Глава IV. Особое чувство Родины

«Главное, отрадное убеждение, которое вы вынесли, — это убеждение в невозможности взять Севастополь, и не только взять Севастополь, но поколебать где бы то ни было силу русского народа… Из-за креста, из-за названия, из угрозы не могут принять люди эти ужасные условия: должна быть другая высокая побудительная причина — эта причина есть чувство, редко проявляющееся, стыдливое в русском, но лежащее в глубине души каждого, — любовь к родине…»

Л.Н.Толстой «Севастопольские рассказы»

Главным героем древнерусской литературы, главным предметом чаяний, переживаний и пророческих озарений авторов была Русская земля. Академик Д.С. Лихачев совершенно справедливо назвал литературу домонгольского периода литературой одной темы – темы Русской земли. Можно смело утверждать, что данное положение распространяется на весь русский литературный процесс, вплоть до настоящего времени.

Особое чувство Родины, можно сказать, изначально присуще русскому человеку. Оно сохранилось на генном уровне, впитывается нами с молоком матери. Даже тоска по Родине, свойственная вообще-то каждому народу, у русских людей проявляется особенно остро:

Проплываем океаны,

Бороздим материки,

И несем в чужие страны

Чувство русское тоски (А.Н. Вертинский, «О нас и о Родине»)

Чувство Родины, считает писатель Ю. Мамлеев, это «внутренняя Россия, которая живет в человеке».

Само понятие Русская земля, что вполне объяснимо и одновременно весьма характерно, появляется в самом первом из дошедших до нас из глубины веков памятнике древнерусской литературы – «Слове о законе и Благодати» митрополита Илариона. О Русской земле Иларион говорит исключительно с гордостью. Он гордится князьями-собирателями Русской земли; гордится тем, что о Русской земле наслышаны другие народы; гордится тем, что евангельский источник наполнил Русскую землю; гордится тем, что русичи, минуя стадию духовного рабства, стадию закона, из тьмы язычества вышли прямо к солнцу Благодати.

Словосочетания Русская земля и народ русский появились в памятнике, стоящем у истоков нашей литературы. И хотя Русская земля была уже «ведома» при деде и отце Владимира – Крестителя Руси, по-настоящему, на века и тысячелетия, она выходит на орбиту мировой истории только тогда, когда «слово евангельское осияло нашу землю». Так запечатленные в художественном слове, определяющие смысл жизни русского человека, понятия Бог, Родина, народ утверждаются в историческом и духовном пространстве.

Русская литература начиналась с летописания. Летопись стала первым собственно русским жанром, отличавшимся даже от византийской хроники. Не будем говорить о своеобразии летописи с точки зрения формы, а сразу укажем на ее главную, содержащую особый мировоззренческий смысл, особенность: создатели русской летописи (а летопись, как известно, является результатом коллективного труда и существует в виде летописного свода) рассматривают ход русской и мировой истории сквозь призму интересов Русской земли. Об этом свидетельствует полное название, пожалуй, самый известный из русских летописей «Повести временных лет»: «Вот повести минувших лет, откуда пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить, и как возникла Русская земля».

У неискушенного читателя, открывшего первые страницы «Повести», может возникнуть вопрос: Зачем создатель летописи обращается к послепотопным, в прямом смысле слова, временам истории человечества, к рассказу о Ное и его сыновьях? Ведь речь вроде бы должна идти о начале, об истоках Русской земли. Поскольку Русская земля в древнерусской традиции – это, в первую очередь, народ, ее населяющий, вопрос должен быть поставлен так: Откуда появился (возник) русский народ? На это летопись отвечает: от нориков, которые и есть славяне. И так, шаг за шагом, автор приводит читателя к неоспоримому факту: русичи – потомки Иафета, одного из сыновей Ноя. Отсюда следует неизбежный вывод (и этот вывод сегодня нисколько не потерял своей актуальности!): они, как и другие народы, имеют такое же право на свою землю, на свое место в истории.

Легендой о посещении Русской земли апостолом Андреем Первозванным летописец как бы освещает и освящает эту землю светом христианства. Если рассказ о сынах Ноя утверждает старозаветное право славян на свое место в истории человечества, то новозаветная легенда фактически дает право русичам, говоря словами Пушкина, на «свою формулу истории».

