Линия Генерального. Когда в конце 90-х годов прошлого века бардак в родном отечестве достиг апофеоза, линии первого президента и Генерального прокурора заметно разошлись
Когда в конце 90-х годов прошлого века бардак в родном отечестве достиг апофеоза, линии первого президента и Генерального прокурора заметно разошлись. Причин тому было много – и объективных, и субъективных. Один по характеру был «прорабом»: мог вызвать, дать накачку, «наехать», дать взбучку, пошуметь или, на худой конец, расслабиться в хорошей компании. Другой – доктор юридических наук, профессор, автор двух сотен научных трудов, привыкший воспринимать информацию больше «на глаз», чем «на слух»… Каждый из них работал с документами по-своему. Если президент, с тоской оглядев свой письменный стол без единой бумажки, принимал решение «сделать перерыв», то Генеральный прокурор отрывался от горы дел, документов, аналитических справок, информационных обзоров, записок советников и помощников лишь за полночь. Отдел специальных операций во главе с бывшим полковником ГРУ старшим советником юстиции Патрикеевым еженедельно готовил аналитическую справку о резонансных преступлениях, уголовных делах и тревожных тенденциях в процессе всеобщей криминализации станы. В дополнение к этому и для президента, и для Генерального ежедневно готовились две короткие справки о малейших принципиальных изменениях в ситуации в стране. президент эти бумаги не читал. Генеральный прокурор читал, приходил в ужас, посылал в Администрацию президента срочные «правительственные» записки, и все – как в вату. Он звонил по правительственной связи лично президенту, будучи человеком, при всей своей интеллигентности, по-сибирски упрямым, настаивал, «давил», просил принять… Иногда его «принимали». Генеральный входил в кабинет президента и сразу же по раскрасневшемуся, раздраженному лицу видел: его опять опередили. Здесь, в этом большом и тихом кабинете, где, по сути дела, должна была вершиться власть, фактически ничего не решалось. Каждый раз происходила одна и та же безобразная сцена: президент тряс перед лицом Генерального какой-нибудь бумажкой, минуту назад подброшенной кем-то из имеющих «доступ к телу», и кричал, не особенно выбирая выражения. По сути дела он, в кричащем противоречии с законами юриспруденции, указывал Генеральному прокурору – кого арестовывать, кого освобождать, кому изменять меру пресечения, кого из фигурантов оставить «в деле», кого исключить… Логика была простая: одни «фигуранты» на данном этапе нужны стране, другие – уже нет… Все попытки Генерального объяснить президенту абсурдность такой юстиции ни к чему не приводили. Генеральный упирался, ссылаясь на Его Величество Закон. Президент напирал на «целесообразность» и «интересы дела»… Из общих тем, не вызывающих раздражения, остались лишь воспоминания о городе, в котором они учились, хотя и в разное время, да игра нашей мужской волейбольной команды. Оба были волейболисты… Президент уже давно не играл в эту коллективную игру. Предпочитал теннис. Да и то – лишь короткие матчи на пару сетов со своим тренером. Генеральный же умел и любил играть в команде. Но в команду президента он уже вряд ли мог попасть, если бы даже захотел. Там, похоже, давно сложились иные критерии отбора. Иные правила игры… Вся проблема была в доказательной базе. Генеральный говорил президенту, что да, Х – бандит, коррупционер, взяточник, в ходе приватизации украл миллиарды… Но действовал он вначале 90-х годов, в соответствии с законами того времени. Нужно принять другие законы, и тогда прокуратура готова приступить к исполнению своих функций: задерживать, арестовывать, предъявлять обвинения, проводить следственные действия, доводить дела до суда. А