Студопедия — МАЗМҰНЫ 2 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

МАЗМҰНЫ 2 страница






Девушка резко развернулась и ушла в сторону барной стойки.
- Ты её обидел, - сказал Я Светлому.

- Походу, но зато ты посмеялся. Дело приоритетов. И теперь мы знаем, что её зовут не Посирушь.

Я согласился с утверждением друга, и припал к спиральновидной трубочке, торчащий из стакана со сладким кофе.

- Я сейчас в верехелевский поеду, там нужно будет с барышней одной встретиться. Ты домой когда придёшь? – спросил Светлый.

- Не знаю. Я вот всё думаю про Посирушь.

- Про кого? – улыбнулся мой собеседник.

- Ну, про ту девушку, которая должна была принять наш заказ, но по какой-то причине не пришла на работу, и под её бейджиком весь день работает, та чёрненькая. Как она выглядит, это Посирушь? Может она страшная жирная таджичка, с бородавкой на носу, а может её и вовсе не существует. Может быть, этот бейджик был создан ради смеха, для тех официанток, которые забывают свой бейджи дома, или опаздывают например. Загадочная история неведомой мне Посирушь. Знаешь, думаю Я должен узнать, что оно такое, эта Посирушь.

- Значит это твой план на сегодня?

- Ага.
- Ну, хорошо. Тогда дерзай мой друг, как многие дерзали, – сказал Светлый избитую своим языком фразу, - а Я тогда поехал.
Светлый встал, полез за деньгами в карман, Я жестом указал на то, что сам за всё заплачу, и он ушёл по делам.

Так то на саму Посирушь мне было всё равно, это была официальная версия для Светлого, чтобы не рассказывать ему всё то, что рассказывать мне пока не хотелось. Всё дело было в той официантке, и что-то в ней мне было до боли знакомое, до такой боли, что мой пытливый ум начал выдвигать уже самые смелые идеи.

Я сидел в кафе и допивал свой латте в одиночестве. Когда снова подошла та девушка, чтобы отдать счёт, Я спросил у неё, во сколько закрывается кафе. Она ответила, что в половину полночи, а на часах было только одиннадцать утра. Хотелось, чтобы день прошёл быстро, приведя меня сразу к половине двенадцатого ночи.
Если сильно чего-то хотеть, то путём терпения и монотонного труда можно этого достичь.

Я представил, как Я буду сидеть за этим же столом через двенадцать часов, и вспоминать, как Я мечтал об этом моменте именно сейчас. За окном светло. Я крепко сомкнул глаза и открыл их. Теперь темно. На улице горят столичные огни, устало идут люди. Я вспомнил, как двенадцать часов назад мечтал именно об этом моменте. Было бы великолепно забыть прошедший день и воспринять всю эту ситуацию реально, как будто я просто закрыл глаза и открыл, оказавшись в другом времени. Но были дела, которые были сделаны за этот день, были свершения, которые оставили явный, прямой след в моей памяти. Целый день за стенами этого кафе, который можно было бы забыть, но нельзя.
Я допивал горький эспессо, не потому что это было круто или вкусно, а потому, что Я сильно устал от прожитого дня, и нужно было взбодриться. Ко мне подошла официантка, но не та, что подходила раньше. Эта девушка чуть пониже и с длинными русыми волосами, заплетёнными в косу.

- Извините, мы закрываемся, - сказала мне девушка с милой улыбкой.

- Да конечно, - опомнился Я. – А вы можете мне рассказать про Посирушь?

- Извините, про кого?

- Про Посирушь, она должна работать у вас, - ответил Я.

- Ааа… - заулыбалась официантка. – Да, конечно. Её сейчас нет в зале она… - девушка осмотрела зал. – Я бы конечно помогла вам её найти, но меня уже ждёт машина на улице, и сами понимаете…

- Понимаю… - устало сказал Я.

- Вы можете спросить у администратора, он вон там должен быть, - она указала на дверь с надписью «Служебное помещение», - он вам может помочь.

Спрашивать у администратора, что-либо мне вовсе не хотелось, иначе сделать это Я мог и утром. Мне хотелось лично и долго, желательно во время прогулки, после работы пообщаться с той, что носила это странное имя весь день на своей груди. Вот что мне хотелось.

Но сидеть на месте было нельзя, кафе закрывалось. Я встал и зашёл в служебное помещение. Оно состояло из маленького коридора и четырёх дверей, без каких либо опознавательных табличек. Я дёрнул ручку первой двери, но остановился. Приоткрыв маленькую щель, Я заглянул в комнату. Спиной ко мне стояла девушка с длинными чёрными волосам, это была та официантка, которая обслуживала меня с утра. Она переодевалась и была только в нижнем белье. Девушка натягивала колготки и не обращала на меня внимание. Обычно люди очень чувствительны к чужим взглядам, особенно девушки, и особенно когда они обнажены. Наверное, какой-то инстинкт, старый и забытый. Инстинкт вполне понятный и полезный, коль, если на тебя хищник из кустов смотрит. Но у этой девушки он был атрофирован, толи по причине её собственной хищности, то ли по причине её изъезжености. Чёрное кружевное бельё было намёком толи на строгость, толи на похоть. Медленным и чётким движением рук она натягивает колготки, как-то сухо и строго, как будто сердится на что-то. Я теряюсь в двуличности момента, толи атмосфера перенасыщена строгой эротикой, то ли академическим пренебрежением.

