Интернет как культурная форма постмодерна 15 страница

Т.: Правда?

П. (искренне смеется): Я знаю, я все больше уважаю вас за то, что вы уделяете внимание тому, чтобы быть поглощенным созидательным процессом и участвовать в каких-нибудь созидательных проектах или не оставаться безучастным к проблемам других людей. И все такое. Потому что многое из того, что я делаю, является таким искусствен-

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

ным. Скорее является побочным продуктом системы, чем имеет ка­кой-то смысл — какой-то созидательный смысл — или помогает реше­нию проблем. Это лишь процесс корпоративной жизни и, м-м, связан­ной с этим социальной жизни, и все такое. И я - я нашел энергию. Просто не было ничего, откуда я мог бы брать, м-м (неслышно), энер­гию. Я проклинал эту работу из-за того, что она забирала всю мою энер­гию, во всяком случае, при моем отношении к ней. М-м-м... Но в лю­бом случае... я думаю, что это часть той же моей проблемы, и то, что я ' говорю себе, является перфекционизмом и связано с озабоченностью теми или иными вещами... Мы с Сюзан будем думать, что мы хотим делать. Где мы хотим купить летний домик. Где мы хотим жить и типа того. И мы решили - отлично, ферма. И что могло бы быть, если бы мы жили на ферме. И первое, что приходит мне в голову, — это копы­та. Лошадиные копыта, лягающие одного их наших детей. Или всякие другие негативные вещи - худшее из всего возможного, что может про­изойти в этой ситуации. Сейчас я еду в Мемфис, штат Теннесси, что­бы управлять, ну, короче, работать в экологической комиссии. Это очень непродуманный проект, ни то ни се, но я полечу в Мемфис в понедельник и пробуду там несколько дней, И я знаю, что когда при­еду в аэропорт и взойду на этот самолет, у меня будет очень сильное предчувствие... И я буду думать о самом худшем из всего, что может со мной случиться, - что самолет разобьется или что его захватят и уго­нят на Кубу!

Я помню, что сперва очень удивился, откуда у него идеи о погружении в какой-то творческий процесс помимо его работы и его бессмысленной социальной жизни. Говорили ли мы с ним об этом на прошлом занятии? Я такого не помнил. Потом я вспомнил, что он читал «Путь к рациональной жизни», и что одна из глав этой книги называлась: «Как преодолеть инертность и погрузиться в созидательную активность». И я решил, что та­кой живой интерес к этой теме он проявляет, прочитав именно эту главу; и я почувствовал удовлетворение, так как это было еще одним подтверждением эффективности библиотерапии. Однако, когда пациент снова стал рассказывать о своем беспо­койстве и склонности думать о самом плохом, что может про­изойти с ним, я сказал себе что-то типа: «Да, я знал, что за та­кой короткий промежуток времени ему еще не удалось спра-

Психотерапевтическая сессия с алкоголиком

виться со своей основной проблемой. Хорошо, что он признает тот факт, что иногда он еще подвержен сильному беспокойству. Если бы он не столкнулся с этим, он снова прибегнул бы к сво­им средствам защиты и, возможно, опять не смог бы справить­ся без помощи алкоголя. И теперь следует попробовать быстро разрушить его взгляды, порождающие это беспокойство, и на­учить его бороться с ними и изменять их».

Т.: Отлично. Допустим, что ты думаешь о наихудших вещах - о том, что самолет разобьется, о том, что твои дети будут голодать, и так да­лее. Допустим, ведь это вовсе не так уж ненормально. Потому что ог­ромное количество людей, если не все, иногда думают об этом. У них нет навязчивых идей по этому поводу, но они говорят: «А вдруг этот чертов самолет упадет...».

П.: Это не изменит моих намерений, но...

Т.: Но ты все еще испытываешь тревогу?

П.: Да.

