Языковые единицы с переносным значением

Согласно логическому словарю, строгаядизъюнкция – это «такое дизъюнктивное суждение, в котором входящие в него суждения связаны логическим союзом «или», имеющим включающее значение» (Кондаков 1976: 571). В логике дизъюнкция выражается знаком А В и читается: «А или В», «либо А, либо В». Для строгой дизъюнкции действует закон коммутативности (перестановки): (А В) = (В А) и (А В) = (В А). В естественном языке эта эквивалентность сохраняется [Гетманова, 1998: 30]. Например, в словосочетании a cup of tea номинальное значение «чашечка чая», а реальное значение: «особа, субъект». Для всех икс верно, что икс есть либо чашечка чая, либо особа, субъект, но не то и другое вместе. Номинальное значение в словосочетании a broken reed – «сломанный тростник», реальное – «человек, на которого нельзя положиться». Это соотношение объемов значений можно передать и иначе: «Ни один икс не является одновременно сломанным тростником и ненадежным человеком» или «Если икс является сломанным тростником, то он не является ненадежным человеком». Обратное также верно. В этих случаях номинативный и реальный денотаты внеположены: an arm and a leg (бешеные деньги), bad blood (вражда, рознь), a cat-and-dog existence (вечные ссоры), skipper’s daughters (высокие волны с белыми гребнями). Такие языковые единицы имеют переносное значение.

У языковых единиц с переносным значением «значение целого не соответствует сумме значений частей», или, в логическом аспекте, отсутствует эквиваленция между номинальным и реальным значениями. Невозможно в словосочетании a clean sheet установить эквиваленцию между «чистой простыней» (номинальное значение) и «незапятнанной репутацией» (либо А истина, либо В), в словосочетании a bird in the bush между «птицей в кусте» и «обманчивой мечтой»:

Рисунок 5

Фразеологизмы относятся к этому последнему виду переосмысления значения идиоматически устойчивых сочетаний. У фразеологизмов отношение между номинальным и реальным значениями в лингвистическом аспекте представляет собой семантический перенос. Поэтому номинальное и реальное значения у них называются, соответственно, буквальным и переносным семантическими планами, или, в иных терминах, собственно фразеологическим значением и образной основой. Первых два термина используются тогда, когда требуется подчеркнуть факт семантического переноса, а два вторых – когда нужно подчеркнуть образный характер фразеосемантики.

При анализе в ономасиологическом направлении семантический перенос предстает как перенос названия (например, названия rabbit с множества кроликов на множество робких людей), а при анализе в семасиологическом направлении он предстает как перенос значения (например, значения «робкий человек» со словосочетания timid person на слово rabbit). Ср.: cock – «петух» – «драчун, забияка», kite – «коршун» – «хищник», bug – «клоп, жук» – «важный надменный человек», hedgehog – «еж» – «неуживчивый человек», jelly-fish – «медуза» – «бесхарактерный человек», sweep – «мусор» - «подлый человек».

У языковых единиц с переносным реальным значением номинальное и реальное значения состоят в строгой дизъюнкции, вследствие чего их объемы внеположены (они не имеют общего участка). Например, в слове beast буквальное значение слова – «скотина», а переносное значение – «грубый человек». Считаем возможным на втором ономасиологическом уровне разделение лексических единиц с переносным значением на два вида образности: метонимическую и метафорическую.

В основе соотношения номинального и реального значения у лексических единиц с метафорической образностью лежит художественное сравнение. Например, словосочетание a black sheep имеет номинальное значение «черная овца» и реальное значение «позор семьи». Основание сравнения: необычность – непопулярность. Другой пример: устойчивое словосочетание a gay dog имеет номинальное значение «веселая собака» и реальное значение «беспутный человек, распутник». Основание сравнения: склонность к веселому образу жизни. Во внутренней форме таких языковых единиц эксплицированы семы, чужеродные реальному значению (не входящие в его состав).