Я смотрю на изгибы её бёдер, грудей, и чувствую, как всё данное природой тепло устремляется куда-то в грудь, потом в живот и ниже. С другой стороны разум мой переполнен страхам и уважением, уважением перед необычайностью её серьёзного взгляда, и страхом перед гневом её духа, если она заметит мою похоть.

Сколько ей лет? Она старше меня? Я не мог отделаться от чувства собственной юности. По виду лет двадцать, может меньше, или больше. Из-за нынешней активной акселерации практически невозможно наверняка узнать возраст современной девушки. В какие-то секунды у меня в голове родились совершенно дикие мысли. Почему-то Я представил себя её сыном, и как будто подглядываю за своей матерью, пока отца нет дома.
От омерзения Я невольно вздрогнул, рука держащая ручку двери пошевелилась, и дверь приоткрылась ещё немного. Небольшая комната наполнилась неприятным скрипом давно несмазанных петель двери. Сухое, задумчивое лицо девушки не изменило выражения, когда она увидела мой наглый испуганный взгляд. Она несколько секунд, без каких либо действий смотрела на меня, видно ожидая, когда же Я начну извиняться и захлопну дверь. Но Я стаял как вкопанный, не изменяя своим желаниям. Не знаю, покраснело ли моё лицо, и было ли мне вообще тогда хоть немного стыдно за свой неловкий поступок, но Я продолжал стоять. Не говоря ни слово, она отводит свой взгляд к ногам и продолжает натягивать колготки.
Не делая глубокого вздоха, Я в два шага преодолел расстояние между нами. Крепко схватил руку, которой она держала край бежевых колготок и замер. Она, всё с тем же сухим спокойствием смотрит мне в лицо, потом на мой лоб.

Не осознавая своего будущего, Я начал мямлить. Я хотел сказать что-то важное, всё то, что было сейчас во мне на чувственном уровне. В голове не слышно мыслей, лишь какие-то эмоции, пробегающие по телу от кончиков пальцев к солнечному сплетению, к затылку и оттуда к желудку.
- Я…я. Может быть. Давай… нет, Ты, ты такая…. Тебя нет, то есть кроме тебя нет…
Её лицо впервые изменилось. Сначала мимика её отразила мысль «Что за бред ты несёшь?», а потом глаза её приоткрылись, брови приподнялись. И вроде как она даже приоткрыла рот, чтобы что-то сказать. Она узнала меня! Вдруг Я дёрнулся и понял, что не могу сказать словами то, что не рождается в моей голове как мысль. Я сжал кулак и со всей силы ударил эту девушку по лицу. Хруст ломающейся челюсти обнажил моё сознание.

Я дёрнулся и проснулся. Глаза немного щипали от сухости. Я стоял за дверью служебного помещения, немного приоткрыв её. На моих глазах переодевается темноволосая девушка в чёрном кружевном белье. Я прикрыл дверь и сделал глубокий вдох. Сердце билось как у бешеной собаки, непонятно из-за чего именно. Быстрым шагом Я направился к выходу. У барной стойки стоит та официантка с толстой русой косой. Она уже одета в чёрное пальто и готовилась уходить.
- Извините, пожалуйста. Девушка! – окликнул Я её. – Скажите, а как зовут девушку с длинными чёрными волосами, которая тоже работает у вас здесь, официанткой.
Она немного задумалась и ответила вопросом на вопрос:
- В нашей смене? Если в нашей-то у нас есть Вера и Ася, тёмненькие. Вам кто нужен именно?

- Я не знаю… - честно сказал Я.
- Ну Вера уже ушла вроде, а Ася ещё должна быть. Я видела её недавно.
- Спасибо большое, - Я благодарно улыбнулся.
К русой девушке подошёл высокий парень с короткой стрижкой, в длинном чёрном пальто, поцеловал её в щёчку и увёл на улицу.
Голова немного замутнела. Я почесал подбородок и задумался.
- А служебный выход из кафе есть? – сухо спросил Я у бармена, который тоже уже заканчивал свои дела, запирая кассу.

- Нет. Только этот, - так же сухо ответил он.
«Хорошо», подумал Я, надевая куртку.
На улице была тихая зимняя ночь, тихая, опять же по московским меркам. Не было ветра или снега, стихия благосклонно щадила жителей, не давая воли своему буйному характеру. Сами жители, никого не щадили, не себя не стихию. Третьесортная музыка из окон ночных заведений, шум дорог и громкие разговоры прохожих, бурей проносились по Москве, как многоголосная пурга, как крикливая вьюга.
Я стаял недалеко от входа, наблюдая, как гаснет вывеска кафе «Чай-Ник». Через несколько минут, скованными движениями из заведения вышла девушка в короткой куртке с меховым капюшоном на черноволосой голове. Она спустилась со ступенек и пошагала в сторону большой дороги. Я пошёл следом.
Подойдя быстрым шагом чуть поближе, Я окликнул её, по возможности мягким добрым голосом:

