Re с га

Q.

и

ш

CL

с

О С

 

стоятельств, слаба до смешного. Можно ли говорить о на­стоящей партийной общности при столь эфемерной соли­дарности? Отметим в двух случаях курьезное совпадение процента членов партии, вышедших из нее из-за одной только процедуры contracting out по отношению к общей численности профсоюзов: 37,85 % в 1927 и 35 — в 1947 г. Можно, стало быть, утверждать, что более трети лейбори­стов — членов профсоюзов не чувствовали настоящей при­частности к своей партии: их вступление было скорее'след-ствием инертности, нежели убеждений. Но, как бы там ни было, две трети готовы недвусмысленно подтвердить свою молчаливую приверженность партии, что вытекает из их молчания по поводу политического взноса. У лейбористов непрямая принадлежность к партии оказывается действи­тельно слабой все же для меньшинства ее членов, прибли­зительно для каждого одного из трех. В других партиях не­прямое членство ненамного ниже прямого. В итоге треть состава лейбористской партии не должна рассматриваться в качестве членов партии в точном значении этого термина, и только остальные две трети правомерно сравнить с членами обычных массовых партий. Но никакой специальный кри­терий не позволяет четко различить эти категории членов; можно дать им общую количественную оценку, основыва­ясь ли11?ь на двух эпизодах, показательных только для са­мой лейбористской партии. Во всяком случае нет очевид­ных предпосылок, которые позволили бы перенести ее на другие непрямые партии. Отметим только, что когда в 1909 г. профсоюзы Швеции возложили на своих членов обязан­ность четко заявить о своем желании войти в социал-демок­ратическую партию (ситуация, аналогичная отказу от сис­темы contracting out), это привело к падению ее численности со 112 693 до 60 813 человек.

В конечном счете попытки дать строгое определение члена партии, приемлемое для всех партий, заведомо тщет­ны. Четкий критерий есть лишь для одних прямых массо­вых партий: это акт вступления и регулярная уплата член­ских взносов. Однако такие внешние и формальные признаки мало что дают. Рядовой социалист и рядовой коммунист весьма не похожи друг на друга, несмотря на сходство процедур. А сколько степеней и нюансов сопри­частности мы встретим среди самих членов одной и той же партии? Только количественный анализ позволит здесь выработать общий предварительный взгляд и таким обра­зом сформулировать понятие члена партии.

ИЗМЕРЕНИЕ ЧИСЛЕННОСТИ ПАРТИЙ

Контингент членов партии позволяет провести интерес­ные количественные исследования. К сожалению, эти ис­следования сталкиваются с двумя трудностями: партии не всегда публикуют результаты учета, а сам учет редко по­ставлен на солидную основу. Некоторые партии не оглаша­ют своей численности; они и сами порой ее не знают по при­чине пренебрежительного отношения к учету членов и сбору взносов. Только социалистические, коммунистические и фашистские партии (и некоторые демо-христианские) ве­дут регулярные учеты на предмет сбора членских взносов. Но результаты публикуют немногие: некоторые ограничи­ваются их оглашением на партийных съездах и в разного рода циркулярах для внутреннего пользования; другие хра­нят эти сведения в строгой тайне и ограничиваются тем, что дают приблизительные и округленные цифры интервьюе­рам. Встретить в этой области серьезную документацию весь­ма трудно. Более того, пользоваться ею нужно весьма кри­тически. Так, в докладе Леона Мовэ на съезде французской компартии в 1945 г. читаем, что ФКП насчитывала «в конце 1944 г. 385 000 действительно зарегистрированных членов»⁴; но если сложить цифры по регионам (на декабрь 1944 г.), приведенные в том же самом документе несколькими стро­ками ниже, то получим лишь 371 468'. Разрыв невелик; он много больше в сведениях за 1937 г.: 340 000, если следо­вать данным Мориса Тореза, приведенным в его докладе съезду в 1945 г.⁶, и 291 701 согласно Леону Мовэ, если сум­мировать данные по регионам, которые он сообщил на том же самом съезде⁷. Возможно, расхождения объясняются различными способами учета, и все дело в том, что Мовэ руководствовался цифрами действительно зарегистрирован­ных членов, а Торез — сведениями о приобретенных в ячей­ках билетах и марках?

Действительно, возможны два способа учета: по количеству билетов, приобретенных секциями в централь­ном казначействе, и по количеству действительно продан­ных членам партии; поскольку ячейки и секции заказывают себе билеты и марки авансом, первые цифры обычно не-

⁴ Mauvais L. Rapport au Congres de 1945, Edit, du Parti. 1945. P. 4.

' Loc.cit., p. 6.

* Loc.cit., p. 56.