Пространственно-образное мышление, порождая внутреннюю форму знака в словосочетании clean hands, формирует его экспрессивно-образное значение. При этом «одновременное видение двух картин», о чем так настойчиво говорят психологи, «чистые руки» и «честность, незапятнанная репутация» становится еще более многослойным. Пространственно-образной когниции свойственны целостное восприятие и стратегия обработки поступающей информации. В результате возникает некий концепт, представляющий в нашем сознании образ того фрагмента действительности, который объективируется знаком непрямой номинации. Ср.: англ. a hen party (девичник), a black witch (злая ведьма), a white witch (добрая ведьма), the golden age (период расцвета), a golden opportunity (прекрасный случай), the golden rule (мудрое правило), hard lines (горькая доля, несчастная судьба), a hard nut (человек, с которым трудно справиться), high spot (примечательное событие), hot blood (горячность, вспыльчивость), a green hand (неопытный человек, новичок), а lame duck (неудачник; политический деятель, не переизбранный вновь), all sugar and honey (слащавый, неискренний человек).

Внутренняя форма знака существует в виде обобщенно-абстрагированного признака, который формируется в процессе познания. Благодаря этому свойству внутренняя форма представляет не отдельный предмет, а целые денотативные ситуации: a bag of bones – «истощенный, изможденный человек, кожа да кости», a bull in a china shop – «неуклюжий человек», a bee in one`s bonnet – «навязчивая идея, мания». Как показывают наблюдения, внутренняя форма языковых единиц с переносным значением по сравнению с семантически нетранспонированными словами значительно информативнее, поскольку проецирует в семантике идиомы не только свойства и признаки элементов денотативной ситуации, но и отношения между ними, а во-вторых, преломляет и конкретизирует сфокусированные в ней субъективные смыслы.

Анализ изученных субстантивных слов и словосочетаний с метафорической образностью показал, что большинство английских субстантивных языковых единиц представляют образ человека. При этом интерес обусловливается переносом имени с одного класса объектов на другой в рамках одной части речи – существительного. Оба класса объектов имеют определенную общность, которая отражается в наличии общей семантической части обозначений двух разных референтных классов: «животное – человек» (goose, rabbit, flamingo, owl, bat, flea, cub, flock, swarm, fin, yoke), «элемент неживой природы – человек» (spindle, spounter, gasbag, cabby, rolls, crust, sketch), «растение – человек» (corn-stalk, hardnut, cucumber, bluebottle, bean), а также класса – «человек – человек» (hunter, scout, sky-pilot, drummer, drifter, slave). С когнитивной точки зрения семантическая особенность указанных слов рассматривается через отношение к адресату и говорящему. Ср.:

«– пренебрежение:

– You know, I`m not a squealer, Harry.

– You are a rummy. But no matter how rum dumb you get. (Hemingway, 54);

– ответное оскорбление:

«You filthy pig» (Hailey, 272).

«You silly old cow» (Archer, 117);

– недоверие:

– If I went to Italy without having to read something of their literature and without being able to speak adequetely I should feel such a fraud.

– You mean because you would be having something on easy terms that others... (Wilson, 54);

– безразличное отношение адресата к говорящему:

«You think, I`m your letter-box... to post your letters in. That`s what you want a husband for». She went to indulge her desire to prolong the argument. (Spark, 29);

– чувство воодушевления, уверенности, удовольствия:

«It was only that I thought you looked really ill, in a state of collapse. The shock... It`s quite amazing. You are quite a frail». These words gave her courage. She was ready to be seen as a frail. (Drabble, 37)» (Банин 1995: 160-161).

Следует отметить, что подобные языковые единицы с переносным значением имеют статусные наименования, характеризующие «пол и возраст» – dog (парень), old cock (старина), cub (юнец), bud (девушка-подросток), «высокое материальное и социальное положение» – nob, pumpkin, big bug, big fish, top dog (важная персона, шишка), page-one, stick-out (знаменитость), money-bag (богач), «низкое материальное и социальное положение» – peanut, poor snake, scrub, worm (ничтожный, незначительный человек), jail-bird (заключенный), cherry-merry (пьяница), «уровень образованности» – booky, boffin, latiner, (человек, занимающийся наукой), soph, roomie (учащийся человек), old-timer, pull-back (отсталый человек), «определенные негативные качества характера человека» – lamb, prune, coot (простак), fox, gull, downy bird, eei, weasel (хитрец, скользкий тип), clam, fish, dumb dog (молчаливый человек), jackdaw (болтун). Оценочная характеристика этих слов достигается с помощью экспрессивности признака, заложенного в реальном значении слова:

«Oh, she was a daisy» (Archer, 174),

«It`s usual to call a very prating shallow fellow, a rank spoon!» (Jakes,322),

«You sleemy weed» (Zoolinger, 76).

