Русские как меньшинство

Дезинтеграция СССР и угроза дезинтеграции России, резкие изменения геополитического пространства в результате суверенизании бывших союзных, а затем и автономных образований лежат в основании кризиса который можно было бы обозначить как кризис социальной идентичности русских. Не только антирусские настроения во многих регионах СНГ и России, но и последовавшая за ними волна конфликтов и выезд русских с территории бывших союзных республик и из некоторых автономий, превратили отношения между русскими и другими народами в тему, через призму которой воспринимается и оценивается сегодня едва ли не всякий политический акт и позиция политических субъектов. Вместе с тем, теоретическое осмысление сложившегося и быстро меняющегося положения русских как за пределами России, так и внутри нее значительно отстает не только от темпа событий, но и от способов осмысления этих событий, рождающихся внутри национальных элит и массового сознания. Не только сами русские оказываются дезориентированными как морально, так и политически, но и современные социальные науки не располагают готовым инструментарием и в силу этого оказываются неспособными адекватно тематизировать и анализировать происходящее.

Утверждение, что т.н. "символьная элита" (научное сообщество и творческая интеллигенция, где особую роль играют представители средств массовой информации) оказалась "лингвистически неподготовленной" для описания ситуаций, в которых оказываются русские за пределами России и на территории "суверенизирующихся" автономий (Татарстана, Тувы, Якутии, Чечни и т.д.), нуждается в пояснении. Я не собираюсь утверждать, что распад СССР оказывается настолько уникальным событием, что для его описания требуется особый язык: империи распадались и прежде. Однако два обстоятельства парадоксальным образом заставляют меня обращать внимание именно на уникальность ситуации и реальной и познавательной - никогда еще статус "имперской нации" не подвергался столь радикальным трансформациям, каким он подвергся в 25-миллионной массе русских за пределами России; кроме того, мне неизвестны исследования, выполненные на уровне современной методологии, в которых анализировалась бы ситуация, например, римских, или британских граждан, оказавшихся за пределами метрополии в период распада их империй. Все это не значит, что политологи, социологи, этнологи и представители иных дисциплин в предмет которых так, или иначе входит сюжет русско-инонациональных отношений, сидят сложа руки; попытки использовать готовые понятия делаются и продолжают делаться. В частности, положение русских за рубежами России и на территориях автономных республик определяется как положение меньшинств. Однако, в Бурятии, Калмыкии. Мари, Мордовии, Удмуртии, Якутии и многих др. этот термин оказывается ложноориентирующим, поскольку русские не составляют здесь меньшинства ни по численности, ни по (если ориентироваться на сегодня) положению в системе властных отношений. Еще менее удачным оказывается понятие "диаспора", которое также используется для описания положения русских в других государствах СНГ. Хотя в данном термине удачно подчеркивается ориентация на метрополию, однако другие его семантические компоненты - дисперсность, занятие маргинальных экономических ниш, относительная малочисленность - скорее маскируют истинное положение дел, чем помогают его анализу. Мало пригодным в научном отношении оказывается и широко используемый прессой термин "русскоязычное население". Русский язык действительно оказывается одним из важнейших, если не самым важным фактором, определяющим форму протекания русско-инонациональных конфликтов в ряде республик. Сужение возможностей, реальное или потенциальное, получения образования на русском языке уже сегодня приводит к оттоку "русскоязычного населения" из Украины, как в недалеком прошлом вызвало волну миграции из стран Балтии. Однако объясняет ли нам сущность происходящего тематизирование противостояния как "русскоязычное население против титульной нации'"' На мой взгляд, проясняет ровно настолько, насколько и затемняет.

Что действительно не является новым в этой ситуации "теоретической немоты", то есть отсутствия готового инструментария для описания нового явления, так это само отсутствие готовых концептуальных средств. Общеизвестно, что концептуальные средства в рамках различных дисциплин, научных подходов, школ и направлений, создаются и совершенствуются в процедурах решения определенных теоретических и практических проблем, иными словами, они разрабатываются "под проблемы" и несут на себе отпечаток тех проблемных ситуаций, для разрешения которых они использовались. Новые проблемы, как правило, требуют новых концептуальных средств.

В настоящее время (здесь и далее по данным переписи населения 1989 г.) в России живет 119,9 млн. русских, которые составляют 81,5% ее населения. Таким образом, Российская Федерация принадлежит к числу мононациональных стран (среди республик бывшего СССР лишь Армения и Азербайджан имеют в своем населении более высокую долю лиц основной национальности). Однако и на территории Российской Федерации русские иногда оказываются в положении национального меньшинства в национальных республиках в составе России. В данном случае понятие "национальное меньшинство" употребляется в политико-правовом смысле, так как во многих республиках России доля русских превышает половину населения, а в ряде других они, хоть и не составляют половины, но все же являются крупнейшей по численности национальной группой.

Сейчас русское население республик и автономий находится в неопределенном положении. Его статус будет зависеть от соотношения между двумя противоречивыми тенденциями. Имеется в виду, с одной стороны, укрепление суверенитета России как единого целого, а с другой, - суверенизация национальных республик. Выраженность этого противоречия очевидна на Северном Кавказе, особенно в Чечне, а также в Татарии, Туве и Якутии. Весьма вероятно, что в ближайшем будущем в этих бывших автономных республиках остро встанет проблема защиты прав русских как национального меньшинства.