ГЛАВА V. ПРОБЛЕМА ЭМПИРИЧЕСКОГО БАЗИСА

В предшествующем изложении мы свели вопрос о

фальсифицируемос-ш теорий к вопросу о фальсифици-

руемости тех сингулярных высказываний, которые я на-

звал базисными. К какому же виду сингулярных выска-

зываний относятся базисные высказывания? Как можно

их фальсифицировать? Возможно, для исследователя-

практика такого рода вопросы не представляют интере-

са. Однако связанные с этой проблемой неясности и

недоразумения заставляют нас обсудить ее более по-

дробно.

25. Чувственный опыт

как эмпирический базис: психологизм

Учение о сводимости эмпирических наук к восприя-

тиям наших органов чувств, и, следовательно, к нашему

чувственному опыту, является таковым, что многими

оно принимается просто на веру, как очевидное. Однако

это учение непосредственно связано с индуктивной ло-

гикой и поэтому отвергается нами вместе с нею.

При этом я вовсе не хочу сказать, что во взгляде, со-

гласно которому математика и логика основываются на

мышлении, а фактуальные науки —на чувственных вос-

приятиях, не имеется зерна истины. Однако то, что в

нем есть истинного, почти не оказывает влияния на

рассмотрение интересующей нас эпистемологической

проблемы. И действительно, вряд ли какая-нибудь дру-

гая эпистемологическая проблема так сильно пострада-

ла от смешения психологии и логики, как проблема ба-

зиса высказываний об опыте.

Немногих мыслителей проблема базиса опыта

волновала столь глубоко, как Фриза [28]. По его уче-

нию, если мы хотим избежать догматического принятия

научных высказываний, то должны уметь их оправды-

вать. Если к тому же мы требуем оправдания основа-

тельными в логическом смысле аргументами, то нам

придется принять воззрение, согласно которому выска-

зывания могут быть оправданы только при помощи вы-

сказываний. В результате требование логического оправ-

дания всех высказываний (характеризуемое Фризом как

«пристрастие к доказательствам») необходимо ведет к

бесконечному регрессу. Если же мы желаем избежать

и опасности догматизма, и угрозы бесконечного регрес-

са, то единственно возможным выходом для нас ока-

зывается обращение к психологизму, то есть к учению

о том, что высказывания могут быть оправданы не толь-

ко при помощи высказываний, но также и посредством

чувственного опыта. Столкнувшись с такой трилеммой:

или догматизм, или бесконечный регресс, или психоло-

гизм ·— Фриз, а вместе с ним почти все эпистемологи,

стремящиеся объяснить наше эмпирическое знание, вы-

брали психологизм. По мысли Фриза, в процессе чув-

ственного опыта мы получаем «непосредственное зна-

ние» (ср., например, [47, с. 102]), которое позволяет

нам оправдывать наше «опосредованное знание», то

есть знание, выраженное при помощи символов неко-

торого языка. Это же опосредованное знание включает,

конечно, и высказывания науки.

Обычно при исследовании этой проблемы не захо-

дят так далеко. В эпистемологических учениях сенсуа-

лизма и позитивизма положение о том, что эмпириче-

ские научные высказывания «говорят о нашем чувствен-

ном опыте»1, считается само собой разумеющимся. Дей-

ствительно, как же мы можем приобрести знание о

фактах, если не через чувственное восприятие? Само

по себе человеческое мышление не может прибавить ни

йоты к нашему знанию мира фактов. Таким образом,

чувственный опыт должен быть единственным «источни-

ком знания» для всех эмпирических наук. Все, что мы

знаем о мире фактов, должно, следовательно, быть вы-

разимо в форме высказываний о нашем чувственном

опыте. Какого цвета этот стол — голубого или зелено-

го,— можно установить, только обратившись к нашему

1 Я здесь почти дословно следую изложению Франка и Гана (см.

Далее разд. 27).

чувственному опыту. Выражаемое в таком опыте не-

посредственное чувство убежденности позволяет нам

отличить истинное высказывание, термины которого

соответствуют опыту, от ложного высказывания, терми-

ны которого не соответствуют ему. Наука в таком слу-

чае есть просто попытка классифицировать и описывать

такое перцептивное знание, те непосредственные вос-

приятия, в истинности которых мы не можем сомне-

ваться; иначе говоря, наука — это систематическое пред-

ставление наших, непосредственных убеждений.

