ОПРЕДЕЛЕНИЕ СКАЗКИ

Фантастика сказок создана коллективными творческими уси­лиями народа. Как в зеркале, в ней отразились жизнь народа, его характер. Через сказку перед нами раскрывается его тысячелетняя история.

Сказочная фантастика имела реальное основание. Всякое изме­нение в жизни народа неизбежно приводило к изменению содер­жания фантастических образов и их форм. Однажды возникнув, сказочный вымысел развивался в связи со всей совокупностью существующих народных представлений и понятий, подвергаясь новой переработке. Генезис и изменения на протяжении веков объясняют особенности и свойства вымысла в народной сказке.

Складывавшаяся веками в тесной связи с бытом и всей жизнью народа, сказочная фантастика самобытна и неповторима. Эта само­бытность и неповторимость объясняются качествами народа, кото­рому принадлежит вымысел, обстоятельствами происхождения и той ролью, какую играет сказка в народной жизни. Конструируя схемы взаимных скрещений и расхождений культур разных на­родов, многие ученые в прошлом стремились выявить черты сход­ства сказок. Иногда удавалось понять действительные черты общности разных культур, но чаще сходство было мнимым. Един­ство общего исторического процесса отнюдь не предполагает еди­нообразия в конкретных формах развития отдельных фольклорных культур. Наоборот, единство общих исторических путей развития разных культур предполагает разнообразие племенных и народно-национальных форм, оригинальность и самостоятельность в раз­витии каждой из поэтических культур.

Было бы ошибкой отрицать взаимодействие народно-сказочных культур разных народов. Общение народов всегда влекло за собой обмен духовными ценностями, но это общение не стирало на­ционального своеобразия народных культур. Сказки одних народов воспринимались другими, подвергаясь существенной племенной и национальной правке. Так, всемирно известная сказка о Золуш­ке, особенно прославившаяся в обработке Шарля Перро, попав в Россию, подверглась существенной переработке. Из сказки исчезли добрая волшебница-старуха, чудесной палочкой обратившая тыкву в позолоченную карету, мышей — в лошадей, крысу с длинными усами — в усатого кучера, ящериц — в слуг, а грязное старое платье Золушки — в роскошный наряд. В русских сказках чудеса преображения творит в одном случае голубка, в другом — рыбка, которую Золушка отпустила на волю. Эта же сказка была своеоб­разно обновлена и обработана в устном творчестве украинского народа.

В сказке о золотом черевике появилось зернышко, которое умирающая мать дает дочери. Из зерна выросла чудесная верба, она-то и творит сказочные чудеса.

По существу во всех этих случаях речь идет о разных худо­жественных произведениях.

Самобытный характер фантастики народных сказок устойчив. Даже в том случае, когда народы находятся в родственных отно­шениях, самостоятельность и самобытность сказок, оригиналь­ность их фантастики не подлежит сомнению. Близкое родство сла­вянских народов не помешало развитию оригинальных сказочных эпосов.

Мир русской народной сказки, мир чудесных предметов и чу­десных происшествий — мир глубоко своеобразный. Недаром во вступлении к поэме «Руслан и Людмила», о котором много лет спустя А. М. Горький сказал, что здесь сказки «бабушки и нянь­ки были чудесным образом сжаты в одну», А. С. Пушкин так пе­редал ощущение чудес русской сказки: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет».

Так что же такое сказка? При рассмотрении важнейших раз­новидностей сказок можно было убедиться в том, что при всей невероятности рассказанного в своей основе они содержат идеи «натуральные и обыкновенные». Исторически сложившийся тра­диционный вымысел со всеми его образно-сюжетными и повество­вательно-стилевыми формами и делает сказки особым поэтически)» жанром. Но не вымысел как таковой является главной чертой жанра сказки, а особое, осуществляемое с его помощью раскрытие реальных жизненных тем. Сказки — это коллективно созданные традиционно хранимые народом устные прозаические художественные повествования такого реального содержания, которое по необходимости требует использования приемов неправдоподобного изображения реальности. Они не повторяются больше ни в како другом жанре фольклора.

Отличие сказочного вымысла от вымысла, который встречается в других фольклорных произведениях, — изначальное, генетическое. Отличие выражается в особой функции и в мере исполь­зования вымысла.

