Интернет как культурная форма постмодерна 17 страница

Мужчина сорока лет, страдающий алкоголизмом и шизофре­нией, был очень несчастен в браке, однако боялся покинуть свою сильно доминировавшую жену (также страдавшую шизо­френией), поскольку она взяла на себя большую часть ответ­ственности в их отношениях, что позволило ему избегать при­нятия важных решений. Тощая прибегнул к психотерапии, ори­ентированной на психоанализ. Я показал этому пациенту, как его пассивность и стремление избежать принятия решений свя­заны с той пассивной ролью, которую он играл, когда рос под надзором очень властной и негативно относящейся матери. В результате он установил в отношениях с женой (и с другими) тот же тип «безопасного» симбиоза, в котором он жил со своей матерью. Клиент ясно увидел свою модель пассивной жизни и согласился, что вел себя, как будто его жена была его матерью, и что он вынужден быть зависимым от нее так же, как недавно был зависим (и в какой-то степени продолжает быть) от мате­ри. Он оказался способен собрать всю свою силу и развестись с женой. Казалось, что в его состоянии произошло значительное улучшение, и он был очень благодарен мне за помощь и пре­кратил лечение примерно 8 месяцев спустя после начала.

К несчастью, он продолжал пить. По этой причине у него на­чались неприятности с работой; и в течение двух следующих лет он женился еще 2 раза и еще более неудачно, хотя в обоих слу-

9 Альберт Эллис ^ *

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

чаях он играл менее пассивную роль, чем раньше. Но обе его супруги были исключительно слабыми и бесхарактерными жен­щинами, которых он должен был постоянно поддерживать и ухаживать за ними. Эти браки также закончились разводом; и этот пациент был не в состоянии завести и поддерживать проч­ные сексуальные отношения. В это время он снова вернулся к нерегулярным сеансам психотерапии, но лишь для того, чтобы соглашаться на словах с тем, что он все больше запутывается и что ему нужно побольше самодисциплины и поменьше случай­ной любви, чтобы бросить пить и чувствовать себя лучше.

Несколько лет спустя он снова вернулся к регулярным сеан­сам психотерапии и посетил 27 индивидуальных и 45 группо­вых занятий в течение года. В это время он систематически под­вергался лечению с помощью рационально-эмоциональной психотерапии. И на этих занятиях вряд ли шла речь о его про­шлом пассивном и зависимом положении в отношениях с ма­терью и другими женщинами; вместо этого делались согласо­ванные попытки заставить его более точно определиться со сво­ими философскими взглядами, лежавшими в основе его само­разрушительного поведения.

Вскоре выяснилось, что он активно внушал себе такие ут­верждения:

1) Было бы просто ужасно, если бы я сам принимал все свои
решения и многие из них оказывались бы неверными, так как
в этом случае я бы казался себе ни на что не способным и не
смог бы уважать себя.

2) Так как для меня столь ужасно ошибаться при принятии
важных решений, я лучше буду поддерживать близкие отноше­
ния с женщиной, которая будет рада принимать все решения
самостоятельно; тогда меня, по крайней мере, нельзя будет об­
винить в совершении серьезной ошибки. Если жизнь с такой
женщиной будет для меня неудобна, я лучше буду поддержи­
вать отношения с той, которая слабее меня и которая будет хо­
рошо ко мне относиться, даже если я буду делать ошибки. По­
скольку, если меня любят несмотря на ошибки, значит, я еще не
полное ничтожество.

Лечение психозов и пограничных состояний

3) Так или иначе, я вынужден иметь дело либо с доминирую­
щей женщиной, либо с той, что слабее меня, и поскольку мне
бы хотелось жить с женщиной сильной, но которая все же при­
нимала бы меня и не властвовала надо мной, я совершенно не
должен быть таким слабаком, которым я был всю жизнь. Не­
смотря на годы посещений психотерапевта и все мои попытки
заниматься в группе Анонимных Алкоголиков, мой алкоголизм
и неудачные отношения с женщинами убедили меня в том, что
я — медуза; так как же может медуза типа меня надеяться на ка­
кое-то улучшение?