Это учение, по моему мнению, терпит крах при рас-

смотрении проблем индукции и универсалий. Мы про-

сто не можем сформулировать научное высказывание,

которое не выходило бы далеко за пределы того, что с

достоверностью может быть познано «на основе непо-

средственного чувственного опыта». (Этот факт может

быть назван «трансцендентностью, внутренне при-

сущей любому описанию».) В каждом описании исполь-

зуются универсальные имена (символы, понятия); каж-

дое высказывание по своему характеру является тео-

рией, гипотезой. Высказывание «Здесь имеется стакан

воды» нельзя опытным путем верифицировать при по-

мощи наблюдения. Причина этого состоит в том, что

входящие в это высказывание универсалии не могут

быть соотнесены с каким-либо специфическим чувствен-

ным опытом. («Непосредственное восприятие» только

однажды дано «непосредственно», оно уникально.)

При помощи слова «стакан» мы, к примеру, обозначаем

физические тела, демонстрирующие определенное зако-

носообразное поведение; то же самое справедливо и для

слова «вода». Универсалии не могут быть сведены к

классам восприятий, они не могут быть «составлены»2.

26. О так называемых «протокольных предложениях»

Обсуждавшееся в предыдущем разделе воззрение,

которое я назвал «психологизмом», до сих пор, как

мне представляется, служит опорой современной теории

эмпирического базиса, даже если ее защитники и не

говорят о восприятиях и чувственном опыте, а вместо

этого — о «предложениях», которые представляют чув-

2 Ср. прим. 4 в гл. IV и относящийся к нему текст. * Термин

«составленный» («constituted») принадлежит Карнапу.

ственный опыт. Такие предложения названы Нейратом

и Карнапом [54; 11; 12] протокольными предложе-

ниями3.

До них подобной теории ранее придерживался Рай-

нингер. В качестве отправной точки ему послужил во-

прос: в чем заключается соответствие или.согласие

между высказыванием, с одной стороны, и фактом или

положением дел, которое оно описывает, — с другой?

Он пришел к заключению, что высказывания могут

сравниваться только с высказываниями. Согласно это-

му взгляду, соответствие некоторого высказывания фак-

ту есть не что иное, как логическое соответствие между

высказываниями, принадлежащими разным уровням

универсальности. Иначе говоря, это «соответствие вы-

сказываний более высокого уровня другим высказыва-

ниям со сходным содержанием и в конечном итоге вы-

сказываниям, регистрирующим восприятия» [80, с. 134].

(Их Райнингер иногда называет «элементарными вы-

сказываниями» [80, с. 132].)

Карнап начинает с несколько иного вопроса. Выдви-

гаемый им тезис заключается в том, что все философ-

ские исследования имеют дело с «формами речи» [11,

с. 435]. Логика науки должна исследовать «формы

языка науки» [13, с. 228]. Она говорит не о (физиче-

ских) «объектах», а о словах, не о фактах, а о пред-

ложениях. Этому правильному, «формальному способу

речи» Карнап противопоставляет обычный или, как он

его называет, «материальный способ речи». Во избежа-

ние путаницы материальный способ речи следует ис-

пользовать только в тех случаях, когда имеется воз-

можность перевести его в правильный, формальный спо-

соб речи.

Это воззрение, с которым я могу согласиться, ведет

далее Карнапа (как и Райнингера) к утверждению о

том, что в логике науки нам не следует говорить о про-

верке предложений при помощи сравнения их с поло-

жениями дел или чувственным опытом; в логике науки

можно говорить только о проверке предложений путем

их сравнения с другими предложениями. И тем не ме-

нее Карнап в действительности остается верным основ-

ным идеям психологического подхода к рассматриваемой

проблеме. Все, что он делает, состоит в переводе этих

Этот термин предложен Нейратом (см., например, [54, с. 393]).

