Студопедия — Словесный странник
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Словесный странник






В поэме Момадэя «Вид Равнины: I» наглядно проявляется отношение автора к языку и речи:

 

В пустоте холмов, которые я вижу,

Одиннадцать сорок сидят вдали от меня.

 

Слабый свет на горизонте; ветер наполняет

Эту даль скоплением бурь

 

И собирается в серебристых молумесяцах на траве,

В очертаниях, которые появляются и исчезают.

 

Там последняя тень падает на ослепительный блеск,

Тишина царит в мрачной, напряженной атмосфере.

 

Я уже не слышу того протяжного ветра, который воет там,

Где сидят сороки. Затишья раскрываются.

 

Пока нет еще никакого ритма в волнении,

Одиннадцать сорок находятся на равнине.

 

Они – иллюзия. Ветер и дождь возвращаются,

И очертания сорок отступают в темноту и тают.

 

Во-первых, в стихотворении звучит голос повествователя. У рассказчика нет имени, но он проявляет себя в восприятии окружающего физического мира и в медитативном отношении к птицам, которых видит, а также в том, как он обращается со звуком и тишиной.

Он тонко улавливает особенности освещения, движение ветра в траве, который шумит в пределах, недосягаемых для его слуха, неопределенное качество воздуха. Он – некое физическое существо, по традиции тесно связанное с землей. Он буквально читает ветер.

Он изображает так же, как воспринимает. Это видно по его сосредоточенности на сороках, по неторопливой манере их описания. Он терпеливо изучает их и осторожно рассказывает о том, что видит.

Он заставляет работать речь. Словесные и звуковые повторы, параллельные конструкции усиливаются благодаря регулярным интервалам, речь прерывается моментами тишины. Эти приемы являются существенными элементами индейской устной традиции. Такова индейская манера говорить. Индеец повторяет звук и смысл, чтобы драматизировать рассказ и превратить его в магический акт. Индеец делает паузы, чтобы создать определенный эффект. Момадэй говорил в одном из интервью, что повествование складывается из модуляции звука и тишины, из их соединения. В приведенной поэме затишья буквально «раскрываются». Они – в творческих паузах, благодаря которым обнаруживается значение. Эффект задумчивых пауз между строфами усиливается за счет речевых периодов, а паузы внутри строф еще больше драматизируют рассказ.

Таким образом, поэт проявляет себя в том, как он говорит. Он реализует себя в речи. Он является, говоря словами Момадэя, «человеком, сотворенным из слов». Кроме того, Момадэй живет в той бесконечной истории, которую он рассказывает в своих произведениях. Эта жизнь в слове есть способ вечного существования, по мнению Момадэя. Его творческий голос индивидуален, но поскольку он передает близкий Момадэю культурный опыт, это еще и голос предков, который способен преодолеть время. Вечность – в словах!

По этой поэме видно, что удовлетворение от работы с языком связано для Момадэя с ощущением игры. …Он пишет о сороках. Сороки. Само слово имеет комические оттенки и в звучании, и в смысловом содержании. Это надоедливые создания, назойливые, неприятно кричащие. Но в поэме Момадэя они спокойны и помещены в такую же спокойную обстановку… Слово, звук и суть контрастируют со всем остальным в поэме… Это свидетельство творческой игры. Она все больше увлекает Момадэя.

Поэма еще и удивительно образна. Она свидетельствует о пристрастии Момадэя к зрительному письму… В ней переплелись картины и звуки, дальний план пришел в соприкосновение с деталями на переднем плане. Образ «серебристых полумесяцев на траве» доминирует в поэме. Своей яркостью он контрастирует со сгущающимся мраком вокруг. Этот образ очень точен, он зрительно передает эффект порывов ветра, от которых трава блестит так, словно она дарит миру последний свет дня.