Т.: Хорошо. Тогда назовем тревогу С — следствие. А буквой А обо­значим побуждающее событие — то, что ты летишь. Предположим, в Мемфис. Вопрос в том, что на самом деле вызывает С? Это А, твое путешествие, или что-то иное? И мы знаем, что это не может быть А, потому что иногда ты не думаешь о самом плохом; а иногда ты, дей­ствительно, все время об этом думаешь. И никакое событие не мо­жет вызвать Следствие. Так что это, вероятно, В — твои убеждения. И, в первую очередь, давай посмотрим на рациональное убеждение, являющееся причиной, участвующее в формировании С. Убеждение не вызывает непосредственно С (беспокойство), но вызывает другую эмоцию. Так что рациональное убеждение — это негативное убежде­ние, предчувствие чего-то плохого, но при этом продолжающее быть рациональным. И как ты думаешь, что это?

П. (десятисекундная пауза): Ну, это (пауза) — это предсказание чего-то, что может произойти, и чего-то, что случилось и, м-м... (пауза)

Тут я подумал: «Внимание! Не отвечай за него слишком быс­тро. Ты отлично знаешь, какие рациональные и иррациональ­ные убеждения являются причиной его реакций, в частности, его беспокойства. Но если ты скажешь ему об этом, он может полностью принять твою точку зрения и повторять ее, как по-

 

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

пугай, но в действительности он может не понимать ее и не ве­рить в это. Лучше попробуй, если получится, сделать так, что­бы он сам дошел до этого. Возможно, он может сделать это, и для него будет лучше, если он своим умом дойдет до этого и поймет это в удобной для себя форме».

Т.: Хорошо. Если я полечу на этом самолете, может случиться что-то плохое...

П.: Да, и я могу...

Т.: Ну, ну...

П.: Я могу погибнуть...

Т.: «Я могу погибнуть». Хорошо, и это было бы... Что? Каково рацио­нальное заключение? Потому что это является наблюдением: ты мо­жешь погибнуть, можешь быть ранен и другие подобные вещи опре­деленно могут случиться. И это возможно. Это совершенно нормаль­но. И что?

П.: И я не хочу погибать, это было бы такое, м-м, несчастье.

Т.: Верно. Совершенно верно! И давай предположим, что ты поло­жил этому конец. «Я могу погибнуть. И я не хочу этого. И если бы я умер, это было бы несчастьем, потому что моя жизнь оборвалась бы; и сейчас, когда я наконец-то становлюсь счастливым, было бы ужасно, если бы моя жизнь кончилась. И это также было бы несчастьем для моей жены и детей, и т. д.». Теперь, если ты остановишься на этих рас­суждениях, поставишь точку, а не запятую или точку с запятой, какое чувство возникнет у тебя относительно полета? У тебя обязательно возникнет какое-то чувство. Какое, как ты думаешь?

П. (пауза): Ну, я думаю, что у меня была бы умеренная депрессия или...

Т.: Возможно. Но обычно под легкой депрессией мы понимаем рас­стройство, сожаление...

П.: Сожаление....

Т.: Тревогу, озабоченность. Что-то вроде этого. Верно?

П.: М-м-м-м.

Т.: Так как вы говорите: «Поскольку это может произойти, а я этого не хочу, может, мне лучше не лететь или отправиться на поезде?». И, разумеется, эта мысль не делает вас более счастливым. Так что вы бу­дете чувствовать расстройство, сожаление или раздражение, тревогу. Но так произойдет лишь в том случае, если вы будете упорно держать-

214
Психотерапевтическая сессия с алкоголиком

ся этой мысли. Но затем, испытывая беспокойство и тревогу, вы воз­вращаетесь к вопросу: «А каковы шансы такого ужасного происше­ствия?». И затем вы, возможно, придете к заключению, что шансы очень малы.

П.: Да, вероятность невелика.

Т.: Да. Верно. Это может произойти. Но гораздо более вероятно, что меня может сбить машина или что-нибудь в этом роде.

П.: Вероятность того, что я погибну, когда буду ехать в такси, гораз­до выше.