идей в «формальный способ речи». Оп говорит, что

предложения науки проверяются «при помощи прото-

кольных предложений» [11, с. 437], но, поскольку эти

последние понимаются как высказывания или предло-

жения, «которые не нуждаются в подтверждении, а

служат базисом для всех других предложений науки»,

все это сводится — в терминах обычного, «материаль-

ного» способа речи — к утверждению о том, что про-

токольные предложения относятся к «данному» — к

«чувственным данным». Протокольные предложения

(как указывает сам Карнап) описывают «содержание

непосредственного опыта или феномены и, следователь-

но, простейшие познаваемые факты» [11, с. 438]. Ска-

занное достаточно четко показывает, что теория прото-

кольных предложений есть не что иное, как психоло-

гизм, переведенный в формальный способ речи. Почти

то же самое можно сказать и о воззрениях Нейрата

[55]4. Он требует, чтобы такие слова, как «восприни-

мать», «видеть» и т. п., входили в протокольные пред-

ложения вместе с полным именем его автора. Прото-

кольные предложения, как указывает сам термин, долж-

ны быть записями или протоколами непосредственных

наблюдений или восприятий.

Подобно Райнингеру [80, с. 133], Нейрат утверж-

дает, что перцептивные высказывания, регистрирующие

чувственный опыт, то есть протокольные предложения,

не являются непреложными, а напротив, иногда могут

отбрасываться. Он выступает [55, с. 209] против воз-

зрения Карнапа (впоследствии пересмотренного послед-

ним [13]5), согласно которому протокольные предложе-

ния являются окончательными и не нуждаются в под-

тверждении. Однако, в то время как Райнингер описы-

вает метод проверки «элементарных» высказываний, ес-

ли относительно них возникают сомнения, при помощи

других высказываний, а именно — метод выведения и

проверки следствий, Нейрат не предлагает такого мето-

да. Он только замечает, что мы имеем право или «вы-

черкнуть» противоречащее некоторой системе протоколь-

ное предложение, или «принять его и модифицировать

4 Нейрат привадит следующий пример: «Полное протокольное

предложение имеет следующий вид: {Протокол Отто в 3 ч. 17 мин.

[Акт мышления-речи Отто имел место в 3 ч. 16 мин.: (в комнате

в 3 ч. 15 мин. стоял стол, который наблюдался Отто)]}».

5 Ср. прим. 12 к этой главе.

систему таким образом, чтобы при добавлении этого

предложения она осталась бы непротиворечивой».

Воззрение Нейрата, согласно которому протоколь-

ные предложения не являются непреложными, пред-

ставляет, по моему мнению, значительный шаг вперед.

Однако, кроме замены восприятий высказываниями о

восприятиях (что само по себе есть только перевод в

формальный способ речи), тезис о возможности пере-

сматривать протокольные предложения является един-

ственным предложенным Нейратом продвижением впе-

ред по сравнению с (восходящей к Фризу) теорией не-

посредственности перцептивного знания. Конечно, это

шаг в правильном направлении, однако он никуда не

ведет, если за ним не следует другой шаг: нам необхо-

димо некоторое множество правил, ограничивающих

произвольность «вычеркивания» (а также и «принятия»)

протокольных предложений. Нейрат не формулирует

никаких правил такого типа и тем самым невольно вы-

брасывает за борт эмпиризм, поскольку без таких пра-

вил эмпирические высказывания становятся неотличи-

мыми от высказываний любого другого рода. Любая

система может быть оправданной, если кому-либо до-

зволяется (а по Нейрату, это право предоставляется

всем) просто «вычеркнуть» мешающее ему протоколь-

ное предложение. Действуя таким образом, можно не

только в соответствии с принципами конвенционализма

спасти любую систему, но можно при наличии достаточ-

ного запаса протокольных предложений даже подтвер-

дить ее, -используя показания свидетелей, которые за-

свидетельствовали или запротоколировали то, что они

видели и слышали. Нейрат избегает одной из форм

догматизма, но в то же время позволяет любой про-

извольной системе утвердить себя в качестве «эмпири-

ческой науки».

