Кириленко Галина Георгиевна 22 страница

 

 

С особой силой все слабости и противоречия представлений о материи как единой, неизменной первооснове мира выявились на рубеже XIX-XX веков. Тесная связь учения о материи с научными представлениями своего времени оказалась роковой для него. Развитие естествознания (электромагнитная теория, термодинамика, открытие поля, делимости атома, прерывности движения, непостоянства массы и т.п.) со всей очевидностью показало, что претензии философии на роль универсального познания, имеющего в своей основе теорию субстанции, необоснованны. Те качества вещей, которые в XVII-XVIII веках рассматривались как субстанциальные (конфигурация, протяженность, весомость), на самом деле лежат на поверхности нашего освоения мира и ничего или почти ничего не могут нам дать для объяснения более сложных материальных закономерностей. Сама возможность нахождения какого-то "привилегированного" свойства материи или особого материального образования, способного выполнить функции субстанции, была поставлена под сомнение. Вместе с понятием материи был поставлен под сомнение и философский субстанциализм вообще. Понятие материи базировалось на натурфилософском представлении, в рамках которого философия решает те же задачи, что и специальное знание, но делает это с помощью более совершенных методов. Поиск неизменной первоосновы - это не философская проблема, как не является философской проблемой и прослеживание этапов и форм выведения из этой неизменной основы всего существующего, выяснение структурных характеристик мира. Именно разрушение привычных представлений о материи - этого последнего философского убежища категории субстанции - дало толчок к изменению понимания философией своих задач.

 

 

Однако понятие материи, в XX веке отошедшее на периферию философского знания, почти исчезнувшее с философского горизонта, долгое время определяло облик отечественной философии, эволюционизирующей в рамках философской парадигмы (парадигма - греч. - пример, образец. Модель постановки проблем, образец исследования) марксизма.

 

Понятие материи в марксизме как бы сконцентрировало в себе историко-философскую двойственность марксизма, его промежуточное положение в процессе перехода к новому, неклассическому типу философствования, к жизненно-ориентирующей философии, к новой онтологии.

 

 

Материя для диалектического материализма - философской теории марксизма - полисемантическая категория, ее содержание имеет несколько смысловых пластов. Прежде всего, диалектический материализм доводит до своего логического завершения процесс гносеологизации понятия субстанции, лишает содержание понятия материи всякого налета натурфилософских притязаний. Этот смысл материи с предельной ясностью выразил В.И.Ленин в работе "Материализм и эмпириокритицизм". Совершенно непозволительно, писал В.И.Ленин, смешивать учение о строении материи с гносеологической категорией, вопрос о новых свойствах новых видов материи - с вопросами теории познания, вопросами об источнике знания, о существовании объективной истины. И далее: "Материализм и идеализм отличаются тем или иным решением вопроса о соотношении познания и физического мира, а не решением вопроса о структуре этого физического мира". Понятие материи выполняло крайне важную функцию и в философских теориях прошлого с явной идеалистической ориентацией. Материя была необходима Платону, материя встраивалась в пантеистические концепции. Ленин стремился навсегда связать судьбу понятия материи с философским материализмом. По его мнению, философское понятие материи обретает строгие контуры только в рамках материалистического решения основного вопроса философии. "Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в его ощущениях, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них" [1].

 

1 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 18. С. 131.

 

 

 

Материя в данном случае - это общее свойство вещей; Ленин продолжает традиции философского материализма XVII- XX веков. Но это такое предельно широкое свойство, что способно вместить "любую вещественность" в силу своей тривиальности. Единственное свойство материи - это свойство "быть объективной реальностью", существовать вне нашего сознания. Фактически в этом определении говорится лишь то, что материя есть субстанция. Правда, учитывается лишь первый смысловой оттенок понятия субстанции, под субстанцией понимается то, что она для своего существования не нуждается ни в чем, кроме себя. Каков философский и жизненно-ориентирующий смысл этого определения?

