Лик любви

Нам всем нужна тайная, фантастическая, великая и чистая любовь. Она нужна, чтобы не убить в себе творца. Она нужна детям, чтобы заронилось в их сердце то самое светлое человеческое чувство, благодаря которому род человеческий продолжает быть хранителем истинно человеческих ценностей.

Мои дети (им пятнадцать-шестнадцать лет) вступали в прекрасную пору идеально-чувственных мук. Они, и девочки, и мальчики, восходили на вершины, откуда можно оказаться в самой последней грязи и откуда можно увидеть свою единственную звезду. Увидеть, чтобы всю жизнь следовать за ней. Это и выбор для себя. Это и выбор своего отношения к другим. Это и рождение самой главной жизненной идеи.

Оказывается, слово «идея» в переводе на русский язык (с греческого) означаете «лик», т. е. лицо. Первозданный лик, божественный образ. Просвещенный человек, высоконравственный человек как бы освещается идеей изнутри и собою и через себя являет миру, другим высокую идею.

Распад личности начинается тогда, когда в человеке исчезает свет.

Однажды Рафаэль доверился одному своему другу: «В мире так мало изображений прелести женской, посему-то я прилепился к одному тайному образу, который навещает мою душу». Тогда друг спросил: «Что значит «навещает душу», что значит это «прилепился»?». Рафаэль бросился к другу со слезами на глазах и открыл тайну. В нем давно зрело святое стремление написать Мадонну. Он громко произносил ее имя по ночам и, произнося ее имя, прислушивался к своей душевной грусти. Неутомимый дух его трудился в мыслях над образом Мадонны, а образ все еще был туманным.

Иногда в какие-то лишь мгновения Рафаэль видел очертания своего идеала, но он тут же исчезал. И вот однажды ночью художник увидел на своем холсте, там, где был неоконченный портрет Мадонны, сияние, образ казался совершенным и будто живым. Градом покатились слезы из очей изумленного Рафаэля: он нашел именно то, что искал всю жизнь. Он не мог припомнить, как заснул. Видение навеки врезалось в память и постоянно, как замечал Рафаэль, навещало его душу.

Я рассказывал это детям, и они понимали меня. И в этом рассказе были сосредоточены ответы на мучительные их собственные вопросы. Я вдруг понял, что попал в совершенно необходимый мне водоворот. Как-то само все шло ко мне, наслаивалось одно на другое и особым, совершенно естественным образом подходило к детям. Прошлое смешивалось с настоящим. Нам было удивительно интересно от столкновений с тайнами великих людей. Эти тайны нескончаемой вереницей сами шли к нам, раскрывались, утоляя душевный голод, звали к раскрытию новых тайн.

Именно в эти дни я прочел книги о Беатриче и Лауре. Рассказал о них детям. Рассказал, чтобы еще и еще раз они поверили в то, что есть в мире высшая любовь, высшая чувственность, которая слита с идеальностью, не разграничивается на разные виды отношений к противоположному полу: телесное и духовное.