Таким образом, не так легко установить, какая роль

в нейратовской схеме отводится протокольным предло-

жениям. В первоначальных воззрениях Карнапа систе-

ма протокольных предложений была тем пробным кам-

нем, при помощи которого следовало решать судьбу

любого утверждения эмпирической науки. Именно по-

этому протокольные предложения и должны были быть

«неопровержимыми». Только протокольные предложения

могут опровергать другие предложения (конечно, пред-

ложения, отличные от них самих). Если же они ли-

9-913 129

шаются этой функции и сами могут быть опровергнуты

теориями, то для чего же они вообще нужны? Посколь-

ку Нейрат не пытается решать проблему демаркации,

представляется, что его идея протокольных предложе-

ний является только реликтом, пережившим свой век

памятником традиционному воззрению, согласно кото-

рому эмпирическая наука начинается с восприятий.

27. Объективность эмпирического базиса

Я предлагаю рассматривать науку с несколько иной

точки зрения, чем та, которая характерна для различ-

ных психологистических школ. Я хочу провести четкую

разграничительную линию между объективной наукой,

с одной стороны, и «нашим знанием» — с другой.

Я готов допустить, что только наблюдение может

дать нам «знание о фактах» и что (по словам Гана)

мы можем «узнавать о фактах только при помощи на-

блюдения» [32, с. 19, 24]. Однако такое осознание,

такое наше знание не оправдывает и не устанав-

ливает истинности ни одного высказывания. Я не ду-

маю, следовательно, что вопрос «на чем основывается

наше знание или, точнее говоря, как я, получив вос-

приятие S, могу оправдать мое описание его и оградить

это описание от сомнений?»6 является тем вопросом,

который должна задавать эпистемология. Эпистемология

не занимается этим вопросом и в том случае, если мы

заменим термин «восприятие» на «протокольное предло-

жение». С моей точки зрения, вопрос, который должна

задавать эпистемология, звучит скорее так: как мы про-

веряем высказывания по их дедуктивным следствиям?*7

И какого рода следствия мы можем отобрать для этой

цели, учитывая, что они в свою очередь, должны быть

интерсубъективно проверяемы?

К настоящему времени такого рода объективный и

непсихологический подход завоевал достаточно широкое

признание по отношению к логическим, или тавтологи-

ческим, высказываниям. А ведь еще не так давно логи-

ка считалась наукой о мыслительных процессах и их

законах —законах нашего мышления. С этой точки зре-

6 Ср., например, работу Карнапа [9, с. 15]. —Курсив мой.

*7 В настоящее время я сформулировал бы этот вопрос следую-

щим образом: каковы наилучшие способы критики наших теорий (ги-

потез, догадок), а не защиты их против сомнений? Конечно, провер-

ка, с моей точки зрения, всегда была частью критики.

ния для логики не находилось другого оправдания, кро-

ме принятия предположения о том, что мы просто

неспособны мыслить иначе. Логический вывод считал-

ся оправданным, потому что он воспринимался как не-

обходимость мышления, как чувство вынужденности

мыслить определенным образом. Теперь в области ло-

гики такой психологизм, пожалуй, является дел'ом про-

шлого. Сегодня никому не придет в голову оправдывать

правильность логического вывода или ограждать его от

сомнений, написав рядом с ним на полях следующее

протокольное предложение: «Протокол: Сегодня, про-

веряя данную цепочку выводов, я испытал острое чув-

ство убежденности».

Однако, как только мы переходим к эмпирическим

высказываниям науки, положение резко меняется.

В этой сфере все убеждены, что эмпирические высказы-

вания основываются на отдельных актах нашего чув-

ственного опыта, таких, как восприятия, или, исполь-

зуя формальный способ речи, на протокольных предло-

жениях. Большинство людей, конечно, понимает, что

любая попытка обосновывать логические высказывания,

исходя из протокольных предложений, есть проявление

психологизма. Но тем не менее при переходе к эмпири-

ческим высказываниям такой способ рассуждения вы-

ступает в наше время под именем «физикализма». Од-

нако я думаю, что и высказывания логики, и высказыва-

ния эмпирической науки находятся в одинаковом поло-

жении. Наше знание, которое может быть несколько

неопределенно описано в виде системы диспозиций и

поэтому представлять интерес для психологии, и в том

и в другом случае может сопровождаться чувством

уверенности или убежденности. Это может быть в од-

ном случае чувство вынужденности мыслить определен-

ным образом, в другом — чувство «перцептивной уве-

ренности». Однако подобные соображения представ-

ляют интерес только для психолога. Они даже не за-

трагивают проблем логических связей между научны-

ми высказываниями — единственное, что интересует

эпистемолога.