Угадывается в этой поэме и терпеливая работа Момадэя над формой стиха. Он методичный стилист, медленно лепящий свою прозу до тех пор, пока она не становится совершенной по звучанию, симметричной. В поэзии он часто обращается с этой целью к традиционным методам стихосложения. В приведенной поэме ямбический пентаметр и рифма придают стиху заклинательное качество… Так проявляется тяга Момадэя к точности и экономичности выражения… В «Доме, из рассвета сотворенном» устами Тосамы Момадэй говорит, что в современном мире слово размножено и разжижено. В итоге мы обесценили язык и слово как инструменты творения. В поэме «Вид равнины: I» язык хирургически точен…

«…Слово несет в себе силу, которая происходит из самого слова», – пишет Момадэй в «Пути к Горе Дождей». Слово появляется из ниоткуда, рождая звук и смысл. Оно дает начало всем вещам. В «Виде равнины: I» рассказчик произносит слова... Они сильны и убедительны. Слова – результат творчества и, в свою очередь, творят слушателей в процессе повествования. В них продолжается древняя устная традиция, принимая форму букв на странице.

 

Ч.Л.В.: Какие слова Вам больше всего нравятся?

Момадэй: Мне нравятся конкретные слова. Имена животных. Слова «медведь», «орел», «сокол». Еще мне нравятся слова, связанные с ландшафтом: «гора», «прерия», «небо». Когда я пишу поэтические вещи, я обращаюсь к таким словам. Также я использую абстрактные слова. Мне трудно дать Вам список любимых слов, потому что слова оживают в определенном контексте...

Ч.Л.В.: Ваше отношение к языку менялось со временем? Вы стали более чутки к слову, когда повзрослели?..

Момадэй: Мое воспитание было очень удачным в отношении языка. Мои родители, особенно мать, служили мне лучшим примером… Они прекрасно владели языком и передали свои способности мне. Кроме того, у меня есть богатый опыт общения с искусно говорящими людьми (ораторами, просто хорошими собеседниками), а также с писателями и вообще литературой. Так что мой интерес к языку не трудно понять. Моему отцу была близка устная традиция, мать занималась литературой. Разве мог язык не привлечь меня?

Ч.Л.В.: Вы считаете, что в словах есть магическая сила. Не могли бы Вы объяснить, что Вы имеете ввиду?

Момадэй: В слове заключена огромная сила. Если Вы верите в силу слов, Вы можете вызывать физические изменения в мире. Это древнее представление о языке, и я разделяю его. Например, заговоры или заклинания. Это специфические формулы, назначение которых – физическая трансформация. Человек, произносящий такую формулу, верит, без всякого сомнения, что его слова будут иметь реальный эффект. Можно обезвредить врага при помощи слов, как это случилось в истории о стрелоделателе… Каждый день мы достигаем магических результатов, прибегая к словам. И есть люди, подобные жрецам и шаманам, деятельность которых основана на профессиональном владении магией речи…

Ч.Л.В.: Вы испугались бы такого человека, если бы его слова были направлены против Вас?

Момадэй: Да.

Ч.Л.В.: Что могли бы Вам сделать его слова?

Момадэй: Обезоружить меня. Сделать меня легко уязвимым. Сила некоторых заклинаний чрезвычайно велика. Такие заклинания гипнотизируют. Например, воин–кроу говорит: «Ночью, когда мы ложимся спать, прислушиваясь к ветру, шуршащему в выцветших травах, мы не чувствуем, как засыпаем, но мы погружаемся в сон». Эффект этих слов практически непреодолим. Человек, к которому они обращены, беззащитен… Вы видите эти слова на странице или слышите их и чувствуете, что засыпаете…

Ч.Л.В.: Вы можете достичь подобного эффекта, используя слова?

Момадэй: Думаю, да. Уровень моего владения языком приближается к этому…

Ч.Л.В.: Почему своей автобиографии Вы дали название «Имена»?

Момадэй: Я хотел показать, насколько для меня важны имена. Я собирался объединить самые разные жизненные впечатления в одной книге, а их «общим знаменателем» должны были стать имена людей и названия мест, мне близких.

Ч.Л.В.: Давать названия сложно?