4) Другие люди, такие как моя мать и моя первая жена, с одной
стороны, и как моя вторая и третья жены, с другой, совершенно
меня не ценят и хотят, чтобы я оставался таким же слабым и без­
вольным, и будь они прокляты. Я их ненавижу!

Год лечения методами рационально-эмоциональной психо­терапии показал, что этот пациент, страдающий шизофренией, негативно оценивал себя и окружающих, и что он продолжал настраивать себя подобным образом по многим причинам. За­тем ему объяснили, почему его взгляды были неправильны.

1. Его спросили, каким образом принятие неправильных ре­шений делает его ни на что не способным? Почему он должен всегда или хотя бы часто принимать правильные решения, если он, как и все мы, всего лишь человек, а людям свойственно ошибаться? Допустим, что он действительно является челове­ком, не способным принимать решения. Это было бы неудобно и неприятно, но каким образом эта неспособность сделает его никчемным человеком, не уважающим себя? Ведь даже действи­тельно ни на что не способный человек, например отстающий в умственном развитии, может все же принимать свою неспо­собность, воздерживаться от самоистязания и находить в жиз­ни какие-то радости. Почему же тогда этого не может данный пациент, который всего лишь неадекватен?

2. Почему для него в отношениях с женщинами представ­ляется таким ужасным совершение ошибок при принятии важных решений? Конечно, если сильная женщина будет все решать за него, он сделает меньше роковых ошибок. Но ведь

9* 243

 

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

она точно так же может допустить подобные ошибки, и в этом не будет ничего хорошего ни для него, ни для нее. И даже если она действительно делает ошибки реже, чем он, стоит ли ради этого жертвовать своей независимостью? Если он же­нится на женщине, которая будет слабее его, он будет совер­шать большее количество ошибок, но она его простит, так как она слабовольна, но будут ли последствия его ошибок менее серьезными? Почему он нуждается в любви столь слабой жен­щины? И как ее одобрение избавит его от части его страхов? Не будет ли его отношение к себе полностью определено как при женитьбе на более сильной женщине, которая возьмет принятие решений на себя, так и в случае, если его жена бу­дет слабее и не будет винить его за ошибки?

3. Допустим, что он не смог сохранить отношения ни с более
сильной женщиной, ни с той, что слабее его. Каким образом
это доказывает его неадекватность и то, что он никогда не смо­
жет достигнуть желаемой степени самодостаточности? Почему
то, что он продолжает оставаться алкоголиком после многих лет
психотерапии и занятий в группах Анонимных Алкоголиков,
должно означать, что он безнадежен? Очевидно, что после столь­
ких лет страданий для него нежелательно оставаться зависимым
и злоупотреблять алкоголем, но почему же это для него столь
ужасно? Почему он чувствовал себя никчемным из-за своих
проблем? Возможно ли, что его стремление жестоко осуждать
себя за свои проблемы поможет ему от них избавиться? Или
более вероятно, что это будет приводить к возникновению про­
блем? Возможно, для начала ему следовало бы постараться про­
стить себя, а затем осознанно работать над избавлением от сво­
их недостатков, постигая и переоценивая свои установки?

4. Допустим, что другие люди, например, его властная мать
и первая жена, а также его слабовольные вторая и третья жены
действительно не ценили его и хотели, чтобы он оставался
таким же слабым и безвольным; почему это так ужасно? Раз­
ве не логично ожидать, что эти люди будут вести себя с ним
именно таким образом? И даже если они своим поведением
и не помогали ему решить его проблемы, почему он так серь-

Лечение психозов и пограничных состояний

езно к этому относился? Более того, должен ли он был под-даться влиянию своей первой жены, а затем полностью при­нять на себя заботу о второй и третьей? У них не было реаль­ной власти над ним; так почему же он винил их за то, как они себя вели?