Т.: Да, но от этой мысли тебе не станет легче. Ты будешь расстроен­ным, или грустным, или беспокойным. Да. Однако теперь ты знаешь, что чувствуешь тревогу, а это совсем другое. Это даже не более глубо­кая депрессия или расстройство. Это настоящая тревога — то, что ты преувеличиваешь реальное количество авиакатастроф. Такова твоя особенность. И скажи, что это за мысли, которые кажутся тебе столь ужасными и из-за которых появляется настоящая тревога или депрес­сия?

П.: Ну, я думаю, что, м-м, возможно, это претенциозно. Это было бы ужасно, м-м, это просто не должно случиться со мной. И если... если что-то случилось бы с Сьюзан и детьми, это было бы моей виной. Это не было бы... это было бы доказательством моего несовершенства и не­способности контролировать любые ситуации.

Т.: Которые я должен...

П.: Которые я должен уметь контролировать! (Смеется.)

Т.: Ты видишь, это претенциозно. И я также думаю, что ты, ты гово­ришь волшебные вещи, потому что в данных обстоятельствах так по­ступает большинство людей.

П.: Вы сказали очень интересное слово - волшебные.

Т.: Да.

П.: На прошлой неделе со мной случилось нечто подобное. Мы... Сьюзан и я стали играть в йосслинг. Вы знаете, что это такое?

Т.: Нет.

П.: В этой игре нужно бросать 5 кубиков.

Т.: Ну...

П.: Вы бросаете все 5 одновременно.

Т.: Ну...

П.: Могут выпасть одинаковые грани, или все по порядку, или раз­ные.

Т.: Так.

 

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

П.: Вы их разбрасываете и смотрите, как они упали. Т.: Да?

П.: И я, м-м, я стал предсказывать, когда у Сьюзан или у меня полу­чалась та ил и иная комбинация. И так выходило, что иногда выпадало именно то, что я предсказывал. Конечно же, ни я, ни она не запоми­нали, когда выходило иначе. (Смеется.)

Т.: Естественно.

П.: Да, и, знаете, я чувствовал какой-то мистический, волшебный, фатальный, м-м, страх. И я думаю, что со мной происходит то же са­мое и во многих других случаях.

Т.: Да, верно. Ощущение кубиков, как будто «Я могу управлять эти­ми кубиками. Смотрите, л сделал то, что никто другой не может!».

П. (смеется): Верно.

Т.: И так на самом деле думают игроки: «Если я выиграю этот забег, значит, я сделал это».

П.: Каким-то образом заставил лошадь бежать быстрее!

Т.: Да, верно. И это волшебство.

П.: Волшебство моей, м-м, воли.

Т.: Да, и это хорошо, что ты это понимаешь. Но есть еще один волшеб­ный элемент в этой боязни самолетов. Ты не только говоришь что-то типа: «Должно быть, у меня достаточно власти над этим самолетом и т. д., что­бы дать ему упасть или нет». Но ты говоришь: «Если я погибну (допу­стим, что это действительно произошло), это будет ужасно для меня.Ь.

П.: Да.

Т.: Но только для них. И, конечно, это не будет ужасно для тебя.

П.: Это смешно.

Т.: Да, это был бы конец твоей жизни. Но ты бы этого не знал. Ты смотришь на себя, как если бы ты был жив и мертв одновременно.

П.: М-м...

Т.: Ты, действительно, размышляешь каким-то чудесным образом. Я бы не был полностью мертв. Я бы знал, что я мертв. И я бы видел и слышал, как страдают мои жена и дети.

П.: М-м...

Т.: Но это неправда! Возможно, они бы страдали.

П.: Да.

Т.: Но тебя бы там не было. Так что...

П.: Возможно, они бы не слишком горевали.

Т.: Верно... Верно, возможно она нашла бы работу и повторно вы­шла бы замуж или что-то вроде того. Но, конечно, действительно вол-

Психотерапевтическая сессия с алкоголиком

шебная вещь — это слово должен. Я должен быть способен управлять тем самолетом и контролировать их счастье, и т. д. Я должен быть Иису­сом Христом или Иеговой.

