Искупление

 

Квартира Даны Скалли

16 февраля 1998 года

5:03

 

Скалли как можно тише прошла в гостиную, стараясь не потревожить спокойно спавшего на диване напарника, и подошла к компьютеру. На экране включилась заставка с цитатой из «Моби Дика»: «Душа моя покорена, подавлена, и кем? Безумцем!»[23] На губах Скалли заиграла улыбка.

«Очень подходящее высказывание», - подумала Дана.

Она подвигала мышкой, заставка исчезла, и на экране появилось окошко: «Открыть файл?»

Все внутри Скалли сжалось от предвкушения и страха. Она посмотрела через плечо на Малдера: во сне он выглядел гораздо умиротвореннее и моложе на несколько лет. Скалли знала, что он мало спал: она ненадолго проснулась около двух и увидела, что он сидит на диване и смотрит старый фильм с Джеймсом Дином[24], убавив громкость почти до нуля, чтобы не разбудить ее.

Скалли вздохнула. Как жаль, что она понятия не имеет, как будут развиваться ее отношения с этим удивительным, но таким сложным человеком. Почему им так трудно проверить свою дружбу на прочность? Друзья очень часто становятся любовниками, и у большинства этих историй – счастливый конец. Даже ее родители сначала подружились. Скалли столько раз слышала эту историю, что знала ее слово в слово. Маргарет встретилась с Уильямом еще в детстве: он был другом ее старшего брата Патрика и относился к Мэгги как типичный брат – иногда играл роль защитника, иногда – поверенного, иногда – терпеливого товарища по играм. Но эти отношения никогда не выходили за рамки дружеских, пока Маргарет не исполнилось семнадцать.

В тот год Уильям Скалли вернулся домой после окончания Военно-морской академии. Он получил офицерский чин и собирался через две недели отправиться на службу в Мобил, штат Алабама.

Тогда-то Маргарет и поняла, что по уши влюблена в своего лучшего друга.

Скалли улыбнулась, вспомнив заразительный смех матери, когда та рассказывала следующую часть истории. «Ну, вы ведь знаете меня. Если уж я что-то решила…»

Может, в этом и проблема, вдруг осознала Скалли. В том, что она так и не приняла окончательного решения насчет Малдера?

Между ними все было настолько запутанно… Что бы она ни решила, последствия могли стать ужасающими. Если продолжать игнорировать свои чувства к Малдеру, это может обернуться жестоким сожалением. И разве способна она и дальше работать с ним, постоянно подавляя свои желания? Тот факт, что им удалось так долго скрывать свои чувства, - скорее результат хаотичной и опасной природы их работы, а не взвешенного и продуманного решения.

К тому же Скалли не была до конца уверена в том, как Малдер к ней относится. Она знала, что он безоговорочно доверяет только ей. Знала, что он считает ее привлекательной, и произошедшая накануне, но не доведенная до логического конца попытка соблазнения была далеко не первым знаком, по которому Скалли догадалась, что напарник неравнодушен к ней как к женщине. Но способен ли он на большее? Способен ли любить так, как ей этого хотелось, – бесстрашно и бескомпромиссно? Так, как ее родители любили друг друга?

Скалли закрыла глаза. Черт возьми, у нее даже нет времени подумать об этом как следует. Им ведь столько предстояло сделать. Столько тайн открыть.

И в данный момент от этих тайн ее отделял один щелчок мышкой.

Скалли отвернулась от компьютера и направилась на кухню, чтобы включить кофеварку. Тихое журчание горячей воды, льющейся на молотые зерна в фильтре, было слышно даже в гостиной. Скалли на секунду остановилась около дивана и позволила себе полюбоваться на спящего Малдера.

Боже, как он красив! Не только физически, хотя Скалли объективно считала напарника весьма привлекательным мужчиной. Но истинная, внутренняя красота Малдера происходила из отчаянного, непримиримого благородства его души. Пусть иногда он выводил ее из себя, пусть невыносимо безрассудно относился к собственной безопасности, пусть был простодушным и упрямым в своем вечном поиске истины, но при любых обстоятельствах Малдер оставался хорошим, честным человеком, который совершал справедливые поступки ради справедливых целей. В этом мире он был представителем исчезающего вида, а этого достаточно для того, чтобы Скалли любила его.