Во время первых сеансов психотерапии он пытался научить­ся жить комфортно, продолжая придерживаться своих основ­ных саморазрушающих взглядов, но не старался разобраться и пересмотреть их. В результате он развелся с первой женой, которая действительно была настолько властной и так раздра­жала его, что вряд ли стоило оставаться с ней, хотя она и брала на себя бремя принятия решений. Затем он умудрился найти других женщин, которые эмоционально были даже слабее него и с которыми он мог позволить себе брать ответственность на себя и делать ошибки, так как они вряд ли когда-нибудь стали бы критиковать его за это. Таким образом, он никогда не ста­вил под сомнение, не бросал вызов и не пытался изменить свою позицию: «Мне страшно принимать решения, особенно когда значимый для меня человек готов подвергнуть меня критике». Он просто решил иметь отношения с теми людьми, которые не винили его, если он ошибался.

Во время второго продолжительного курса психотерапии па­циента убедили, что если он хочет, чтобы произошло улучше­ние, он должен изменить свои саморазрушающие взгляды. Я вместе с группой, в которой он занимался, заставил его рабо­тать над тем, чтобы избавиться от них. Всякий раз, когда у него не получалось что-то адекватно высказать или он боялся оши­биться на групповых и индивидуальных занятиях, мы заставля­ли его продолжать и постоянно спрашивали его, почему для него так ужасно потерпеть неудачу. Он получал особые домашние задания (которые обычно являются составляющей частью ра­ционально-эмоциональной психотерапии): знакомиться с жен­щинами, которые не были бы ни слишком властными, ни че­ресчур слабыми, и продолжать отношения с ними, даже если они критиковали его поведение. Терапевт и группа снова и сно­ва обращали его внимание на то, что у него все еще имеется страх

 

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

перед неудачами, хотя иногда он заявлял, что преодолел его. Чтобы ожидать уменьшения своих страхов, ему надо было все­го лишь продолжать работать и практиковаться и особенное внимание уделять тому, чтобы научиться идти на риск.

Интересный аспект этого случая заключается в том, что во вре­мя первого курса психотерапии терапевт уделял особенное вни­мание отношениям переноса между собой и клиентом, убеждал­ся, что достигнут высоко позитивный перенос, и часто показы­вал клиенту, что тот пытается использовать терапевта в качестве фигуры отца, который будет принимать за него решения. Во вре­мя второго курса психотерапии использование было минималь­ным и интерпретировались отношения переноса. Терапевт был куда более строгим, нежели ранее: он давал клиенту понять, что он определенно не будет успокаивать его и сочувствовать и про­должал подталкивать его к тому, чтобы он сам встал на ноги и сам изучал свои внутренние качества. А группа, в которой занимался клиент, была еще более строга в обращении с ним и почти никог­да не давала ему спуску, особенно когда он пытался объяснить свою неспособность рисковать. Один раз, когда он жаловался членам своей группы на то, что ему сложно найти новую работу, так как у него плохие рекомендации с прошлой работы, группа отвергла его объяснения. Ему дали задание составить совершен­но новое резюме, ориентируясь на то, какую именно работу он хочет получить. В результате он составил резюме, которое они от него требовали, и в течение двух недель получил более интерес­ную должность, чем занимал раньше.

Во время второго курса терапии не уделялось никакого вни­мания надеждам и мечтам пациента (которые активно анализи­ровались в течение первого). Работа велась не с прошлым, а лишь с текущим материалом; на многих примерах его учили принци­пам рационального образа жизни. Также его заставили читать книги и другие материалы, посвященные здоровому образу жиз­ни, и есть основания думать, что это принесло ему даже больше пользы, чем сеансы психотерапии.

В результате такого активно-директивного лечения состоя­ние пациента улучшалось значительно более быстрыми тем-

Лечение психозов и пограничных состояний

пами, чем было до этого. Впервые в жизни он стал общаться с женщинами своего социального слоя и с соответствующим образованием, стал выступать на собраниях, например, на за­нятиях в группе Анонимных Алкоголиков, чего он ранее не делал. В общении со своими друзьями он стал высказывать свои мысли, что он раньше боялся делать из-за боязни осуж­дения. После двух недель второго курса психотерапии он пе­рестал пить.