П. (Невнятно.)

Т.: Что?

П.: Тот, кто ходит по воде, старший или что-то в этом роде.

Т.: Верно, верно. Но это полный абсурд. И как тебе быть с такими иррациональными идеями, как «Я должен уметь управлять своей судь­бой!», «Это была бы ужасная катастрофа, если бы я умер!», и т. д. И как ты будешь бороться с этим, противиться этому? С - это следствие 1В -твоих иррациональных убеждений. И как ты будешь противиться этим иррациональным убеждениям?

Помнится, я чувствовал, что все хорошо, хотя был немного разочарован из-за того, что начал разговор о его магическом ви­дении себя мертвым и живым одновременно. Не так давно я под­нимал эту тему с некоторыми из своих предыдущих пациентов, которые испытывали сильный страх смерти, и большинство из них быстро, иногда удивительно быстро, понимали, что дума­ют о себе как об «умершем», но в то же время и как о живом человеке, осознавая и переживая эмоции по поводу своей смер­ти. Мне хотелось увидеть, удастся ли ему понять это. Казалось, он понял, но, на мой взгляд, воспринимал это слишком легко­мысленно. Так что я чувствовал и удовлетворение, и разочаро­вание. Тем не менее, я решил вернуться к разговору, который он сам начал — об иррациональных, магических идеях о его смер­ти во время авиакатастрофы, и показать ему, как точно они под­ходят к моей А-В-С-Е) модели рационально-эмоциональной психотерапии. Используя эту модель, он может быстро побе­дить свои саморазрушающие идеи, изменить их и перестать ис­пытывать тревогу. Я был доволен, поскольку казалось, что он начинает понимать эту модель и сможет правильно применить ее, чтобы помочь себе.

П.: Ну, я сопротивлялся, м-м, я думаю, я иногда успешно делал это на прошлой неделе.

Т.: Как?

П.: Я... Мы пошли в парк, который находится недалеко от нашего дома. На 63-й улице есть небольшая детская площадка. И там, м-м,

 

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

стоят большие качели. Да, они поставили большие качели в неболь­шом парке для маленьких детей и...

Т.: Ну...

П.: И на качелях качались дети постарше. И, м-м, пару лет назад я видел, как ребенок разбился на качелях. И... что интересно, на этой неделе я увидел, что это закончилось. В любом случае, я всегда пере­живаю за детей, когда хожу туда. Они хотят качаться на больших каче­лях. И, конечно, я не могу просто сидеть на скамейке и читать. Я все­гда волнуюсь, что их может ударить этими качелями или произойдет что-нибудь еще. И такое может быть. И мое волнение, действительно, небеспричинно и разумно.

Т.: О, да, это может случиться.

П.: Это могло случиться.

Т.: Но каким образом ты заставил себя воспринимать все спокой­нее?

П.: Ну, я сказал... Прежде всего, я взял кое-что почитать. И я сказал: «Эй, ты просто не можешь находиться везде сразу. Это смехотворно. Во-первых, ты не обладаешь такими силами, чтобы предотвратить что-то, что может случиться с другим человеком». И...

Т.: Верно.

П.: И, во-вторых, дети каждый день ходят гулять в этот парк со сво­ей матерью, и они играют достаточно осторожно и, кажется, вполне способны позаботиться о себе. А если они не могут и ударятся, значит, ударятся. И я пойду и помогу им, и успокою, и, м-м, сделаю все что потребуется.

Т.: Правильно.

П.: Если что-то произойдет, м-м, я... И я обнаружил, что полностью погружен и сконцентрирован на чтении и я...

Т.: Хорошо.

П.: И я отвлекся от чтения только тогда, когда Сьюзан предложила купить мороженого или еще что-нибудь.