Момадэй: Да. Называть – это сложное, священное занятие… Я считаю, что имя и сущность неотделимы друг от друга. Когда Вы даете чему-то название, Вы в этот момент определяете суть этой вещи… Если предмет не имеет названия, его существование оказывается под вопросом. То же самое справедливо по отношению к людям. В одной из своих прозаических поэм я рассказываю историю о мальчике, который однажды ночью появился на стоянке индейцев. Он говорил на языке, которого никто не понимал, а утром ушел. Все в лагере были удивлены и слушали его непонятную речь с интересом. Они расстраивались из-за его ухода до тех пор, пока кто-то не сказал, что никакого мальчика не было. Один из старейшин сказал: «Мы не можем быть уверены в существовании этого ребенка, потому что он не сказал ни единого понятного слова. То, что мы видели, если мы вообще что-то видели, скорее всего, была собака или медведь, спустившийся с горы». Думаю, это правильно. Самая страшная трагедия – не иметь имени, потому что тогда само Ваше существование окажется под вопросом. Нельзя жить без имени… Не представляю, смог ли бы я найти для своей книги заглавие более значимое, чем «Имена»?

Ч.Л.В.: По традиции у индейца должно быть три имени. Одно давалось ему при рождении, второе он носил в юности, третье получал, когда становился взрослым. У Вас несколько имен?

Момадэй: Да. Мое индейское имя – Тсоай-тали. Есть еще имя, которое мне дал один из старейшин сиу, когда я был молод. Есть у меня и второе имя на языке кайова. Оно означает “Красная Гора” или “Красный Утес”…

Ч.Л.В.: Когда и где Вам его дали?

Момадэй: Мне дали его, когда я был совсем маленьким. Кажется, тогда мне был один год. Оба имени кайова я получил в Оклахоме.

Ч.Л.В.: Какое имя Вам дали сиу?

Момадэй: Одинокий Орел.

Ч.Л.В.: Сколько лет Вам было тогда?

Момадэй: Три или четыре года.

Ч.Л.В.: Насколько язык действенен, если не говорить о передаче значений слов?

Момадэй: Чрезвычайно действенен. Особенно в поэзии, где так важна передача чувств. Смысл, конечно, важен, но он – лишь один из аспектов языка. По-моему, высшая цель литературы – в выразительности. И эта выразительность может не зависеть от смысла. Мне приходилось читать произведения, которые кажутся бессмысленными. Возможно, их смысл просто недоступен нашему сознанию. Однако они так или иначе воздействуют на нас. Иногда поразительным образом.

Ч.Л.В.: Не могли бы Вы привести примеры из собственной жизни?

Момадэй: …Я хорошо помню несколько случаев, когда я слышал, как моя бабушка молится на языке кайова… Она никогда не пренебрегала молитвой перед тем, как лечь спать. Иногда она молилась вслух, а я не понимал того, что она говорила. Но в ее молитве, несомненно, заключалась глубокая вера в то, что она делала, вера в могущество языка. Будучи ребенком, я все же не мог не почувствовать, что происходит что-то важное, хотя и не понимал значения слов…

Ч.Л.В.: Вы можете привести подобный пример из области литературы?

Момадэй: Да. Мне приходилось слушать произведения, которые читались на чужом, не понятном для меня языке. Они глубоко волновали меня. Такое случалось неоднократно. Например, когда я был в России. Русские очень любят поэзию, и у них есть традиция проводить поэтические вечера, на которые всегда приходит много людей. В России я слышал нескольких поэтов, когда они читали свои стихи. Они читали очень выразительно. Я не мог понять смысла того, что произносилось, но я был взволнован, потому что поэты вкладывали столько чувства и смысла в свое чтение. Конечно, подобные опыты были у меня и с литературой на английском языке. Их смысл не был для меня полностью ясен, но они волновали меня.

Ч.Л.В.: Не является ли одной из причин нашей тяги к словам страх перед тишиной?

Момадэй: Да… Мы боимся оставаться одни. Тишина напоминает нам о нашем одиночестве. Мы заполняем тишину словами, потому что так создается иллюзия того, что мы находимся среди друзей и погружены в дела… Но в этом-то и заключена величайшая ценность тишины. Она позволяет нам ощутить, что мы одни во Вселенной.

Ч.Л.В.: Что в этом хорошего?

Момадэй: Важно знать, что мы – бесконечно малая часть чего-то очень большого. Мы в основном живем в городах, в обществе, и мало кому из нас хочется выйти в пространство ночи и посмотреть на звезды. Оказаться ночью одному где-нибудь в безлюдном месте в штате Аризона – это опыт, который учит смирению. Полагаю, можно бояться такого опыта и пытаться отстраниться от него... Но, я считаю, что в подобные моменты мы начинаем понимать, что слишком серьезно к себе относимся… В таких местах мы забываем о себе…

Ч.Л.В.: Вы чувствуете, что в Вашем голосе звучит голос Ваших предков?

