Государственный переворот как противосистемное политическое выражение

Государственный переворот — смена власти в государстве, осуществляемая обязательно с нарушением действующих на данный момент конституционных и правовых норм, обычно с применением силы для захвата центров управления государством и осуществлением физической изоляции (иногда ареста или убийства) действующих его руководителей.

Насильственное разрушение политического порядка может осуществляться изнутри институционного пространства по инициативе элит. Такое разрушение материализуется в государственном перевороте. Последний двойным образом отличается от революции: он не требует формирования социального движения, а также мобилизации населения, во-первых, и, во-вторых, переворот осуществляется внутри политической сцены.

Переворот отличается также и от терроризма прежде всего в том, что он нацелен на взятие власти, а также в том, что переворот не предполагает утверждения контрлегитимности. Эта является дополнительной характеристикой, которая позволяет различать актеров государственного переворота от их мишени и легитимировать в последующем их действия.

Фактически государственный переворот является следствием соперничества между фракциями властвующей элиты. Он нацелен на изменение ее внутреннего равновесия: переворот определяется прагматическими, а не идеологическими целями. Целями переворота может быть стремление повысить эффективность политического управления или, например, борьба с коррупцией.

Сравнительный метод применительно к государственному перевороту предполагает учет по крайней мере двух моментов. С одной стороны, требуется провести сравнение государственных переворотов с точки зрения факторов, способствующих их появлению, а с другой — с точки зрения идентичности актеров, которые в нем участвуют. В том, что касается факторов государственного переворота, в политической науке были выдвинуты различные типы анализа. Наибольшее использование получил подход С. Хантингтона, связанный с анализом институционализации политических систем: в любом обществе властные отношения организуются на основе правил игры, качество которой определяются эффективностью и легитимностью.

Неспособность политических институтов адаптироваться к новым ставкам (например, ведения военных действий, реализации процесса деколонизации или урегулирования восстаний или бунтов) или осуществлять все более комплексный характер своей деятельности для реализации новых политических ролей (таких структур, как современная бюрократия, армия, университет, пресса и т. д.) — все это неизбежно подвергает политическую систему риску, связанному с предоставлением тем или иным социальным актерам все большей свободы действий за пределами сложившихся правил политической игры. Их неспособность легитимироваться, т. е. быть принятыми совокупностью социальных актеров и групп и быть автономизированными по отношению к некоторым социальным секторам, обрекает на риск недолговечности существования, малого кредита доверия со стороны общества. И потому они оказываются неприменимыми в контексте кризиса. Последний может приобретать форму прямой конфронтации между актерами, наделенными властными ресурсами. Это может подвигнуть некоторых из этих актеров к действиям, характерным для осуществления государственного переворота со стороны группы, наделенной большим властным ресурсом, чем другие группы. Речь в данном случае может идти об армии, что С. Хантингтон называет преторианским обществом.

В соответствии с концепцией С. Хантингтона, государственный переворот получает наибольшее распространение в неопатримониальных политических системах, которые характеризуются слабым уровнем их институционализации, но он может происходить в иных политических системах, отмеченных институционной слабостью. Пример тому — бонапартизм во Франции, а в современной истории — перевороты в Латинской Америке.