Т.: Хорошо. Но есть еще две вещи, которые ты мог бы сделать вдо­бавок ко всему этому - и ты сделал все правильно. Ты мог сказать сле­дующее: «Эй, если бы я попытался уберечь их, прекратив их развлече­ние, я оказал бы им сомнительную помощь в приобретении жизнен­ного опыта».

П.: Да. Ну, и я, я сам ощущал это много раз, я понимаю, насколько нелепо волноваться из-за этого и не давать им развиваться и быть сча­стливыми, ограничивая их свободу.

Психотерапевтическая сессия с алкоголиком

Т.: Да. Возможно, в таком случае с ними ничего не случится, но они не были бы счастливы, если бы ты был слишком осторожным, уча чрез­мерной осторожности и не позволяя качаться на качелях. И, наконец, есть еще одна вещь, которую мы очень не любим признавать. Есть пре­красное решение проблемы: «Если произойдет самое плохое, и они действительно погибнут, качаясь на качелях (что очень, очень мало­вероятно, но всякое бывает), будет ли это ужасно? Смогу ли я пере­жить это?

Я помню, что тут же спросил себя, необходимо ли на этом этапе предлагать пациенту самое эффективное решение: пока­зать, что независимо от обстоятельствен всегда способен сми­риться с самым ужасным и это не обязательно должно стать для него катастрофой. Я размышлял, способен ли он принять это ясное и простое решение; и очень быстро решил, что, возмож­но, способен; так что лучше всего будет поговорить с ним об этом. Я знал, что если он не способен принять это, я смогу про­сто отступить и оставить ему возможность использовать менее эффективный способ.

П. (пауза): Это интересно. Потому что я обсуждал это со своей же­ной. Я прошел через это и, м-м, я не... Ну, честно говоря, будучи чест­ным с самим собой, я не думаю, что я не смог бы пережить это. Я имею в виду, что если что-то случится, то останется лишь жить с чувством непоправимости случившегося, и оплакивать, и...

Т.: Так.

П.: М-м, если не накручивать себя, м-м, постоянно не говорить себе, как это страшно и ужасно, это пройдет. Я думаю, это скорее будет вос­приниматься как факт. Но я думал над этой дилеммой. Потому что я ска­зал: «Вот, я думаю обо всех этих вещах и об Эллисе и его книге и сталки­ваюсь с тем фактом, что в жизни, за исключением некоторых вещей, стра­дания и боль нельзя прекратить или уменьшить с помощью медикамен­тов. Но даже тогда у вас выбор: вы можете совершить самоубийство и избавиться от боли. Так что если вы мыслите рационально, в.жизни дейст­вительно, действительно не бывает обстоятельств, которые были бы спо­собны вызвать что-то большее, чем достаточно кратковременный дис­комфорт». И, м-м, но Сьюзан, м-м, сказала, что не может с этим согла­ситься. Она сказала, что я знаю людей, и в том числе членов ее собствен­ной семьи, напомнила, как ее старшая сестра Грэтхен покончила с собой.

 

 

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

Я думаю, что она склонна приписывать себе свойства и качества своей матери и в большой степени романтизировать это. Но она говорит, что никогда не встречала человека, потерявшего ребенка, и на которого это постоянно не оказывало бы серьезного негативного воздействия.

Т.: Ну, в этом нет ничего страшного, если под словом негативное воздействие имеется в виду, что время от времени, или всю оставшую­ся жизнь, они будут вспоминать об этом со скорбью и оплакивать.

П.: Она говорит то же самое.

Т.: Но на самом деле она говорит, что они становятся подавлен­ными.

П.: Озлобленными, жесткими, м-м, другие подобные веши - у них замерзает душа.

Т.: И, возможно, она права.

П.: Она права.

Т.: Но вопрос в том, есть ли что-то волшебное в их действиях.

П.: Да, мм...

Т.: Вы думаете, что они делают что-то волшебное, чтобы стать оз­лобленными, подавленными и жесткими?

П.: Ну, я думаю, что они или живут двумя жизнями одновременно, или они думают, ну, конечно, они так думают, что умерший человек жив, и переживают все то, что, как им кажется, должен переживать умерший человек. Они думают, что человек не умер, а переживает «смерть» или что-то иное.

