НАЧАЛО ДИСПУТА.

Перерыв кончился, все расселись по местам. Директор Дома культуры Альтшулер пригласил желающих выступить, но никто не отозвался. Он повторил приглашение, и тогда в первом ряду

не спеша, поднялся Демьян Лукич. Альтшулер пристально посмот­рел на него.

—Вы хотите? Пожалуйста.
Демьян Лукич откашлялся.

—Много ты, милый человек, — обратился он к докладчику, - нам тут всего наговорил. Сравнил даже религию с прялкой — мол, ее тоже скоро в музей сдадут... Да разве может такое быть? Рели­гия — ведь не предмет какой-то, взял да и выбросил, это жизнь на­рода, и к серьезным вещам, милый мой, надо относиться серьезно. А насчет того, что Бога дикари выдумали от страха, тоже скажу: это
не так! Дикари выдумали не Бога, а богов, потому что, сам ты гово­рил, обожествляли природу, поклонялись солнцу, деревьям, кам­ням всяким. Это были языческие боги, а мы в таких не веруем. Мы
веруем в единого Бога, Творца неба и земли, и нам нечего Его вы­думывать, потому что Он есть, был и будет всегда. — Демьян Лукич немного помолчал. — Говоришь: Бога нет. Слыхали мы такое! Выступал тут один, из бывших священников, отрекся от Бога. «Я, — говорит, — вас раньше обманывал, внушал, что Бог есть, а на самом деле Его нет». Конечно, я не вытерпел, поднялся и гово­рю ему: «Если ты раньше нас обманывал, кто же тебе теперь пове­рит?» Ну, а ты, милый мой, можешь нам доказать, что Бога нет?

—А что тут доказывать? Я ведь только что говорил, что об этом ясно свидетельствуют величайшие достижения науки. 20-й век — век науки и техники, век космических полетов, а не религии, она
уже отжила, — убежденно повторил Матюхин.

—Ошибаешься, дорогой! — возразил Д. Л. — Наука Бога не ищет, у нее задачи совсем другие. Наука изучает природу, ее зако­ны, открывает их, и ты, конечно, знаешь, что очень много знамени­тых ученых были верующими. Ломоносов, например, Пирогов, Павлов, Филатов, Циолковский... Вера в Бога не мешала и не ме­шает им делать открытия, а, напротив, помогает: Бог вразумляет
их, чтобы они, видя в природе премудрость Божию, прославляли Творца. Вера в Бога была,есть и всегда будет. Почему? Да потому, что человеческая душа стремится к небу, тоскует по нем, такой она
Богом создана. Даже наши писатели это признают. Читал я недав­но книгу Владимира Солоухина — может, знаешь? — так он инте­ресно сравнивает. Жили, мол, в пруду караси, жили, и вдруг один,
вроде бы карасиный космонавт, решил выпрыгнуть и посмотреть, что за жизнь там, наверху. Выпрыгнул — и задохнулся, и быстрее на дно. «Ну, что там?» — спрашивают его сородичи. «Да ничего. Ни­чего там нет!» Вот так и люди: слетали в космос, на вершок от земли подпрыгнули и уже кричат: «Мы летали, а Бога не видели! Бога нет!» Да разве Бога из ракеты увидишь! Он живет в Свете неприступном... А как мы можем узнать о Нем? Через Его творение. Оглянись — и увидишь, всюду Его следы...

 

 

Зал внимательно, напряженно слушал.

 

ПЧЕЛЫ.

—Вот у меня на пасеке есть пчелы, — продолжал Демьян Лу­кич. — Сколько я наблюдаю за ними и все удивляюсь: как мудро они работают! Как дивно строят соты — такие правильные и краси­вые ячейки мастерят, нам таких ни за что не сделать. А как собира­ют и откладывают мед! Читал я в ваших книгах, что даже ученые удивляются пчелиной мудрости. Вот я и хочу спросить тебя: откуда у них эта мудрость? Кто научил их?

—Никто их не учил, — быстро ответил докладчик, — и эта, как вы выражаетесь, мудрость ничто иное, как инстинкт, или интуи­ция. Инстинкт свойствен и человеку, и животным, и насекомым,
короче, всем живым существам. Действует он всегда бессознатель­но, но целесообразно, т. е. достигает нужной цели. Вот и пчелы: они не сознают, что делают, хотя Действия их полезные, целесообраз­ные. Поняли вы теперь?

—Понять-то понял, да не о том я спрашиваю. Я спрашивал: от­куда у них эта мудрость, или инстинкт этот? Откуда? — переспросил Матюхин. — От привычки. Привыч­ка — это тоже свойство человека и животных. Например, мы при­выкли ходить, привыкли писать, и делаем это бессознательно, как
бы механически. Подобные привычки есть и у животных. Приобре­таются они не сразу, а вырабатываются сотнями, даже тысяча­ми лет...

