Эвристическая природа педагогической талантливости

К сожалению, большинство людей не верят в свой дар, в свои высшие потенциальные возможности. Между тем... Впрочем, обратимся к фактам.

Вот, скажем, недавнее занятие в Калининграде. Присутствовали на семинаре 25 человек — учителя школ, воспитатели детских садов, педагоги различных образовательных учреждений. После лекции мы перешли к практическим занятиям. Каждый, даже тот, кто никогда не брал в руки кисть, нарисовал картину, а затем «проиграл» ее на фортепиано, то есть сочинил музыкальную пьесу по мотивам своего живописного произведения. Несколько раньше в подмосковном Долгопрудном на семинаре вожатых и педагогов «Артека», «Орленка» и «Океана» (примерно 400 человек) за полчаса с желающими участниками (таких набралось человек тридцать) мы сочинили пьесу, «разучили роли», в результате был поставлен спектакль, который шел около сорока минут. В на-

чале 1994 года в Ростовском педагогическом колледже мы со студентами и преподавателями за два часа поставили спектакль, а затем нарисовали замечательные картины — например, «Мир Волошина», «Мое настроение», «Этот печальный мир» и т. п.

Работы калининградских, ростовских, московских педагогов демонстрировались на многих конференциях, семинарах, выставках. Наши и зарубежные педагоги, ученые и творческие работники высоко оценили мастерство художников. Многие картины многократно демонстрировались по телевидению. И это заслуга самих участников занятий: их талантливость была явлена миру. Суть полученного импульса—в абсолютной вере в то, что божественно-высшее есть внутри нас, а не только вне нас.

Показывая слушателям работы калининградских, ростовских, московских педагогов, подчеркиваю: «Ваши работы могут быть намного лучше... Каждый из вас освоит быстро то, чем владею я... Вы моложе меня, ярче, сильнее, вы по духу своему ближе к детям и, наконец, вы женщины — носители высшей красоты...». Я говорил искренне, и у слушательниц не было возражений. Они воспринимали эти мои уверения как вполне возможную реальность: а как же иначе?!

Я продолжал:

— Что я могу? Я могу увлечь детей любым делом, будь то уборка помещения, игра в футбол, сочинение пьесы или подготовка декораций к ней. Я не знаю, как и чем я увлекаю, но отлично понимаю то, что мое вхождение в мир каждого ребенка берет начало в глубинах моей души. Я должен загореться. Огонь должен быть виден. Огонь не должен быть фальшивым. Все — настоящее: и моя дрожь в голосе, и испуг, и радость, и мой рассказ, и моя сила, и моя культура. Это ни в коем случае не актерская техника. Я не играю даже самого себя, а проживаю лучшие свои мгновения с детьми — и тогда они верят, идут за мной, увлекаются тем, что я им предложу. «Чем я беру?» — спросите вы. Только одним. Волнением. К этому волнению я готовлюсь. Мой главный принцип —

воспитывать и развивать на высоком. Вот я готовлюсь к первому занятию. Я покажу вашим малышам Эль Греко, Босха и Рублева. Когда я каким-то инспекторам сказал, что начну с этих имен, они, наверное, подумали: «Чокнулся профессор» — но заметили учтиво: «А не сложно?». Я сказал: «Аленушку, Серого Волка, Красную Шапочку они уже знают. Эту высоту они уже преодолели. Я благодарен священнику Александру Меню, который издал житие Христа в картинах великих художников. Затем я подбираю музыку: Бах, Перголези, Вивальди. Затем... Вы, Елена Ивановна, подбираете музыку, которая соответствовала бы этим картинам: «Несение креста», «Распятие», «Спас».

— А метод? Есть метод? — наступают коллеги.

— Я не знаю в педагогике слова более абстрактного, глупого и бессмысленного. Если я вас, Елена Ивановна, спрошу, каким методом вы любите жизнь, разве вы сможете ответить? Педагогика как любовь: здесь движение чувств, мыслей, действий; если это движение возводит взрослых и детей на вершины культуры и нравственности — значит, путь может оказаться правильным.

— Но вы же говорите, что мы синтез искусств, культур и наук называем важнейшим методом развития человека.

— Правильно, мы настаиваем на том, что в нашей программе неразрывно связаны история культуры, философия, искусство, спорт, ритмика, экология, история, нравственное совершенствование личности, всему этому мы должны найти технологические решения — сотни, тысячи решений.

— Это наша педагогическая задача и цель эксперимента?

— Нет, цель и задача у нас одна: дать взрослым и детям такой нравственный и культурный заряд, чтобы они оказались на вершинах гуманистического творчества, в чем бы оно ни выражалось — в труде, в искусстве, в общении. Именно поэтому мы и будем с вами разрабатывать технологию. В этой технологии самое трудное — найти правильное соотношение во влиянии наших с вами энергий. Мы будем проводить занятия вместе в виде или в форме развернутой игры. Я — вол-

шебник Ю, вы — фея Лю и фея Ле. Каждая из вас должна использовать особенности своего темперамента, характера, своих знаний, наклонностей и способов самовыражения.

— Постоянно мы будем в роли фей?

— Нет. Строго по необходимости. Переходы из одной роли в другую свободны, и дети никогда не возразят против органичных переходов. Они такие переходы сами постоянно практикуют в своих ролевых играх.

Итак, мы определили с вами цели общения с детьми. Теперь еще раз о способах и о содержании работы. В основе нашего общения — сочинительство. Термин несколько непривычный. Можно сказать — творчество. Но термин «творчество» настолько широк и необъятен, что в нем утрачивается сама конкретика деятельности. Когда я говорю «сочинительство», я подчеркиваю, что вы с ребенком сочиняете — музыку, сказку, композицию, создаете свои собственные сюжеты картин, свои красочные и рисуночные формы. Вы не просто знакомите ребенка с тремя китами изобразительного искусства — цвет, композиция, линия, но и побуждаете каждого найти свою линию, свой цвет, свою композицию. Затем вы привлекаете детей к нахождению соответствий, скажем, цветовую гамму звуков. Вы идете к музыкальному инструменту, и начинается новая форма сочинительства. Конечно же, вы в процессе всех этих действий показываете краски, говорите об их свойствах, просите запомнить, учите новые слова: «Кадмий — оранжевый, кобальт — синий; блик, светотень, перспектива, ближний план, дальний план». Это, так сказать, технологическая сторона дела. А нам важна духовно-творческая. Поэтому мы обращаемся к истории искусств, культур. Как же эти проблемы цвета, света, композиции и линии решали великие мастера — Рафаэль, Эль Греко, Васнецов, Рублев, как эти же сюжеты звучали в музыке Баха, Рахманинова, Моцарта?

Итак, в наших действиях переплетаются две стихии: развитие на высоком, на профессиональном, на общечеловеческом и сочинительство™.

— Вы говорили, что главный прием — игра-импровизация. Как это?

— Чтобы импровизировать на заданную тему, надо дать детям и взрослым набор технологических решений. Первое — расковать силы ребенка, т. е. снять страх, зажатость, стыдливость. Второе — надо ввести ребенка в круг определенных понятий — скажем, свободы, любви, бедности, богатства, жалости, доброты, щедрости.

— Какую педагогику мы исповедуем? Светскую или религиозную?

— Только светскую. Истинно светская педагогика не противоречит христианству.

Тогда нужно уточнить, что следует нам знать о религиозных основах культуры, воспитания...