Глава двадцатая. Бар был тускло освещен голубыми и розовыми светодиодными неоновыми трубками,

Бар был тускло освещен голубыми и розовыми светодиодными неоновыми трубками,

протянутыми вдоль сидений и по хромированному краю мраморной стойки, на которую

Джек оперся локтем. Рукава его голубой рубашки были закатаны, и казалось, будто под-

тяжки врезались в плечи. Ну, или это было психосоматическое явление. Но определенно

чувствовалось будто что-то до боли сдавливает его мускулы и ему было легче думать, что

это от подтяжек, чем от мыслей о пришельце.

Подняв бутылку с водой, он сделал затяжной глоток, избегая смотреть на зеркало напро-

тив себя. Оно было лишь наполовину загорожено бутылками с напитками разных цветов,

с которыми желудок определенно не может примириться, а его собственное лицо было

тем, с чем не мог примириться он, даже не смотря на свое отражение.

– У тебя что, десять пар этих шмоток?

Сиденье рядом с ним, отодвигаясь, жестко заскрипело по полу, Джек вскинул голову и

улыбнулся.

– Вроде того.

Катлер был одет в джинсы и свитер с ромбовидным вырезом; обычная одежда шла его не-

ухоженному лицу и щетине. Сев, он кивнул бармену:

– Джек Дэниелс с кокой. Двойной. – Он посмотрел на Джека, наклонившего бутылку. – И

еще одну бутылку того, какой бы хренью это ни было.

– Я думал, ты отвалишь меня.

Катлер не то фыркнул не то издал смешком и протянул бармену десять фунтов.

– Да уж. Куда мне еще деваться? Везде, куда бы я ни пошел, меня находят по телефону. –

Он отпил почти половину своего напитка. – Так же, как у тебя утром, смею полагать.

– Твоими устами глаголет истина.

С минуту они сидели молча. Катлер вглядывался в блестящую темную жидкость с отра-

жающимся в ней светом.

– Мы легко отделались сегодня. Если бы этот педик умер…

– Да, я знаю.

И Джек знал. Стоящие над Катлером "шишки" легко бы начали кричать на детектива из-за

результата, но не они гонялись за пришельцем и вообще всем неизвестным, что на них

выплевывает Рифт. Мир был озлоблен и искал козлов отпущения, а в человеческой натуре

искать что-то в чужих, вместо того чтобы покопаться в себе. Где был бы мир без Торчвуда

и людей, которые ставили на кон – и теряли – жизни, чтобы сохранить планету в безопас-

ности? Он ненавидел себя за минуты горечи, но иногда приходилось по-настоящему туго.

Если бы они просто понимали, как многое на самом деле происходит.

– Это двадцать первый век, – пробормотал он, – где все меняется.

– Что? – Катлер посмотрел вбок.

– Ничего. Ничего существенного. – Джек вздохнул и вытянул спину. – Ничего такого,

чтобы не могло подождать. Хотя бы ненадолго. – Он отвернулся от своего отражения и

посмотрел в уставшее лицо детектива. – Мне жаль, что мы не смогли по-быстрому поза-

ботиться обо всем. Тебе может быть нелегко.

Катлер пожал плечами.

– Я видел это существо в деле. Твоя команда сделала все, что могла. Так что извинения не

нужны. – Он осушил бокал и подал знак, чтобы его заново наполнили, прежде чем пере-

хватил тень беспокойства в лице Джека. – Не волнуйся. – Он улыбнулся, но улыбка при-

росла к лицу, лишенному естественной теплоты беспечного человека. – Я буду аккуратен

в этим. Но хотя бы позволь приговоренному посмотреть на смерть своей карьеры со

стоящего того похмелья.

– Все настолько плохо?

– Не хорошо. И мой послужной список тоже, если верить записям, чему конечно не верят

мои боссы, хотя с этими данными мир должен считаться. Поэтому в участке беспокоятся,

как их может вывернуть пресса, когда начнет копать под меня. – Его смех был горьким. –

Легче отправить меня в какую-нибудь даже более отдаленную, чем Уэльс глушь. Без обид.