- Юдина! Подожди!
Девушка встала, как вкопанная, постояла две секунды и, не оборачиваясь, продолжила свой суетливый шаг.
Я догнал её и, не вытаскивая рук из кармана, пошёл рядом с ней.
- Как дела? Ты здесь работаешь? – начал Я как старый добрый друг, как будто мы знакомы несколько лет и просто давно не виделись.
- Извините, - начала она говорить, не смотря в мою сторону, - Я вас не знаю. Вы, наверное, ошиблись.
- Неа, не ошибся. У тебя три яркие родинки в ровном треугольнике на груди. Вот здесь, - Я указал пальцем на её грудь.
- А подглядывать нехорошо, - сухо продолжила она. – Это можно воспринять как домогательство. Если вы не отстанете от меня, Я закричу.
И Ася сровняла меня холодным смелым взглядом.
Я утрированно усмехнулся. Чёрт побери, она знала, что Я за ней подсматривал.
- Мне просто нужно в туже сторону, что и тебе.
- И куда же тебе нужно? – ехидно спросила она, но в её голосе появлялись эмоции и это меня очень радовало.
- В общежитие, - сказал Я, смотря ей в глаза.
Ася остановилась. На сухом от серьёзности лице появилась обеспокоенность.
- Зачем тебе туда? – спросила она, сглотнув слюну.
- Потому что ты там живёшь, - ответил Я уверенно.
Она ненадолго замолчала.
Я не знал, что Ася живёт в общежитии, это была догадка, догадка, родившаяся из облака ольхового света окружающего всё то, что можно почуять, но нельзя увидеть. От Аси пахло старыми обоями, советской мебелью, общей кухней, душем, запахом двух-трёх девушек, которые были, наверное, соседками по комнате. Я чуял этот запах не носом, а сердцем. Сердце дышало этим ольховым туманом, отправляя узнанное не в разум, а сразу на язык.
- Что ты от меня хочешь? – спросила она, не двигаясь с места.
- Просто пообщаться. Ты разве меня не узнала?
- Узнала, и что из этого? Ты потрахаться хочешь, или что?
Последние слова Ася сказала так обречённо и обыденно, что мне стало тоскливо. В эту же секунду мне захотелось, чтобы всё кончилось, вот всё то, что происходит сейчас. В одно мгновение весь радостный настрой, толкающий меня на свершения, выветрился. «Ты потрахаться хочешь, или что?», как будто она знает меня, как будто мне нужно только это. Я глубоко вздохнул, посмотрел на Асю, как любящий человек, на безнадёжно обречённую больную.

Развернувшись, Я ушёл в сторону пустыря. Молча и быстро.
Ася стояла на дороге, где на моё удивление не было машин. Пошёл сильный снег. Её образ скрылся за белой пеленой.

 

***

 

Дома воняло горелым кофе. Я зашёл на кухню, в раковине, залитая мыльной водой лежит медная турка. Я подошёл к окну, чтобы открыть форточку и скривился от вони. Сдержав несколько рвотных позывов, Я решился найти источник запаха. Заглянув под шкаф, в котором на кухне хранилась посуда, Я нашёл разрезанную вдоль брюха рыбу. Вываливающиеся из неё потроха смердели тухлятиной. Я снова схватился за рот и прокашлялся. Запах настолько резки и раздражающий, что вдыхать его носом невозможно. Я быстрее побежал к раковине втянуть запах горелого кофе.

- Светлый! – закричал Я. – Что за хрень?!

Тишина. Я мигом вышел из кухни и с хлопком открыл дверь Светловой комнаты. Он лежал на толстом белом ковре, который купил недавно, и наблюдал за потолком. Глаза его широко раскрыты, внимательно вглядываются в люстру, а на лбу красуется розовое, как шкура поросёнка пятно.
- Чувак! Какого хрена там валяется эта тухлятина? Откуда она вообще? – непонимание и злость наполняли мои слова.

Светлый глубоко вздохнул, закрыл глаза, и повернулся на бок.
- Эй… - я легонько пнул его ногой по заднице.
- На рынке купил, - сухо ответил он.

- А посвежее рыбы не было? Я бы ухи сварил. И нахер ты её под шкаф зашвырнул? Вся кухня провоняла.
- Знаю… - лениво сказал Светлый, - поэтому Я спалил немного кофе?
- Зах!? Не легче было выкинуть рыбу? – ситуация начала немного меня смешить, но совсем немного, только чуточку. Всё остальное по-прежнему было заполнено возмущением.

- Зачем её выкидывать? – с искренним удивлением посмотрел на меня друг, пристав на локти. – Я её купил.
Я не выдержал и засмеялся.
- Ты что, накуренный что ли?

Он презрительно цокнул в мою сторону и снова улёгся на ковёр лицом в потолок.
- Ложись рядом, кое-что расскажу.

Я обречённо вздохнул и лениво, кряхтя по-старчески, улёгся рядом со Светлым на ковёр.