(Существует широко распространенное убеждение в

том, что высказывание «Я вижу, что стоящий здесь

стол бел» с точки зрения эпистемологии обладает неко-

торыми важными преимуществами по сравнению с вы-

сказыванием «Стоящий здесь стол бел». Однако с точ-

9* 131

ки зрения оценки применимых к нему возможных объ-

ективных проверок первое высказывание, в котором

речь идет обо мне, представляется не более надежным,

чем второе, говорящее о стоящем здесь столе.)

Существует только один способ убедиться в правиль-

ности цепочки логических рассуждений. Состоят он в

преобразовании этой цепочки в форму, в которой она

наиболее легко проверяема. Мы разбиваем эту цепоч-

ку на множество мелких шагов, каждый из которых

легко проверить любому человеку, который владеет ма-

тематическим или логическим методом преобразования

предложений. Если же и после этого у кого-нибудь еще

остаются сомнения, то мы можем попросить его указать

ошибку в каком-либо из шагов доказательства или по-

размыслить надо всем этим еще раз. В отношении эмпи-

рической науки положение во многом сходно. Любое

эмпирическое научное высказывание можно представить

(описывая ход эксперимента и т. п.) таким образом,

чтобы каждый, кто знает соответствующую методику,

мог проверить его. И если в результате он отвергнет

данное высказывание, то мы не будем удовлетворены,

если он при этом сошлется только на испытываемое им

чувство сомнения или чувство убежденности, основы-

вающееся на его восприятиях. Напротив, он должен

сформулировать утверждение, противоречащее нашему

высказыванию, и указать, как его можно проверить.

Если же он не сумеет этого сделать, то нам не остает-

ся ничего иного, как попросить его еще раз, и возмож-

но более тщательно, понаблюдать за нашим экспери-

ментом и вновь поразмыслить обо всем этом.

Утверждение, которое по своей логической форме не

является проверяемым, в лучшем случае может функ-

ционировать внутри науки как стимул — оно способно

выдвигать ту или иную проблему. Из области логики и

математики в качестве иллюстрации такой ситуации

можно назвать проблему Ферма, а из области истории

природы — сообщения о морских змеях. Наука не ут-

верждает, что указанные сообщения безоснователь-

ны: что Ферма ошибался, а все сообщения о наблю-

давшихся морских змеях являются ложью. Она просто

откладывает свое суждение по поводу этих утвержде-

ний8.

Ср. наши замечания об «оккультных эффектах» в разд. 8.

Науку можно рассматривать с самых различных то-

чек зрения, а не только с точки зрения эпистемологии.

Так, мы можем рассматривать ее как биологический

или социологический феномен. Как таковая она могла

бы быть описана в качестве орудия или инструмента,

сравнимого, пожалуй, с некоторыми механизмами, ис-

пользуемыми в промышленности. Наука может рас-

сматриваться и как средство производства — как но-

вейшее достижение в «побочном производстве»9. Даже

с этой точки зрения наука не более тесно связана с «на-

шим опытом», чем другие орудия или средства произ-

водства. И даже если мы будем рассматривать науку

как средство удовлетворения наших интеллектуальных

потребностей, то ее связь с нашим чувственным опытом

не будет в принципе отличаться от аналогичной связи

с ним любой другой объективной структуры. Не будет

неправильным, конечно, утверждение о том, что наука

является «инструментом», предназначенным «на осно-

вании непосредственного или данного чувственного

опыта предсказывать последующий опыт и даже, на-

сколько это возможно, контролировать его» [26, с. I]*10,

Однако я не думаю, что такие утверждения об опыте

проясняют нашу проблему. Вряд ли они достигают цели

в большей степени, чем, скажем, неошибочное описание

буровой вышки посредством утверждения о том, что

она предназначена давать нам определенные восприя-

тия — не нефть, а скорее вид и запах нефти, не деньги,

а скорее чувство обладания деньгами.