– Никаких.

– Хотя я не вполне уверен, куда еще. Чертовы Оркнейские острова

? Не вижу себя там.

– Думаешь, они уволят тебя? – Джек задумчиво смотрел на него.

– Может быть. Определенно выставят за дверь. Они не могут позволить наезды на себя. –

Он изогнул бровь. – Это громкое дело о серийном убийце, а я детектив с большим темным

пятном в личном деле, где замешаны убийства.

– Я читал твое личное дело.

– Значит, видел те записи. – В дымке голубого неонового свечения лицо Катлера отдавало

гладким мраморным блеском. Джек предполагал, что выглядит так же. Возможно, для них

обоих это было естественным. Мужчины, высеченные из камня. Он не мог умереть, Кат-

лер противопоставил себя миру так, чтобы его ничего не трогало. Может, это было един-

ственным, что позволяло ему держаться.

– Нет, – Джек пригнулся. – Я читал твое торчвудское досье, – он помолчал. – Ты поступил

благородно.

– Ох, ну да. И посмотри, как это мне аукнулось. Жена ушла, а карьера коту под хвост, –

Катлер уставился на свой напиток. – Оглядываясь назад, думаю, благородство было не

лучшим шагом.

Повернувшись на стуле, Джек изучал мужчину рядом с собой.

одна из 32 областей Шотландии, отдалена от северного побережья Кейтнесса, области на севере Шотландии, примерно на 16

километро

– Тогда почему ты так поступил?

– Что конкретно написано в файле обо мне? – глаза Катлера превратились в холодные

обороняющиеся зеркала. – Я не особо доверяю тому, что пишут.

– Хорошо понимаю. Там написано, что ты признался на суде, что фальсифицировал дока-

зательства, которые помешали Марку Палмеру попасть в тюрьму за изнасилование и

убийство троих мальчиков. – Он позволил воде зашипеть на языке, прежде чем сглотнуть.

– Я посмотрел газетные вырезки. Кажется, ему была хана, пока ты не признался в этом.

Ему не светило досрочное освобождение и не похоже, что он протянул бы особо долго, до

того как его бы обнаружили с ножом в спине в тюремном дворе.

– Это и было проблемой.

– То есть? – Джек читал досье. Он понял многое из того, что происходило в голове поли-

цейского, но хотел услышать из первых уст. Хотел услышать от нынешнего Катлера,

мужчины, проживающего вторую волну последствий этого решения. Делать выбор легко.

Меняют человека его последствия.

– Я не мог позволить невиновному попасть за решетку.

– Торчвуд Один мог, – Джек не чувствовал гордости от этого заявления. – И из того, что я

прочитал в неофициальных данных понятно, что Марк Палмер не стал бы долго бороться.

– Голова Палмера была слишком занята тем, чтобы разобраться, что происходит. – На

виске Катлера дрогнул мускул – единственное доказательство того, что под спокойным

голосом внутри него вскипала ярость. – К тому моменту, как попасть на суд, он наполови-

ну поверил, что убил этих мальчишек. Даже если не помнил ни одного убийства.

Джек тянул за влажную этикетку на бутылке, отдергивая ее и игнорируя нежелание эти-

кетки быть оторванной.

– Знаешь, некоторые бы поспорили, что он был не так уж и невиновен. Поддавался жела-

ниям, обуревавшим его мыслям.

Катлер отодвинулся на стуле.

– Боже, ненавижу этот запрет на курение. Как ты можешь расслабляться, не куря и не вы-

пивая?

Ухватившись за серебряный краешек, Джек оторвал полоску, оповещающую о брэнде во-

ды, оставляя на бутылке белый след от клея.

– А что ты скажешь об этой теории? – не отступал он. Ему нужно было понять этого муж-

чину, которого Торчвуд Один посчитал достойным, чтобы не разобраться с ним тем или

иным относительно удовлетворительным или не очень способом. Ему было нужно со-

рвать с него маску и узнать остался ли он на самом деле тем же человеком, что был тогда.