⁷ Loc.cit., p. 6.

m

О XI

о j ■

 

9 МорисДюверже

ПЗ CL

CL

и

ю о.

о

CL 0J

сколько выше вторых. Это заметно главным образом в сере­дине года, особенно накануне съезда или избирательной кампании, когда в ожидании нового пополнения секции обычно делают довольно значительные запасы. В отчете Л. Мовэ уточняется, что к концу апреля 1945 г. партия на­считывала 616 330 зарегистрированных коммунистов; на 25 июня в центральном казначействе было приобретено 906 627 билетов. Совершенно очевидно, что партия не мог­ла менее чем за два месяца принять 300 000 новых членов (сам Мовэ, кстати, об этом ясно заявляет); разрыв объясня­ется разными способами учета. К концу года обе цифры дол­жны были бы совпасть, все приобретенные авансом биле­ты теоретически должны быть размещены. Но практически иногда есть «непроданные», и таким образом учет, осно­ванный на выданных (а не размещенных) билетах, приво­дит к завышенным по сравнению с реальными цифрам. Этим и объясняется благосклонное отношение к нему со стороны партий, так же как и стремление некоторых из них смешивать эти две техники учета. Французская ком­мунистическая партия в 1945 г. четко различала обе стати­стики, поскольку была на подъеме, и разрыв цифр позво­лял лучше лучше подчеркнуть свой успех. После 1947 г., когда начинается спад, такое различение менее заметно. Лейбористы и большинство социалистических партий кор­ректно ведут свою статистику, учитывая лишь действитель­но размещенные билеты; вот почему их часто приводят в качестве примера.

Но местные секции и федерации часто стараются объе­динить средства, чтобы закупить и сохранить за собой за­вышенное по отношению к числу членов партии количество билетов. В автократических партиях это средство заставить центр себя уважать; демократические могут таким спосо­бом увеличить свое представительство на съездах, а следо­вательно и влияние в руководящих органах. Число делега-тов и мандатов, предоставляемых каждой местной федерации, обычно пропорционально количеству оплачен­ных ею билетов и марок, откуда заинтересованность в том, чтобы закупить их как можно больше. Понятно, что сво­бодные средства ограничены и в выигрыше оказываются богатые федерации. Во французской социалистической партии, например, неизменно оказывается завышенным пред­ставительство федераций Па-де-Кале и Сенегала (назовем только их). Статистика, основанная на проданных марках и

билетах, всегда побуждает завышать данные, однако дру­гие ее методики, как правило, не используются. Не означа­ет ли это, что она вообще неприемлема? Нет, поскольку ка­кой-то диапазон ошибок, несомненно, почти неизбежен для любой партии. Для сравнения численности одной и той же партии на разных этапах ее развития статистика, основан­ная на финансовых показателях, вполне применима. Она менее пригодна, когда сравнивают даже однотипные партии различных стран (допустим, европейские социа­листические), ибо использование даже одного и того же подхода не везде одинаково. И она совсем неприемлема для сопоставления различных партий в одной и той же стране: впрочем, при любом способе такое сравнение не имело бы смысла, ибо понятие члена партии не идентично в различных партиях.

Статистика численности партий (с учетом всех выска­занных по поводу ее содержания оговорок) может быть использована для двух направлений исследований: первое — это изучение эволюции партий; второе — анализ их соци­ального состава. Первое прежде всего позволяет выявить связь между политическими и экономическими событиями и количественными параметрами партийных общностей. Представляется любопытным высказать в этой связи неко­торые общие соображения; эта связь на самом деле гораздо менее тесная, чем обычно принято думать. Партийная общ­ность относительно индифферентна к колебаниям обста­новки. Конечно, любая из двух мировых войн, например, обычно имела своим следствием колебания численности. Показателен в этом отношении рост социалистических партий в Англии и Франции в 1919—1920 и 1945—1946 гг.; в то же время в скандинавских странах их влияние оказа­лось гораздо менее ощутимым. Но наиболее яркий случай подобной индифферентности к обстановке — великий эко­номический кризис 1929 г. В целом он не вызвал заметных скачков в численности европейских партий. Особенно типи­чен в этом смысле пример социалистических партий. Фран­ция ощутила симптомы кризиса в 1930—1932 гг.; в 1934 г. он достиг своего максимума. Однако численность СФИО все эти годы оставалась почти неизменной — в пределах 120 000 — 130 000 человек (табл. 8); она увеличилось на 9 627 в 1929 г., на 6 044 — в 1930, на 5 301 — в 1931, на 6 820 — в 1932 г.; и затем снизилась на 6 640 в 1933, на 21 044 — в 1934, с тем чтобы возрасти на 10 083 в 1935 г. Эти колебания очень не-

Го

о

Т5

X

о

:

с

V

Q.