28. Базисные высказывания

Я уже кратко упоминал о той роли, которую базис-

ные высказывания играют в рамках защищаемой мною

эпистемологической теории. Мы нуждаемся в них для

того, чтобы решить, следует ли некоторую теорию назы-

вать фальсифицируемой, то есть эмпирической (см.

разд. 21). Нуждаемся мы в них и для подкрепления

фальсифицирующих гипотез, а значит, и для фальсифи-

кации теорий (см. разд. 22).

Базисные высказывания, как было сказано ранее,

должны удовлетворять следующим условиям: (а) из

9 Этот термин («Produktionsumweg») принадлежит Бём-Баверку.

*10 Об инструментализме см. прим. *1 к гл. III.

универсального высказывания без начальных условий

нельзя вывести ни одного базисного высказывания*1 1,

(Ь) универсальное высказывание и базисное высказы-

вание могут противоречить друг другу. Условие (Ь)

может быть выполнено, только если имеется возмож-

ность вывести отрицание базисного высказывания из

той теории, которой это высказывание противоречит.

Отсюда и из условия (а) следует, что базисное высказы-

вание должно иметь такую логическую форму, чтобы

его отрицание в свою очередь не могло бы быть базис-

ным высказыванием.

*" Когда я писал это, я считал достаточно очевидным, что из

одной теории Ньютона без начальных условий нельзя вывести ни од-

ного высказывания, имеющего свойства высказывания наблюдения

(и, следовательно, конечно, ни одного базисного высказывания).

К. несчастью, оказалось, что этот факт и его следствия, относящиеся

к проблеме высказываний наблюдения, или «базисных высказываний»,

не были в достаточной мере оценены некоторыми из критиков моей

книги. Поэтому я считаю необходимым дополнительно высказать

здесь несколько замечаний.

Прежде всего, чистое всеобщее высказывание, скажем «Все ле-

беди белые», не имеет никаких наблюдаемых следствий. Это легко

заметить, если поразмыслить над фактом, что высказывания «Все

лебеди белые» и «Все лебеди черные», конечно, не противоречат друг

другу, но из них, взятых вместе, просто следует, что лебедей не

существует. Последнее, очевидно, не является высказыванием наблю-

дения и даже не может быть «верифицировано». (Односторонне

фальсифицируемое высказывание типа «Все лебеди белые», кстати,

имеет ту же логическую форму, что и высказывание «Не существу-

ет лебедей», поскольку оно эквивалентно высказыванию «Не сущест

вует небелых лебедей».)

Согласившись со сказанным, мы сразу же увидим, что сингу-

лярные высказывания, которые могут быть выведены из чисто уни-

версальных высказываний, не могут быть базисными. Я имею в виду

высказывания типа: «Если существует лебедь в месте k, то сущест-

вует белый лебедь в месте /г» (или, иначе говоря, «В месте k либо не

существует лебедей, либо существует белый лебедь»). Вместе с тем

мы сразу же замечаем, почему эти «подстановочные высказывания»

(как их можно назвать) не являются базисными высказываниями

Причина заключается в том, что эти подстановочные высказывания

не могут играть роли проверочных, высказываний (или потенциальных

фальсификаторов), а именно эту роль, как мы предполагаем, долж-

ны играть базисные высказывания. Если бы мы рассматривали под-

становочные высказывания в качестве проверочных высказываний, то

мы бы получили для каждой теории (и, следовательно, для высказы-

ваний «Все лебеди белые» и «Все лебеди черные») огромное (в дейст-

вительности бесконечное) число верификаций, поскольку в качестве

факта мы приняли бы, что в большей части мира вообще не существует

лебедей.

Поскольку «подстановочные высказывания» выводимы из уни-

Мы уже встречались с высказываниями, логическая

форма которых отличается от логической формы их от-

рицаний. Это — универсальные и экзистенциальные вы-

сказывания; они являются отрицаниями друг друга и

различаются по своей логической форме. Сингулярные

высказывания могут быть образованы аналогичным об-

разом. Так, высказывание «Существует ворон в про-

странственно-временной области k» отлично не только

по лингвистической, но и по своей логической форме от

высказывания «Не существует воронов в пространствен-

но-временной области k». Высказывания вида «Суще-

ствует то-то и то-то в области k» или «Такое-то и та-

кое-то событие имеет место в области k» (см. разд. 23)

могут быть названы «сингулярными экзистенциальными

высказываниями», или «сингулярными высказываниями

о существовании». А высказывания, которые получаются

при отрицании последних, например «Не существует то-

го-то и того-то в области k» или «Событие такого-то и

такого-то рода не имеет места в области k», можно на-

звать «сингулярными неэкзистенциальными высказыва-

ниями» или «сингулярными высказываниями о несущест-

вовании».