- Я понял, как разогнать свой мозг, - сказал он обыденно, но в тоже время с ноткой таинственности.
- Разводить гниль на кухне? – отозвался Я с сарказмом.
- Не…
Что-то в голосе, в интонациях, в самих словах Светлого изменилось. Это не бросалось на слух сразу, это ощущалось как долгое послевкусие. Он говорил спокойно, внятно и без каких либо эмоций. На все мои шуточные провокации и сарказм он отвечал только словом, без лишней улыбки или гнева. Я заинтересовался.
- Не думай, чувствуй, - сказал Светлый и со всего маха треснул себя по лбу ладонью.
Розовое пятно на лбу покраснело.
- Это ты что? – удивился Я.
- Это чтобы не думать. Когда попробуешь, поймёшь.
Его взгляд снова опустел и впился в люстру.
- Окей, а в чём суть?
Светлый прикрыл глаза, глубоко вздохнул и на выдохе резко поднялся на локти.
- Ладно. Сейчас расскажу тебе, а потом буду не думать, и ты не будешь меня спрашивать. Договорились?
- Угу, - буркнул Я.
- Ты знаешь про тот миф, ну, мол, человек пользуется только десятью процентами своего мозга?
- Знаю, - ответил Я.
- Ну так это всё трёп. Мозг человека задействован почти полностью, иначе бы повреждение девяноста процентов серого вещества в голове не вело бы ни к какому нарушению в мыслительном аппарате человека. Тем не менее! – он вскинул палец к верху, указывая на люстру. – Человек и вправду использует только десять процентов своего разума. Не мозга, а разума! То есть реализует потенциал своего органа лишь на десятую часть. Это то же самое что, если бы ты всю жизнь питался только кефиром, хотя твой желудок способен переваривать и грубые растительные волокна и мясо и даже гвозди. А ты знаешь, почему ты всю жизнь питался кефиром? Потому что кто-то сказал тебе, что твой желудок кроме него ничего переварить не в состояние.
- Хорошо, - согласился Я, ход мысли Светлого мне нравился. – Что дальше?

- Считается, что самым репродуктивным способом развить свои интеллект является сбор информации и анализ её. В частности случаев сбором информации является общение с людьми и чтение книг, а анализом это мыслительный процесс. Мы слушаем субъективную точку зрения собеседника, то бишь собираем информацию. А потом во время мыслительного анализа прокручиваем у себя в мыслях то, что и так нам известно, ибо в наших мыслях не может быть того, что нам не было известно ранее. Логично? Логично. Ну, это не суть, это Я сейчас об абсурдности субъективного человеческого мнения. Вот, например, когда-то в детстве Я подумал, что человек вполне возможно способен управлять матерей, если предмет воздействия изучить вплоть до количества сверх малых частиц в нём. Я рассказал эту теорию учителю физики у нас в школе, он высмеял её и сказал, что Я пересмотрел мультиков. В итоге, спустя десять лет в научном журнале Я читаю статью очень уважаемого физика, изучающего квантовую механику. В своей статье, он описывает концепцию, почти слово в слово повторяющую мои предположения в двенадцать лет. В итоге, получив информацию от человека, учителя физики, Я отстранился дальше от предполагаемой истины.
- Ты выдвинул такую концепцию в двенадцать лет? – не поверил Я.

- Да, но не об этом сейчас. Не сбивай меня. В общем, – он на секунду замолчал, - любое обсуждение с человеком, того что ты мог узнать посредством созерцания или чувственного опыта является отупительным действием. Любой мыслительный процесс в твоём разуме, так же является отупительным. Почему? Потому что ты не способен подумать о том, чего нет в твоей памяти. Ты просто перематываешь плёнку, повторяя в голове старые мысли. Какой в этом смысл? Ты только зря расходуешь энергию своего разума. Мимо тебя идёт красивая девчонка, у тебя в голове звучит – «Вау, какая красотка». Зачем? Ты ведь и так это знаешь, это было в твоей голове ещё в тот момент, когда ты только её увидел. Твои глаза запомнили это и уже передали информацию в твой разум. Зачем тебе это повторять вслух своих мыслей? Не думая, не общаясь с людьми, которые думают, ты познаёшь мир только через созерцание, через чувственное восприятие. У тебя уже не будет той мысли, что твой желудок переваривает только кефир. Ты будешь есть всё подряд, пока не наткнёшься на то, что ты переварить по-настоящему не сможешь. Точно так же твой разум будет воспринимать в себя всё, что есть вокруг, то, что ты видишь и не видишь. Количество ударов твоего сердца в минуту, длину твоего шага, расстояние от тебя до луны. Ты не понимаешь, сколько это в метрах, так как ты не способен обратится к своим мыслям, чтобы они перевели это в числа. Ты просто знаешь это и всё. И прийти к этому можно через чувства.
И Светлый ещё раз с размаху, не жалея себя, треснул рукой по красному лбу. В мгновение глаза его снова стали пустыми.
Я так же замахнулся, чтобы треснуть себя по лбу, но Светлый остановил мою руку.
- Обожди, рано ещё. Ты меня про рыбу не спросил.
- А точно! Так зачем рыба?
- Пошли, - Светлый встал с место и пошёл на кухню.
У окна всё так же несло тухлятиной, меня снова потянуло блевать. Светлый же, присел на корточки и спокойно втянул носом запах.
- Ты думаешь, что этот запах омерзителен? – спросил он. - Но ведь на самом деле в нашем носу нет рецептора, который отвечает за восприятие омерзительного запаха. Если перед младенцем положить кусок тухлой рыбы он не заплачет, он не будет корчиться в приступах рвоты. Он просто будет вдыхать его, как запах роз или свежего хлеба. Ты сейчас мучаешься только из-за того, что кто-то когда-то сказал тебе, что запах тухлой рыбы это «фу!». На твоих глазах, возможно, кто-то так же как ты сейчас кривил лицо в омерзении, и мучился от приступа рвоты. Ты запомнил это, и теперь сам, не осознавая того, просто повторяешь увиденное в своей жизни, как повторяешь старые мысли в своём разуме. Попробуй не думать. Попробуй просто чувствовать. Это не просто, по себе знаю.
Светлый с улыбкой потёр свой красный лоб.
- А теперь не думай! Просто не дума! Чувствуй… - он отвернулся от меня и сел на кафельный пол, чтобы, как Я понял, не отвлекать меня от процесса.
Я нахмурил лоб. Вокруг продолжало нести тухлятиной, и в голову то и дело лезла мысль, что нужно выкинуть эту гниль из дома. Но нужно было не думать.
Присев на стул Я обратился взглядом к другу. Он сидел на полу, прижав колени к груди, и смотрел на шкаф, под которым валялась рыба. Лица его Я не видел, видел только затылок, покрытый густыми длинными волосами цвета орехового дерева. Иногда его волосы отблёскивали платиной, холодным драгоценным металлом, иногда пшеницей, в зависимости какое было освещение. В этом плане чистокровным европейцам, конечно, повезло, Я про волосы, да и про глаза. Если, например пара ждёт ребёнка, она может немного помечтать о цвете волос чада, какой он будет, русый, блондин, или шатен, а может рыжий. И в глазах есть разнообразие, их цвет может быть голубым как у папы, или зелёный как у мамы, а может, глазки у малыша будут жёлтые-волчьи, как у дедушки, или серо-синие, как у бабушки. У японцев же иначе, если семья ждёт ребёнка, о цвете волос и глаз уже не спорят, ответом почти во всех вопросах будет «чёрный» и «чёрный», а ну и иногда коричневый встречается, есть такое дело.