 

 

Философия марксизма - это прежде всего философия действия. Ленин, стоявший у истоков отечественной трансформации марксизма, был выразителем этой особенности марксизма в ее предельном выражении; философское "оружие" в его руках стало оружием социального прагматизма, инструментом политической борьбы. Ленин увидел в усилении гносеологического подхода к материи не столько возможности для развития естествознания, сколько дополнительный аргумент в идейной борьбе. Идеология всегда нуждается в аргументе "от реальности", в ссылке на непреложность природного закона. Получив доступ к "ядру" мира, его основе и освободив понятие субстанции от лишенных социального смысла физических свойств, идеолог всегда может сослаться не на непреложность факта, а на непреложность мирового порядка. "Пустота", тривиальность понимания материи оказывается в этом случае предпосылкой, "чисто возможностью" для заполнения идеологической интерпретацией.

 

Еще один аспект ленинского определения - "данность материи в ощущениях", доведенная до фотографизма, - усиливает идейную убедительность аргумента "от реальности", но одновременно создает дополнительные трудности. Чтобы сделать идеологическое использование понятия "материя" убедительным, мало признать существование объективной, независимой от человека реальности, надо еще обосновать возможность доступа к этой реальности. Только в этом случае идеолог может говорить от имени самой объективной реальности, существенные особенности которой он уловил со степенью фотографа и копииста. Для этого необходимо показать генетическую и структурно-функциональную связь материи и познавательной способности. Осуществить эту процедуру можно

 

 

только на пути возвращения к натурфилософскому подходу к материи: материи как источнику познавательной способности, как к элементу мира наряду с сознанием. Освобожденное от отягощенности различными формами вещественности, понятие материи вновь "обрастает" специальными понятиями, вновь смело встраивается в научное знание.

 

Так складывается второй "семантический пласт" понимания материи в философии марксизма, противоречащий первому, но обреченный на совместное с ним сосуществование, - натурфилософский. Два аспекта понимания категории "субстанция" ("вести независимое существование" и "быть первоосновой") в философии марксизма с предельной остротой обнажают ее внутреннюю противоречивость. "Данность" материи сознанию, сама возможность быть познанной уже в свернутом виде предполагает исследование детерминации сознания материей в генетическом аспекте. Ленин с присущей ему интуицией идеолога-практика уловил и этот оттенок. Противопоставление материи и сознания имеет значение только в рамках основного гносеологического вопроса, писал он, за его пределами эта противоположность относительна [1].

 

1 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 18. С. 151.

 

 

Проблема генетического порождения материей-субстанцией всего существующего и прежде всего сознания, проблема структурности мира и наличия структурно-функциональных связей между материей и уже возникшим в ее недрах сознанием - эта проблема в марксизме заявлена как проблема материального единства мира.

 

Переход от понятий субстанции как чистой объективности к субстанции как активному, внутренне содержательному, самопорождающему началу осуществляется следующим образом. Необходимо различать понятия "материя" и "материальность". Материальность - это синоним независимости от сознания. Понятие же материи требует в неявном виде раскрыть совокупность ее атрибутов - неотъемлемых свойств (от лат. attribuo - придаю, наделяю). Атрибуты опосредствуют связь материи с вещами. Только раскрыв проявленность материи в ее атрибутах, можно понять, почему материя познаваема. Наличие общих закономерностей в мире, возможность построения единой картины мира определяются всеобщими свойствами материи, такими, как пространство, время, движение.

 

 

 

 

Материя, таким образом, раскрывает свое содержание через свои атрибуты, она является субстанцией по отношению к своим атрибутам. С их помощью мир обретает структурные характеристики, вся меняющаяся картина мира включается в понятие материи. Натурфилософский подход к материи "обслуживает" ее гносеологическое содержание.

 

Положение о воздействии материи на наши органы чувств требует введения таких характеристик материи, как движение, понимаемое в широком смысле (процесс познания, "отражения" - это уже взаимодействие как следствие движения, изменения); время (по времени предмет предшествует появлению его образа, то есть причинно-следственная связь требует введения временного фактора); пространство ("внеположенность" предмета, наличие в нем определенных структурных различий есть необходимое условие познания). Наличие и взаимообусловленность этих трех атрибутов дают возможность выделить такое свойство материи, как отражение, а это, в свою очередь, является предпосылкой для выяснения генезиса сознания.

 

Как видим, логика рассмотрения структурных характеристик мира подчиняется человеческой субъективности, натурфилософия строит такую картину мира, какая необходима для объяснения перспектив человека, его познавательных возможностей. Однако натурфилософский подход к материи имеет и свою логику, отличную от логики гносеологизма. Постепенно набирая силу, он все дальше погружается в специально-научные проблемы, "связывается" грузом физического, биологического знания, "забывая" об исходной установке.