Теперь мы можем сформулировать еще одно правило

для базисных высказываний: базисные высказывания

имеют форму сингулярных экзистенциальных высказы-

ваний. Это правило означает, что базисные высказы-

вания выполняют условие (а), поскольку сингулярное

экзистенциальное высказывание никогда не может быть

выведено из строго универсального высказывания, то

есть из строгого высказывания о несуществовании. Они

также выполняют условие (Ь) — это совершенно ясно

из того факта, что из каждого сингулярного экзистен-

версальных, их отрицания должны быть потенциальными фальсифи-

каторами, и такие отрицания, следовательно, могут быть базисными

высказываниями (конечно, в том случае, если выполняются условия,

которые будут сформулированы нами далее). Подстановочные же

высказывания vice versa имеют форму отрицания базисных высказы-

ваний (см. также прим. *9 в гл. X). Интересно отметить, что базис-

ные высказывания (которые слишком определенны для того, чтобы

быть выводимыми из одних только универсальных законов) имеют

большее информативное содержание, чем их подстановочные отри-

цания; это означает, что содержание базисных высказываний пре-

восходит их логическую вероятность (поскольку оно должно превы-

Таковы некоторые соображения, лежащие в основе моей теории

логической формы базисных высказываний (см. также [71, с. 386]).

циального высказывания можно вывести чисто экзи-

стенциальное высказывание, просто опустив все указа-

ния на какую-либо конкретную пространственно-времен-

ную область. Чисто же экзистенциальное высказывание

действительно может противоречить той или иной

теории.

Следует заметить, что конъюнкция двух базисных

высказываний p и г, не противоречащих друг другу, в

свою очередь является базисным высказыванием. Иног-

да мы даже можем получить базисное высказывание,

присоединяя одно базисное высказывание к другому

высказыванию, не являющемуся базисным. Например,

можно построить конъюнкцию базисного высказыва-

ния г— «Существует стрелка прибора в месте и» с син-

гулярным высказыванием о несуществовании с —

«Не существует движущейся стрелки прибора в месте

k», поскольку очевидно, что конъюнкция г-р («г и не-р»)

двух этих высказываний эквивалентна сингулярному

экзистенциальному высказыванию «Существует по-

коящаяся стрелка прибора в месте и». Отсюда следует,

что если нам дана теория t и начальные условия г, из

которых мы выводим предсказание р, то высказывание

г-р будет представлять собой фальсификатор теории и,

следовательно, являться базисным высказыванием.

(С другой стороны, условное высказывание г — >р, то

есть «Если г, то р», уже не является базисным, по-

скольку оно эквивалентно отрицанию базисного выска-

зывания, а именно отрицанию г-р.}

Таковы формальные требования к базисным выска-

зываниям, которые выполняются всеми сингулярными

экзистенциальными высказываниями. В дополнение к

перечисленным требованиям базисное высказывание

должно также выполнять одно материальное требова-

ние, относящееся к событию, которое, как утверждает-

ся в базисном высказывании, совершается в месте k.

Это событие должно быть «наблюдаемым», то есть ба-

зисное высказывание должно быть интерсубъективно

проверяемым посредством «наблюдения». Поскольку

базисные высказывания являются сингулярными вы-

сказываниями, это требование может, очевидно, отно-

ситься только к наблюдателям, которые соответствую-

щим образом размещены в пространстве и времени

(этот тезис я не буду обсуждать более подробно).