Она протянула руку и нежно провела пальцами по щеке напарника. Тот вздрогнул, резко открыл глаза, и спокойствие, разгладившее тревожные морщины на лице Малдера, пока тот спал, мгновенно покинуло его. На долю секунды все его тело напряглось, но, встретившись глазами со Скалли, Малдер сразу расслабился, его взгляд смягчился, а на губах появилась смущенная улыбка.

- Доброе утро, - прошептала Скалли, отступив на шаг от Малдера.

- Доброе. – Он медленно привстал и зевнул, потирая глаза. Волосы у него торчали в разные стороны, а вокруг рта уже появилась щетина. Белая футболка помялась и вылезла из-за пояса джинсов. Запрокинув голову, Малдер потянулся и спросил:

– Кофе?

- Почти готов, - ответила Скалли.

Выражение лица Малдера вдруг полностью изменилось, он вскочил и торопливо подошел к компьютеру.

- Файл…

- Я решила подождать, пока ты проснешься.

Придвинув стул поближе к столу, Скалли села рядом с Малдером, который устроился в ее компьютерном кресле. Он взялся за мышку и уже собирался нажать на кнопку, но в этот момент Скалли накрыла ладонью его руку.

Малдер вопросительно посмотрел на напарницу.

- Просто… - Скалли глубоко вздохнула и решила начать заново. – Просто хочу сказать, что с нами все будет в порядке, что бы мы ни нашли на этой дискете. Ничто не сможет разрушить наши отношения.

Малдер пристально смотрел на Скалли, и она, ощутив, как тает под его взглядом, невольно задержала дыхание и почувствовала легкое головокружение. Малдер кивнул и, повернувшись к экрану, нажал на кнопку мыши. Скалли торопливо убрала руку, увидев, что экран заполнился рядами букв, и невольно наклонилась ближе к монитору.

«Дорогой Фокс…» - с этих слов начинался текст.

- Это письмо, - прошептал Малдер. – От моего отца.

Скалли собралась встать и отойти, но Малдер схватил ее за запястье.

- Не уходи.

Она смущенно посмотрела на напарника.

- Не хочу мешать.

- Что бы он ни написал, я не стану скрывать это от тебя. - Малдер мягко усадил ее обратно на стул, положив руку на спинку и притянув напарницу поближе к себе. Скалли уселась поудобнее, наслаждаясь теплом его руки, и придвинулась, чтобы прочитать сообщение на экране.

«Уже двадцать два года я храню обет молчания, осознавая всю тяжесть наложенного на меня вечного проклятья, как будто отбуду свое наказание до конца, если никогда не произнесу этих слов вслух. Но искупления не бывает без исповеди. И, хотя я уже не надеюсь на прощение, ради себя самого и в первую очередь – ради тебя – я должен хотя бы попытаться».

Скалли искоса взглянула на Малдера: он, с исказившимся от боли лицом, блуждал глазами по тексту. Скалли на секунду закрыла глаза, поддавшись пронзительному чувству тоски и сострадания к напарнику, но, преодолев это ощущение, заставила себя снова посмотреть на экран. Малдер продолжал читать.

«В этом файле есть вся информация, оставшаяся у меня во владении и в памяти. Увы, оба этих источника за последние годы несколько поржавели. Боюсь, здесь ты найдешь правду, которую я так долго не мог и не хотел признать. Но я попытаюсь найти в себе храбрость сделать это – храбрость, которой мне так не хватало все эти годы».

«Знай, сын, я всегда любил тебя. Все мои ошибки – моя вина и не имеют никакого отношения к тебе. Ты был хорошим и послушным сыном, и я получил от тебя гораздо больше, чем заслуживал. Решения, которые ты принимал в своей жизни, наполняют меня глубоким чувством гордости и еще более глубоким чувством стыда за свою собственную слабость. Я бы многое отдал, чтобы во мне нашлась хотя бы половина того мужества, которым обладаешь ты, Фокс. И мне жаль, что я не дал ни тебе, ни твоей матери даже долю той преданности и верности, которые вы демонстрируете по отношению к тем, кого любите».