—Смотри-ка, — удивился Д. Л. — Что же тогда получается — что пчелы тысячи лет назад были умнее нынешних архитек­торов?

—Как так? — возразил Матюхин.

—Да так. Если они давным-давно привыкли делать такую муд­рую работу, какую ученые и поныне не осилят! Ведь ученым мед с цветочков ни за что не собрать, а пчелы справляются с этим быстро
и легко. Да еще, я читал, прибавляют к меду 25% воды и какого-то противогнилостного вещества, чтобы предохранить мед от броже­ния. Кто научил их? Мы — люди — и то сами не можем научиться писать, читать, даже ходить нас учат. А тут пчелы, насекомые — не­ужели они сами научились?

Матюхин ответил не сразу: видно было, что он немного расте­рялся. Альтшулер попробовал его выручить.

—Выступайте по докладу! — сказал он. — Как произошла вера в Бога? — вот тема доклада. Не уклоняйтесь!

—А он и не уклоняется! — бросил кто-то из зала. — Он дело го­ворит. Нечего увиливать. Отвечайте!

 

3. ДАРВИНИЗМ.

—В науке существует особая теория — дарвинизм, снова заговорил докладчик. - Как известно, она названа так по имени английского ученого Дарвина. Этот ученый доказал, что все в мире по­степенно развивается и совершенствуется. Происходит с природой так называемая эволюция, т. е. постепенное развитие. Миллионы лет назад животный и растительный мир был совсем не такой, как сейчас. В природе идет борьба за существование, в процессе кото­рой слабое, неприспособленное гибнет, а здоровое, сильное выжи­вает, укрепляется и развивается. Этот процесс в науке называется
естественным отбором. Помимо него существует отбор искусствен­ный, с помощью человека. Так, скотоводы скрещивают разные по­роды животных, улучшают их, то же делают садоводы с растениями
путем прививок. Новые приобретенные качества передаются по на­следству, закрепляются в последующих поколениях, и таким обра­зом происходит усовершенствование отдельных видов.

—Ну, ладно, — согласился Д. Л., — даже если и есть эта эволю­ция, ее мы еще можем признать — но она ведь только следствие! А я тебя спрашиваю о причине, о начале начал, т. е. о Боге, от Кото­рого и эволюция, и интуиция, и все прочее.

Матюхин снова замолчал, и Альтшулер воспользовался паузой.

—Вопрос исчерпан, — сказал он.

Но Демьян Лукич и не думал отступать.

—Какое там исчерпан, — смиренно заметил он. — У меня, милый мой, вопросы только начались... Я вот тоже хочу сказать о садовнике, есть у меня знакомый в городе. Какие он цветы выра­щивает — настоящее чудо! Как-то спросил я его: «А можешь ты вы­растить какой-нибудь цветок, ну, скажем, из крапивы?» — «Нет, ко­нечно», — удивился он. «А из дерева сделать железную скамей­ку?»

— «Это уж совсем чепуха!» Почему? Потому что есть законы в природе, и их не переступишь. Попробуй привить что-нибудь к за­сохшему дереву — хоть всех садовников собери, ничего не полу­чится, потому что в нем нет жизни... И с пчелами не так-то оно просто. Не садовник же и не скотовод и даже не пчеловод обучил их строить соты и собирать мед. Ни с кем их не скрещивали, не при­вивали. Откуда же они такие хитрости знают? Вот на этот вопрос я никак не добьюсь от тебя ответа! Не скрой же, почтенный, пчелино­го учителя, скажи, кто научил пчелу мудрости?

Матюхин все еще молчал. Демьян Лукич хотел, чтобы ему отве­тили конкретно: Бог научил пчелу или природа? И чтобы добиться ответа, привел пример.

—Вот самолет и птица, — начал он, — в полете и по своему строению они похожи, ведь самолет создавали по подобию птицы. Но вот какое интересное дело: птицу можно убить и разобрать по
косточкам, самолет можно разобрать на части. А собрать что легче — самолет или птицу? Ясно, что самолет собрать можно, а птицу никому не удастся, потому что она — живое существо. Теперь ответь мне: кто сделал самолет?

—Разумеется, человек. Конструктор.

—Л птицу? Ее кто сотворил?

Матюхин молчал, и за него тут же ответил Альтшулер:

—Разумеется, природа!

4. О ПРИРОДЕ.

—Значит, и пчелиный учитель, и конструктор птицы — природа, так я тебя понял? — переспросил Лукич.

—А кто же еще? Только природа, и никто иной, — сказал Матюхин. — Она есть великий учитель и конструктор. Она производит, она делает отбор, она создала птицу. Все она делает.

—Смотри-ка, — снова удивился Демьян Лукич. — Тогда ответь мне: что такое природа?

—Природа — это все, что нас окружает, — принялся объяснять Матюхин. — Все, что мы видим, и все, что существует. Небо и звезды, моря и земля, и растения, и весь животный мир — все это
природа.

