POV Gerard. Случайная встреча? Если так, тогда я определенно неудачник, потому что встретить такого человека, да еще и в Сиэтле

Случайная встреча? Если так, тогда я определенно неудачник, потому что встретить такого человека, да еще и в Сиэтле, где я вообще не ожидал увидеть ни одного знакомого мне человека – это, пожалуй, худшая неожиданность, которая могла произойти со мной.

Мой старый знакомый сам подошел ко мне, в то время как я остался неподвижно стоять на месте, не в силах сделать даже шаг навстречу. Да и хотел ли я делать этот шаг?
Я посмотрел на улыбающееся передо мной лицо, слегка кривые зубы, морщинки возле глаз, появляющиеся при этой гадкой усмешке, и мне отчего-то стало противно, словно я вижу сейчас самое омерзительное зрелище в своей жизни. Он улыбнулся еще шире, при этом чуть раскрывая рот, и раскрыл руки, готовясь обнять меня. Тут меня охватило нечто похожее на панику, и кажется, я выгляжу слегка напугано, хотя и пытаюсь улыбаться. Улыбка получается натянутой, слишком неискренней, ненастоящей и даже глупой. Хочется оттолкнуть человека, обнимающего меня как своего лучшего друга, которым я никогда для него не являлся, но я лишь нерешительно похлопываю его по спине, молясь, чтоб наша встреча поскорее закончилась.
Он отпускает меня, и все еще делает вид, что безумно рад мне, хотя, разумеется, это не так. Он мне никто, так же, как и я ему. Все, что нас с ним связывало когда-то – сплошная грязь, никакой дружбы или других человеческих отношений. Только наркотики.
Все еще ухмыляясь, как идиот, мой знакомый смотрит на меня, изучает своими бегающими глазками, прикасается к моим рукам и плечам, будто не может поверить, что я не манекен, а живой человек, что-то говоря себе под нос, периодически посмеиваясь и удивленно покачивая головой. Браво. Отличная актерская игра. Я даже не знаю, что сейчас сдерживает меня перед тем, чтоб не разразиться овациями.
Я ничего не говорю, чувствую себя ужасно неловко и некомфортно, хочется просто сбежать. Но я почему-то не бегу, хотя, наверное, это было бы моим лучшим решением.

- Давно не виделись, да, Джерард? – опять улыбка, хотя мне кажется, она и не сходила с его лица ни на секунду. Я хмыкнул в ответ, и он дружелюбно похлопал меня по плечу. – А ты даже изменился, стал выглядеть... аккуратней, - и он залился смехом, в то время как я просто смотрю на него.
Неужели он не замечает моего отвращения?

«А вот ты совсем не изменился, Робби», - хочется сказать ему в ответ, но я лишь хихикаю, повторяя одно лишь слово «да». Мы знакомы с Робби достаточно давно, ровно с тех пор как я стал употреблять наркотики, не без его помощи я подсел на эту дрянь.
Робби... я даже не знаю его фамилии, да и полного имени. Может быть, его зовут Роберт, может, Робин, не знаю, потому что никто никак по-другому его никогда не называл. Когда мы с ним познакомились, он выглядел точно так же, как и сейчас, только тогда на нем были черные очки и толстовка другого цвета. А в остальном – все та же короткая стрижка, те же синие джинсы и те же кроссовки, правда, уже в худшем состоянии, чем были.

В принципе мы с Робби довольно неплохо общались, если это можно назвать общением, иногда нам даже находилось о чем поговорить, хотя не так уж и часто мы вообще проводили время вместе. Я не был его другом, я не был даже приятелем, скорее просто знакомым, а лучше сказать – одним из клиентов. Нас обоих устраивало такое положение дел, да и мне не нужны были друзья, были лишь люди, которые появлялись и исчезали, с которыми было весело, но это все временное удовольствие. Робби в основном только продавал мне наркотики, было только пару случаев, когда принимали мы их тоже вместе, пожалуй, только первые разы. Потом наше с ним общение приобрело более сухой и деловой характер, хотя он всегда вел себя, как мой закадычный друг, прямо как сейчас. Не знаю, возможно, это его манера вести бизнес, тактический ход. Сначала он мне даже нравился, он казался мне неплохим парнем, потом мне стало все равно, мне было безразлично, что он мне говорит, как он говорит, я просто не воспринимал его всерьез, а сейчас он мне противен, я смотрю на него, и мне хочется блевать.