«Каждый день я благодарю Бога за то, что ты не стал сыном своего отца».

Скалли снова посмотрела на Малдера и на этот раз увидела слезы у него на глазах. Он медленно повернулся к ней, но, не выдержав прямого взгляда, опустил глаза и беззвучно произнес что-то – медленно, осторожно, словно пытаясь подыскать подходящие слова, чтобы описать бушующие внутри него чувства. Скалли покачала головой, пытаясь показать, что слова ей не требуются - она ощущала то же самое и так же остро, как он, словно эти вымученные признания исходили из уст ее собственного отца.

Малдер закрыл глаза, пара слезинок стекла по щекам, и Скалли нежно стерла их. Она знала, что никакие слова не облегчат его боль и скорбь.

Малдер глубоко вздохнул, через долю секунды открыл глаза и наконец нашел в себе силы посмотреть на Скалли.

- Давай читать дальше.

Когда он убрал руку и потянулся к мышке, Скалли вдруг поймала его за запястье.

- Думаю, сначала надо распечатать файл.

В последний раз, когда у них на руках имелась жизненно важная информация, они потеряли ее из-за предательства и череды неудач. Скалли лишь хотела, чтобы на этот раз у них остались железные доказательства – нечто более реальное и существенное, чем просто скопление неосязаемых байтов на дискете.

Малдер, кивнув, нажал на кнопку «распечатать» и, когда на экране появилось окошко с бесчисленным множеством различных опций, вбил цифру три в поле «количество копий». Скалли молча ждала, когда раздастся тихое механическое жужжание, которое оповестит о том, что процесс печати запущен. Ожидание показалось ей вечностью.

И наконец принтер едва слышно зашелестел.

Скалли вздохнула с облегчением и заметила, что в тот же момент плечи Малдера расслабленно опустились, он весь обмяк, и его рука безвольно упала на колени.

- Так, пока все нормально.

Скалли постаралась подбодрить напарника, легонько сжав его ногу, и, встав со стула, подошла к принтеру, чтобы взглянуть на только что появившуюся первую страницу файла. К счастью, файл не зашифровал сам себя, когда была отправлена команда печати, чего Скалли серьезно опасалась.

Она собрала бумаги в стопку, внимательно проглядывая каждую страницу. После вступительного письма следовал странный набор документов, по виду напоминавших список пассажиров: имена, а напротив них – числа. Потом появилось несколько страниц с графиками, отображавшими результаты каких-то анализов…

Одно из имен привлекло внимание Скалли, и она поднесла лист к глазам, не смея вдохнуть.

«Господи…» - думала она, торопливо читая и пытаясь хотя бы приблизительно понять, что видит перед собой; но тщетно.

Она вернулась на несколько страниц раньше – к списку имен – и быстро проглядела его, разочарованно отметив, что имена были отсортированы по соответствующим числам, а не по алфавитному порядку. Скалли постаралась успокоиться и сосредоточиться и принялась внимательно изучать список, боясь пропустить имя, которое искала.

Глаза Скалли расширились от испуга, когда она дошла до своего имени. Рядом с ним стояла дата – 19 августа 1994 года – несколько дней спустя после похищения Дуэйном Бэрри. Опасения Скалли подтвердились: это был список пассажиров таинственного поезда, в котором проводили операции какие-то доктора…

Скалли закрыла глаза и попыталась отогнать чувство паники. «Дыши медленно, вдох – выдох», - говорила она себе и, подождав, пока ее сердце перестанет тревожно колотиться, открыла глаза. И обнаружила перед собой обеспокоенное лицо Малдера.

- Скалли?

- Думаю, это список жертв, над которыми проводили опыты.

Скалли положила список на стол, ткнула пальцем в свое имя и, пролистав несколько страниц, показала напарнику еще одного человека, имя которого фигурировало в каком-то странном описании психологического теста.