—- Стало быть, — начал рассуждать Демьян Лукич, — природа состоит из одушевленных существ и неодушевленной материи. Так ведь? Теперь давай возьмем одушевленных: человека, живот­ных, птиц— и в уме уберем их из природы и спросим: «земля, воз­дух, вода и прочее будет ли одушевленно, если все живое убрали?» Нам скажут: «Нет, это неодушевленная материя». Она разум имеет?

—Нет, неодушевленная материя не мыслит.

—Из этого мы видим, что есть природа одушевленная и неодушевленная, мыслящая и не мыслящая,— заключил Демьян Лу­кич.— Ладно, мы отделили одушевленную природу от неодушевленной, а теперь поразмыслим: кто же из нее создал птицу? Человек? Нет. Животные? Нет. Сама себя птица создать не может... Или земля создала? Или вода, воздух? А может, они все вместе сели за стол и общими силами все продумали? Опять же нет! А почему? Да потому, что если уж разумный человек не может создать живое су­щество, то, что говорить о неодушевленной природе! Неодушевлен­ная природа не создаст никогда одушевленное существо, как яблоня не уродит вместо яблока морского ежа. Из мертвой материи, не имеющей разума, разве может сам собой получиться разумно уст­роенный мир и разумный человек? Или по-другому сказать: мерт­вая женщина, имеющая во чреве плод, может родить живого ребен­ка? Как ты думаешь?

—Конечно, нет!

—Вот и разъясни, — попросил Лукич, — кто же изприроды, одушевленной или неодушевленной, создал птицу и научил пчелок такой великой мудрости? Известно ведь, что сто дураков не сумеют
одного человека сделать умным, а умный один может сто просветить и научить. Какое же такое существо создало птицу и научило пчелок уму разуму?

—Да ведь я уже разъяснял, что пчелы делают все не по разуму, а по инстинкту, — с оттенком раздражения ответил Матюхин.— У них нет сознания и воли.

— Это еще дивнее, — заметил Д. Л. — Легко научить человека, у которого есть разум и язык, а вот попробуй корову или лошадь научить читать и писать! Это было бы чудом! А еще большее чу­до — научить малюсеньких пчелок делать дивные дела, на какие не способны самые ученые люди. Скажи, наконец, кто это чудо совер­шил? Кто?!

Молчание. И в зале было тихо. Спор всех захватил.

— В далекие времена, читал я, — продолжал Демьян Лукич, — многие языческие народы — египтяне, финикийцы, греки — пред­ставляли себе происхождение мира так: раньше был вечный хаос,
первобытный океан, и из этого темного бессмысленного скопления стихий возник наш разумно устроенный мир. Это древнее языче­ское учение воскресили современные атеисты. Они тоже объявили,
что вселенная возникла из бессмысленной, неразумной материи, и науку они используют в своих интересах: что им подходит — при­знают, а что не подходит — отбрасывают...

Альтшулер поморщился:

—Я запрещаю обсуждение посторонних вопросов!

—Тут надо серьезно подумать и рассудить, — не обращая внимания на окрик, говорил Демьян Лукич, — проверить, правильно ли это учение? А для примера возьмем книгу «Война и мир» Льва
Толстого. Прочитаем ее, разрежем на отдельные буквы и всю эту огромнейшую кучу букв рассыпем по земле. Получится из этого книга «Война и мир»? Нет, получится хаос. А чтобы из этого хаоса
снова создать книгу — что надо?

—Ясно, что, — усмехнулся Альтшулер. — Голова нужна.

—Э, милый, голова и у обезьяны есть, а она тебе даже из готовых слов книгу не составит. К голове-то что надо? Разум. Чей? Пи­сателя Толстого. Правильно я говорю?

Матюхин нехотя кивнул.

—А чтобы из первобытного океана, из хаоса получился наш разумный, прекрасный мир — для этого что надо? — не отставал Лукич.

—Разум нужен, — ответил Матюхин.

—Чей, человеческий?
— Нет...

—Чей же?

— Надо полагать... высший разум.

— Да! И ЭТОТ ВЫСШИЙ РАЗУМ ЕСТЬ БОГ!

Последние слева Демьян Лукич произнес громко и радостно. В его душе зазвучал торжественный призыв псалмопевца: «Научу беззаконныя путем Твоим и нечестивии к Тебе обратятся..." Матюхин же чувствовал себя скверно, точно в западне. Что отвечать этому старику? Смешно же утверждать, что солнце или звезды, растения или животные создали птиц и научили пчел. Все они не имеют разума. И... неужели весь этот разумный мир сам собой образовался из мертвой, неорганизованной материн?.. Как воз­ник мир? Вот вопрос вопросов! Случайно? Из стечения обсто­ятельств? Но тогда вокруг был бы беспорядок, хаос... Откуда же такая гармония в природе, такая точность во всем, такой глубокий смысл?

Матюхина бросило в пот, и он жадно пил воду. Альтшулер опять пришел ему на помощь: объявил перерыв.