С течением времени исключительно низкая самооценка па­циента значительно повысилась; и даже если он терпел очевид­ное поражение в каком-то начинании, он теперь был способен воспринимать это философски и не мучить себя из-за этого. У него все еще сохранялись некоторые скрытые перфекциони-стские стремления, но ему удалось избавиться от многих из них и довольно успешно уживаться с оставшимися. Как это свой­ственно всем шизофреникам, время от времени он возвращал­ся к негативным размышлениям о себе и окружающих, но де­лал это значительно реже, чем раньше. Было похоже, что он пол­ностью избавился от недоброжелательного отношения к окру­жающим, хотя его собственные самоуничижающие оценки не претерпевали значительного уменьшения.

Это, как правило, обычное явление при лечении шизофре­ников с помощью рационально-эмоциональной терапии. Сна­чала они относятся к себе лучше, но ценой того, что становятся более враждебными по отношению к окружающим. В дальней­шем, когда дискредитируется философская основа их враждеб­ности, они становятся способны относиться к другим хорошо, даже если их поведение несправедливо и расстраивает пациен­та. К концу курса лечения их враждебность к окружающим была выражена меньше, чем ненависть к себе, хотя их склонность к низкой самооценке также значительно уменьшается. Надо от­метить, что избавление от враждебности к другим часто дается легче, чем избавление от чрезмерной самокритичности. Воз­можно, что человеку вообще бывает проще простить других, нежели самого себя, и устанавливать для себя более жесткие нормы поведения, нежели для других.

 

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

Во всяком случае, после второго курса терапии у данного па­циента наблюдалось значительное уменьшение враждебного от­ношения к другим людям; в то же время у него ощутимо повыси­лась самооценка, он стал свободнее в самовыражении и охотнее шел на риск. Он не вылечился полностью, и уместен вопрос о том, возможно ли полное избавление истинных шизофреников от их склонности мыслить неясно и неопределенно. Тем не ме­нее, сейчас профессиональная, социальная и личная жизнь это­го пациента нормализуется, и есть основания полагать, что в даль­нейшем этот процесс будет продолжаться. Практический успех выражается в том, что его поведение, в худшем случае, является характерным для страдающих неврозом средней степени тяже­сти, но никак не поведением психотика.

Как это ни печально, приходится признать невозможность полного излечения пациентов, страдающих тяжелыми эмоци­ональными нарушениями. И хотя я знаю множество явных улучшений у шизофреников, которые теперь спокойно живут (это бывшие и нынешние пациенты, обратившиеся ко мне и другим врачам), я никогда не видел человека, который был шизофреником, а затем полностью вылечился. Множество моих бывших пациентов, которым был поставлен диагноз «психоз» и «пограничное с психозом состояние», живут доволь­но хорошо и способны избежать серьезных трудностей и про­должать жить, не завися от других. Но нельзя считать, что эти люди ментально здоровы, что они находятся в хорошем мен­тально-эмоциональном состоянии. Помимо других проблем, они все же в той или иной степени подвержены тому, что Пол Мил назвал «когнитивной ошибкой», и они не способны ду­мать так четко и ясно о себе и других, как это могут здоровые люди. Несмотря на свои скрытые психологические проблемы, во многих случаях они способны на удивление хорошо справ­ляться с жизненными проблемами^но по большому счету они все еще страдают психозом, и опытный врач может довольно легко это выявить.

Так или иначе, эффективность рационально-эмоциональной психотерапии при работе с шизофрениками не зависит от со-

Лечение психозов и пограничных состояний

гласия психотерапевтов разных школ по поводу того, является ли это состояние врожденным или приобретенным в раннем возрасте. В самом деле, врачи, использующие этот метод, нахо­дят его наиболее удобным доказательством того, что все эмо­циональные нарушения являются результатом воздействия об­щественной среды, он позволяет более точно объяснить, каким образом происходит негативное влияние, чем это можно сде­лать, используя другие системы лечения. Например, фрейди­сты неопределенно говорят о том, что суперэго ребенка фор­мируется, когда он слышит, как родители высказывают свое мне­ние о моральных нормах. Специалисты по рациональной тера­пии говорят о том, что родители учат своего ребенка четким философским взглядам, и о том, что ребенок переводит их для себя в точных предложениях, которые затем постоянно внуша­ет себе, поддерживая поведение, характерное для страдающих неврозом или психозом.