- Сара Чендлер, - тихо прочитал Малдер.

Скалли кивнула и принялась перечитывать список, водя пальцем по строкам. Имени Сары там не нашлось.

Тогда она вернулась к принтеру и, вытащив оттуда очередную кипу бумаг, обжегших ее заледеневшие, дрожавшие пальцы, просмотрела их и увидела еще один список людей, но вот даты были совсем другими и начинались аж с октября 1964 года. Доверившись интуиции, Скалли пролистала несколько страниц и, остановившись на другой дате – ноябре 1973 года, – внимательно проглядела список в поисках знакомого имени.

И увидела его.

Но не то, которое ожидала увидеть.

Среди упомянутых в списке за 1973 год людей не было Саманты Малдер.

Но там был кое-кто по фамилии Скалли.

Мелисса.

 

***

 

Малдер изучал письмо отца, по несколько раз внимательно перечитывая каждое предложение и каждый абзац, пытаясь найти между строк что-то, несущее более глубокий и более привычный для него смысл – выражение разочарования и гнева. Значение отцовского признания не укладывалось у Малдера в голове. Что бы еще они ни обнаружили в этом файле, ничто не поразит его больше, чем слова отца о любви и гордости за сына.

Произносил ли он их когда-нибудь вслух? Малдер не мог вспомнить ничего подобного. Слова гнева – да. Неодобрения – многократно. Стыда – несомненно. Но не любви. Не похвалы. Даже до исчезновения Саманты Билл Малдер был холодным, сдержанным человеком. Он слишком много пил и слишком мало спал. Все попытки приблизиться к нему пресекал на корню, прячась за маской презрения и равнодушия, и преодолеть эту преграду не могла ни женщина, так страстно желавшая любви и внимания собственного мужа, ни мальчик, который просто жаждал отцовского одобрения.

Малдер сдержал слезы, которые уже жгли ему глаза.

Такие чувства, которые Билл Малдер описал в своем письме, он, казалось, испытывал только по отношению к дочери – золотому ребенку в семье Малдеров. Только Саманте удавалось справиться с его безразличием. Это было органично заложено в самой натуре этого умного, веселого, яркого ребенка, которого невозможно было игнорировать. Даже сам Малер толком не мог разобраться в чувствах к сестре. Пусть он всегда обижался и ревновал, видя очевидное предпочтение, которое отдавал ей отец, но никогда не мог противиться притягательности этой маленькой обаятельной девочки.

Когда Саманта пропала, материя, из которой была соткана их семья, ослабла, истончилась и наконец распалась. Малдер вырос фактически сиротой, отдалившись от отца, сломленный необходимостью быть одновременно и сыном, и родителем для потерявшей голову от горя матери. Детство кончилось для Малдера, когда ему исполнилось двенадцать. Ему пришлось рано повзрослеть. Но в глубине души он навеки остался подростком, безнадежно тоскующим по сестре и винившим себя за то, что случилось с ней.

Малдер потер уставшие глаза, внезапно почувствовав себя полностью опустошенным после всего этого напряжения, накала эмоций и недостатка сна. Обессиленный таким стремительным развитием событий, он вдруг понял, что впал в какое-то непонятное оцепенение. Ну и Бог с ними, с этими мировыми загадками и тайнами, скрытыми на этой чертовой дискете. Сейчас ему хотелось только залезть в кровать и проспать целую неделю.

- Малдер?

Тихий подавленный голос Скалли вплыл в этот странный окутавший его туман изможденности. Малдер убрал руки от лица и повернулся к напарнице, едва различая ее очертания через пелену на глазах, но уже через мгновение увидел, что Скалли бледна как смерть, на лице – гримаса боли, рот открыт от удивления, а губы трясутся, будто она вот-вот расплачется.

Малдер сразу же вскочил со стула, тут же позабыв о своей смертельной усталости.

- Что такое?

Скалли боролась со слезами, судорожно сглатывая. Ее глаза расширились от ужаса, и она испуганно смотрела на напарника. Сердце Малдера охватила дрожь и тревога.