Ассоциативные связи характерны для лексических единиц с метонимической образностью. Например, у словосочетания red carpet между реальным значением «торжественная встреча» и номинальным значением «ковер красного цвета» наличествует метонимическое отношение типа «событие – его атрибут». У устойчивого словосочетания hot blood между реальным значением «горячность, вспыльчивость» и номинальным значением «горячая кровь» наличествует перифрастическое отношение типа «характер – его сопутствующая черта». Ср.: black belt (черноземные районы), bleeding heart (чуткая личность), cake-eater (любитель легкой жизни).

Традиционно метонимический перенос понимается как «лингвистическое явление, состоящее в переносе наименования с одного объекта на другой на основе их смежности» (Голуб 2001: 136). Зарубежные лингвисты тоже рассматривают это явление как «форму косвенной референции, в которой один объект используется для представления другого, близко с ним ассоциированного» (Fass 1997: 214). Эта мысль представляется важной, поскольку, например, в обыденных наименованиях растений в английском языке, одним из элементов которых являются именно части растений: bloodroot, moon seed, parrot-leaf, wishbone flower, etc., корень, семя, лист или цветок указывают на мир растений, внутри которого эти части «имеют смысл». Первые элементы названий blood, moon, parrot и wishbone ассоциируются со вторым именно по смежности, поскольку в основе их наименования находятся метонимические переносы «с образа живого существа на объект» – zebra plant, spider plant, chickweed, beggarweed, leopard lily, baboon flower, «с продукта на объект» – castor-oil plant, milk weed, «с временной характеристики на объект» – moon flower, Chrictmas plant, frostwort. В названии blue star flower прослеживаются несколько переносов: «с цветовой характеристики на объект» и «с формы на объект»; в названии hair drigger flower – «с признака на объект» и «с инструмента воздействия на объект».

Образное воплощение знака связано с формированием денотативного макрокомпонента семантической структуры слова, представленного метонимическими переносными значениями слов: smoke – «дым» и «курение», haul – «вытягивание, вытаскивание» и «улов», fire – «огонь» и «вдохновение».

Некоторые номинаторы демонстрируют двойной («стереоскопический») взгляд на денотат. Так, реальное значение a bloody nose (реальное значение – поражение, разгром) содержит в основном его объективную характеристику, а его внутренняя форма передает эстетическое впечатление от объекта: «нос в крови» (облик). При опосредованной номинации внутренняя форма этого знака активизируется и выходит на первый план (неудачный исход событий). Сюда же относятся merry-go-round (карусель), a hot potato (неприятный вопрос), a cloud in the sky (что-то угрожающее, омрачающее счастье), banana`s oil (чушь, вздор). Такие знаки заключают в себе более полную (объемную) модель объекта.