Если бы это было действительно важно, то было бы очень удобно признать, что определяющим моментом являются воз­действия на ребенка в раннем возрасте. Однако факты свиде­тельствуют о том, что эмоциональные нарушения у детей про­исходят не только потому, что родители винят их за ошибки и проступки (что тоже часто наносит детям вред), но и потому, что они от рождения очень уязвимы для таких обвинений.

Если быть более точным, родители обычно способствуют развитию у ребенка эмоциональных расстройств, когда они недовольны ею поведением. В таких ситуациях они говорят ему, что он не прав, поступая подобным образом, и они явно дают ему понять, что он нестоящий человек, так как он по­ступает плохо и заслуживает сурового наказания за это. При­ведем факты, показывающие, что в данном случае имеются чисто биологические причины для такого неправильного и глупого поведения родителей. Если бы они действительно по­нимали, как следует воспитывать ребенка, они бы дали ему понять, что он не прав и что он все равно не бесполезный человек, но если он хочет иметь нормальные отношения с ок-

 

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

ружающими, ему придется быть дисциплинированным и в будущем учиться вести себя правильно.

Другими словами, если ребенок совершает ошибки, здраво­мыслящие и умные родители в большей степени заботились бы о его будущем поведении, нежели об этих ошибках, и спо­койно и терпеливо научили бы его впредь не совершать по­добных ошибок. Следовательно, они практически никогда не станут обвинять его или мстительно наказывать за проступки и, таким образом, заставлять его считать себя никчемным че­ловеком. Вместо этого они дадут объективную оценку его по­ведению, иногда наказывая его, но не обвиняя (точно так же, как мы справедливо наказываем лабораторных крыс, когда они выбирают неправильный путь в лабиринте). Они будут поне­многу учить ребенка, как совершать меньшее количество оши­бок, в то же время давая ему понять, что поскольку он чело­век, он никогда не будет совершенным и его могут постигнуть неудачи. Повторим еще раз: действительно здравомыслящие родители могут не совсем правильно исправлять ошибки ре­бенка, но они никогда не будут наказывать его морально, если он не прав, если их раздражает его поведение или он плохо ведет себя в обществе других людей. И тот факт, что практи­чески во всех частях света большинство родителей воспиты­вают детей совсем по-другому, еще больше укрепляет мою уве­ренность в том, что человек от рождения является склонным к обвинениям, имеет эмоциональные расстройства и является существом, которому свойственно причинять себе вред.

Ребенку очень не просто объективно оценивать себя и окру­жающих. Вместо этого он почти всегда перенимает мститель­ные черты своих родителей, они становятся частью его на всю оставшуюся жизнь. И даже в том случае, если его родители не отличаются подобным характером. Обычно ребенок умудряет­ся перенять негативные, перфекционистские качества от учи­телей, сверстников, из литературы, теле- и кинофильмов и дру­гих средств массовой информации и почти всегда начинает ощущать вину или ненавидеть себя за свои ошибки. Ребенок не может разумно оценить свои ошибки, спокойно осознавая, что 250

Лечение психозов и пограничных состояний

склонен к совершению ошибок, и работать над тем, чтобы реже совершать неверные поступки, вместо того, чтобы зацикливать­ся на том, как бы пожестче наказать себя за уже совершенные ошибки. Это опять свидетельствует в пользу того, что ребенок запрограммирован при рождении таким образом, что легко вос­принимает философию перфекционизма и самообвинения, хотя иногда он способен объяснить некоторые из своих сознатель­ных обвинений в свой адрес. Ему бывает довольно сложно жить, не испытывая значительного чувства вины. Из-за этого он поч­ти всегда чувствует себя никчемным, потому что все еще не мо­жет понять разницу между ошибкой и виной или то, что он не является никчемным человеком, если поступает неверно.