- Что случилось, Скалли? – повторил он свой вопрос и взял ее под локоть, пытаясь успокоить.

Скалли молча протянула ему кипу бумаг. Листы вывалились из ее дрожавших онемевших пальцев и рассыпались по столу. Скалли сжала губы, и со стороны было прекрасно видно, как она пытается взять себя в руки и скрыть удивление и страх. Малдер видел такое и раньше, и ее стойкость всегда восхищала его.

- Имя Мелиссы в списке, Малдер.

Он молча уставился на нее, пытаясь осмыслить эти слова.

- Мелиссы?

Скалли подвинула бумаги поближе к нему. Малдер взял распечатки и посмотрел туда, куда указывала напарница.

«№062863 – 18 августа 1973 года – Кингспорт, Теннеси. Мелисса Скалли. Д.р. 3/4/62. Рыжий/зеленые. 1,5 м. 37 кг. СМО, ПДРФ, ИГМ, ПсПроф. 8/18/73-8/19/73».

Малдер нахмурился.

- Что это такое?

Скалли покачала головой.

- Не знаю.

Он стал листать страницы в поиске титульного листа, на котором могла бы найтись какая-то подсказка относительно значения этих пометок, но не обнаружил ничего, кроме бесконечного списка номеров, дат, имен и аббревиатур. Список предваряла записка от отца.

«… мы обращаемся с невинными людьми с тем же уважением, что питаем к скоту, который ведут на бойню... к товару на рынке... к бездушной собственности…»

Малдер снова стал перебирать листы, надеясь обнаружить другие примечания отца. Вступительное письмо Билла Малдера было значительно более связным, чем эти заметки на полях.

«Наверное, к этому моменту он уже очень много пил», - подумал Малдер.

Скалли взялась за другую копию файла и, достав из ящика стола очки, села перед компьютером и убрала клавиатуру, чтобы можно было разложить бумаги. Малдер достал третью копию и аккуратно сложил листы в стопку. Эти бездумные механические действия помогали ему оценить всю значительность их очередного открытия.

Неужели и Мелисса?

«Сколько же жизней погубил вездесущий Консорциум? – думал Малдер. - Уильям Скалли, обе его дочери… Кто еще? Их братья?»

«Или, не приведи Господь, Маргарет Скалли?»

- Думаю, это результаты анализов, Малдер.

Он повернулся к напарнице, не глядя ей в глаза.

- Какого рода?

- ПДРФ[25] – это полиморфизм длин рестрикционных фрагментов, проще говоря - генетический маркер. Такой анализ дает очень детальную генетическую информацию – гораздо более подробную, чем исследование методом ПЦР.

Малдер кивнул.

- А СМО? ИГМ?

Скалли пожала плечами.

- СМО – наверное, стандартный медицинский осмотр.

Звучит логично.

- А Пс.Проф. – психологический профиль? Если мы правы, то над каждым человеком в этом списке провели целую кучу опытов…

- Вот именно, Малдер. А это очень даже серьезное «если». – Скалли взяла несколько страниц со стола и еще раз просмотрела их. – Если мы расшифровали эти сокращения правильно, то не все подвергались таким процедурам.

Малдер сел рядом со Скалли и посмотрел туда, куда она указывала, постукивая пальцем.

- У большинства людей в этом списке есть отметки «СМО» и «ПДРФ», но только у нескольких – «Пс.Проф» и «ИГМ».

Малдер взглянул на список, пытаясь понять, есть ли какая-то система в этих обозначениях.

- Как думаешь, можем ли мы заключить, что вот эти даты в конце указывают на период, который тот или иной человек провел в руках похитителей?

Скалли поерзала на стуле, как будто ей вдруг стало неудобно сидеть.

- Малдер, думаю, еще рано делать такие выводы.

Малдер нахмурился, невероятно раздраженный даже этим немногословным и исключительно формальным опровержением его слов.

- Послушай, Скалли, я же ничего не говорю про инопланетян, если ты этого боишься.