Потому что такой же выбор предстоял ему, когда со всем этим будет покончено. И он хо-

тел сделать верный выбор, чтобы жить в мире с последствиями.

Катлер вздохнул.

– Думаю, это чушь собачья. – Он глотнул своего напитка. – Прости мою техническую по-

лицейскую терминологию.

– Я говорю полицейскими терминами, – улыбнулся Джек. – А почему?

– А почему тебе так интересно?

Джек не отвел взгляда от полицейского, лишь одарил ослепительной улыбкой.

– Просто хочу знать немного больше о человеке, с которым отправлюсь на эшафот. И по-

том меня заинтересовали записи. С тобой было бы то же самое.

Улыбка Джека была полна мальчишеского восторга, ухмылка Катлера напоминала волчий

оскал.

– Не надейся, что я не провел небольшое расследование относительно тебя.

– И что ты нашел?

– Много запароленных, закрытых от доступа файлов в базе данных и пару совершенно бе-

зумных историй в сети. Достаточно, чтобы понять, что я ничего не хочу знать о тебе.

– Откровенно. – Джек оторвал последнюю полосочку этикетки и бросил на стойку, чтобы

бармен мог убрать. Ночь была тихая, и Джеку казалось, что парню все смертельно наску-

чило. Он был счастливчиком, что имел такие минутки обыденности. Он жил в мире с ми-

ром, как Гвен и Янто. Катлер, скорее всего, застрял где-то на полпути в чистилище.

Много обычных людей сталкивалось со странными созданиями Рифта, но лишь немногие

были вынуждены переоценивать свою мораль, исходя из них. Джек зауважал Катлера до

прочтения досье, теперь он был заинтригован им. Живительное ощущение.

– Итак, расскажи мне о Марке Палмере.

– Как ты знаешь, я выслеживал его, – Катлер задумчиво смотрел на свое отражение в зер-

кале, и Джеку стало интересно, ищет ли он там призрака того себя, которого потерял мно-

го лет назад. – После первой смерти, когда след вывел на него. Отшельник. Любит оши-

ваться у игровых площадок. Идеальный подозреваемый, – он нахмурился. – Я нутром чу-

ял, что он виноват. Три мальчика умерло за четыре дня, и он не помнил, где находился в

моменты их пропажи. До обнаружения тел я дежурил у его дома. Я звонил ему утром и

ночью, не позволяя спать, – он замолк и отпил. – Я был настоящим ублюдком. Я смотрел,

как он, запустив руки в волосы, меряет шаги по своей гостиной и звонил, звонил, звонил,

а если он отвечал, рассказывал, что я сделаю, когда мы возьмем его. Естественно с закры-

того номера на подставное имя. Никаких следов. Никто бы не обвинил в полицейском

преследовании. Бедолага и так был на полпути к безумию, а я толкал его пройти весь путь

до конца. Но через некоторое время я начал думать, что зашел в своих предположениях не

в ту степь.

– Что случилось?

– Была полночь. Палмер вышел из дома через парадный вход. Он был по-настоящему воз-

бужден. Говорил сам с собой, дергался. Я подумал, он слетел с катушек. Что я довел его.

А потом резко он замер. Спина выпрямилась, и вся издерганность покинула его. Я видел

это из своей машины. Он изменился. А когда он повернулся и зашагал к своей машине,

ей-богу, мне показалось, что меня разыгрывают или я так зациклился на деле, что мой

мозг начал гореть. Его глаза были широко распахнуты и смотреть в них было все равно

что смотреть на включенные фары. Из них лился белый свет. И изо рта тоже, когда он от-

крыл его. Просто безумие какое-то, но я видел это.

Катлер снова отпил.

