Афанасий Афанасьевич Фет

 

1. Эстетика Фета.

2. «Лирическая дерзость» – стилистика Фета.

3. Тематическое своеобразие любовной и пейзажной лирики.

4. Апология Фета как поэта «чистого искусства».

 

А.А. Фет был своеобразным и умным критиком, написал много статей, в которых изложил свои эстетические взгляды.

«О статьях Ф. Тютчева» – статья, в которой Фет раскрыл основное содержание своего поэтического идеала.

1) Фет отделил себя от такого поэта как В.А. Жуковский. Их соотношение напрашивалось: «Невыразимое» Жуковского, «Silentium!» Тютчева коррелируются со множеством стихотворений Фета – «поэзия молчания», но у каждого поэта отмечается своеобразие решения проблемы: Жуковский утверждал, что красота разлита в мире, но ее нельзя выразить в поэзии, Фет же говорил о том, что «для художника недостаточно бессознательно находиться в томлении красоты», т.е. каждый поэт должен и может выразить невыразимое, поэтому он и поэт, т.е. обладает особенной поэтической зоркостью – «Как беден наш язык. Хочу и не могу…»:

Как беден наш язык! – Хочу и не могу. –

Не передать того ни другу, ни врагу,

Что буйствует в груди прозрачною волною.

Напрасно вечное томление сердец,

И клонит голову маститую мудрец

Пред этой ложью роковою.

 

Лишь у тебя, поэт, крылатый слова звук

Хватает на лету и закрепляет вдруг

И темный бред души и трав неясный запах;

Так, для безбрежного покинув скудный дол,

Летит за облака Юпитера орел,

Сноп молнии неся мгновенный в верных лапах. <11 июня 1887>

 

2) С точки зрения Фета, каждый предмет имеет несколько сторон, но в поэзии этот предмет должен быть выражен только одной стороной – поэтической, эстетической, красивой, но при этом даже безобразный предмет может быть изображен как нечто поэтическое, т.е. поэт воспроизводит не сам предмет, а только односторонний его идеал.

3) Поэтическая мысль отличается от мысли философской. Поэзия – отражение поэтической оболочки предмета. Поэтическая мысль отражает не только философскую (точную, сухую, определенную, логическую), но и поэтическую сторону. При этом чем более поэтическая мысль имеет общее выражение, тем лучше, тем многозначней, содержательней. Фет утверждал: «Если мы скажем о предмете точно – мы убьем поэзию», т.е. следует давать лишь поэтическое очертание.

В статье «Два письма о значении древнего языка в нашем воспитании» Фет продолжает развивать мысль о различии между наукой и искусством, между философской и поэтической мыслью. Предмет в науке анализируется, он представлен как отвлеченная неподвижность. Искусство предлагает синтетический способ познания жизни: суть предмета познается сразу, мгновенно, поскольку для поэзии характерен миг озарения. В мгновенности озарения – ценность поэзии. Для Фета самое главное – лиризм, музыка поэзии, звучание самого стиха, которое может сразу дать нам понятие о сущности, тайне предмета.

Поэзия для Фета – это лира (музыкальный предмет) и это язык богов. Поэт приходит к истине не со стороны анализа, а со стороны гармонии.

Фет перевел трактат А. Шопенгауэра «Мир как воля и представление» (1881). Шопенгауэра русской культуре представил именно Фет, поскольку здесь отмечается именно близость позиций. Во-первых, отметим критику понятия И. Канта «вещь в себе», критикуется ее непознаваемость: «вещь» может быть познана в результате самопознания. «Вещь в себе» для каждого предмета – стремление к самоутверждению, самопроявлению, это и есть воля, и это характерно и для органического, и для неорганического мира. Но человек, как и вся природа, никогда не может достигнуть желаемого, это погоня за горизонт, погоня за миражами. Исключение составляет только искусство, поскольку оно не имеет перед собой заранее поставленной цели, оно возникает непреднамеренно, стихийно, иррационально, как сказал А.С. Пушкин: «цель поэзии – сама поэзия».

Но Фет представляет другой вывод: если искусство – исключение, то оно способно разрушать обычные законы материального мира (пространства, времени). Поэзия свободна от грубой материальной оболочки. Поэт свободен от суетного мира, он не такой как все обычные люди. Отсюда вытекает принцип «лирической дерзости» (термин Л.Н. Толстого, впервые – в письме к Боткину). Фет утверждал: кто не в состоянии броситься с 7-го этажа вниз головой с непоколебимой верой в то, что он воспарит по воздуху, тот не лирик, тот не поэт.