- Я не боюсь, Малдер. – Скалли явно разозлилась и пригвоздила Малдера взглядом, как жука под микроскопом. – Просто думаю, что сейчас не время делать скоропалительные выводы насчет этих бумаг. Нужно гораздо больше доказательств…

«Ничего нового, - мрачно подумал Малдер. - Скалли могла бы оказаться лицом к лицу с чертовым Марвином Марсианином[26] и все равно потребовала бы гораздо больше доказательств».

- А что еще эти даты могут означать?

Агенты молча смотрели друг на друга, и обстановка накалялась с каждой секундой. Скалли отвернулась первой.

- Не знаю.

Гнев Малдера рассеялся, когда он услышал это тихое неохотное признание. Он положил руку на плечо напарнице.

- Не желаю верить, что твою сестру подвергали бог знает каким процедурам, Скалли. Просто не хочу.

- Знаю.

Он сжал ее плечо и опустил руку на колени.

- Как думаешь, что значит ИГМ?

Скалли покачала головой.

- Я не встречала такого сокращения среди обычных медицинских аббревиатур. Это может быть что угодно.

Малдер снова взглянул на список и особенно внимательно – на имя Мелиссы Скалли.

- 19 августа 1973 года. Это дата для тебя что-нибудь значит? А место – Кингспорт, Теннесси? Вы тогда жили там?

- Нет, мне кажется, в семьдесят третьем мы жили в Пенсаколе – за год до этого переехали туда из Сан-Диего. – Скалли рассеянно взъерошила волосы и убрала за ухо непослушную прядь. – Думаю, мама может вспомнить больше.

- Тем лучше. Мы и так собирались с ней поговорить.

Скалли нахмурилась.

- Мне этого ужасно не хочется...

- Мне тоже.

Скалли обернулась к напарнику, глядя прямо ему в глаза - нежно, но уверенно. На какое-то мгновение у него перехватило дыхание, и только когда в тишине раздался ее голос, он смог вдохнуть полной грудью.

- Малдер, почему бы тебе не пойти принять душ, пока я одеваюсь? Нам надо хотя бы показаться в офисе, отметиться у Скиннера. Я подвезу тебя до дома, там и переоденешься.

Малдер кивнул и встал с кресла.

- Хорошо.

Он сжал плечо Скалли и отправился в ванную, захватив свою спортивную сумку. Как только дверь за ним закрылась, Малдер достал телефон из кармана куртки и набрал номер.

- Слушаю!

- Фрохики, мне нужна помощь. Что может значить аббревиатура ИГМ? Речь идет о каких-то медицинских тестах.

- Одинокие стрелки – первые по сбору информации о последних достижениях науки! ИГМ означает «извлечение генетического материала».

Брови Малдера удивленно приподнялись.

 

***

 

- Извлечение генетического материала?

Скалли невольно повторила жест напарника, скептически подняв бровь.

- Ну, это не типовая процедура, она не поставлена на поток, конечно, но возможна при современном технологическом уровне развития медицины.

Алан Пендрелл мямлил в трубку, как только что проснувшийся подросток, что было неудивительно, учитывая, что Скалли разбудила его посреди ночи.

– Самое интересное: зачем кому-то понадобилось бы извлекать генетический материал?

- Есть мысли?

- Ну, самой очевидной причиной было бы проведение сравнительного тестирования – это анализ ПДФР, только на несколько ступеней выше.

- В чем смысл такого тестирования?

- Возможно, установить репродуктивную совместимость. Или клонировать клетки некоторых органов – полагаю, теоретически эта технология однажды может достичь такого уровня, который позволит проводить клонирование отдельных органов из соматических клеток. Тогда больше не придется волноваться о том, чтобы подбирать для больных подходящих доноров – люди смогут извлекать соматические клетки из важных органов и замораживать их до того момента, как этот орган понадобится для пересадки. Его можно будет клонировать и имплантировать, вообще не боясь отторжения.

- Алан, это научная фантастика. Таких технологий не существует.

- Пока не существует, Дана. Но тридцать лет назад одну мысль о том, что человек когда-нибудь ступит на Луну, тоже называли научной фантастикой.

«Господи, - думала Скалли, - когда Пендрелл успел превратиться в Малдера?»