Особый случай представляют номинаторы со скрытой образной основой, то есть такой, которая не зафиксирована эксплицитно средствами плана выражения, но проявляется в модели сочетаемости знака. Например, из словосочетаний blind terror, wide-eyed terror видно, что страх образно осмысливается нами как образ, имеющий внешний облик, лицо; это и есть скрытая образная основа слова terror. Из словосочетания cold terror, black terror видно, что страх мыслится к тому же как предмет, обладающий температурой и цветом. Это вторая и третья скрытые образные основы слова terror, сосуществующие с первой по принципу дополнительности. Две образные основы в словосочетаниях deep, bitter agony, deep, bitter anguish, deep, bitter mortificatin, deep, bitter necessity, deep, bitter scorn, deep, bitter suspicion осмысливается как, с одной стороны, глубокая емкость, с другой стороны, имеющий вкус предмет. Deep, burning anger, deep, burning malice, deep, burning shame, deep, burning sincerity воспринимаются нами как нечто емкообразное и легковоспламеняющееся. Образы металлических предметов, обладающих температурой и определенными размерами, скрыты в этих словосочетаниях: steel, ice-cold nerves, iron, hot patriot, golden, huge opportunity. Наличие двух и более альтернативных образных моделей одного и того же объекта, по-видимому, обусловлено тем, что одна образная модель в недостаточной мере воспроизводит объект во всей совокупности его прагматически релевантных бытийных признаков. Ср. также clear, strong, far-reaching possibility, dark, thick, heavy mist, bitter, deep, blind, strong resentment, iron, strong, bold resistance.

Слова intellect, mind, wit также не имеют явной внутренней формы. Скрытая форма выявляется только из словосочетаний low intellect, high wit, где интеллект и ум сравниваются со зданием или даже башней, и clear mind, указывающих на прозрачность предмета (ср.: obscure mind). Можно продемонстрировать множество моделей с одной скрытой формой, где аффекты образно представлены как предметы, имеющие цветовую гамму или оттенки: black menace, black ordeal, black panic, rosy prospect, black rage, black woe, dark mist, dark secret, dark sin; весовую значимость: heavy attention, heavy odds, heavy oppression, weighty plea, weighty reason, weighty responsibility, heavy shadow, heavy sign, heavy smell, heavy wound, heavy yoke; ту или иную температуру: hot pursuit, warm regard, warm responce, hot thirst, hot zeal; определенные размеры и формы: broad argument, big huge mistake, flat opposition, strong principle, fat profit, flat, stout refusal, flat rejection, narrow restriction, huge shortage, bid threat, big, fat wage. В словосочетаниях bitter affliction, polemic, poverty, privation, quarrel, reproach, rivalty, starvation, strait, struggle, treachery скрытая форма представлена в виде предмета, имеющего вкусовые свойства. Одни модели сравниваются с высокими зданиями: high alarm, high praise, high price, high renown, high respect, high salary, high tension, high treason, high usefulnees, high veneration, другие с глубокими емкостями: deep, far-reaching, far-seeing mind, deep peace, deep perplexity, deep persimism, deep pity, deep pleasure, deep prejudice, deep relief, deep silence, deep sympathy, deep tenderness, deep thought, deep torrent, deep trouble, deep trust, deep understanding, deep wisdom. В части словосочетаний скрытая форма представлена в виде живого существа с определенной внешностью: wide-opened, open-mouthed amazement, wide-eyed, wide-mouthed astonishment, с отсутствием волосяного покрова: bold measure, bold undertaking, отсутствием зрительной способности: blind adherence, blind admiration, blind obedience, blind wrath.

Языковые знаки с переносным значением имеют хождение в области ботаники и зоологии. В таких языковых знаках нет точности номинации, но присутствует образность: mountain ash (рябина), babies`-breath (подмаренник мягкий). В сочетании babies`-slippers (лядвенец рогатый) уподобляется внешний облик растения тапочкам, что доказывает наличие метафорической образности. В этой сфере знаки используются не столько в целях сообщения, сколько в целях воздействия на реципиента.

Некоторые слова и словосочетания с переносным значением характеризуются особой лексической организацией, подчеркивающей противопоставление двух смысловых частей плана выражения. Например, в словосочетании a living death (реальное значение – жалкое существование) осуществляется художественное сравнение двух противоположных состояний – жизни и смерти в плане выражения. Однако наблюдаем также противопоставление на уровне плана выражения и плана содержания: смерть (план выражения) и существование (план содержания). Этот прием (оксюморон) представляет собой один из способов моделирования структуры объекта во внутренней форме и форме реального значения лексических единиц. К этой модели можно отнести bittersweet (горькая радость), a holy terror (ужасный ребенок). Взаимодействие форм плана содержания и плана выражения в процессе моделирования объекта создает эмоциональный эффект и особое видение объекта.