Донецький національний

– Поздно! ЗА РОДИНУ!!!

Я прибавил газ, приближаясь к ракете. В тот самый миг, когда плоскость крыла находилась под её небольшим крылом, я наклонил ручку штурвала влево. Машина стала наклоняться, и в момент соприкосновения, самолёт тряхнуло со страшной силой. На фоне уходящего из поля зрения горизонта я видел, как ракета, потеряв на страшной скорости равновесие, кувыркаясь, летела к земле.

Самолёт уже не слушался управления, меня вдавило в кресло. Машина стала крутиться вокруг своей оси, и я боковым зрением заметил, что у нас нет крыла.

– Катапульта! - закричал я, - ДАВАЙ!!!

Я чувствовал, как по моему лицу из носа текла кровь. Если кровь пойдёт из ушей - будет совсем плохо. Перегрузка, чудовищной невидимой силой вдавливала меня в пилотское кресло. Ощущение было, словно позвоночник поворачивался в моей спине.

– Не получается! НЕ РАБОТАЕТ!

Чёрт!

Картинки за стеклом кабины сменялись с бешеной скоростью: небо, облака, небо, облака…

Преодолевая силу перегрузки, я дотянулся рукой до кнопки катапульты и кулаком разбил маленькое стекло, закрывающее её от случайного нажатия.

– Помилуй, Господи, его душу, - Я не верил в Бога.

Зато Михей верил.

Я нажал кнопку катапульты. Сильный толчок вытолкнул меня из самолёта. Небо и облака прекратили свой ужасный круговорот, остановившись в моих глазах. Я камнем летел к земле.

Надо мною, быстро отдаляясь, проносился подбитый самолет.

Всепогодный перехватчик и самолёт радиоэлектронного подавления МиГ-40М чертил чёрным дымом полосу, в сумасшедшем штопоре направляясь к земле.

 

Под пронзительный писк датчика высоты, я дёрнул кольцо и раскрыл парашют. Медленно спускаясь, я видел внизу свою базу, с которой пятнадцать минут назад я взлетел на одном самолёте вместе с Михаилом Петлёвым. Это был его первый и последний боевой вылет. Но мы выполнили поставленную боевую задачу.

Вся разница была в том, что я был жив, а он - нет.

Я думал о том, что он ещё мог бы сделать, но уже никогда не сделает. О его матери, которая получит сложенный российский флаг и письмо от президента. О его девушке, на которой он хотел жениться через две недели…

Они даже не увидят его тела.

Почему это случилось?

Я виноват. В чём? Как я мог ему помочь? Никак…

Я виноват только в одном. В том, что остался в живых.

А тем временем земля стремительно надвигалась на меня. Я приземлился удачно, но резкий порыв ветра потянул парашют, и я упал, волочась на стропах по ухабам просёлочной дороги, в пыли и с окровавленным лицом. Повернувшись на бок, я потянул нижние стропы на себя и сумел остановить парашют.

Я переполз с дороги на траву и лёг на спину. Правая нога страшно болела. Я ощупал её чуть ниже колена. Гематома. Скорее всего - закрытый перелом.

Может, я повредил её при катапультировании?

Или при неудачном приземлении?

Я расстегнул крепления шлема и сбросил его с головы. Вздохнул глубоко, но не смог набрать в лёгкие столько воздуха, сколько мне хотелось. Всё тело болело из-за перегрузок, и я не мог сейчас даже привстать. Я лежал на спине и смотрел в небо. Такое доброе и такое жестокое.

Поняв, что ногу я повредил, когда бежал под вой сирены по коридору базы, я стёр грязной перчаткой кровь с лица.

Кровь, вместе со слезами…

 

Глава Третья.

«Длинное утро»

 

Будильник я, впрочем, как и всегда, благополучно проспал. Зато меня разбудил звонок телефона. Я, сквозь сон, слышал настойчивую трель телефона, однако не мог заставить себя вырваться из плена дремоты.

Поняв, наконец, что проснулся, я открыл глаза. Первые секунды пробуждения я соображал, где я и, собственно, кто я. У меня так всегда и вовсе не обязательно для этого выпивать ящик водки. Я посмотрел на настенные часы.

8:15

Ого! Я проспал. Я стал осматривать большую комнату, пытаясь по звуку определить местонахождение трубки радиотелефона.

Короче, пока я собирался с мыслями и силами, чтобы встать с дивана, телефон перестал звонить. Наступила тишина. Ни единого звука; тише, чем на кладбище.

Это моя квартира.

Ну и ладно! Надо будет, сами перезвонят.

Я наконец поднялся с дивана, и потягиваясь, пошёл по комнате. Подойдя к музыкальному центру, я просто включил его, надеясь, что он выберет подходящую песню.

Гитара и скрипка заиграли в унисон, создавая завораживающую мелодию. Что надо!

Замер троллейбус в троллейбусном парке, Перепутал механик провода по запарке…  

Я подошёл к окну. Интересно, кто-нибудь ещё помнит, как выглядел троллейбус?

Для меня день только начинался, а для других он уже был в самом разгаре. Машины сновали по дороге, а пешеходы спешили по делам и без дела, каждый своей дорогой.

А вообще, тяжело в дороге без хорошего попутчика. Верного, любящего человека.

По своему жизненному пути я шёл один. Пока, один.

 

Думают люди в Ленинграде и Риме, Что