Социальные ценности

В их характеристике мы будем предельно кратки.⁴ Начнем же с круга ценностей, которые занимают промежуточное положение между витальными и социальными ценностями, но все же должны быть отнесены скорее ко вторым, – имеются в виду ценности технико-технологического и экономического плана.

Технико-технологические ценности призваны способствовать оптималь­ному удовлетворению витальных потребностей людей и обеспечивать материаль­ные условия их полноценного социального взаимодействия посредством развития энергетики, промышленности, жилищного и хозяйственного строительства, транс­порта, средств связи, различных сервисных услуг и т.д. Проще говоря, главная

 

¹ Мы далеки здесь от желания перечислить все возможные витальные ценностные модальности, хотя число их не может быть бесконечным.

² Кто-то в соответствии со своим личным ordo amoris предпочитает предметы добротные, пищу полезную, а в эмоциональной сфере пуще всего ценит остроту ощущений и азарт. Другой человек, напротив, предпочтет вкусовые качества продуктов их питательности, как в случае с нашим «хлебным примером», отдаст приоритет модности вещи перед ее долговечностью, а в эмоциональной сфере предпочтет эмоциональное «чувство защи­щенности», как это было свойственно, например, отечественному мыслителю В.В. Розанову.

³ Ведь для одного мясо – польза, для другого – вред; один любит разумный комфорт, а для другого нет ничего более ценного, чем спартанские условия походного быта.

⁴ Учитывая, что анализ базовых социально-ценностных модальностей, их конкретных исторических и культурных наполнений, а также роли в социальном познании входит в компетенцию социологии. Там уже даны блестящие образцы подобных исследований, если обратиться к работам Г. Зиммеля, М. Вебера и особенно П.А. Сорокина.

ценность техносферы – это эффективное и рациональное воспроизводство как ин­дивидуального человеческого тела, так и сверхиндивидуального, «надприродного тела» нашей цивилизации¹. Посему и ценностные модальности, характеризующие эту сферу (особенно технику, учитывая ее связь с телесными органами человека²), достаточно близки телесно-витальным: полезное – бесполезное; удобное – не­удобное; мощное – слабое. Однако миру техники присущи свои универсальные ценностные модальности, независимо от того, какая техническая реальность оце­нивается или планируется к осуществлению – простые орудия труда или сложней­шая электронная система. Оценка какого-то технического устройства ведется по тому, насколько точно воплощен в техническом устройстве исходный технический замысел, насколько оно эффективно в выполнении поставленных задач, надежно и просто в управлении, насколько экономично и долговечно в эксплуатации и т.д. Соответственно по этим же ценностным критериям идет отбор и конкуренция тех­нических изобретений. Здесь, однако, возможны свои ценностные фетишизации, подобные фетишизациям витальным, если продолжать эту аналогию.

Наглядный пример подобной фетишизации – позиция технологического сци­ентизма, когда ценность технического устройства – его функциональных характе­ристик, внешнего оформления (дизайна), конструктивных новшеств – приобре­тает самоценный характер, а прогресс технической реальности в целом рассмат­ривается как самодовлеющий и почти что органический процесс, имеющий свою безусловную ценность и независимость от наших человеческих субъективных оце­нок. Здесь человек лишается ценности, превращается в буквальном смысле слова в слугу и даже в раба машины, в функциональный и неизбежно машинообразный придаток научно-технического прогресса. Порочность подобной позиции – в недопустимом подчинении иерархически более высоких ценностей менее вы­соким, что неизбежно – рано или поздно – оборачивается явным или неяв­ным культом антиценностей вплоть до «отмены самого человека», по проро­ческому выражению английского писателя и мыслителя К.С. Льюиса.

Увы, но мы живем именно в такую эпоху, когда, к примеру, абсолютизирован­ная ценность ядерной энергетики может трактоваться выше, чем ценность живой природы и здоровья людей, что логически заканчивается порочным умолчанием о реальном вреде атомных технологий и проблеме утилизации ядовитых ядерных отходов. Эйфория от успехов генетики при игнорировании этических ценностей оборачивается бездумным вторжением в геном и намеренным поощрением абор­тов для сбора «генетически ценного производственного субстрата». Культ инфор­мационных технологий уже сегодня привел к феномену «компьютерного крети­низма», когда функциональная способность мальчишки барабанить по клавишам компьютера и шнырять по Интернету соседствует с его дремучей бескультурнос­тью³ и низменностью духовных интересов. Немудрено, что ему проще общаться

 

¹ Данная проблематика входит в компетенцию философии техники.

² Такое понимание техники блестяще развито в теории органопроеции П.А. Флоренского.