Я посмотрел в отражение окна на свои волосы, - чёрные, прямые и смольные. Тут же мне вспомнился отец, худощавый, тёмный и узкоглазый. Как мама могла когда-то полюбить такого? Я опять подумал о Владивостоке, о деде, о… СТОП! Я с силой встряхнул голову. Нужно не думать.
Расслабив мышцы лица, Я уставился в затылок Светлого. Стараюсь уже не обращать внимания на цвет волос и собственные воспоминания. Я впустил пустоту в свою черепную коробку. Я глубоко вздохнул и с выдохом вымел из своего разума последние мысли. Тишина в голове тут же отозвалась давящем чувством, как будто в самом центре головы образовался вакуум, втягивающий в себя всё, что есть вокруг. Сильно потяжелел затылок, всё налилось свинцом и потянуло вниз. Тут Я поймал себя на мысли, что думаю о том какой тяжёлый у меня затылок. «Нет!» вскликнул Я у себя в мыслях, и мысль раздалась эхом по пустой черепной коробке.
Снова настала тишина. Я не думал ни о чём, контролировал каждое слово в своей голове. Тишина. Но слова лишь самая поверхностная мысль. Вместо них на более глубоких слоях сознания начала появляться музыка. Простая незатейливая мелодия, которую я слышал сегодня на улице. Она звучала сама по себе, независимо от моих стараний. Я попробовал вернуть голове прежний вакуум, но песня продолжала играть.
- Чувствуй! – крикнул Я в сердцах, и со всего размаху шлёпнул себя ладонью по лбу.

Боль резко обожгла кожу, потом громкий хлопок. Тошнотное чувство боли ёкнуло где-то внутри головы. От шока, моё тело забыло то, что делало секунду назад. Настала абсолютная тишина, не только в голове, но и в теле. Но длилось это недолго, боль понемногу сошла и в голове начали возникать образа, картинки того как Я шлёпаю себя по лбу. Внутренние демоны видно издевались надомной, они прокручивали в голове эти не хитрые кадры, и могу поклясться, Я чувствовал чьё-то сарказмистическое веселье.
- Не думай! Чувствуй! – Я ещё, и ещё раз ударил себя по лбу. Боль на мгновение останавливала мыслительный процесс, но через какое-то время всё возвращалось.
Я глубоко вздохнули, и смиренно уставился на шкаф, туда, куда смотрел Светлый.
- Ударься лбом о свою макушку, - пусто сказал Светлый.
- Да, - так же пусто подтвердил Я его мысль.
Я понял, что хотел сказать мой друг, и этого было достаточно. Эмоции не требовались, не требовались привычные шутки, провокации, намёки, долгое обсуждение, всё то на что Я обычно тратил столько сил и времени.
За окном во всё горло закричал какой-то пьяный. Потом звук разбитой бутылки и громкий хохот женских голосов. Кто-то дёрнул струны гитары, та раздалась расстроенным аккордом. Я знал, что это за аккорд, Я даже знал какой аккорд пойдёт следом, но так как голова моя была пуста, сказать, как называются эти аккорды, Я не мог. Я ничего не мог передать словами, ибо всё, что Я ощущал на данный момент, можно понять только чувствами. Тут Я в мгновение понял, чего человечество лишилось, научившись общаться между собой. Всё то, что невозможно передать словами, кинуло в лету. А ведь это именно то, что сейчас позволило бы воспользоваться всем потенциалом моего разума, без ограничений.
На улице хриплым голосом зазвучала какая-то дворовая песня. Тут Я понял, что это меня нисколько не раздражает. Я спокойно воспринимаю то, что есть вокруг и не проявляю агрессию к этому. И просто из-за того что у меня нет тех мыслей, которые бы звучали как «Что за ужас! Уроды пьяные, побыть в тишине невозможно». Скорее всего, эта мысль была заложена в меня с детства. Так часто отзывалась о ночной пьяни мама. Теперь у меня не было мыслей, Я был нейтрален в этом мире. Не было эмоций, было лишь восприятие.
- Чем пахнет? – спросил Светлый, продолжая смотреть на шкаф.
- Рыбой, - ответил Я.
Втянув запах поглубже, Я удивился. Запах был вроде знакомым, и в тоже время новым для моего носа. Я никогда не замечал, что тухлая рыба пахнет железом, сахаром, илом и даже слабой ноткой копчёности. Разум не знал, как воспринимать такой букет запахов, потому что не было в голове подходящий для этого мысли. Мой нос же, воспринимал запах таким, каким он был, без лишних… чужих суждения.
- Железом, сахаром, илом, копчённым и… - попытался Я принюхаться повнимательней.
- И тухлой рыбой, - продолжил Светлый мою мысль.