 

Пример тому - анализ атрибута материи - движения. Наличие движения, изменения - необходимое условие познания мира, начиная с возможности элементарного акта ощущения кончая вопросом о возможности познания мира как сложной иерархии различных материальных систем. Простое признание движения в качестве атрибутивной характеристики материи - еще недостаточное условие для выяснения возможностей ее познания. Движение должно быть конкретизировано, в содержание этого понятия вводится понятие покоя как момента движения. Пока натурфилософия движется в направлении, заданном ей гносеологией. Традиция выведения непознаваемости мира из его динамичности уходит своими корнями в глубокую древность (философия софистов): человек не может набросить сетку законов, теорий, которые выражают повторяемость и ус-

 

 

 

тоичивость в мире, на изменяющийся, неустойчивый, неповторимый в своей изменчивости мир. Но и признание, что мир неподвижен, не способствует оптимизму в теории познания. Неподвижный, покоящийся мир лишен каких-либо различий, контрастов, необходимых для человеческого восприятия, поэтому он также непознаваем (Элейская школа). Следовательно, разрыв движения и покоя приводил к признанию непознаваемости мира, независимо от того, какой стороне этой антитезы отдавалось предпочтение. Движение только тогда может стать реальной основой познания мира, когда момент покоя будет признан его неотъемлемой стороной. Покой - это момент устойчивости некоторых сторон движения, это наличие общих законов движения, его этапности, структурированности.

 

Эта длинная цепь умозрений была необходима материалистической философии для одной цели. Взаимодействие движения и покоя предполагает структурированность материи, а значит, и возможность познания мира человеком, а также возможность определения места человека в структуре мироздания. Учение о формах движения материи - чисто натурфилософская конструкция - кладет предел гносеологическому пониманию материи. В этом учении речь уже идет не о законах познания мира, но о самом мире, взятом сам по себе, "за вычетом человека". Человек возникает на определенном этапе эволюции материи и является результатом действия материальных законов.

 

Известно, что заслуга в создании учения принадлежит Ф.Энгельсу. Но в 1873 году, когда Энгельс начал работать над "Диалектикой природы", где излагал свои идеи, такое учение уже существовало. Автором его был О.Конт, философ, ориентированный на позитивное, специальное знание. Конт считал, что между различными "сферами природы" существуют достаточно жесткие барьеры. Взаимодействие между ними сводится лишь к "координации" различных видов закономерностей. Энгельс основное внимание уделил связи, переходам между механической, химической, физической, биологической и социальной формами движения материи. В центре его внимания связь генетическая, поэтому речь в его концепции шла уже не о координации, а о субординации взаимоотношений между различными формами. Энгельс выдвинул ряд общих положений, принципов взаимодействия: одно материальное тело может одновременно совершать много движений; одна и та же форма может быть связана с различными материальными носителями; есть главная и побочные

 

 

формы движения (в смысле превзойденности в ходе развития); между формами наличествуют связи генетического порождения (возникшие формы включают в себя низшие как структурный элемент). Уже в этих общих принципах трудно найти малейший оттенок той гносеологизации материи, которая была характерна для ленинского ее понимания; перед нами скорее набросок проявления общенаучного системного подхода. Помимо выявления этих общих принципов, Энгельс сделал ряд вполне конкретных предположений, высказал догадки о необходимости нахождения связей между химической и биологической формами движения, выдвинул трудовую теорию антропогенеза, каждому виду движения соотнес свой материальный носитель (массу, молекулу, атом, белок, человека).

 

Постепенная замена абстрактного понятия материи ее атрибутами и интерпретация этих атрибутов в духе достижений современного Энгельсу естествознания привела к растворению философии в "мировой схематике" с той лишь поправкой, что марксизм сохранил чуткость к изменениям, происходящим в науке, и постоянно корректирует общую схему последними научными достижениями. В результате последние варианты форм движения материи (Б.М.Кедров) далеко отошли от первоначального варианта. Формы движения получили классификацию общих и частных форм. К общим формам отнесены квантово-механическая, макромеханическая, термодинамическая, кибернетическая формы. К частным - субатомно-физическая, химическая, молекулярно-физическая, биологическая и такая сложная форма, как "общество-мышление". Выделена геологическая форма. В качестве носителей форм движения появились микрочастицы, микротела, статические совокупности, самоуправляющиеся системы.