В сказках о животных функциональность вымысла основана преимущественно на передаче критической мысли: в юмористи­ческих или сатирических целях животным придаются людские черты. У такой сказки, как правило, почти нет такой сюжетной ситуации, которую можно было бы мыслить вне общего иноска­зательного замысла всего целого. В волшебных сказках невероят­ность воспроизводимого основана на передаче преодоления жиз­ненных препятствий посредством чуда. Этот вымысел в истоках восходит к древнейшим общемировоззренческим и обрядово-магическим понятиям и представлениям. Необыкновенное пронизывает в волшебных сказках весь сюжет. Бытовая новеллистическая сказ­ка воспроизводит реальность в утрированных формах нарочитого нарушения реальности. Вымысел здесь основан на несоответствии воспроизводимых явлений нормам здравого смысла. Фантастичес­кий вымысел и в этом случае составляет основу всего повествова­ния.

Таким образом, своеобразие вымысла у сказок любого типа коренится в их особенном содержании.

Обоснованность всех этих суждений станет понятной, если при­помнить нашу характеристику сказок. Сказки о животных чаще всего принимают форму рассказов о людях под личиной животных. Идея этих сказок требует для своего воплощения перемещения ге­роев в придуманные положения и ситуации, а также наделение персонажей чертами животных. Волшебную сказку характеризует обостренное желание народа увидеть благоприятный исход в борьбе с силами природы, победу в столкновении с носителями социальной неправды: царями и многоголовыми чудовищами. Обра­щаясь к помощи чудесных вещей и верных помощников из мира животных, сказочники стремятся к переводу системы образов в обобщенно-художественный план: трудное путешествие сказочного героя за тридевять земель становится доказательством его верности своему стремлению или подтверждает мысль об иску­пительной жертве, которую нужно принести за нарушение какого; либо запрета. Конкретный смысл сказки—особый в каждом от­дельном случае, но повествование всегда приобретает отвлеченный смысл и доносит свою идею в условном выражении. Бытовые но­веллистические сказки представляют изображаемые явления в резко окарикатуренном, нарочито сниженном виде. Народные ска­зочники, сатирики и юмористы усмотрели многочисленные и разнообразные проявления алогизма в обыденной жизни и рас­крыли его в форме нарочитого, нередко гиперболического изобра­жения.

Обусловленность художественных форм жизненным содержа­нием — главное для понимания любого поэтического жанра. Свое­образие сказки невозможно уловить, если обращать внимание только на формальные ее свойства.

Предлагаемое нами определение сказки не является широким: его нельзя отнести к другим жанрам фольклора. Сказочный вы­мысел не повторяется ни в одном другом фольклорном жанре: он присущ только сказке.

Рассмотрим конкретное отличие сказки от других жанров фольклорной прозы.

Предание — широко известный в народе устный поэтический рассказ, в котором правдоподобно объясняются реальные факты прошлой истории, быта². Главное отличие сказки от предания со­стоит в том, что сказка неотделима от вымысла: ее идея требует именно условно-поэтической формы, а в предании все устремлено к объяснению реальных фактов — это его главная цель. Правда, предание нередко удаляется от фактической основы и при пере­даче из уст в уста обретает поэтические подробности, а иногда и вымышленную интерпретацию жизненного материала, но отличие от сказки никогда не устраняется. И при вымысле в предании со­храняется уверенность, что все, о чем говорит предание, сущест­вовало реально. Было, конечно, время, когда и фантастика сказок не была условностью. В далекой древности, до формирования са­мой сказки как явления искусства, предсказочное баснословие несло в себе понятия о мире, каким он представлялся народу. Лишь много веков спустя произошло обращение мировоззренчес­кой, бессознательно-художественной фантастики в сознательную, условно-поэтическую. С этим связано возникновение самой сказки как художественного явления. Преданий не коснулись эти изме­нения. Общий исторический прогресс лишь частично затронул предания. Фантастических представлений и понятий в поздних преданиях стало меньше. Их фантастика заменяет правильное объяснение фактов в тех случаях, когда у людей не было подлин­ного знания о реальности или когда они желали видеть в прошлом то, что им хотелось видеть, а не то, что было действительно.

Сказ-бывальцина тоже отличается от сказки тем, что говорит о достоверном. Это устный рассказ о чем-либо примечательном в общественном или личном быту, рассказ, истина которого удосто­верена личным опытом самого рассказчика или свидетельством современников. Фантастическое появляется в сказе в виде отдель­ных элементов.

Если предания и сказы несут в себе положительное знание на­рода о своем далеком и недавнем прошлом, то былички и по-сво­ему близкие к ним легенды относятся к области суеверий и пред­рассудков. Былички — это устные рассказы о леших, домовых, водяных, чертях, оживших мертвецах и вообще о вмешательстве в людскую жизнь разных сверхъестественных сил. Религиозная функция быличек несомненна. Ими желали подтвердить сущест­вование сверхъестественной силы в природе и быту. Однако самый вымысел быличек облекался в бессознательно-художественную форму. Именно этой формой более всего и интересна быличка.