– Я поехал за его машиной в лес, где он припарковался вне видимости с дороги. Он вышел,

достал из багажника лопату и пошел вглубь в темноту в… кем-то управляемой манере. Я

стоял довольно-таки поодаль, но свет из его глаз все равно освещал округу, так что я не

боялся заблудиться. Он конечно же шел к телам. Копал словно машина, чем и был, как я

теперь думаю. Его тело контролировалось тем, что бы в него не вселилось, а мальчики

были закопаны в глубокой яме. К тому моменту как он управился, с него в три ручья лил

пот, дыхание сбилось, но он не останавливался, пока из него лил этот свет. Потом он вы-

рубился. Я видел, как он плакал над телами, когда свет переметнулся на них и сканировал

их снова и снова. Я не мог пошевелиться. Это было прекрасно, но в то же время, там при-

сутствовало такое… – Катлер запнулся, ища правильное слово, – человеконенавистниче-

ство. Человеческое зло намного более приземленное, чем была эта вещь. Наигравшись с

телами, свет вернулся к Палмеру. Он, словно автомат, закопал тела и вернулся домой.

– Что ты сделал?

– Я не мог спать. Не мог заставить себя. Я знал, где закопаны трупы – пометил три дерева

рядом, когда Палмер и штука внутри него уехали. Я сидел на кровати, много курил и мно-

го пил. Я думал об истине. Истина где-то рядом. Малдер и треклятая Скалли. – Он за-

смеялся глухим, неприятным смехом, словно шлепок грязи. – А потом я рано пришел на

работу и перелопатил всю базу данных, ища рапорты о паронормальных явлениях или не-

стандартных преступления. Так, я наткнулся на "Торчвуд: засекречено". Я никогда не

слышал о таком отделе, поэтому стал копать еще глубже. К 9:32 штат Торчвуда и мой шеф

стояли у моего стола, желая узнать причину моего внезапного интереса. Спустя некоторое

время, когда шеф отвалил, я рассказал им. А остальное, как говорится, уже история. Тела

были найдены, Торчвуд схватил то дерьмо, что было внутри Палмера и под этим делом

провели черту.

– За исключением того, – вставил Джек, – что все улики все еще указывали на Палмера. А

пресса об этом уже знала.

– Да, какие-то ублюдки-полицейские слили информацию. Мы не очень-то торопились с

арестом.

– Которого ты всячески старался избежать.

– Да. – Бармен обновил их напитки, хотя Джек не заметил, чтобы Катлер подавал знак.

Может, выражения их лиц сказали парню, что они надолго засиделись. – А потом все рух-

нуло. Люди стали требовать его ареста, а тесты ДНК, свидетельствовавшие об его вине,

связали нас по рукам и ногам. Мы арестовали его. Бедняга был раздавлен. И я понимал

почему. Когда я следил за ним вначале, абсолютно убежденный, что он именно тот чело-

век, то знал, что где-то глубоко внутри он неправильный. Но я был слишком занят, чтобы

заметить, что он тоже это знает. Возможно, всю свою сознательную жизнь. Да, он хотел

причинить боль этим парням, сделать с ними вещи, которые не поместятся в наших с то-

бой головах, и да, он хотел лишить их жизней собственными руками. Он хотел делать та-

кие вещи столько, сколько себя помнит. В душе он был больным ублюдком. Но только в

душе.

Катлер замолчал, проведя рукой по волосам, и посмотрел на Джека.

– Он никогда не действовал по импульсу. И думаю, никогда бы не стал, не завладей им эта

штука. Он был слишком силен и знал, что это не правильно. Представь себе такую жизнь

– ненавидеть себя и свои желания. Не удивительно, что он был отшельником. Худшее, что

он себе позволял – сидеть в парке и наблюдать за играми маленьких мальчиков. Он нико-

гда не разговаривал с ними. Никогда не прикасался, – Катлер замолк. – Боже, а потом

пришла эта штука, поселилась в нем и захотела все это сделать. Вот годы сдерживания и

прорвались. И все что мы могли сделать, посадить его в тюрьму?

