Я ждала, что сейчас ее отчим накроет ее одеяло, пожелает ей спокойной ночи и покинет комнату.

Вместо этого он раздвинул руки Пейдж и откинул ее халат, как будто он открывал подарок. Затем он стянул брюки, лег рядом с ней и прикасался к тем местам Пейдж, которых он не должен был касаться.

В этот момент я начала кричать.

Я кричала и кричала, и кричала. Но я не могла удержать воспоминания от того, чтобы они наполнили мой дух, не могла препятствовать, чтобы я увидела точно, что сделал с Пейдж ее отчим.

Я ничего не могла сделать против того, чтобы я почувствовала ее страх, ее боль и ее беспомощность. Ее чувства врезались в меня как кинжалы, которые впивались все глубже и глубже в мою грудь, в мою душу.

Это было ужасно.

Самое ужасное, что и видела и ощущала благодаря моей психометрической магии, и я не могла остановить это.

Вокруг меня другие девочки прижимались к дверцам шкафчиков, чтобы стоять подальше от меня. Но я могла только кричать, и затем продолжать кричать.

Все это время Пейдж смотрела на меня с яростным выражением лица, как будто она точно знала, что я переживала. Вероятно, она догадывалась. В конце концов, я использовала мой дар, чтобы найти ее мобильный телефон.

Наверное, Пейдж поняла, на что я была способна, поняла, что я могла увидеть и почувствовать все, что люди пытались скрыть.

Все эти страшные, ужасные вещи.

Я не знаю, как долго я кричала, но в какой-то момент я соскользнула со скамьи у упала на холодный, бетонный пол. Я все еще так крепко сжимала расчеку, что мои костяшки побелели как в моем видении Пейдж.

Я попыталась отпустить расческу и поняла, что не могу этого сделать, так же как не могу прекратить кричать. Белай пятна вспыхнули перед моими глазами, затем черные. Наконец черные точки превратились в мпсивную стену.

Стена обрушилась на меня, душила мою душу, и я радовалась подавляющей меня темноте.

Медленный, равномерный сигнал пип-пип-пип разбудил меня. Я нахмурила лоб. Что случилось с моим будильником? Он никогда не звонил так.

И почему моя кровать была такой твердой и неудобной? А одеяло такое грубое и колючее? У меня было ощущение, что кто-то набил мою голову ватой, но постепенно воспоминания прошедшего дня возвращались ко мне.

Моя неспособность играть в баскетбол. Переодеваюсь в раздевалке. Разговариваю с Пейдж. Поднимаю ее расческу. Вижу, что ее отчим...

Прежде чем я смогла его сдержать из моей груди вырвался стон.

Успокойся, Гвен. Сейчас с тобой все хорошо. Все в порядке, дорогая.

Рука погладила меня по щеке, и мягкая волна любви и заботы окутала меня как теплое одеяло, которое защитит меня от всего, включая те ужасные вещи, которые я видела сегодня.

Мама, — прошептала я, потому что сразу узнала это мягкое прикосновение.

Я открыла глаза и увидела Гвен Фрост, которая наклонилась ко мне. Ч получила от мамы каштановые волосы, бледную кожу и фиолетовые глаза, но она была действительно прекрасна в том виде, о котором я могла только мечтать.

Собственно в простом черном брючном костюме она излучала грацию и элегантность, которой я просто не обладала и о которой я знала, что никогда не буду ею обладать.

Что случилось? — спросила я.

Я села и только тогда впервые поняла, что лежала в больнице и была одета в тонкую серую сорочку с пурпурными точками.

Пластиковые шланги тянулись от моего запястья к машине, которая заблюдала за моим сердцебиением и другими жизненными функциями.

Справа от меня находилась открытая дверь, позади которой бегали медсестры по коридору туда сюда, пока пациенты с капелницами на колесах спешили за ними.

У тебя был эпилептический приступ, — сказала мама. — По крайней мере так думает врач.

Я покачала головой и скривила лицо, когда движение вызвало глухую боль внутри глаз. — Это не был приступ, а мой цыганский дар. Я просто... просто запуталась.

Глаза мамы наполнились переживанием. Она была Цыганкой, также как я, что значило, что она тоже обладала особенным даром.

Моя мама всегда знала, говорят ей правду или нет. Проще говоря, она была живым, дышащим детектором лжи. Да, ее Магия делало для меня довольно сложным, что-то скрыть, что я хотела бы.

Все равно дар моей мамы был куда парктичнее, так как она работала в полиции. Она посвятила свою жизнь и магию тому, чтобы помогать другим. Она была самой мужественной личностью, которую я когда-либо знала, и я хотела однажды стать такой же как она.

Дрожащим голосом я рассказала ей, как прикоснулась к расческе Пейдж, и затем о тех ужасных вещах, которые с ней сделал отчим. С каждым моим словом выражение лица мамы становилось более напряженным, а взгляд ее фиолетовых глаз более темным.