- А как давно существуют технологии, позволяющие извлекать генетический материал?

- Официально – с начала восьмидесятых, хотя, если верить парням из «Одинокого стрелка», многие думают, что эксперименты проводили уже в конце пятидесятых.

«Если верить парням из «Одинокого стрелка»? Надо было подумать головой и не отпускать Пендрелла с Байерсом, Лэнгли и Фрохики».

- Спасибо, Алан. Ты снова нам очень помог.

- А вы вернетесь на работу сегодня, Д… Дана?

Он до сих пор не научился произносить ее имя, не заикаясь.

- Мы с Малдером заедем ненадолго в офис, нам нужно поговорить кое с кем насчет этого нового дела. Если еще что-нибудь надумаете, у вас есть мой номер.

- Конечно.

Пендрелл явно был до смешного доволен этими словами.

- Спасибо, Алан. Мы с Малдером перед вами в долгу.

Скалли повесила трубку и пошла в спальню одеваться.

Она уже причесывалась, когда дверь ванной распахнулась, и оттуда появился Малдер, на ходу сушивший волосы полотенцем. На нем не было футболки, и Скалли, воспользовавшись тем, что полотенце закрывало ему глаза, окинула его тело пристальным оценивающим взглядом – стройный торс и мускулистый живот. Она знала по личному опыту, какой мягкой была его кожа на ощупь и какими твердыми были мускулы рук. Пусть подобные мысли и казались ей в данный момент совершенно неуместными, она ничего не могла с собой поделать и продолжала размышлять о том, как приятно было бы прикоснуться к нему…

Малдер убрал полотенце и посмотрел на Скалли.

Она быстро подняла глаза, надеясь, что напарник не заметит румянец, заливший ее лицо и шею.

- Кажется, я оставил бритву у мамы. У тебя нет запасной? И лосьона для бритья?

- В шкафчике над раковиной, - ответила Скалли и повела Малдера обратно в ванную.

Он открыл дверцу шкафчика и долго копошился в его содержимом, пока не достал упаковку одноразовых лезвий и банку геля для бритья. Взглянув на ее нежно-розовую этикетку, он усмехнулся.

- Повезло мне, что я в ладах с женской стороной своей натуры, - сказал он и осторожно понюхал гель, как будто боялся, что запах собьет его с ног.

Чтобы скрыть улыбку, Скалли полезла в шкафчик за своим лосьоном для умывания и, слегка пихнув Малдера в сторону, встала рядом с ним у раковины.

- Ты не против?

Он внимательно посмотрел на нее.

- Это твоя ванная.

Скалли открыла кран и проверила температуру воды. Малдер повторил эти движения, при этом задев руку напарницы, зачерпнул воды и плеснул себе в лицо.

Скалли вздрогнула, внезапно осознав, насколько интимен этот момент. Малдер даже не был одет: его тело еще не высохло после душа. Запахи мыла и пряного мужского дезодоранта витали в воздухе, обжигая ей ноздри и наполняя легкие. Скалли посмотрела в зеркало и увидела, что Малдер пристально смотрит на нее.

Их глаза встретились в отражении, но в этот момент Малдер снова наклонился, чтобы набрать воды, и вновь коснулся руки Скалли нежным, почти ласковым движением. Она попыталась вздохнуть поглубже, но не смогла.

Малдер медленно отошел от напарницы и поднес руку к лицу, оставив на ее предплечье дорожку из капелек воды. Скалли замерла на месте, держа руки под струей воды, и заворожено наблюдала в зеркало, как Малдер выдавил немного геля для бритья на ладонь. Комнату наполнил свежий морской запах.

- Мило, - тихо сказал он и размазал гель по лицу. Его щетина отросла настолько, что было слышно, как пальцы задевают жесткие волоски.

С трудом сглотнув, Скалли заставила себя оторвать взгляд от зеркала. Она выдавила немного лосьона на тканевую салфетку и принялась сосредоточенно умывать лицо и шею, пообещав себе больше не пялиться на напарника в зеркало. Ни в коем случае.

И снова взглянула в отражение.