Религиозное содержание быличек выразило превратные пред­ставления и понятия людей. Религиозный характер вымысла отли­чает быличку от сказки.

Отличны от сказок и легенды. Легенда шла не от народной, языческой, а от христианской религии. Принятие Русью христи­анства повлекло за собой проникновение в народ некоторых цер­ковных понятий, фантастики библейских книг. Произошло сме­шение языческих и христианских представлений. Влияние христи­анской веры в особенности сказалось на тех из преданий, которые объясняли появление свойств у пород птиц, животных, у расте­ний. Это так называемые натуралистические предания. В русском фольклоре они почти не сохранили своего первоначального вида. С появлением христианских понятий в этих преданиях сменился характер объяснений. Вместо реального толкования природы воз­никло христианско-религиозное морализирование, наставитель­ность. Рассказы стали легендами. Главное свойство этого жанра — утверждение морально-этических норм христианства, идей, воз­никших под влиянием воодушевленного отношения к вере. При тесном сближении с народными помыслами и стремлениями ле­генды стали выражать и такие идеи, которые при всем их рели­гиозном обличий несла на своем знамени оппозиционная к властям часть народа. Библейская сюжетика и стиль стали одеждой острой социальной мысли. Такова легенда о хождении некоего царя по аду. Видит царь муки грешников: двое из колодца в колодец воду переливают, другие двое из печи в печь жар выгребают голыми руками; и еще встретились царю мученики: двое голых подпирают стену. «Ах, царь-государь! Помолись о нас, грешных, богу: скоро ль будет нам прощение?» — просят грешники. Пришел царь к богу, спрашивает его о грешниках — и бог ответил, что им не будет про­щения. «Что из колодца в колодец воду переливают — то вином торговали да народ обмеривали, что из печи жар выгребают — то ростовщики, сребролюбцы; что стоят голые, стену подпирают — то клеветники, ябедники».

Легенда существовала в самых разных вариантах, и каждый из них грозил неправедно живущим жестокой карой. Социальная острота вымысла не подлежит сомнению. Темой легенда напоми­нает всемирно знаменитое творение Данте. Фантастику библей­ских сказаний народ направил против господ.

Персонажи легенд — разные святые, богородица, да и сам бог во время своего страннического хождения по русской земле — постоянно чинят справедливый суд и расправу. Так, Христос от­благодарил бедного мужика за щедрость, с которой тот поделился с ним зерном: когда стали молоть остаток зерна — «мука все сыпется да сыпется! Что за диво! Всего зерна-то было с четверть, а муки намололось четвертей двадцать, да и еще осталось, что молоть: мука себе все сыпется, да сыпется... Мужик не знал, куды и собирать-то!» («Чудо на мельнице»), Христос и два апостола творят чудеса во славу бедного и страждущего, на погибель жад­ных богачей, корыстолюбцев. Не щадят легенды и тех святых, ко­торые не покровительствуют беднякам, терпящим бедствие.

В одной из легенд мужик кнутом отстегал Ивана Милостивого за то, что святой не захотел рано встать и идти молотить. Бог наказал святого Касьяна за то, что не помог мужику вытащить воз — не пожелал угодник марать райского платья. Отблагодарил бог святого Николая за то, что тот помог мужику. С той поры, мол, и пошло: Касьяну только в високосный год служат молебны (29 февраля), а Николаю дважды в год (9 мая и 6 декабря). - Легенды иногда у самого народа сближаются с бытовыми сказками. Не случайно некоторые из них дали сатирическое истолко­вание сюжетов священного писания (сотворение мира, грех Адама и Евы, потоп и пр.). Известный советский ученый В. И. Чичеров именовал такие легенды сказками-легендами*. При несомненной передаче в легендах религиозных понятий в них нет мистической экзальтированности. О легендах Л. М. Горький сказал: «Народ— язычник. Даже 1500 лет после того, как христианство утверди­лось в качестве государственной религии, в представлении кресть­янства боги остались богами древности; Христос, мадонна, святые ходят по земле, вмешиваются в трудовую жизнь людей...»

Итак, если сказки безусловно принадлежат к области искус­ства, то предания и сказы — к области знаний людей о природе и обществе, а быличка и легенда — к религии, осложненной историко-бытовыми и природоведческими представлениями и понятия­ми народа. Изначально все эти формы общественного сознания сходились в лоне древнейших представлений и понятий народа о мире, но позднее эти формы общественного сознания отошли друг от друга, обрели свою специфику. Это повлияло на формиро­вание отдельных жанров устного творчества. Искусством худо­жественного слова можно считать только сказки. Другие жанры устной прозы не относятся целиком к искусству: они нам инте­ресны прежде всего бессознательно-художественной передачей реальности.