 

Подобные исследования определяются уже не потребностями теории познания, но обретают собственную инерциальную логику, зависящую от развития всего комплекса специальных наук. Такая философия, укорененная (практически растворенная) в естествознании, вряд ли подтвердит материалистическое положение о порождении сознания материей. Современная эволюционная теория, антропология, биология, анатомия и физиология, этология и множество других отраслей знания позволят натурфилософии сделать вывод об эволюционном пути возникновения человека как биологического вида, позволят выяснить формы обратного воздействия человека и общества

 

 

на природу, позволят даже говорить о психофизиологических аналогах познавательной деятельности, о формировании умственных действий. Однако грань между материальным и идеальным, сам механизм перехода от взора натурфилософа, оснащенного арсеналом специальных сведений, фатальным образом закрыт. Натурфилософия не может выполнить задание "гносеологического" материализма - раскрыть тайну рождения человеческого духа из материи. Так опускается завеса на мир, казавшийся прозрачным, видным насквозь философскому разуму. За ним встает образ Бытия, неподвластного человеку, залога его бессилия и величия.

 

Возрождение и тщательная проработка в марксизме двух традиционных подходов к материи - натурфилософского и гносеологического - привела к их взаимоуничтожению. Материалистическая версия субстанциализма, два ее варианта, представленные в марксизме как две стороны единой концепции материи, позволили рельефнее увидеть внутреннюю противоречивость субстанциализма в целом.

 

Однако в диалектико-материалистической интерпретации материи присутствует и третий смысловой пласт, позволяющий говорить о материи как о своеобразном псевдониме бытия. Принцип абсолютного сходства, тождественности материального и идеального, законов материи и законов мышления выступает в этой версии материализма в форме деятельностного подхода. Деятельность не выявляет аналогии двух миров, она полностью сплавляет их горизонты (Э.В.Ильенков). В формах человеческой деятельности "человеческая мера" и "мера вещи" неразделимы [1]. Такой же "деятельностью" по отношению к самому себе является и сам человек, разделить в нем "телесность" и "духовность" - пустая задача. Все его телесные проявления одухотворены. "Знаки материи" в виде установок, желаний, неосознанного пронизывают его духовную жизнь. "Деятельность" - это не торжество субъективизма, не знающего границ. Понятие деятельности выражает состояние постоянного преодоления, ощущения неподатливости бытия. Формы деятельности - это формы преодоления собственной конечности в процессе движения к бесконечному. Этот мотив, негромко звучащий в марксистской мысли, стал ведущим в других направлениях современной философии.

 

1 Маркс. К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С. 566.

 

 

Новая онтология: бытие без субстанции

 

"Онтологический поворот" в философии XX века, обращение к почти забытой категории бытия был неразрывно связан (каким бы странным это ни показалось тому, кто привык под онтологией понимать проблему "начал и причин") с потребностью "помыслить человека" в его обособленности, конечности, временности. Как гегелевское отождествление человека с мышлением, так и марксистское рассмотрение человека как продукта и функции материи не давали достаточного основания для ответа на вопрос "как возможен человек?" - можно ли отделить человеческое существование от логики мировой истории, от культуры, от природной необходимости. Весь период новой и новейшей истории в философии был ознаменован развертыванием идеи человека как автономного и деятельного субъекта. Все окружающее рассматривалось как поле человеческой активности. " Гуманизм ", вера в безграничность человеческих возможностей, невольно создавал образ человека как принципа самодвижения, самоорганизации, втягивающего в эту свою работу по непрерывному творческому пересозданию мира все окружающее его. Экспансия человеческой субъективности, направленной вовне, на объект, выражалась в революционном активизме, многочисленных утопических проектах, различных формах господства в природной сфере, в "технологизме" современного общества.

 

Человек в этом случае становится исходным пунктом переустройства мира, субстанцией, которая находит опору лишь в себе самой. Идея абсолюта, природной и социальной необходимости, которая всегда присутствовала на периферии человеческого сознания, превратилась в форму дополнительного обоснования человеческой объективности. "Бытие", отделенное от человеческого существования и никак с ним не соприкасающееся, не участвующее в человеческой жизни, превратилось в "фигуру идеологии".