Их глаза вновь встретились. Малдер долгим, неторопливым, но уверенным движением провел бритвой по подбородку. «Какие красивые руки, - подумала Скалли. - Он мог бы стать хирургом. И пальцы такие длинные, сильные, изящные…»

Прикусив губу, она наблюдала, как бритва скользит по подбородку Малдера. Из-под острого лезвия появлялись полосы нежной, немного порозовевшей от раздражения кожи. Пальцы Скалли словно сами тянулись к лицу напарника, желая прикоснуться к нему, почувствовать эту разницу между жесткой щетиной, еще оставшейся на лице, и мягкой, бархатистой, чисто выбритой кожей.

Сделав над собой невероятное усилие, Скалли все-таки заставила себя вернуть внимание к занятию, которым якобы была поглощена в данный момент. Покончив с умыванием, она наклонилась поближе к крану, чтобы смыть остатки мыла, и, когда наконец оказалась вне пределов видимости Малдера, и он не мог по одному только выражению ее лица понять, о чем она думает сейчас, Скалли позволила себе признать, что ей нравилось стоять вот так рядом с ним и чувствовать возбуждение, бесстыдно глазея на его частичную наготу. Ей нравилось ощущать свою женственность, контрастирующую с его мужественностью. Ей нравилась интимность такой близости, тепла его тела, окутывающего ее, как мягкое одеяло. Эти эмоции казались Скалли одновременно и уникальными в своей неповторимости, и абсолютно естественными. Она вполне могла представить, как эта сцена будет повторяться каждое утро, до конца ее жизни. И эта мысль искушала ее, причиняя почти болезненное желание.

И чертовски пугала.

Выпрямившись, Скалли вытерла лицо и, убрав полотенце, разрешила себе в последний раз взглянуть в зеркало. Малдер почти закончил бриться: нетронутой осталась только нижняя часть его подбородка. Он запрокинул голову и приступил к последнему этапу ритуала.

Внезапно его рука дрогнула, и Малдер тихо выругался. Несколько капелек крови показались у него на шее.

Скалли обернулась и рефлекторно протянула к нему руку.

- Давай я…

Но он резко схватил ее запястье и отвел ее руку в сторону.

- Нет.

Скалли удивленно посмотрела на напарника, испуганная внезапной сдавленностью в его голосе.

- Да я просто хотела посмотреть, не сильно ли ты порезался.

Он отпустил ее руку.

- Это просто царапина. Доктор Скалли может взять выходной, - сказал он, схватил выброшенную ей салфетку и стер с лица остатки пены, отодвинувшись на пару метров и повернувшись к Скалли спиной.

Ей оставалось только изумленно смотреть на отражение его спины в зеркале. Это что еще, черт возьми, такое? Он ссутулился, все мускулы были напряжены. «Господи, - думала Скалли, - можно подумать, я собиралась его задушить».

Она закрыла глаза, чтобы не видеть напарника. Что с ним творится? Кажется, каждое слово, каждое прикосновение только усиливало болезненное напряжение между агентами. И из них двоих именно Малдер не мог шагнуть вперед, не сделав при этом два шага назад.

Открыв глаза, Скалли думала о тысяче вещей, которые ей следовало сказать ему – о доверии, о любви, об опасности. Но, когда ее голос наконец раздался в тишине, она произнесла нечто совершенно иное:

- Будешь бейглы на завтрак? Или хлопья?

Малдер обернулся к Скалли с явным облегчением на лице.

- А что-нибудь с кучей жиров и сахара найдется?

- Посмотрю, что можно сделать, - ответила Скалли, заставив себя натянуто улыбнуться. Она внезапно поняла, что сейчас они оба пытаются ослабить это вновь возникшее между ними напряжение. Только не слишком успешно.

Скалли медленно пошла вслед за Малдером на кухню, держась позади и пытаясь понять, о чем он думает сейчас. Он был на грани, готов взорваться в любую секунду, и Скалли чувствовала себя точно так же.

И так не могло продолжаться вечно.

Рано или поздно им придется решить, что делать с их отношениями дальше.