³ Сегодня при поступлении в вузы экзаменаторы все чаще сталкиваются с фактами незнания таблицы умножения и абсолютной неспособностью связно и грамотно письменно излагать свои мысли. Тем более удиви­тельно, что творцы реформы образования все время скатываются к тому, что отбор абитуриентов в вузы должен быть основан прежде всего на тестах, забывая, что тем самым реализуется совершенно иной, куда как менее творческий тип мышления.

с себе подобными на телеграфном языке компьютера, нежели осваивать сложную науку непосредственных человеческих взаимоотношений.

Тезис об автономности и самоценности технического прогресса – опас­нейший миф современной технократии, во многом инициируемый частным ин­тересом и прагматическим ведомственным расчетом. Здесь налицо элементарная подмена понятий. Под объективным и необходимым ходом научно-технического прогресса понимается вполне определенное и зачастую откровенно тупиковое его направление; а за объективную и всеобщую ценность выдается ценность частная и субъективная.

Отсюда следует простой и ясный аксиологический вывод, имеющий вполне конкретную сферу приложения: ценность техники относительна; ее прогресс не автономен и не объективен, а должен – вопреки нынешнему господству технократических антиценностей – оцениваться и направляться иерархи­чески более высокими ценностями человеческого бытия (прежде всего нрав­ственными).

Этот вывод вытекает из вспомогательно-функциональной природы техниче­ских ценностных модальностей в общей «пирамиде ценностей». Аналогичная фе­тишизация объективных и позитивных экономических ценностей (прибыль, рост, доходность, ликвидность и т.д.) в виде гипертрофированного экономизма также весьма свойственна современной культуре. Мы не будем подробно разбирать его природу, истоки и отрицательные последствия. Такая критическая работа уже дав­но проведена в отечественной досоветской¹, эмигрантской² и постсоветской³ эко­номической литературе.

Однако данные констатации вовсе не ставят под вопрос и не принижают объ­ективной ценности экономики и техники, точно так же, как факт существования ведущего научного сотрудника в академическом институте еще не делает мало­ценным наличие в нем электрика или младшего научного сотрудника. И как без последних ни один ведущий научный сотрудник не сможет добиться выдающихся результатов, точно так же без разумного развития техники и экономики невозмож­но полноценное духовное и социальное бытие человека.

Соответственно под социальными ценностями в собственном смысле слова следует понимать идеальные цели, интересы и нормы, обеспечивающие гармо­ничное становление (социализацию) и успешную общественную самореализацию социального «Я» человека. К ценностным универсальным модальностям этой сферы следует отнести оппозиции: «справедливое – несправедливое», «благо­родное – низкое»⁴, «успешное – неуспешное», «престижное – непрестижное», «социальная солидарность (соборность) – вражда», «власть – рабская покор­ность», «социально-упорядоченное – хаотичное», «свобода – произвол», «до­статок – бедность» и т.д. Этот слой ценностей в их содержательном наполнении

 

¹ Классическая критика гипертрофированного экономизма марксовского типа дана в работе С.Н. Булгакова «Философия хозяйства» (См.: Булгаков С.Н. Сочинения. В 2 т. Т. 2. М., 1993).

² См. прекрасную и до сих пор не потерявшую своего значения работу: Савицкий П.Н. Хозяин и хозяйство // Савицкий П.Н. Континент Евразия. М., 1997.

³ См. материалы уже несколько лет издающегося при Центре общественных наук МГУ им. М.В. Ломоносо­ва журнала «Философия хозяйства», а также монографию известного специалиста в этой области Осипова Ю.М. «Очерки философии хозяйства» (М, 2000).

⁴ В трактовке этой пары модальностей мы расходимся с М. Шелером.

гораздо консервативнее витальной сферы, несмотря на всё возрастающую соци­альную динамику истории. В творческом приобщении к позитивным социальным ценностям большое значение имеют семья и школа, а также сохранение нацио­нально-исторической преемственности в сфере социально-правовых ценностей. Огромную роль в утверждении правильной иерархии социальных оппозиций и недопустимости их инверсий (когда произвол осуществляется под лозунгами сво­боды, война выдается за нормальное состояние общества, а бедность и неспра­ведливость признаются естественными элементами социальной жизни) играет система права и.устойчивое функционирование государственных институтов. «Задача права, – по верному и образному утверждению B.C.Соловьева, – вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он до времени не превратился в ад»¹.

Таков социальный идеал-минимум. Высшая же социальная ценность, идеал-максимум – это обеспечение максимального единства между людьми при гарантиях свободы их культурного творчества и личного совершенствова­ния. Однако воплощение этого социального идеала или хотя бы только приближе­ние к нему невозможно без прочного духовного фундамента подобного единения.