Прошло не так много времени, но я успел выкинуть свое мрачное прошлое из головы, забыть о нем, как о страшном сне, но одна жалкая встреча возвращает меня обратно, заставляя все вспомнить. И словно кадрами из кинофильма в моей голове все возрождается опять, та моя жизнь снова дает о себе знать, призраком нависая надо мной. Это все кажется такой злой и жестокой шуткой, что возникает вопрос – за что? Почему мое прошлое просто не может исчезнуть, испариться, остаться где-то далеко за гранью моего сознания и не возвращаться больше никогда, оставить меня в покое и дать жить своей новой жизнью, не помня, кем я был раньше.

На мгновение меня бросило в дрожь, а перед глазами все поплыло, но я тут же взял себя в руки, нервно поправив волосы, зачесывая их пальцами назад и быстро откашливаясь. Все в порядке. Я повторяю эту фразу про себя приблизительно десяток раз и выдавливаю очередную улыбку, которая дается мне с большим трудом, даже болезненно. И я спрашиваю себя, ради кого я сейчас разыгрываю эту комедию, что я делаю и зачем мне это нужно. Все неправильно, но я стою, никуда не ухожу, чувствую себя отвратительно, но что-то меня все еще держит здесь. Может быть, я просто слабовольный и слабохарактерный придурок? Возможно.
Мне не нравится то, что происходит, но я не пытаюсь от этого избавиться, я не могу нагрубить Робби и просто развернуться и уйти прочь. Я не могу. Я никогда не мог. Я жалок, и я не знаю, как с этим бороться. Мне всегда помогает Фрэнк, но сейчас его нет рядом. И на что я способен без него, когда он не может сказать мне, что нужно делать, когда не может, как ребенка научить меня тому, как нужно вести себя в таких ситуациях.

«Все будет хорошо», - убеждаю себя я, и стараюсь в это верить. Ничего страшного не случится, это всего лишь неприятная встреча, не более того. Я улыбаюсь самому себе, думая о том, что скоро окажусь в своем номере, позвоню Фрэнку, и мне станет легче.

- Как твои дела? Слышал, ты приехал на выставку сюда. Все идет хорошо, да? – заинтересованно спросил Робби, и меня это насторожило.
Я заморгал, будто мне что-то попало в глаза, и засмеялся совершенно некстати и несколько странно. А потом я пожал плечами, и устало вздохнул.
- Да, все отлично, - протянул я, почесав шею. – А откуда ты знаешь об этом? Мы вроде как с тобой не общаемся... – я действительно не могу найти ответ на свой вопрос.

Откуда он знает, чем я сейчас занимаюсь, что еще он знает о моей жизни? Меня это пугает, мне не по себе, но я продолжаю стоять и глупо ухмыляться. Мне становится жарко, хотя на улице уже вечер и дует прохладный ветерок. Я тяжело дышу, моя грудная клетка все больше вздымается, втягивая в себя воздух, который я жадно вдыхаю и никак не могу напиться им.
Надо уходить, просто закончить разговор и уйти, и я не хочу слышать ответ на свой вопрос. Я не хочу знать, как и раньше не знал. Я чувствовал себя свободным, я ощущал себя счастливым, а теперь что-то сковывает меня, теперь мне страшно, страшно, что прошлое всегда было рядом, что оно не забыло обо мне, как я о нем, что оно знает обо мне все.
А, может быть, это все ерунда... Зачем я нужен кому-то, ведь все закончилось – я отдал все долги, я мирно ушел, навсегда покончив с наркотиками, я стал другим, вычеркнув ту часть моей жизни, и есть ли какой-то смысл меня преследовать, следить за мной. Я ведь никто, самый обычный человек, ничего особенного, ничего интересного.