Так как люди рождаются такими, какие они есть, и воспиты­ваются в таком обществе, как наше, где им приходится винить себя за ошибки, они не только легко усваивают негативные взгляды на ранних этапах жизни, но впоследствии эти взгляды получают подкрепление. И именно это подкрепление, а не ран­ние взгляды, является причиной эмоциональных расстройств. Если говорить более конкретно, получая неодобрение от окру­жающих, они, вместо того чтобы сказать себе: «Мне не нравит­ся это неодобрение» и «Как мне добиться их одобрения в буду­щем или жить счастливо несмотря на неодобрение?», они гово­рят себе: «Мне не нравится их неодобрение» и «Мне трудно выносить их неодобрение, это для меня ужасно; и это доказы­вает мне, какой я никчемный человек!».

Эмоциональные расстройства имеют в основе метафизиче­ское основание. Поскольку человек с такими нарушениями не­правильно и несправедливо приговорен к тому, что он не пред­ставляет особой ценности для других, он обречен быть никчем­ным человеком в своих глазах и глазах значимых для него лю­дей. Если больной враждебно относится к другим и в меньшей степени ненавидит себя, он приходит к совершенно безрассуд­ному и ненаучному заключению, что поскольку ему не нравит­ся поведение других, они являются абсолютно никчемными для самих себя, и их следует постоянно преследовать или убивать. Это отчасти справедливо в отношении шизофреников, которые

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

чаще, чем другие люди, страдающие эмоциональными расстрой­ствами, склонны твердо верить в свою полную никчемность или никчемность своих близких.

Кроме того, эмоциональные расстройства определены при­родой. Человек, страдающий серьезным нарушением, злится, раздражается или расстраивается и определяет это как ужас или кошмар. Если он делает ошибку или оказывается неспособен на что-то или у него имеется какой-то недостаток, то он вос­принимает это как грубый промах или грех. Он слишком пре­увеличивает значение своего неправильного поведения или ошибок остальных людей; он требует идеального поведения от себя и своих близких, вместо того чтобы разумно стараться реже ошибаться. Он нелепо превращает свои желания в ужасные по­требности, ожидая невозможного и невероятного, и, практичес­ки, сам создает свои продолжающиеся несчастья и агрессию.

Для людей с эмоциональными расстройствами и для шизо­фреников, в частности, еще более характерно то, что они твер­до убеждены в своих совершенно иррациональных философс­ких представлениях, которые они редко подвергают сомнению, продолжая сознательно или подсознательно настаивать на том, что они абсолютно верные. Ниже мы кратко приводим эти ир­рациональные идеи.

Иррациональная идея № 1: быть любимым и получать одобре­ние от всех значимых для взрослого человека людей является важнейшей необходимостью для него.

Иррациональная идея № 2: если человек считает себя стоящим, он обязательно должен быть полноценным, адекватным и ус­пешным во всех отношениях.

Иррациональная идея № 3: некоторые люди плохие, испорчен­ные и ни на что негодные. И их следует винить и жестко нака­зывать за эту негодность.

Иррациональная идея № 4: ужасно, когда дела обстоят не так, как человек хотел бы.

Иррациональная идея № 5: несчастья человека обусловлены внешними причинами, и человек практически не имеет воз­можности избежать их.

Лечение психозов и пограничных состояний

Иррациональная идея № 6: если что-то является или может ока­заться опасным или устрашающим для человека, он вынужден сильно беспокоиться об этом и жить в страхе, что это произойдет.

Иррациональная идея № 7: гораздо проще избежать определен­ных трудностей и ответственности, чем встретиться с ними ли­цом к лицу.

Иррациональная идея № 8: прошлое человека полностью оп­ределяет его настоящее поведение и, если что-то сильно повли­яло на жизнь человека, оно будет бесконечно иметь тот же эф­фект.

Иррациональная идея № 9: всегда есть правильное, точное и совершенное решение проблемы, и катастрофой является то, что это решение не найдено.