Т.: Верно. И это один из элементов волшебства. И второй заключа­ется в том, что они убеждены, что окружающий мир не должен был так поступать с ними; и ужасный, ужасный мир поступи! с ними так, как не должен был; и они никогда не простят ему этой ужасной жестокости.

П.: Да.

Т.: Другими словами, они не принимают того факта, что окружаю­щему миру наплевать на них.

П.: (смеется) Мы все это знаем, даже когда не хотим это прини­мать. Я думаю, что умом я это понимаю, и я думаю, что умом это пони­мают многие люди, но...

Т.: Ты имеешь в виду иногда!

П.: Это верно.

Т.: Вот это и значит понимать умом. Иногда я думаю об этом и гово­рю: «Да, мир вовсе не должен заботиться о нас, и он этого и не делает». Но затем большую часть времени я снова говорю: «Но он должен*»

П.: Верно (смеется). Вы абсолютно правы.

Психотерапевтическая сессия с алкоголиком

Т.: Интеллектуальное понимание означает, что иногда я верю в это, и жаль, что на самом деле я не могу верить в это всегда. Я возвращаюсь к волшебству - к неправде.

На этом этапе я был доволен тем, что клиент был способен понять, что его жена и ее родственники были не правы, так как они не могли понять, что женщина может сильно страдать, потеряв ребенка, но что при этом она вовсе не должна стано­виться подавленной или озлобленной. Я почувствовал, что в ка­кой-то степени разочарован в его жене, с которой я провел при­мерно дюжину сеансов в течение двух последних лет, из-за того, что эта разница все еще оставалась неясной для нее. Я мог живо представить ее себе, так как она была очень привлекательной молодой особой. Я мог себе представить, как она, мило надув­шись, не соглашается, что могла бы когда-либо примириться с потерей своего ребенка, и говорит, что в этом случае она неиз­бежно станет озлобленной; и я постарался найти способ заста­вить ее понять, что это иррациональные убеждения. Я сделал в уме пометку попробовать поработать с ней над этим, когда она придет ко мне в следующий раз.

П.: Ну я, м-м...Я, м-м, ну это совершенно верно. Потому что у меня случаются периоды, когда действительно включаются интеллектуаль­ные понятия.

Т.: Да.

П.: И, м-м, Господи, в такие периоды все мои страхи проходят и все, что происходит, доставляет мне радость. (Смеется.) Я сейчас не говорю о том, что жизнь может быть всегда веселой, но... вы правы, это лишь короткий период. И затем все начинается заново, и это на­капливается. Как будто мне сильно не хватает самодисциплины.

Помнится, тогда я был доволен тем, что пациент способен осо­знать, что так называемое понимание умом не является полным пониманием, но лишь мимолетное и случайное проявление ра­циональности. Многие убеждения человека сильны и искренни, но в то же время абсолютно иррациональны, и он действует ис­ходя из них. В то же время меня обрадовало, что он серьезно раз­мышлял над нарушением поведения, когда он заговорил о про-

 

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

блеме недостаточной самодисциплины, это означало, что он вни­мательно следил за тем, о чем мы говорили и о чем говорилось в «Пути к рациональной жизни». Так как я понял, что нынешняя сессия является отражением его прогресса, и что он не поднял большого количества вопросов, с которыми я мог ему помочь. Получасовой сеанс подходил к концу, я был рад, что он поднял действительно важную проблему, с которой мы вполне были спо­собны справиться, так что он мог уйти от меня, чувствуя, что по­лучил реальную помощь. Для меня предпочтительным является вариант, когда улучшение у пациента наблюдается после каждо­го сеанса, так чтобы у него был мотив закончить лечение и чтобы у него было над чем работать между сеансами.

Т.: Да?

П.: И я думаю, что я знаю, что можно сделать.