 

" Онтологический поворот ", осуществляемый в различных формах философами различной направленности, наметился уже в философии С.Кьеркегора. Новый образ онтологии складывается в работах Э.Гуссерля, М.Шелера, Н.Гартмана, М.Мерло-Понти, М.Хайдеггера, М.Фуко, Х.-Г.Гадамера и др. В русле нового подхода к онтологии развивали свои идеи такие отечественные мыслители, как Вл.Соловьев, Н.Лосский, А.Лосев, М.Мамардашвили.

 

 

К онтологическим проблемам в XIX-XX веках обращается философская мысль, уже избавившаяся от многих метафизических иллюзий, прошедшая искус кантовской диалектики. Поэтому немногочисленные попытки рассмотрения бытия как субстанции, как исходного объяснительного и творящего принципа мира были обречены на неудачу. Новая онтология - это и не онтология человеческой субъективности, как часто можно прочитать в нашей критической философской литературе.

 

Человек в концепциях новой онтологии - это не абсолютно "чистое" мышление, "сверхмышление", свободно парящее над миром и способное уловить целостную структуру мироздания. Но человек - и не замкнутая в себе "самость", произвольно конструирующая свой внутренний мир. Человек - это место столкновения конечного с бесконечным; он не может сказать, что из себя представляет Бытие, оно для него "непрозрачно", но он может обнаружить его воздействие на собственную жизнь. Он может исследовать собственные формы жизни и мысли как складывающиеся не произвольно, но под "давлением" Бытия, понимаемого как запредельное человеческому миру. Новая онтология по существу не метафизична, она отделяет понятие бытия от понятия субстанции. Она ничего не говорит о мире самом по себе, но ничего не говорит и о человеке как чистой субъективности. Она рассматривает человека во взаимодействии с бытием, запредельным, трансцендентным, оформляющим его собственную жизнь, она исследует формы проявления бытия в человеческом существовании. Основной вопрос философии приобретает форму "вопрошания Бытия".

 

Варианты современных онтологических построений разнообразны. Один из них - "критическая онтология" немецкого философа Н.Гартмана (1882-1950). В основе ее - идея структурности бытия, развиваемая им в работах "Основные черты метафизики познания", "К обоснованию онтологии". Концепция бытия Н.Гартмана - сложная система с тщательно разработанным категориальным аппаратом. В ней выстраивается целая лестница слоев бытия. Однако идеи Гартмана далеки от системосозидающего пафоса прошлого.

 

Прежде всего, Гартман различает бытие и феномены как формы человеческой субъективности, это лишь анализ форм обнаружения человеком бытия, которое само по себе трансцендентно, непознаваемо. Научное познание, направленное, как представляется поверхностному наблюдателю, вовне, на самом

 

 

деле обнаруживает то, что хотело обнаружить согласно своей скрытой познавательной установке. Идея о совпадении мысли с действительностью, идея тождества мышления и бытия, вдохновляющая познающий разум, заволакивает туманом горизонты бытия. Познающий разум ожидает от реальности только "ожидаемого". Инструменты познания изначально препарируют действительность согласно собственному строению, как глаз видит только то, что может увидеть. Поэтому познание имеет дело не с бытием, а с научной реальностью, предметностью, сконструированным наукой полем исследования.

 

Бытие обнаруживает себя в формах "онтологического шока" - столкновением человека с неподатливостью мира, с запредельностью, границей наших возможностей. Человек ощущает, что он не господин собственной судьбы в состояниях страха, тревожности, надежды, желания - в эмоционально-трансцендентных актах, Н.Гартман выделяет три типа "столкновения с бытием". В воспринимающих актах субъект переживает разнообразные жизненные обстоятельства как нечто внешнее, навязываемое ему. Проспективные, предвосхищающие эмоционально-трансцендентные акты есть формы переживания бытия как времени, неподвластного человеку; это надежда, ожидание, беспокойство. Спонтанные акты (желания, воля) - это переживание движения навстречу бытию. Сюда же можно отнести с известными оговорками и чувство власти, стремление к господству как переживание преодоления, покорения, подчинения.