Момадэй: Я иногда представляю себя кем-нибудь из моих предков. Представляю, когда пишу, что это предки говорят моим голосом.

Ч.Л.В.: Вы говорите о физической трансформации или это просто образно выраженная идея?

Момадэй: Нет. Это не рационально осознанная мысль. Скорее, это инстинкт… Нечто похожее на трансформацию, как в случае с мальчиком–медведем из истории о Дьяволовой Башне. Есть слово «реинкарнация». Иногда я думаю, что мой голос – это реинкарнация голоса предков. Такое чувство бывает у меня не только, когда я пишу, но и тогда, когда читаю лекции или беседую с кем-то. Мне кажется, мой голос происходит из очень далекого прошлого.

Ч.Л.В.: Должно быть, это волнующее чувство.

Момадэй: Да. Но не из тех вещей, которые возбуждают, активизируя адреналин. Мой ум проясняется… Так во Вселенной устанавливается порядок. Я чувствую себя очень спокойным, когда осознаю, что говорю голосом предков. У меня возникает ощущение, что я проникаю в суть вещей.

Ч.Л.В.: История о стрелоделателе интересует Вас больше, чем другие истории?

Момадэй: Да. История о стрелоделателе и еще история о Дьяволовой Башне. Это самые важные истории из тех, что я знаю. Для меня важные.

Ч.Л.В.: Почему история о стрелоделателе для вас важна больше, чем, например, история о бизоне со стальными рогами?.. Разве они не об одном и том же – о языке, риске и победе?

Момадэй: …История о стрелоделателе намного сложнее, чем рассказ о бизоне со стальными рогами. Она имеет много смыслов… Я знаю эту историю с раннего детства, но до сих пор не могу понять ее во всей глубине… Я вижу в ней пример подлинной магии речи. Она содержит в себе все…И в ней, прежде всего, есть тайна… Я воспринимаю эту историю такой, какой я услышал ее от своего отца. Он часто рассказывал ее мне. Ученый мог бы назвать этот текст аутентичным… Наверное, это первая история, которую мне довелось услышать… Мы не знаем, кто находится снаружи типи. Мы знаем только то, что там враг. И мы понимаем, что он побежден. Побежден при помощи слов. И стрелы, я полагаю, это метафоры… Хорошо, что в истории есть неясные моменты. Именно так и должно быть. Это дает простор фантазии. Повествование в принципе должно быть таким…

Ч.Л.В.: Эта история будет существовать вечно, до тех пор, пока мы не изменим ее хоть немного?

Момадэй: …Вы имеете ввиду, что, изменив историю хоть чуть-чуть, мы будем иметь уже другую историю? Но мы не можем изменить ее, потому что она существует сама по себе, … вне времени.

Ч.Л.В.: …Она будет существовать и через тысячу лет? Если да, то, каким образом?

Момадэй: Я уверен, что она будет существовать и через тысячу лет. Мы можем отрицать то, что она есть, но она будет витать в воздухе и оттуда источаться в вечность. (Смеется.)…

Ч.Л.В.: Мне трудно было бы представить ее бытие, если бы она не жила в словах.

Момадэй: Но Вы ведь слышали о том, что все слова, какие только были сказаны когда-то на земле, существуют и в неземном измерении и что чудо техники когда-нибудь восстановит их все... Я уверен, что любое произнесенное нами слово не исчезает, но переходит на какой-то иной уровень существования… Это что-то вроде парения в пространстве. (Смеется.)…

Ч.Л.В.: Какой урок дает нам устная традиция по отношению к языку?

Момадэй: Устная традиция помогает нам понять, что слова более ценны, чем нас приучили о них думать. Она убеждает нас в важности памяти и в необходимости внимательного слушания. Устная традиция демонстрирует существование очень тонкой связи между бытием и небытием. Если слово теряется, то оно бывает утрачено навсегда. Утрачено для нас, я имею ввиду.

Ч.Л.В.: Почему в своих произведениях Вы снова и снова обращаетесь к одним и тем же историям, темам? Почему одинаковые эпизоды есть в «Доме, из рассвета сотворенном» и «Путь к Горе Дождей»? Почему история о Дьяволовой Башне присутствует также в «Сете»?