Т.: Но это значит (давай разберемся в этой фразе), что я знаю, как мне лучше поступать, но не делаю этого. Я ленивый, бестолковый и откладываю это.

П.: За последние 2 недели у меня произошло значительное улучшение в этом отношении. Я просто переходил от одной вещи к другой, и ничто, действительно, ничто за эти 2 недели — я не позволял ничему запугать себя так, чтобы я не был способен пойти и сделать что-то. Возможно, у меня были приступы сомнений и беспокойства...

Т.: «И я все время что-то откладываю на потом...»

П.: Верно. И сейчас изменилось и мое физическое состояние. Те­перь я знаю, или чувствую себя сильным. И, возможно, в этом опять-таки есть что-то волшебное. Попытки быть особенным. Но я, дейст­вительно, чувствую, что убиваю себя этими проклятыми сигаретами.

Т.: Да, верно.

П.: Проблемы с органами дыхания — это у меня наследственное. Мой отец умер от рака легких, а если бы он не умер от этого, то не­сколько месяцев спустя он умер бы от сердечной недостаточности. Ну, и знаете, все такое...

Т.: Отлично. Я знаю, что было бы мудро пройти через трудности, связанные с воздержанием от курения, и наслаждаться более долгой и здоровой жизнью. Но я не делаю этого. Я жертвую этим ради более близкой цели — насладиться сигаретой.

П.: Да, однажды я не курил 7 месяцев. Но я...

Психотерапевтическая сессия с алкоголиком

Т.: Потому что если я должен бросить курить прямо сейчас... Пред­положим, ты бросил курить прямо сейчас, скажем, на следующей не­деле. Что, между прочим, сделал один из моих пациентов, которому было 38 и который курил 30 лет по 3 пачки в день (он начал в 8 лет). Если я должен бросить курить прямо сейчас, на следующей неделе, что произойдет такого, что мне кажется столь ужасным?

П.: Я бы, ну, это бы... Я знаю, что в большинстве случаев я предпо­чел бы покурить.

Т.: И? И какую разумную вещь я бы сказал себе в первую очередь? Рациональное убеждение (rB): «Когда мне будет плохо из-за того, что я не могу покурить, что было бы разумно сразу сказать себе?».

П.: (пауза) Ну... Я бы сказал себе, что, м-м, будет лучше, если я не стану курить.

Т: И что чертовски плохо без сигареты. П.: Да.

Т.: Так что я бы нервничал, и т. д. Но я по глупости скажу себе, что стоит ослабить самодисциплину, чтобы закурить... Что я по глупости сказал бы себе в качестве иррационального убеждения (iB)?

П.: Я бы сказал себе, что «я должен покурить», или что «я так боль­ше не могу», или что «я не должен испытывать лишений».

Т.: Верно. «И как теперь мне, страдающему и испытывающему ли­шение, бороться с этими неразумными, иррациональными убеждени­ями? Как я могу сопротивляться им?».

П.: Ну, я могу сказать себе: «Я сейчас страдаю. Но если я хочу изба­виться от страданий, мне, черт возьми, лучше не курить. Потому что я хочу чувствовать себя лучше и быть здоровее в дальнейшем, и быть способным делать больше... И хотя я предпочел бы покурить, и это принесло бы мне минутное облегчение, я знаю, что оно продлиться не дольше, чем несколько минут, и что это состояние будет постоянно возвращаться, и я получу...»

Т.: Рак и т. д. Но тебе также лучше сопротивляться так: «Почему мир должен быть таков, что я не могу не бросить курить и не зарабо­тать себе заболеваний дыхательной системы и т. д. Почему так ужас­но то, что я должен бросить это?». Видишь, ты не сопротивляешься в волшебной манере, типа «мир не должен быть таким; и это ужасно, что я должен ограничивать себя, чтобы достичь чего-то в дальней­шем. Но сейчас я действительно должен ограничить себя». И тот дру­гой пациент действительно страдал 2 или 3 недели. Ион думал о том, чтобы закурить и т. д. Он курил в течение 30 лет.

