойчивости этих поэтич. систем чередуются с эпохами деканонизации и формотворчества; эти изменения и изучаются историч. поэтикой. Здесь существенна разница между близкими и исторически (или географически) далекими поэтич. системами: последние обычно представляются более каноничными и безличными, а первые — более разнообразными и своеобразными, но обычно это — иллюзия. В традиц. нормативной П. жанры рассматривались общей поэтикой как общезначимая, от природы установленная система, м. л. Гаспаров.

 

Европейская поэтика. По мере накопления опыта почти каждая нац. лит-ра (фольклор) в эпоху древности и средневековья создавала свою “поэтику” — свод традиц. для нее “правил” стихотворства, “каталог” излюбленных образов, метафор, жанров, поэтич. форм, способов развертывания темы и т. д. Такие “поэтики” (своеобразная “память” нац. лит-ры, закрепляющая худож. опыт, наставление потомкам) ориентировали читателя на следование устойчивым поэтич. нормам, освященным многовековой традицией, — поэтич. канонам. Начало теоретич. осмысления поэзии в Европе относится к 5—4 вв. до н. э.— в учениях софистов, эстетике Платона и Аристотеля, впервые обосновавших деление на лит. роды: эпос, лирику, драму; в связную систему антич. П. была приведена “грамматиками” александрийского времени (3—1 вв. до н. э.). П. как искусство “подражания” действительности (“мимесис”; см. Подражания теория) четко отделялась от риторики как иск-ва убеждения. Различение “чему подражать” и “как подражать” привело к различению понятий содержания и формы.