А.Зильбер

Идея родилась сама собой, и как говорил Станиславский: «Раньше я отвечал, что режиссёр — это сват, который сводит автора и театр и при удачном спектакле, устраивает обоюдное счастье тому и другому. Потом я говорил, что режиссёр — это повитуха, которая помогает родиться спектаклю, новому произведению искусства. К старости повитуха становится иногда знахаркой, многое знает; кстати, повитухи очень наблюдательны в жизни. Но теперь я думаю, что роль режиссёра становится всё сложнее и сложнее». Я заболела идеей создания неожиданного проекта. Из того количества актерских сил, которыми я располагала на данный момент, я составила сценарий, включив в него мир добра (в виде Ангела на лестнице уходящей в небо) и мир зла (в виде двух персонажей, где основным была демоническая женщина и чорт - служка при ней), пытаясь объяснить современному зрителю, что со смертью человека любовь не умирает, а продолжает жить в воздухе эфира. Сценарный план включал в себя несколько произведений этой певицы-поэта Земфиры, которые я разбавила небольшими отрывками стихов И.А. Бродского, так как считаю его вторым по величине поэтом России, после А.С.Пушкина, который «наше всё» (по словам Н.В.Гоголя).

Вращаясь в кругах молодых людей, сталкиваясь с их проблемами и выкладывая на чашу весов свои переживания и свои мечты, берущие начало из детства (все мы родом из детства), зависящих часто от обстоятельств, которые препятствуют достижению цели, уводят нас от «правильных» желаний наших родителей, и, пережив смерть друга - сокурсника, который на другом уровне духовного родства был мне бесконечно близок и дорог, я пришла к выводу, что эту историю о нем необходимо рассказать, но совершенно иным языком, дав понять зрителю, что любовь в любом её проявлении - высокая, не имеющая отношения к интимной близости, не будет досконально понята зрителем, поэтому эти чувства я трансформировала через реальные отношения между мужчиной и женщиной. Он часто напоминал мне, что не творчество должно оправдывать человека, а творчество надо оправдывать творчеством. Любитель занимается искусством для своего собственного удовольствия, а мы занимаемся для удовольствия других, поэтому профессионализм должен быть огромный и безграничный, и конечно, я еще не подошла близко к тому, чему он меня учил, но идя на ощупь, интуитивно, сознавая высокую степень внутренней ответственности, собирая по крохам их своих воспоминаний, выкладывая на человеческую канву, деформируя в пластике его поиски, соединяя их со своим пониманием его творческого начала, я попыталась создать два полярных образа и два полярных мира, в притчи, где один образ – это понимание и любовь, а второй – темный мир, перед которыми я поставила четкую задачу - любой ценой заполучить желаемое. Эти два мира можно рассмотреть с разной точки зрения: с одной стороны, как противостояние символического зла и добра - вечные проблемы человечества; борьба материального и духовного начала в человеческой сущности.Исходя из этого, действие в драме — это борьба человека (и персонажа, и зрителя) с самим собой, преодоление внутреннего противоречия, которое, в свою очередь, является столкновением «двух миров» в общемировом движении. Ведь нередко мы забываем о простых человеческих ценностях, в погоне за материальными благами, так как на сегодняшний момент развитие буржуазных отношений ставится во главу угла. В потоке телевизионной шелухи мы забываем о том, что заложено в нас природой, о том божественном начале, за которым следует бесконечность извилистого пути наших ошибок к лучу прозрения.

Исходное событие только тогда, вскрыто верно, когда оно является таковым для всех лиц, действующих с начала пьесы до момента появления нового крупного события. В моём случаи, где отсутствует драматургический материал, где действие строилось по текстам песен, соединенным в едином сквозном действии, от исходного события, т.е. встречи, двух понимающих друг друга с одного взгляда людей, что в жизни бывает крайне редко, развитие высоко духовных отношений переросшими в дружбу, время когда хотелось слушать и участвовать в его задумках, поездки из своего города в город где он жил и творил, до развязки – ухода его из жизни, волею судеб или по воле рока, может только для того, чтобы человек мог возвыситься над низменным в своей природе, подняться над собой и достичь нравственных высот в упорнейшей борьбе с самим собой как с явлением материального, «чувственно постигаемого мира». Вот это возвышение над собой, борьба с материальным миром в самом себе, и является основой драмы, целью драматического действия. А главной темой драматургии (с учетом, конечно, жанровых и временных особенностей) становится стремление человека к свободе, также формулируемое Кантом: «Покуда мы не признаем движущей силой человеческих действий свободу, мы не имеем оснований возлагать на индивида бремени личной ответственности за все, что он делает», исходя из постулатов Канта, трудно сделать какой бы то ни был окончательный вывод, хотя можно с ответственностью сказать, мы, порой не ведая, что творим, нам кажется это единственно верным и правильным, на конкретный период времени, однако по истечении оного, пересматривая поступки и обстоятельства в которые вступаем порой без всяких на то оснований, оглядываясь, понимаем как многое потеряно и как много сделано неверных шагов, да, и эти шаги чаще всего были направлены не в ту сторону.