 

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

 

П.: На самом деле у меня нет дискомфорта. И когда я бросал курить в прошлом, и не курил несколько месяцев, это было легко, я просто бросил курить. И если мне хотелось, я просто говорил себе НЕТ. Я де­лал так, но не видел иррациональных идей.

Т.: Ты работал над своим поведением — мы называем это домашнее задание — ты сам задал себе домашнее задание: «Никаких сигарет! К черту! Я больше не буду курить!». Но ты не избавился от этого или слишком часто прибегал к магическому мышлению «Но у меня-то не должно быть этих ужасных последствий! Ужасно, что мир такой, ка­кой он есть! И т. д.». И теперь, если мы снова дадим тебе домашнее задание не курить, начиная со следующей недели, и бросить волшеб­ство, борись с этим, сопротивляйся этому активно, энергично, брось курению вызов, и тогда ты сможешь не только бросить курить, не и изменить свои взгляды и вообще чувствовать себя лучше. И избавить­ся от этого.

П.: Кроме простой... Моя склонность и это? Я не очень хорошо де­лаю точный анализ и...

Т.: Надо искать слово должно. Потому что, когда ты чувствуешь дис­комфорт...

П.: Ну, мой ответ обычно «Ты претенциозен» или «Чушь».

Т.: Нет, понимаешь, это... это примитивно.

П.: Я знаю, знаю. Это...

Т.: Понимаешь, это правда, это тоже самое, что сказать: «Ну, у тебя невроз. Прекрати это». Временно это сработает. И это будет временная мера. Но лучше уничтожить конкретное убеждение. Это что-то вроде... и ты должен найти свое определение — «Мир не дол­жен быть таким». То же самое многие матери говорят о своих детях.

П.: Да.

Т.: О.К. Ты работаешь над этим. И я дам тебе задание не курить и бороться с волшебством.

П.: Да.

Т.: Отлично, увидимся.

П.: Хорошо. Я думал о том мероприятии в Майами (встреча Ассо­циации Гуманистических Психологов и Американской Ассоциации Психологов). Как она прошла?

Т.: О, отлично.

П.: Много разногласий?

Т.: Да. До встречи!

Психотерапевтическая сессия с алкоголиком

Я был очень увлечен в конце сеанса. Сейчас я провожу полу­часовые занятия по рационально-эмоциональной терапии, и этого вполне достаточно, так как на разговоры о прошлом па­циента и на разъяснение его ощущений отводится немного вре­мени. Большую часть времени, как это было на этом сеансе, я показываю ему, как мыслить о себе и окружающем мире более научно. Но я сознаю, что на этом занятии я начал разговор о его недостатке самодисциплины и проблемах с курением несколь­ко поздно, и что было бы хорошо уделить этому чуть больше времени. Поскольку меня ждал другой пациент, я решил дать этому пациенту задание, чтобы он мог продолжать работать над некоторыми моментами, о которых мы говорили, и рассказать об этом подробнее на следующем занятии. Тогда я знал, что про­верю его домашнее задание, особенно если он не выполнит его как следует, используя это, чтобы показать ему, какие рацио­нальные и нерациональные убеждения он использовал. Ре­зультатом В явился недостаток самодисциплины (или След­ствие — С). И затем я бы смог заставить его сопротивляться (В) его иррациональным убеждениям и, предположительно, разре­шить вопрос с двумя результатами (Е). Первый — когнитивный результат, или изменение философии: «Я не могу курить и со­хранить хорошее здоровье. Бросить курить не так ужасно, но довольно сложно; но в дальнейшем курить — еще более слож­но». Второй — я надеялся, что пациент разберется с поведенче­ским или эмоциональным результатом: значительное повыше­ние его устойчивости к расстройству и ощущение относитель­ной легкости при достижении нужной самодисциплины. Хотя я не был полностью доволен таким внезапным окончанием се­анса, я чувствовал, что за этим последует логическое продолже­ние терапевтической работы на следующем занятии.