 

Гартман развертывает сложную иерархию модусов бытия, слоев и сфер бытия. В качестве моментов бытия он выделяет наличное бытие и определенное бытие. В качестве способов бытия - реальность и идеальность. В реальном бытии Гартман выделяет четыре слоя - материю, жизнь, психику, дух. Все четыре слоя реального бытия ведут существование во времени. Для всех слоев характерна также индивидуализация - "одноразовость". Существование в пространстве (рядоположенность) присуще только материи. В идеальном бытии Гартман выделяет сферу познания (восприятие, созерцание, знание) и логическую сферу (понятие, суждение, умозаключение). Уже здесь заметно отличие гартмановского подхода к бытию от традиционных метафизических построений. "Дух", "идеальное" на первый взгляд, тождественны. Однако Гартман говорит не о мировом духе, ведущем "цельную жизнь", свойственную

 

 

 

первоначалу. Такой дух-первоначало, дух-субстанция и порождает мир, и определяет структуру познания, и составляет логику нашего мышления. У Гартмана все эти проявления духа-субстанции разведены по разным уровням и сферам: это формы непространственности, которые даны человеку то в виде индивидуальной духовной жизни, то в виде деиндивидуализированных структур мысли.

 

Идеальное непространственное бытие - это бытие покоя и вневременности, запечатленное в математических и логических структурах. Здесь исключены всякое беспокойство, неопределенность, связанные со временем. Логическое - это образ закономерности, структурности как предпосылки реального индивидуализированного бытия. Логическое не есть результат абстрагирования идеи структурности от реальности, это логика субъективизма, согласно которой в реальности "есть все" и мы лишь выбираем из нее нужное нам. Напротив, ощущение бытия рождается из признания структурности мира, его изначальной выстроенности по непреложным законам, которые мы не можем игнорировать и в собственном мышлении, которое нам "принадлежит". В реальности бытие представлено нам как непреложность действительности; в идеальном обнаруживается иной лик бытия - бытие как царство возможности. Богатство возможностей в сфере идеального рождает ощущение невозможности для человека, обязанного выбирать, жить в царстве возможного.

 

Структуру бытия, единую во всех его слоях, на всех уровнях, определяют двенадцать пар категорий. Космологические категории определяют только природное бытие: реальное отношение, процесс, состояние; субстанция, причинность, взаимодействие, закон и т.д.; категория субстанции присутствует в онтологии Гартмана как форма проявленности бытия только в неорганической природе. Смысл использования понятия субстанции заключается в том, что в нем зафиксировано пассивное противостояние процессу изменения (субстрат); в понятии субстанции присутствует также такая бытийная характеристика неорганической формы, как устойчивость (постоянство), способность противостоять процессуальности, текучести происходящего. Кроме того, субстанция выражает и динамическую сторону природы (энергию). Более высокие уровни реального бытия выражают момент устойчивости в других формах - консистенции и субсистенции. Субсистен-

 

 

ция характеризует пассивное сохранение, пассивное сопротивление уничтожению. Она выражена в сохранении энергии даже при ее превращении, при утрате индивидуальности одним из ее носителей. Консистенция, характеризующая живое, предполагает постоянное "трансцендирование", жизнь выходит за рамки одного организма и переходит в другой, сохраняясь при постоянном разрушении субстрата, носителя жизненности. Жизнь - это более высокая степень сохранения.

 

Дух - это несубстанциальное бытие. Главное, что интересует Гартмана в сфере духа, - это момент устойчивости. Устойчивость бытия духовного сконцентрирована в понятии " Я ". " Я " - это самотождественность, оно выражает момент постоянства в потоке мыслей и переживаний. Самотождественность определяет саму возможность единства, соотнесенности различных элементов нашего опыта. "Я" как совокупность самоудостоверяющих актов выступает как активное утверждение себя в потоке переживаний, сохранение себя, как активное самопроявление. Идея властвования собой как основа моральной ответственности - также бытийное проявление. Насколько "бытиен" человек, насколько он способен отстоять себя перед другими, перед потоком переживаний, перед миром чужих мнений - настолько он значим для других. В данном случае бытийные характеристики выступают в форме высшей ценности, сознание бытийного человека всегда больше его впечатлений, побуждений, сознание - это нечто прочное и устойчивое, это его бытие.