президент говорил: «Накласть мне на все ваши юридические выкрутасы, мне нужно, чтобы вы посадили X». – А что делать с N? Он, по нашим данным, совершил те же правонарушения. И по тому, и по другому доказательная база слаба. – А N мне нужен. Он нужен России! – пафосно восклицал президент. – Его не тронь. Он помогает нашей избирательной компании. Или ты видишь кого-то другого в кресле президента?! А когда доказательная база, несмотря на все препятствия, была все-таки сформирована, следовал окрик: – Не трогать! И у вас, и у вашего заместителя по следствию Кадышева – обвинительный уклон. Не те времена. Не позволю! Документы он не читал. Аргументов не слышал. Оппонентов не видел. – На того же Осинского сколько компромата было, – устало откинулся на спинку кресла бывший Генеральный прокурор России Илья Юрьевич Кожин. – Так ведь близко не подпустили… Его «Структура» по размаху деятельности, кадровому и техническому потенциалу чуть ли не превосходит ФСБ. Денег Осина не жалеет. Очень уж легко они ему достаются… – Он слишком опасался, при всей близости к президенту, наших разработок, – согласился Патрикеев. – А сейчас что, уже не боится? – мрачно спросил Кадышев. – И сейчас боится. Но, похоже, второй президент выдал ему охранную грамоту. По нашим данным, он опять собирается вернуться и, видимо, намерен еще порулить. – Не знаю, не знаю, – неуверенно протянул Кожин. – Сохранилось ли его влияние на президента? – На президента влияют не люди, а обстоятельства, – бросил Кадышев. – И ранее взятые на себя обязательства, – согласился Кожин. – Что-то, однако, готовится. В воздухе висит напряжение, как перед бурей. Думаю, от ФСБ, СВР, ГРУ президент имеет исчерпывающую информацию. – Мои источники, – медленно проговорил Егор, – из Великобритании и США уверены: Осина планирует вернуться на коне. – Не знаю, как ему это удастся. Компромата на него – воз и телега. – И тем не менее, – продолжил Патрикеев, – он уверен, что не только вернет себе роль серого кардинала при новом президенте, но и отомстит всем, кто его эти годы преследовал. Потому-то его зловещая «Структура», созданная еще при «Корпорации» «Осинский и К», сохранилась – только теперь в подпольном виде… – Петр Евгеньевич! – обратился Кадышев в генералу Ильчину, который после восьмилетнего перерыва вернулся по просьбе Кадышева на прежнюю должность начальника Управления по расследованию особо важных дел в сфере экономики. – Как ты – вошел в курс? Сохранились дела, рассыпанные в конце 90-х? – Не все… Но продолжаем восстанавливать. Опытных «важняков» не хватает. Но и Петя Прибой уже обещал вернуться, и Угаров. Соберем. – А ты что скажешь, Василь Владимирович, – бросил Кадышев взгляд на генерала Данильченко, также работающего после восьмилетнего перерыва на прежней должности начальника Управления по расследованию особо важных дел, связанных с преступлениями против личности. – У нас на Осину было много нарыто. Практически, до него проследили шесть эпизодов – заказы на хищения антиквариата и на убийства. – Он же у нас большой коллекционер, в «Сотбис» перед ним расшаркиваются – за ценой не стоит… Правда, некоторые свидетели ушли из пределов досягаемости – кто за рубеж, кто на тот свет – не без участия «Структуры»… Но если дадут – доведем дело до суда. В кабинете президента Фонда «Правовая справедливость» собрались: бывший Генпрокурор, два бывших его заместителя, три бывших начальника управлений, два бывших прокурора субъектов Федерации – надежные друзья, с которыми можно идти в разведку. – Ладно, мужики, не будем забывать, что мы не на коллегии Генпрокуратуры, а пришли к Илье Юрьевичу по праздничному поводу. Сейчас придет профессор Симонов, он человек точный, и мы будем иметь честь