- Да, и тухлой рыбой, - согласился с ним Я, спокойно признавая истину.
- Вот об этом Я и говорил, – продолжил мой друг. – Мысли и разговоры отупляют нас. Мы перестаём развиваться, мы уже не видим всех собственных возможностей. Даже то, что Я сейчас тебе говорю, отупляет и меня и тебя. Если бы Я промолчал, мы бы с тобой были бы более прошаренными в жизни. Если бы когда-то твоя мать не заговорила бы с тобой, то Я даже боюсь представить, насколько бы ты был сейчас свободен.
Светлый повернулся и со всего размаху треснул меня своей ладонью по лбу.

 

 

***

 

Я резко открыл глаза, сердце стучало как у бешеной собаки, дыхание было резким и глубоким. Вокруг темнота. Я протёр лицо и скинул с себя одеяло. Подушка вся мокрая от пота, Я предпочёл её скинуть с кровати на пол. Дотянулся до кресла, взял с него маленькую подушечку и засунул её себе под голову.
- Пипец… - прошептал Я себе под нос.
Я потрогал свой лоб, он не болит, и шишки тоже не ощущается, хотя память о резком ударе всё ещё висит на самом видном месте чертогов моего разума. Дождавшись пока пульс успокоится, а дыхание выровняется, Я пошёл на кухню. Включил свет, налил себе в стакан воды и добавил в неё две ложки сахара.
Через несколько мнут, точно так же как и в прошлый раз проснулся Светлый. Почёсывая зад, он вошёл на кухню и заглянул в холодильник.
- Чего не спишь? – спросил он зевая.

- Что-то меня прёт, - ответил Я, поглядывая в воду. – Где тухлая рыба?
- Какая рыба? – не понял он вопроса.
- Ясно… - протянул Я. – Свет, со мной что-то не так. Меня второй раз уже так прёт. В общем, – Я посмотрел на друга, - мне сны снятся, точь-в-точь, как реальность. Что с тем домом в лесу, что сегодня с рыбой. А вчера, так Я вообще на ходу уснул, приснилось, что Я одной барышне по челюсти смазал. И всё не отличишь ведь, где сон, а где нет.
Я задумался.

- Угу, - без интереса поддержан он меня, и достал кефир. Налив кисломолочный продукт в большую кружку, Светлый опёрся на столешницу рядом со мной и залпом опрокинул стакан.
Мы оба молчали и смотрели в одну точку на стене.
- А в тех снах, - начал Светлый, тихо и заинтересованно, - ты что делаешь?
- Ну, много чего. В принципе всё то, что и делаю обычно, поэтому как раз не могу отличить, где явь, а где нет. Хотя потом, Я делаю что-то такое, что никогда бы в жизни не сделал. Не ударил бы девушку, или не стал бы разнюхивать тухлую рыбу. А потом Я это делаю во сне и всё равно считаю, что это реальность, пока не проснусь.
- М… да, - протянул Светлый. – На самом деле тебе ведь сильно повезло….
У меня в голове возникло дикое дежавю. Казалось, он должен сейчас сказать «мне снов вообще не снится, с тех пор как Я в Москву приехал». Но Светлый промолчал и не продолжил фразу, лишив меня возможности проверить свою догадку.
Я посмотрел на друга, его взгляд застыл, уткнувшись в стенку, а лицо искажалось в гримасе задумчивости. Ему что-то хотелось сказать, что-то важное, а может наоборот бредовое. Он не знал, пойму Я его слова или нет, нужно знать мне это, или Я обойдусь. Поэтому он промолчал. Хлопнув меня по плечу, он сказал:
- Иди спать, завтра в универ, а мне… мне тоже чего-нибудь делать нужно будет.