Наблюдая, как он трясет головой и сильно сводит брови на переносице, Джек гадал имеет

ли Катлер представление, насколько напоминает при этом героев мультиков. За всей этой

броней Катлер все еще кипел гневом, и Джек был рад этому факту.

– Ты не мог, – мягко ответил он.

– Ты прав. Я не мог. Но улики были против него. Поэтому я дождался, пока суд не наберет

полный ход, и пустил в прессу утку о подделке улик. Подмене ДНК. Все эту хрень. Пошел

резонанс. А когда защита вызвала меня на суд, я изобразил борьбу, но в итоге сознался.

Заявление о применении силы для получения признания перевернуло чашу. Суду ничего

не оставалось как отпустить его. Гражданское общество признало его виновным, но ему

было нечего терять к тому моменту. Мы дали ему новую личность и отправили на север

начинать новую жизнь. Не то чтобы это сработало. Последнее, что я слышал, что он ушел

в запой и после третьей неудачной попытки покончить собой был помещен в психиатри-

ческую лечебницу. Возможно, самое безопасное для него место.

– Ты бы сделал то же самое снова?

Катлер зло посмотрел на свое отражение в зеркале.

– Ага. Думаю, я настолько уперт, что сделал бы то же самое еще раз.

– Я удивлен, что Торчвуд Один так просто тебя отпустил.

Катлер пожал плечами.

– Они решили, что я хорошо справился с ситуацией. Не побежал с рассказами о ярком

свечении в ночи в прессу и даже к шефу. Они подумали, что я могу быть полезен в поли-

ции. Если услышу истории о странностях. – Он улыбнулся. – Но поверь мне, не думаю,

что решение далось им легко. Я иногда думаю, что бы они могли сделать, реши, что я не

надежен. Будучи молод и глуп, я даже не думал об этом. Но сейчас…

– Думаю, я понимаю, почему они позволили тебе благополучно остаться индивидуумом,

которым ты являешься, – Джек поднял бутылку. – Будь здоров.

Катлер чокнулся бокалом с виски с минеральной водой.

– Твое любопытство удовлетворено?

– Рассказанное всегда интереснее прочитанного. Если для тебя это что-то значит, я думаю,

ты поступил правильно. Большинство бы так не поступило.

– Спасибо.

– Ты никогда не пытался рассказать жене правду?

– В таких ситуациях хорошо узнаешь людей. Она очень быстро поверила лжи. Заставила

меня лучше ее разглядеть. Она не заслуживала правды. – Он повернулся на стуле, высмат-

ривая источник слишком сильной музыки. – Боже. Неужели человек не может хотя бы

выпить в тишине и покое? Почему мы должны каждый сознательный момент наполнять

шумом? Все чего я хочу – это пара минут тишины, чтобы привести мысли в порядок.

Джек начал улыбаться, а потом замер. Пара минут тишины. Он отодвинул барный стул и

изо всех сил стукнул по стойке.

– Ах, гори оно все! – Его глаза искрились, улыбка излучала энергию, он пригнулся, схва-

тил лицо Катлера двумя руками и оставил на его губах звучный поцелуй. – Пара минут

тишины! Ты гений! Почему я сам не додумался до этого? – он взял свою шинель с сосед-

него сиденья и посмотрел на Катлера. – Чего ты ждешь? Пошли. Схватим плохого парня.

Детектив смотрел на него долгую минуту, прежде чем подняться.

– Не имею ни малейшего представления, что ты несешь. Но я иду. – Он осушил бокал. –

Но если ты еще хоть раз меня поцелуешь, я разрушу рабочие отношения пинком под твой

зад.

Джек рассмеялся, приплясывая позади его спины, пока они поднимались по лестницы из

полуподвального помещения бара на тротуар.

– Что бы ты не говорил, но я отлично целуюсь. Тебе понравилось. Могу поспорить.

– Хренов Торчвуд, – заворчал Катлер, но Джек расслышал шутливые нотки в сердитом

тоне. – Ну ничего не можете делать, как все, мать их, нормальные люди.