присутствовать на вручении действительному государственному советнику юстиции медали «За достижение цели». Дверь приоткрылась и, опережая секретаря, сияя от лицезрения столь значительных и уважаемых людей, в комнату вошел президент Комитета кавалеров русских исторических орденов, известный специалист в области геральдики, профессор Алексей Александрович Симонов. После взаимных приветствий все наконец расселись за длинным овальным столом. – Тамада, вступительное слово, – привычно обратился Кожин к Патрикееву. Тот незамедлительно откликнулся: – Есть такое выражение: «С этим человеком можно пойти в разведку». Но в последние годы все или большинство из присутствующих прошли через целую череду предательств и провокаций, в том числе и со стороны людей, с которыми еще вчера пошли бы в эту самую разведку. Теперь мой дежурный тост звучит иначе: «За тех, с кем можно не только пойти в разведку, но и вернуться». За вас, друзья! Несмотря на присутствие за столом нескольких своих друзей выше по званию, Егор Федорович был непреклонен в том, что касается этикета стола. Мгновенно пресекая возникающие споры и приватные беседы, он предоставил слово Симонову. – У меня для вас приятный сюрприз. Президент Ассоциации ветеранов ГРУ генерал-полковник Борис Федорович Сологубов поручил мне вручить двум нашим выдающимся соратникам – генералу армии Кожину и генерал-полковнику Кадышеву медали «За достижение цели». В эту минуту раздался музыкальный звонок сотового. Недовольно поморщившись, Кадышев аккуратно поставил рюмку с виски на стол и взял трубку: – Слушаю. – Поздравляю тебя, Борис, с наградой. – Ну, ты даешь! Спасибо, конечно, но как… – Извини, должность позволяет. Можешь на минуту освободиться для разговора? – Конечно… Илья Юрьич, – обратился Кадышев к Кожину, – извини, это… премьер. Мне надо переговорить, ваш кабинет свободен? – спросил он заместителя Кожина по Фонду, профессора Арзуманяна. – Да, конечно. – Извините, мужики, служба, – смущенно бросил Кадышев и вышел. В уютном кабинете Ашота Саркисовича Кадышев сел в кресло и приложил трубку к уху. – Слушаю внимательно, Василь Василич. – Аналитические записки, что ты мне присылаешь за своей подписью, готовит по-прежнему Егор? – Конечно. – У нас с тобой нет оснований сомневаться в его компетентности. Что, действительно все так серьезно? – Впечатление такое, что значительная часть олигархов после рокировки наверху, когда ты перешел в кресло премьера, а вице-премьер стал президентом, испытывает некоторое разочарование… – А… И я вижу, что тараканы ожили после короткой спячки. Но на правовом поле все, как говорится, спокойно. Все в рамках и закона, и существующих неписаных правил. Никого мы с тобой по-крупному пока не тронули. Все у них впереди. Чего беспокоятся? – Пока все данные говорят о том, что и в России, и за рубежом ряд олигархов в сотрудничестве с политиками и солидными людьми бизнеса готовят, так сказать, материальную базу для переворота. – Опять, как четыре года назад, создают залоговую основу, банк драгоценных камней? – Да. Кажется, да. Но не уверен. Работаем с этим. – Что еще тревожит? – Какая-то хренота вокруг этих камней. Егор пытается разобраться, а я совсем не Копенгаген в оккультных тайнах. Не буду тебе сейчас голову морочить. Еще позвоню. – В прошлый раз ты в беседе с президентом жаловался на Следственный комитет. Что, вооружается? – А ты не знаешь? Понять бы, зачем. Президент-то хотя бы знает, зачем? А тут еще арест заместителя руководителя комитета, а к этому два случая задержания сотрудников комитета за получением взятки. Ты действительно не видишь тут ничего тревожного? – Осина просит у президента разрешения вернуться на родину, – как будто невпопад ответил премьер. – Хочешь