 

***

 

- Я серьёзно! – мои слова доносились сквозь улыбку и полуночный мороз.

- Да не может такого быть, - смеялась в ответ она.
- Я клянусь тебе! Я кидаю этот камушек в дырку, а он обратно вылетает и мне по лбу, - Я щёлкнул себя по месту, куда когда-то попал камень. – Я сам офигел. Испугался и домой побежал. Больше Я к этой дырке в земле не подходил.
- А чего испугался? – смех в нашем разговоре начал подтаивать, и Ася крепче сжала мою руку.
- Ну, так маленький был… не знаю. Ну, вот представь, ты кидаешь камень в колодец, в чёрный-чёрный, что дна не видно, а этот камень тебе обратно в лоб вылетает. Разве бы ты не испугалась?
- Неа, - ответила она.

- Врёшь, - с ехидством сказал Я.
- Вру, - с улыбкой ответила Ася.

Сухая, морозная пустота парка ловила наши слова и превращала их в молчание. Не ветра, не снега, не эха. Тишина московских парков, это когда нет никаких звуков, помимо гула далёко проносящихся машин.

Мы должны были доехать, а потом и пойти до дверей старого общежития. Старого пропахшего запахом многих тысяч душ. Я чувствовал его, тяжёлый, и в тоже время тёплый шум множеств голосов. Жить с ним можно было, только приняв его полностью, и став частью общего монотонного течения, даже не течения, а скорее болота. Стоило, правда, признать это болото своим врагом, как жить в общежитии становилось невозможно. Общая кухня, ванная, туалет, всё становилось отвратительным, заляпанным грязными касаниями бюджетных студентов и членов малоимущих семей.
Но при всей своей развитости мышления, Ася позволяла себе не думать о чужих руках касавшихся раковины, в которой она умывалась каждое утро, как не думала о чужих глазах касающихся её груди через экраны мониторов.
Когда мне было четырнадцать, у меня был товарищ, его звали Филипп. Он был очень одарённым парнем, разум его выходил за грани моего понимания, и Я им восхищался. Позже, правда мы с ним сильно поругались и больше никогда не общались, но поначалу неплохо ладили. Как-то он мне сказал - «Я бы очень хотел пообщаться со шлюхой, нормально, по-человечески. Представляешь женщину, для которой её тело уже не есть «табу», для которой секс, это просто заработок, и ничего более». Сказал он мне это, кажется, будучи под накуркой, но, чёрт побери, он был прав.
Ася не была шлюхой. Она не занималась сексом ни с кем кроме себя. Но при этом её тело не было для неё храмом, его вообще вроде как бы и не было.
Я не знал, как воспринимать Арсению. Я не мог назвать её истасканной, она не ложилась под каждого по пьяни, и не продавала своё тело. Она продавала видео с записью того, как она онанирует, а онанируют, как мы знаем все, даже девочки из семей церковников. Тем не менее, как говорил Филипп «её тело не табу».
Ради юношеского азарта в моменты наших встреч Я пытался дотронуться до интимных частей тела Аси. Не только ради собственного либидо, но и надеясь увидеть какое-никакое отражения моих действий в её глазах. Пусть то была бы улыбка, или смущение, пусть злость или разочарование. Но не было нечего, никакой реакции. Как будто Я гладил по груди скалу, которая продолжала серьёзный разговор, не обращая внимания на ласки.
- У меня нет тела, - сказала Ася.
- Почему? Вот, Я ведь глажу его, - произнёс Я, трогая её за живот и чуть ниже, когда мы ехали в метро.
Это был последний поезд, и вагон был почти пуст.
- Не знаю. Оно не моё… оно как будто пустое. Единственное что Я чувствую своим это моё лицо.
Я хотел было нежно прикоснуться ладонью к её щеке, но рука девушки остановила моё движение.
- Нет, не надо. Оно моё… ещё.
- Хорошо, - Я опустил руку ей на колено.
- Если твоё тело пустое, почему ты допускала до него так мало мужчин? Я ведь уверен, что многие хотели тебя?
- И что?
- Почему ты им не давала?
- А с какой стати Я должна была давать им?
- Тоже верно.
Тут же мне вспомнился миф о мужской и женской логике. О том, что мы – мужчины не способны понять «не логичный» ход суждений женского пола. То, что якобы для нас чужд сам процесс женских размышлений, и что в принципе как токовых размышлений в женском разуме и нет. Что это просто… просто-пустое нечто.
Я с начало было улыбнулся, но потом улыбку как рукой стянула с лица задумчивость. Чёрт побери, как мы глубоко в этом повязли. Интересно, как давно была придумана эта лож? Наверное, очень давно, раз мы сами верим в это.
Почему-то мне захотелось искупить этот грех, лежавший на плечах всех мужчин. Именно мне, и сейчас, и перед ней. А перед кем?
- Знаешь, - Я начал серьёзно, понимая, что возможно она воспримет всё как глупость. – А ведь на самом деле Я всё понимаю, и все мы можем свободно понимать тебя.
- Ты о чём? – отозвалась она тоже серьёзно.
- Ну, любой мужчина может сказать тебе «Тебе же всё равно на своё тело, так дай мне его на час. Ведь если им никто не пользуется, и оно никому не нужно, так смысл в его существование. Это не логично. Дай мне его». А когда ты откажешь ему, он скажет, «Тупая женская логика, абсурд, не понимаю». А он всё понимает, мы понимаем, просто твоя позиция идёт в разрез с нашими желаниями, и нам легче отмахаться ложью про разность мышления, чем признать собственное нежелание идти на поводу женских принципов и тем самым подавить своё Эго. И это касается всего, и романтики в отношениях, и в потребностях, и в домашних делах. Всё мы понимаем, просто не хотим делать так, как этого хотят женщины.
- Да Я знаю, - иронично улыбнулась Ася.
- Блин, а Я думал, тут тайну великую раскрываю, - хотел, было Я надуться, но Ася пнула меня локтём в бок, дутая куртка смягчила удар, и Ася громко засмеялась на весь вагон.
Громкий живой смех на выдохе. Бывает ли смех на выдохе естественным, или это просто способ поднять собеседнику настрой?
Двери вагона открылись, и Ася потянула меня за рукав вслед за собой к выходу. Тут меня как молнией пробила мысль.
- Блин! – как то неосознанно вырвалось у меня изнутри, Ася проигнорировала этот выплеск эмоций. – Это ведь последний поезд, да?
- Походу, - тихо ответила она, видно тоже поняв в чём дело. – Ничего страшного, у меня заночуешь. У нас комендант спит давно, а охранник… тоже думаю, прошмыгнём.
- Ты думала об этом заранее?
- Неа, сама только что поняла, что ты у меня остаёшься.
Арсения осторожно отперла ключом стальную входную дверь общежития, она была покрашена в тёмно коричневый цвет. Как подростки мы ели сдерживая смех, на корточках проползли под окошком охранника и, зайдя на лестничную площадку, разразились хохотом.
- Тихо-тихо, - зашептала Ася сквозь смех. – Нам на четвёртый.
- Ты одна живёшь? – спросил Я, уже успокоившись.
- Нет, нас трое в комнате.
- Стоп! – Я застыл на месте. - Как же Я тогда...
- Да всё нормально, они спят уже. Я видела, в окошке свет не горит.
- Ну ладно… - недоверчиво прошептал Я.
На деревянной советской двери, мелом были начёрканы цифры «431», а под цифрами фамилии «Пархоменко, Сатарова, Белозёр».
- Это ты какая? - спросил Я, тыкая пальцем на надпись.
- А зачем тебе? – строго спросила она.
Я промолчал в ответ.
В комнате пахло сыростью, порошком (на веревке, протянутой вдоль окна, висели мокрые постиранные вещи), и особым запахом средств личной женской гигиены, разными мылами, бальзамами, кремами, парфюмом, всё вперемешку.
Слышался монотонный дребезжащий звук старого холодильника, и спокойное сопение двух спящих девушек. Я разулся и поставил обувь у стенки. Арсения освещая дорогу телефоном, тихо убирала какие-то коробки со своей кровати. Потом она жестом подозвала меня к себе и на ушко шепнула.
- Вещи вешай вот сюда, на стул. Но носки сразу ложи в пакет и под кровать. Просто девчонки терпеть не могут запах мужских ног, проснуться, скандалить будут. А так всю ночь как убитые проспят.
- А на утро?
- А на утро пофиг, всё равно ты уже переночуешь и на метро пойдёшь.
Я кивнул, и мы оба начали раздеваться. Я разделся быстро, повесил одежду на стул и засунул носки в пакет под кровать, как и просили. Ася ещё только снимала белую блузку.
- Ты по ночам в туалет ходишь? – спросила она.
- Нет.
- Тогда лезь к стенке, Я с края люблю.
Я лёг на кровать-полторашку и пододвинулся к стенке. В комнате было прохладно, и Я натянул на грудь одеяло. Ася







