Убей в себе честолюбие.

Заурядный человек отшатнется от этого положения, восклицая, что проведение этого правила в жизнь сделает его вялым и ни к чему не пригодным существом, ибо честолюбие, по-видимому, лежит в основе всего великого, что создано человеком. Такой человек видит четвертое правило и, если он не смотрит очами духовного разума, – еще более недоумевает. И тем не менее соблюдение обоих этих правил вполне исполнимо. Честолюбие, о котором говорится в первом, представляет собой чувство, побуждающее человека к достижению известной цели ради тщеславных, эгоистических мотивов, заставляющее его разрушать все на своем пути и теснить всех, с кем он приходит в соприкосновение. Такое честолюбие – подделка под настоящее честолюбие и столь же неестественно, как болезненный аппетит, являющийся искажением нормальных ощущений голода и жажды, или как нелепый обычай украшать себя варварскими убранствами – это извращение нормального инстинкта, заставляющего прикрывать тело одеждой с целью защиты от непогоды. Столь же нелеп обычай отягчения себя и других содержанием роскошных дворцов, являющий искажение естественной потребности в домашнем очаге и в крове. Сюда же следует отнести распутное, развратное поведение, представляющее не что иное, как извращение естественного полового инстинкта нормального человека, имеющего в виду прежде всего продолжение рода.

«Честолюбивые» люди доходят до безумия в погоне за успехом, потому что их инстинкты извращены и ненормальны. Честолюбцы воображают, что вещи, к которым они стремятся, дадут им счастье, но их ждет разочарование, ибо вещи эти, не будучи источником прочного счастья, обращаются в прах подобно плодам Мертвого моря. Честолюбивый человек привязывается к вещам, которые он сам создает, и становится их рабом вместо того, чтобы быть их господином. Он смотрит на деньги не как на средство обеспечить себя и других предметами первой необходимости и пищей (духовной и материальной), но как на нечто ценное само по себе – он одного духа со скупцом.

Если он ищет власти и могущества, – он делает это из эгоистических побуждений, дабы удовлетворить свое тщеславие и показать обществу, что он могущественнее своих собратьев, – короче говоря, чтобы стать выше толпы. Все это жалкие, ничтожные, детские честолюбивые помыслы, недостойные истинного человека, которые нужно перерасти прежде, чем начать совершенствоваться духовно, – но в то же время они дают человеку тот негативный опыт, который необходим для его духовного пробуждения. Одним словом, человек с ненормальным честолюбием работает с целью эгоистического вознаграждения и неизбежно будет разочарован, поскольку он основывает свои надежды на вещах, которые обманут его в черный день; он пробует опираться на надломленную трость.

Теперь взглянем на обратную сторону медали: «Трудись, как трудятся честолюбцы». Вот он, кажущийся парадокс! Кто трудится таким образом, может показаться людям типичным честолюбцем, но это сходство будет чисто внешним. «Честолюбец» являет собой уклонение от нормы. Тот же, кто трудится ради самого труда, повинуясь стремлению работать и жажде творить, чтобы дать как можно более полный исход творческой силе своей натуры, – тот проявляет истинную природу человека.

Такой человек способен работать лучше и достигнуть более прочных результатов, чем тщеславный честолюбец. Кроме того, его работа приносит ему счастье, он чувствует радость от своей деятельности, проникается творческим импульсом мировой жизни и творит великие дела. Исполняя свою задачу, он обретает счастье в работе и благодаря ей. И пока он верен своему идеалу, его радость не омрачится, и он будет хорошо выполнять свою долю в мировой работе. Но по мере того, как он поднимается по ступеням лестницы, ведущей к успеху, он подвергается ужасным искушениям и нередко поддается влиянию тщеславного честолюбия. Следствием станет то, что в следующем своем воплощении он должен будет вновь и вновь подвергаться этому искусу, пока не преодолеет его. Всякому человеку на свете положена своя работа, и он обязан делать ее как можно лучше, бодро и разумно. Он должен дать полный простор проявлению того инстинкта, который побуждает его как следует выполнять свое дело – лучше, чем оно делалось до него (не ради возможности торжествовать над другими, но потому, что мироустройство требует все большего и большего совершенства в работе).

Истинный оккультизм не учит человека в бездействии предаваться созерцанию, устремив свой взгляд на пуп, подобно некоторым невежественным индусским факирам и святошам, которые подражают лишь языку учителей Йоги, профанируя их учение. Напротив, оккультизм учит, что принимать участие в мировой работе – долг и почетное преимущество человека и что способный делать что-нибудь лучше, чем это делалось прежде, заслуживает благословения, как благодетель человечества. Оккультизм признает божественное побуждение к творчеству, заложенное во всех людях, и считает, что оно должно найти себе полное выражение. Он учит, что без полезной работы никакая жизнь не может быть полной и завершенной. Он верит, что умственная работа помогает духовному развитию и совершенно необходима для него. Он далек от восхваления неосмысленной, механической работы, ибо в ней нет ничего прекрасного, но он учит, что во всяком, даже самом скромном деле, может найтись что-нибудь интересное для того, кто ищет этого, и что такой человек всегда найдет лучший способ для выполнения этого дела и таким образом прибавит что-нибудь в мировую сокровищницу знаний. Он учит, что истинное честолюбие заключается в том, чтобы любить работу ради нее самой, а не в том, чтобы исполнять ее ради ложных целей мирской награды.

Такая жизнь возможна для тех, кто постиг Карма-йогу. Читайте это наставление до тех пор, пока вполне не схватите его смысл, пока не почувствуете его истинность с такою же ясностью, с какой вы это видите. Суть этих поучений в вопросе о честолюбии может быть резюмирована таким образом: искорените относительное честолюбие, которое заставляет вас привязываться к предметам и ждать награды за ваши труды, и которое не приносит ничего, кроме разочарования и задержки на пути совершенствования, но старайтесь развить и как можно полнее выразить абсолютное честолюбие, которое заставляет вас работать ради самой работы, ради доставляемой ею радости, ради желания дать возможность проявиться божественному инстинкту творчества. Развивайте то честолюбие, которое заставляет вас наилучшим образом исполнять работу – лучше, чем она когда-либо делалась, и которая дает возможность сотрудничать в гармонии с никогда не прерывающимся божественным творчеством, а не в разладе с ним. Пусть божественная энергия совершает свою работу через вас и находит совершенное выражение в вашем труде. Откройте ей свободный доступ в вашу душу, и вы вкусите радость, исходящую от такой работы, – это и будет истинным честолюбием; всякое другое будет лишь жалкой подделкой, задерживающей совершенствование души.