Я утверждаю, что эти немыслимые предпосылки и их бесчис­ленные вариации лежат в основе почти всех так называемых эмоциональных расстройств. Более того, эти взгляды не рас­сматриваются в мистическом или символическом виде; наобо­рот, для большинства они являются лишь заявлениями. Таким образом, если человек убежден в справедливости иррациональ­ной идеи № 2, то он определяет: «Я недостаточно хорош для этой работы (или спорта, игры или области искусства)» и «Я полностью неадекватен и просто не могу жить счастливо и про­сто могу покончить с собой, если не смогу достигнуть успеха в этой области».

Конечно, человек, страдающий эмоциональным расстрой­ством, может и не осознавать, что он не ценит себя как лич­ность. Поскольку он хочет быть абсолютно успешным в ка­кой-то области, то он, по крайней мере, подсознательно чув­ствует это в те бесчисленные моменты, когда ощущает свою никчемность. Более того, вопреки ошибочным утверждени­ям фрейдистов, подсознательные и неправильные взгляды и система ценностей таких людей вовсе не так глубоко похоро­нены в подсознании, чтобы годами психоанализа откапывать их. Напротив, большинство из них лежат в верхних слоях со­знания и легко могут быть обнаружены опытным врачом (а иногда и самим человеком).

 

 

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

Шизофреник или человек, страдающий иным эмоциональ­ным расстройством, является больным не только потому, что с ним в прошлом произошло какое-то событие, исказившее его восприятие себя и других, но также и потому, что он продолжа­ет подкреплять это состояние разного рода неверными убежде­ниями о самом себе и окружающем мире. Поэтому терапевту следует не только ясно указать пациенту на его систему ценно­стей и ряд его философских установок, но и регулярно и интен­сивно разрушать их, а позже это должен делать и сам пациент.

В рационально-эмоциональной психотерапии пациентам, как страдающим шизофренией, так и не страдающим, посто­янно показывают, что на самом деле расстройство и ненормаль­ную реакцию у них вызывает не само воздействие, но его ин­терпретация и оценка этого воздействия. Впервые этот исклю­чительно важный аспект человеческого поведения был изучен древнеримским философом-стоиком Эпиктетом, примерно 2000 лет назад, а затем в его учение внес дополнения его ученик Марк Аврелий. И в течение веков множество философов и пси­хологов привносили что-то свое. Особенно отметим Роберта С. Вудворта (Щюс^опЬ), который настаивал на том, что схема сти­мул-реакция (5-К) не объясняет поведение человека, но что ее следует заменить формулой стимул-организм-реакция (5-О-К), которая в большей степени соответствует фактам.

И я учу своих пациентов, страдающих шизофренией, объяс­нению поведения, разработанному Эпиктетом и Вудвортом. То есть я ясно показываю им, что каждый раз, перед тем как по­чувствовать тревогу, вину, депрессию, злобу или другие слиш­ком сильные и саморазрушающие эмоции, они повторяют себе неверные утверждения, и именно эти утверждения вызывают нарушение эмоционального состояния. Затем я учу их, как раз­бирать эти фразы, вызывающие у них нарушения, скорее логи­чески, чем грамматически, чтобы четко увидеть, почему они неправильны и нелогичны. В конце концов, я учу их бороться и противостоять собственным неправильным представлениям до тех пор, пока у них не восстановятся здравые и не вызывающие расстройств взгляды на жизнь.

Лечение психозов и пограничных состоянии

Скажем немного по-другому: шизофреники обычно чувству­ют потребность в определенности и порядке (как и в совершен­стве) и большая часть их параноидальных явлений и других за­блуждений является отчаянной попыткой обрести определен­ность там, где ее нет и быть не может. В том случае, если мне удается убедить их в том, что в мире не существует абсолютного порядка, и что они могут жить счастливо в этом мире случайно­стей, они часто отвергают свои заблуждения, побеждают свою тревогу и живут более счастливой жизнью.

 

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Adler Alfred. Understanding human nature. New York: Garden City
Publishing Co., 1927.

2. Adler A. The science of living. New York: Greenbei^, 1929.

3. Adler A. What lift should mean to you. New York: Basic Books, 1932; New
York: Capricorn, 1958.

4. Adler A. Social interest: a challenge to mankind. New York: Capricorn,
1964a.