Момадэй: …Это моя манера письма. Мне нравится возвращаться к определенным эпизодам и писать о них снова. Ведь, по сути, я пишу одну историю. Я продолжаю рассказывать ее в каждой новой книге. В этом есть некое постоянство, и в подобной непрерывности я вижу большую ценность.

Ч.Л.В.: Чем Вы руководствуетесь, выбирая ландшафты, чтобы описать их в своих произведениях?

Момадэй: Я никогда не пытался описывать ландшафт, который не знал бы как следует. Я досконально знаю ландшафты Великих Равнин и Юго-Запада, и я никогда не был настолько безрассуден, чтобы писать о других местах. Кто-то однажды сказал, что писатель – это информация о его земле и что, только будучи местным писателем, можно быть по-настоящему универсальным. Думаю, это действительно так.

Ч.Л.В.: …Что Вы можете сказать о Вашем пристрастии к симметрии в поэзии? В поэме «Косяк гусей» есть строка «Так много симметрии!». Во многих других Ваших стихотворениях движение также разворачивается по законам симметрии. Например, в «Истории хорошо сделанного щита».

Момадэй: Симметрии я придаю очень большое значение. В литературных произведениях композиция существенна. Мне нравится, когда то, что я пишу, имеет четкую форму. Я испытываю удовлетворение от вещей, которые в своем развитии проходят полный круг, и читатель может ясно видеть связь между концом и началом. Действительно, в моем творчестве часто встречаются симметрические конструкции. К этому я и стремлюсь…

Ч.Л.В.: Черный Лось называл Джона Нейхардта «сеятелем слов». Кеннет Линкольн использовал это выражение по отношению к Вам. Как Вы относитесь к такому определению?

Момадэй: Сеятель слов. Какой смысл вкладывал Черный Лось в эти слова?..

Ч.Л.В.: Наверное, он имел ввиду, что слова Нейхардта летели вперед и оказывали воздействие на других. Полагаю, это высказывание должно относиться к человеку, слова которого способны пересечь пространство и время. Речь идет о голосе предков.

Момадэй: Мне нравится это выражение… «Словесный странник» – такое определение я дал себе сам в одной из лекций пару лет назад…

Ч.Л.В.: Почему «словесный странник»?

Момадэй: Это высказывание, мне кажется, уместно по отношению к человеку, который совершает свой путь при помощи слов. Оно также подразумевает кочевую жизнь, миграцию – вещи, традиционные для индейцев кайова. Словесный странник!

 

Содержание

 







Дата добавления: 2015-06-15; просмотров: 414. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Шрифт зодчего Шрифт зодчего состоит из прописных (заглавных), строчных букв и цифр...

Картограммы и картодиаграммы Картограммы и картодиаграммы применяются для изображения географической характеристики изучаемых явлений...

Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета...

Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Мотивационная сфера личности, ее структура. Потребности и мотивы. Потребности и мотивы, их роль в организации деятельности...

Классификация ИС по признаку структурированности задач Так как основное назначение ИС – автоматизировать информационные процессы для решения определенных задач, то одна из основных классификаций – это классификация ИС по степени структурированности задач...

Внешняя политика России 1894- 1917 гг. Внешнюю политику Николая II и первый период его царствования определяли, по меньшей мере три важных фактора...

Лечебно-охранительный режим, его элементы и значение.   Терапевтическое воздействие на пациента подразумевает не только использование всех видов лечения, но и применение лечебно-охранительного режима – соблюдение условий поведения, способствующих выздоровлению...

Тема: Кинематика поступательного и вращательного движения. 1. Твердое тело начинает вращаться вокруг оси Z с угловой скоростью, проекция которой изменяется со временем 1. Твердое тело начинает вращаться вокруг оси Z с угловой скоростью...

Условия приобретения статуса индивидуального предпринимателя. В соответствии с п. 1 ст. 23 ГК РФ гражданин вправе заниматься предпринимательской деятельностью без образования юридического лица с момента государственной регистрации в качестве индивидуального предпринимателя. Каковы же условия такой регистрации и...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.012 сек.) русская версия | украинская версия