- Я просто знаю, я много чего знаю. Можно считать, что это моя профессиональная обязанность, - Робби усмехнулся, как-то странно посмотрев на меня. – А ты совсем забыл своих старых друзей. Не скучаешь? – язвительно спросил он, и его глаза сузились.
Для меня его слова звучали даже угрожающе, в них явно был какой-то скрытый намек, но я ни на секунду не задумался над своим ответом. Я не собираюсь врать, не собираюсь изображать напускную вежливость.
- О каких друзьях сейчас идет речь? – нахмурившись, задал вопрос я. – Если ты имеешь в виду себя, то, по-моему, мы с тобой никогда не были друзьями. А, в общем, у меня вообще не было друзей, мне даже забывать некого. Ах да, и я не скучаю, вот так вот получается, - отчеканил я, сухо выговаривая каждое слово, будто я совершенно не нервничаю, хотя это отнюдь не так.

Сначала Робби пристально смотрит на меня, слушая мою короткую речь, а потом я замечаю, как плавно на его лице появляется улыбка, а потом он и вовсе начинает смеяться, как будто я рассказывал ему какой-то смешной анекдот. Я перестал улыбаться, теперь я не могу даже выдавить из себя эту чертову улыбку, словно все мышцы лица окаменели, я просто наблюдаю, как этот придурок смеется, прикрывая глаза. Я не двигаюсь, просто смотрю, с не выражающим эмоции лицом, я не знаю, что со мной происходит, но меня как будто парализовало, и я просто туплюсь в одну точку, как робот.
Не помню, когда в последний раз чувствовал себя настолько неудобно при общении с каким-либо человеком, не помню, чтоб меня в одно время переполняло сразу такое огромное количество негативных эмоций. И было ли вообще со мной такое раньше? Ощущение, словно вот-вот свалишься в обморок.
Я никак не могу взять себя в руки, побороть это чувство, оно совсем не поддается моему контролю. Наверное, я сегодня перенервничал, слишком много событий за один день. Слишком много переживаний. Мне надо отдохнуть, успокоится, мне надо уйти.

- Эй, - Робби положил руку мне на плечо, и я дернулся от испуга. – Ты чересчур серьезный, Джи. Когда ты успел таким стать? – я не слушаю его, я почти не соображаю, что он говорит, я слышу голос, но не вникаю в суть его слов. Пустые звуки, словно со мной говорят на другом языке. Я смотрю на какую-то кирпичную стену, я не могу сфокусировать взгляд, все расплывается, как обычно у людей с плохим зрением, когда они без очков. – Ты слышишь меня? – я опять слышу голос Робби, он вглядывается в мое лицо.
Мне кажется, он немного растерян или даже напуган. Я, наверное, веду себя странно, и он не понимает, в чем дело, что со мной не так, для него такое поведение с моей стороны, похоже, такая же неожиданность, как и для меня самого. Парень не отпускает меня, будто я упаду, если он уберет свою руку с моего плеча, словно я распадусь на части, как сломанная кукла, и спрашивает что-то вроде: «Ты в порядке?».
Я опускаю голову, а потом опять поднимаю, встречаясь со взглядом Робби, я выпрямляюсь, поправляя свой костюм, и пытаюсь прийти в себя, наполняя свежим воздухом свои легкие.
- Все нормально, - уверяю я своего знакомого. Но он, кажется, не верит мне, что-то такое проскальзывает в его взгляде. Может быть, я недостаточно убедителен, но я и так выжимаю из себя последние силы, которых мне сейчас очень не хватает. – У меня был сложный день сегодня, и я очень устал. Потому я пойду, думаю, мне уже пора. Удачи, - я махнул рукой, и собрался уходить, я почти развернулся, когда Робби схватил меня за локоть, поворачивая к себе.
- Ты уверен, что дойдешь домой? – заботливо спросил он. – Ты неважно выглядишь, парень. Потому я вряд ли отпущу тебя самого, кто знает, что с тобой может произойти, - сказал он, и я поднял на него свой измученный взгляд.
Будет ли мне лучше, если я пойду с ним? Я никогда не поверю, что он искренне волнуется за меня, что его так тревожит мое состояние здоровья. Все это ложь, хорошо скрытая безупречным актерским мастерством, и не знал бы я Робби и других людей похожих на него, я бы, конечно, поверил, что он человек с доброй и открытой душой, который просто хочет помочь мне и не оставлять в беде. Но такая расчетливая сволочь, как он, ловко прогибающаяся под любую ситуацию, не преследует никаких благих целей и не может преследовать.