Дата добавления: 2015-12-04; просмотров: 155. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Субъективные признаки контрабанды огнестрельного оружия или его основных частей   Переходя к рассмотрению субъективной стороны контрабанды, остановимся на теоретическом понятии субъективной стороны состава преступления...

ЛЕЧЕБНО-ПРОФИЛАКТИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ НАСЕЛЕНИЮ В УСЛОВИЯХ ОМС 001. Основными путями развития поликлинической помощи взрослому населению в новых экономических условиях являются все...

МЕТОДИКА ИЗУЧЕНИЯ МОРФЕМНОГО СОСТАВА СЛОВА В НАЧАЛЬНЫХ КЛАССАХ В практике речевого общения широко известен следующий факт: как взрослые...

Подкожное введение сывороток по методу Безредки. С целью предупреждения развития анафилактического шока и других аллергических реак­ций при введении иммунных сывороток используют метод Безредки для определения реакции больного на введение сыворотки...

Принципы и методы управления в таможенных органах Под принципами управления понимаются идеи, правила, основные положения и нормы поведения, которыми руководствуются общие, частные и организационно-технологические принципы...

ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ САМОВОСПИТАНИЕ И САМООБРАЗОВАНИЕ ПЕДАГОГА Воспитывать сегодня подрастающее поколение на со­временном уровне требований общества нельзя без по­стоянного обновления и обогащения своего профессио­нального педагогического потенциала...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.012 сек.) русская версия | украинская версия