, После сказанного, несомненно, может возникнуть

впечатление, что, требуя наблюдаемости, я в конце кон-

цов позволил психологизму незаметно проскользнуть в

мою теорию. Однако это не так. Конечно, можно ин-

терпретировать понятие наблюдаемое событие в психо-

логическом смысле. Однако я использую это понятие в

таком смысле, который позволяет заменить его ira поня-

тие «событие, характеризующееся положением и дви-

жением макроскопических физических тел». Говоря бо-

лее точно, мы можем требовать, чтобы каждое базис-

ное высказывание являлось или высказыванием об от-

носительном положении физических тел, или было бы

эквивалентно некоторому базисному высказыванию та-

кого «механистического», или «материалистического»,

рода. (То, что это допущение практически реализуемо,

обусловлено тем фактом, что интерсубъективно прове-

ряемая теория является также и интерсенсуально

проверяемой [11, с. 445]. Иначе говоря, проверки, осно-

ванные на восприятии одного из наших органов чувств,

можно в принципе заменить проверками, основанными

на других органах чувств.) Таким образом, обвинение

в том, что, обращаясь к наблюдаемости, я украдкой

вновь допустил психологизм, имеет не больше силы, чем

обвинение в том, что я впал в механицизм, или мате-

риализм. Это показывает, что моя теория в действи-

тельности совершенно нейтральна и что на нее не стоит

наклеивать ни один из этих ярлыков. Все это я говорю

только для того, чтобы спасти термин «наблюдаемый» —

в том смысле, как я использую его, — от позорного пятна

психологизма. (Наблюдения и восприятия могут иметь

психологический характер, но наблюдаемость не имеет

такого характера.) Я не собираюсь определять терми-

ны «наблюдаемый» или «наблюдаемое событие», хотя

вполне готов разъяснить их при помощи как психологи-

ческих, так и механистических примеров. Я считаю, что

эти термины следует вводить как неопределяемые тер-

мины, которые становятся достаточно точными в ходе

их использования, то есть как некоторые исходные по-

нятия, использованию которых эпистемолог должен на-

учиться во многом так же, как он должен научиться

использованию термина «символ», или как физик — ис-

пользованию термина «точечная масса».

Таким образом, используя материальный способ речи,

мы можем сказать, что базисные высказывания являют-

ся высказываниями, утверждающими, что наблюдаемое

событие происходит в некоторой конкретной области

пространства и времени. Различные термины, исполь-

зуемые в этом определении, за исключением исходного

термина «наблюдаемое», достаточно точно были разъяс-

нены в разд. 23; термин «наблюдаемое» является неоп-

ределяемым, но, как мы.только что убедились, он также

может быть разъяснен довольно точно.

29. Относительность базисных высказываний.

Решение трилеммы Фриза

Каждая проверка теории, заканчивающаяся ее под-

креплением или ее фальсификацией, должна остановить-

ся на том или ином базисном высказывании, которое

мы решаем принять. Если мы не придем к какому-либо

решению по этому вопросу и не примем то или иное

базисное высказывание, то такая проверка не даст ни-

какого результата. Однако с логической точки зрения

ситуация в ходе проверки никогда не складывается так,

чтобы вынудить нас остановиться на данном конкрет-

ном базисном высказывании, а не на другом, или за-

ставить нас вообще прекратить проверку. Дело в том,

что любое базисное высказывание в свою очередь снова

может быть подвергнуто проверкам с использованием

в качестве пробного камня любого базисного высказы-

вания, выводимого из первого с помощью некоторой

теории (либо той, которая проверяется, либо другой).

Эта процедура не имеет естественного конца12. Таким

образом, для того чтобы проверка привела к опреде-

ленному результату, нам ничего не остается, как оста-

12 Ср. [13, с. 224]. Я могу принять содержащееся в этой работе

Карнапа сообщение о моей теории, за исключением нескольких не

слишком важных деталей. К ним относятся, во-первых, карнаповское

предположение о том, что базисные высказывания (называемые Кар-

напом «протокольными высказываниями») являются исходными эле-

ментами, из которых строится наука; во-вторых, его замечание

(с. 225), что протокольные высказывания могут быть подтверждены

«с такой-то и такой-то степенью достоверности», и, в-третьих, мнение

Карнапа о том, что «высказывания о восприятиях» составляют «рав-

ноценные связи в цепи» и что именно к этим высказываниям о вос-