Мне хочется убежать, рвануть отсюда без всяких объяснений, но ноги заполнила какая-то слабость, утяжеляя их... И, черт возьми, как это все не вовремя. Я сам же играю против себя, сам же неосознанно делаю себе хуже, я бессилен, и совершенно не знаю, что делать.

- Я возьму такси и доеду до отеля. Со мной все будет в порядке, - говорю я, пытаясь высвободить руку, и Робби ослабляет хватку.
Он пока что молчит, ничего не отвечая, смотрит на меня с недоверием и точно о чем-то думает.
У меня начинает болеть голова, окружающие звуки кажутся несвязным шумом, и я закрываю глаза, изо всех сил пытаясь расслабиться, отогнать это дурное мутящее чувство, хотя бы немного прийти в себя. Но мне не становится лучше, как бы сильно я этого не хотел и как бы сильно на это не надеялся.
И какого черта такая хрень происходит со мной именно сейчас! Сейчас, когда мне нужен контроль над своим телом, когда мне нужно просто уйти отсюда. Когда я должен выглядеть убедительно, сильно и непреклонно. Когда я не способен на это, когда все опять идет не так, как мне хочется, когда ситуация выскальзывает из моих рук.
- Нет, Джи, - вдруг сказал Робби совершенно серьезным тоном. Даже не верится, что он перестал улыбаться, как клоун. – Сейчас ты не поедешь в отель. Побудешь у меня до тех пор, пока тебе не станет легче. Это не обсуждается! Я сейчас словлю такси, подожди, - протараторил он, и я не успел ничего сказать ему в ответ.

Все произошло как-то слишком быстро, Робби буквально втолкнул меня на заднее сидение автомобиля и сам сел рядом. За время нашей поездки я не сказал ни слова, но это не значит, что я удовлетворен сложившейся ситуацией. Скорее наоборот, мне совсем не нравится то, что сейчас происходит. Ощущение безвыходности, будто попал в ловушку и обратной дороги уже нет. Я довольно легкая добыча, наверное, потому что никогда не умел по-настоящему бороться. Бездействие – не всегда срабатывает как защита, иногда оно работает против тебя самого. Но что я мог сделать? Ударить Робби, сбежать от него? Вряд ли у меня хватило бы сил хотя бы легонько толкнуть его, я бы выглядел смешно, не более того.
Но все не так уж и страшно. Еще есть надежда, что я смогу потом просто уйти, что все окажется лишь невинным походом в гости, что мы ограничимся каким-то неинтересным нам обоим разговором, и все закончится. Почему бы и нет? Разве это совсем невозможно?

Во всяком случае я не предпринял попыток бегства и в конце концов оказался в квартире Робби, точнее в квартире, которую он, видимо, снимает. Ничего особенного: обычные двухкомнатные апартаменты, светлые комнаты, мебель серо-черных оттенков. Кажется, тут недавно делали ремонт, потому что выглядит квартира достаточно свежо, ново, хотя мне в принципе абсолютно все равно, первое, что я сделал – завалился на диван в гостиной, облегченно вздохнув. Я даже не снял обувь, как меня уже приучил делать Фрэнк, у меня просто не было сил на такую, казалось бы, мелочь.