Осознание законов драмы — не только овладение языком театра, но и обретение этой самой свободы. Поиск объективных законов драмы и человеческого существования. Мне представляется, что режиссер должен найти способ гармонизировать в процессе работы свой интеллект и свои эмоции. Главное, конечно, рассказать историю. Но сюжеты, которые мне нравятся, содержат скорее интуитивную, подсознательную, чем рациональную логику. Умение создать особый мир, атмосферу, в которую мог бы погрузиться зритель, заговорить о видимом и невидимом, это как раз то самое, чем обладает театр, необходимостью показывать невидимое, через призму, внутреннего. Оно может создать у вас ощущение невидимого либо функционировать, как окно, через которое вы проникаете, словно во сне в другой мир. Мне кажется, что именно театр обладает этой способностью в отличие от других искусств именно потому, что функционально включает элементы временного развития. Это как в музыке, когда вы начинаете играть, вы берете ноту за нотой, а потом внезапно слышите звук, который может оказаться диссонирующим, либо гармонично звучащим, не режущим слух, а как раз наоборот. Но это чудо возможно лишь благодаря всем предшествующим нотам и благодаря тому, как вы их соединили. Однако достичь этого результата, следуя установленным правилам, непросто. Вот почему я считаю, что нужно всегда быть открытым для неожиданностей, готовым к эксперименту. Я экспериментировала в этой притчи, переворачивала шиворот-навыворот, и я часто делала ошибки. Если повезет, я вовремя спохватываюсь, и это служит уроком на будущее. Но подчас эксперимент позволяет открыть, совершенно случайное или по ошибке - нечто волшебное, о чем я никогда (не рискни я, не отважься на глупость) не догадалась бы. Так что выигрыш здесь или проигрыш - даже трудно сказать. «С точки зрения Канта, человек принадлежит одновременно двум мирам. В первом — материально-чувственном — господствуют причинно-следственные связи, и царит необходимость. Во втором — умопостигаемом мире разума — герой пробуждается к проявлению свободной воли, к действиям, соответствующим его возвышенной, духовной сущности».

Наблюдается четкая закономерность: любое событие (исходное, крупное или менее крупное) всегда определяется тем, что заботы всех лиц, действующих в данном куске пьесы, сходятся в одном интересе, то есть их поступки диктует одно событие.

Эта общность забот действующих лиц вокруг одного события является критерием верности вскрытого нами события; то есть благодаря этому признаку мы убеждаемся в том, что данное событие является событием самой пьесы, а не придумано нами, не привнесено в пьесу извне. Вот почему наряду со знаком бесконечности, «Романс Любовников» Бродского «… бежать, бежать через дома и реки, и всё кричать мы вместе, не навеки…», понимая, что ничего нет вечного на Земле, время отпущенного нам всегда не будет хватать, но как же хочется продлить счастливые мгновенья блаженного сосуществования, которые в итоге омрачаются жизненными перипетиями, изменами, разлуками, глупыми придирками к тому, кого любишь, а страшнее всего потерями близкого и дорого. Скорее Кант готов считать человека изначально «злым». Но он верит в человеческие возможности. С его точки зрения, человек может возвыситься над низменным в своей природе, подняться над собой и достичь нравственных высот в упорнейшей борьбе с самим собой как с явлением материального, «чувственно постигаемого мира». Вот это возвышение над собой, борьба с материальным миром в самом себе, и является основой драмы, целью драматического действия. А главной темой драматургии (с учетом, конечно, жанровых и временных особенностей) становится стремление человека к свободе, также формулируемое Кантом: «Покуда мы не признаем движущей силой человеческих действий свободу, мы не имеем оснований возлагать на индивида бремени личной ответственности за все, что он делает». Преодоление человеческой природы, возможность «подняться над собой» — естественная потребность в свободе. Как считали древние римляне, рядом с каждым ходит злой гений и добрый гений, так и я рядом с героями водрузила на небесную лестницу Ангела, а рядом с героями на протяжении всего действа живут и вмешиваются так называемые «силы зла», которые может быть и есть мы сами, или наши злые гении, потому что самое трудное это познать самих себя, т.к. именно мы сами и есть немыслимая и необъяснимая загадка – МЫ и есть ЗНАК БЕСКОНЕЧНОСТИ, который не в состоянии постичь.

Осознание всего этого в драматургии и осознание своей соотнесенности над человеческими законами мироздания — основной материал драмы. Осознание ее законов — не только овладение языком театра, но и обретение этой самой свободы. Поиск объективных законов драмы и человеческого существования в рамках этих законов, заставило меня перешагнуть через догмы и сомнения, углубиться в создание образов идущих из пустоты мне навстречу и протянуть им свои руки, собрав воедино всё виденное и прочувствованное выплёскивая, как созерцаемое на сценическую площадку.

«Воля бессильна, пока она не вдохновится желанием», - говорил Станиславский, а желание было огромным, чтобы хоть как-то ответить на вопросы «Почему?» и «За что?» жизнь забирается у самых талантливых и дорогих нашему сердцу людей.