сказать, что это два взаимосвязанных процесса… А вооружается комитет для того, чтобы охранять Осину, или арестовать его? Так мы без гаубиц и танков его аккуратненько возьмем – и в СИЗО. – Осина ведь не один. Догадываешься? – А то… Но с олигархами не посоревнуешься. Мы их по другой части возьмем – за то, что танцорам мешает… За самое «Фаберже». – Ну-ну… Мне бы твой оптимизм. Значит, считаешь, вырвался из-под твоего контроля Следственный комитет? – Может, не столько комитет, сколько Медликин. Словно какую-то могучую поддержку наверху имеет. Я его давно знаю. Если бы не гарантии, он бы так нагло не держался. Ему противовес нужен. – Какой? – Сейчас, можешь подождать минуту, я рюмку виски налью для храбрости. – Могу… И мне налей. В кабинете Арзуманяна в углу стояла в человеческий рост деревянная голова Ильи Муромца. Сняв верхнюю часть этого исторического бюста, можно было обнажить горловину десятилитровой бутыли отличного шотландского виски. Что и проделал Кадышев, наклонив горлышко и подставив под золотистую струю стакан. Потом – второй. Поставил их на стол друг против друга. – Ну, будем здоровы – как тогда, в Чечне, в начале 90-х. – Смелости набрался? Говори. – Нужен пост вице-президента, курирующего международные связи, армию, оборонку, силовые и правоохранительные структуры. – Допустим. А знаешь, сколько людей будет на этот пост претендовать? – Знаю. Пять. – То есть? По моим подсчетам, вдесятеро больше. – Это самих претендентов. Но за ними – по-прежнему пять теневых олигархов. А нам нужно из-под их пресса выскользнуть. – И кого предлагаешь? А, знаю – Кожина. – Ну… – Погоди, ничего не говори. Я думаю… При всей абсурдности идеи в ней что-то есть. Может оказаться интересная рокировка. Но он вроде бы был близок со Сметаниным, одним из твоей пятерки? – Во-первых, это было давно. И не очень уверен, что было. – Ладно. Примем за основу. – А третий президент не забодает наше предложение? – Обижаешь… – Кого? Тебя или его? – Обоих. Уж в кадрах я как-нибудь разбираюсь. В тебе же не ошибся. Считай, что решили. Кожину пока ничего не говори, президент его завтра же пригласит к себе. Сделает предложение, от которого не отказываются. Правда… Не знаю, как пройдет утверждение в Госдуме и Совете Федерации. – Ты серьезно? Уж мне-то этого не говори. Оба председательствующих лично тебе обязаны. – Ты преувеличиваешь… – Только один факт: когда мы хотели взять за жабры Бабилова, бывшего заместителя министра финансов, умыкнувшего, по официальным данным, 220 миллионов долларов, а по нашим наработкам – все полмиллиарда, у нас доказательная база была преотличнейшая. Нужно было только лишить его неприкосновенности как члена Совета Федерации… – Я был за… – А кое-кто был, как ни странно, против. И по нашим данным, за это «против» получил десять миллионов долларов. И ни один волосок на его «внутреннем займе» не дрогнул. А ты говоришь… – Не может быть… Разберемся… – Я не к тому, чтобы тебе сразу и во всем «разобраться». Но имей в виду: у нас и на Совет Федерации, и на Госдуму компромата по взяткам – скрытым, открытым, «борзыми щенками» – воз… Так что, ставь перед президентом вопрос. Это от тебя большого мужества потребует. Извини за иронию. Но между собой-то чего нам выпендриваться? – Ладно, ладно… Уговорил, упрямый вологодец… Или вологодчанин? – А мы, мужики вологоцкие, необидчивые, если что – сразу до юшки… – Поздравь там Кожина… – С чем? Вопрос-то в стадии решения. Ты ж сам сказал «завтра». – С медалью. – У военных разведчиков есть хороший девиз и тост: «Не личной славы ради, но во славу Отечества». Давай по второй – за это… …Голова Ильи Муромца вернулась на место, а Кадышев – в компанию старых товарищей. В этот день застолье было долгим.
|