- Удобный диван, правда? Мне тоже нравится, - сказал Робби, и я лениво поднял на него глаза. – Будешь пить? Виски, например? – добавил он, выжидающе смотря на меня.
- Нет. Я бы выпил пива, - ответил я, и Робби в очередной раз залился смехом.
Есть в этой жизни хоть что-то, что не кажется ему смешным? Случается ли в жизни этого человека такое, что ему на самом деле плохо? Знакома ли ему душевная боль, грусть, или ничего уже не осталось, кроме этой ухмылки, уже вошедшей в привычку, и беспричинного смеха?
- Прости, чувак, но пива у меня нет. Потому будем пить виски, - сказал он, уходя на кухню.

Меня откровенно раздражает его поведение, его шутливо-издевательская манера вести разговор, его старание казаться максимально дружелюбным, парнем, который со всеми может найти общий язык.
Когда он ушел, меня почему-то посетила мысль, что он что-то подсыплет мне в виски, что он обязательно что-то сделает. Возможно, это всего лишь паранойя, а возможно, мне действительно стоит бояться.

Но вернулся Робби с полной бутылкой J&B и двумя стаканами, выставляя их на журнальный столик. Судя по всему, он не мог ничего подсыпать... Я услышал, приглушенный и быстрый звук, похожий на треск, когда мой знакомый крутил крышечку на бутылке – этот виски до этого никто не открывал.

Я думаю, мне стоило бы отказаться от алкоголя, но все-таки дрожащими руками я тянусь к уже наполненному напитком стакану – мне просто необходимо немного выпить сейчас, чтоб избавится от этого навязчивого чувства тревоги, чтоб чуть-чуть успокоится.

- Так что ты делаешь в Сиэтле? – спросил я, осушая третий стакан виски. Алкоголь уже ударил в голову, стало определенно легче, даже веселее, а главное, мне уже совсем не страшно.
- У меня работа. Иногда приходится путешествовать. Но мне это даже нравится, и я очень неплохо зарабатываю, - ответил Робби, наливая еще виски.
Я только кивнул, меня устроил его ответ, который и так был уж больно очевидным.

Дальше он начал спрашивать меня о моей работе, и я с охотой отвечал ему, на эмоциях, разгоряченный алкоголем. Я очень быстро пьянею, и мне не надо много, чтоб хорошенько напиться, и если есть такие люди, которых просто не берет, то я уж точно не отношусь к этому типу людей.

Я уже давно должен был остановиться, еще после второго стакана, а потом попрощаться и отправиться обратно в отель. Но вот только я плохо умею останавливаться. Или правильней сказать, я не умею останавливаться вообще.

Мы шутим, говорим и пьем в мирной и приятной обстановке, и мне даже не верится, что я недавно ужасно нервничал, что меня буквально тошнило от Робби, что меня трясло и мутило. От былого болезненного состояния совсем ничего не осталось, совсем ничего...

- Эй, у меня есть кое-что... – начал Робби. – Сейчас покажу, - сказал он, тут же встав с дивана, и куда-то отлучился.
Его не было не больше минуты, но вернулся он с небольшим пакетиком с белым порошком внутри. Я пытаюсь сосредоточиться и внимательней приглядеться к тому, что он принес, но картинка будто бы ускользает от меня, предательски расплываясь. Я чертовски пьян.
- И что это нахрен такое? – спросил я, усердно щурясь.
- Смотри, - улыбнулся Робби, кинув мне этот пакетик.

К моему удивлению, я смог его словить, хлопнув обеими руками. Я раскрыл руки, и пакетик остался лежать у меня на ладони.
Героин. У меня почему-то нет никаких сомнений, что это именно героин. Уж я-то знаю, как он выглядит. Я поднимаю глаза на Робби, и он кивает мне, словно читая мои мысли.

- Я еще не пробовал. Это новый товар, но вроде бы должно быть неплохо. Как думаешь? – спросил парень, а я продолжаю пялиться на белый порошок на моей ладони, которая начинает дрожать.

Знаете, бросить наркотики – это совсем не то же самое, что бросить курить или пить. Наркотики – это совсем другая история, слишком темная и слишком сложная. А если речь идет о героине, то героин – это не просто яд. Героин – это проклятие.