Основную идею «Слова о полку Игореве» часто формулируют таким образом: «Призыв князей к единению». Иногда читаем расширенный вариант: «Призыв князей к единению, прозвучавший незадолго до нашествия татар». И на этом ставится точка. А это – свидетельство провала, духовной пустоты. Русскому человеку необходимо знать: единение ради чего и во имя чего? Между тем, этот призыв, явленный на разных уровнях, с использованием всей палитры доступных художественной системе Древней Руси средств (и даже – доселе недоступных ей, поскольку гений автора «Слова» опередил время), есть призыв к единению во имя блага и процветания Русской земли. Эти ожидания звучат и в устах государственного мужа – Великого Киевского князя («золотое слово» Святослава), и в плаче Ярославны, символизирующей Русскую землю в её материнском обличии (Родина-мать), проявляются в настроении русской природы, чутко реагирующей на происходящее: «Никнет трава от жалости, а дерево от печали к земле приклонилось», звучит в лирических восклицаниях самого автора: «О Русская земли! Уже за шеломянемъ еси!».

Особое чувство Родины в русском человеке и героях русской литературы проявляется по-разному: и в страстном патриотическом порыве, стремлении защитить Отечество, и тогда судьбы героев неразрывно связываются с судьбами страны; и в борьбе за веру православную, за святую Русь; в любви к народу и стремлении к «народной правде», в установлении особой, духовной связи с родной природой.

Однако, с позиций православной духовности, в любом случае, чувство Родины без чувства Бога всегда неполно, даже скажем, неполноценно, а применительно к целому ряду моментов можно даже говорить об ущербности такого чувства.

В момент гибели древнерусского государства под ударами татарской орды был создан замечательный памятник – «Слово о погибели Русской земли». Русская земля уже лежит в руинах, а в восприятии автора, его читателей-современников и читателей следующих поколений она величественна и прекрасна. Серьезный ученый-медиевист (специалист по истории и культуре средних веков) тут же скажет об особом литературном стиле Древней Руси – историческом монументализме, когда вся Русская земля в ее величии и красоте обозревается автором и читателем с некой идеальной высоты. Мы же с вами обратим внимание на следующее: перед нами в совершенной художественной форме раскрывается понятие Русская земля в частях, ее составляющих, и скрепах, соединяющих их в единое целое: «О светло светлая и украсно украшена земля Руськая! И многыми красотами удивлена еси: озеры многыми, удивлена еси реками и кладязьми месточестьными, горами крутыми, холми высокыми, дубровами частыми, польми дивными, зверьми разноличьными, птицами бещислеными, городы великыми, селы дивными, винограды обителными, домы церковьными, и князьми грозными, бояры честными, вельможами многами — всего еси испольнена земля Руская, о прававерьная вера християньская!» – Здесь и природа, нетронутая и возделанная человеком, города и села с их населением и церквами, и сильные мира сего, и – главное – то, что придает Русской земле цельность, силу, красоту и величие, смысл существования – вера христианская.

Традиционно солью Русской земли, ее ядром считался народ. В XVI веке Ермолай Еразм в трактате «Правительница» не только отводил земледельцам главную роль в русской жизни, но и подчеркивал, что их труд особо угоден Богу: «Необходимы вельможи, но вовсе не трудом своим снабжаются они. Необходимы, прежде всего, земледельцы: от их трудов хлеб, а от него начало всех благ – хлеб на литургии в бескровную жертву приносится богу и в тело Христово обращается. И вся земля потом от царя и до простых людей питается от их трудов». Поэтому А.С. Хомяков в статье «Мнение русских об иностранцах» (1846) уже говорил как о непреложном, давно установившемся в национальном сознании: «Отечество находится не в географии. Это не та земля, на которой мы живем и родились, и которая в ландкартах об­водится зеленой или желтой краскою. Отечество также не условная вещь. Это не та земля, к которой я приписан, даже не та, которою я пользуюсь, и которая мне давала с детства такие-то или такие-то права и такие-то или такие-то при­вилегии. Это та страна и тот народ, создавший страну, с ко­торыми срослась вся моя жизнь, все мое духовное существо­вание, вся целость моей человеческой деятельности. Это тот народ, с которым я связан всеми жилами сердца и от кото­рого оторваться не могу, чтобы сердце не изошло кровью и не высохло». Если народ по большому счету и есть Русская земля, то в таком случае очень важным будет следующее свидетельство Достоевского: «Русский народ весь в Православии и в идее его. Более в нем и у него ничего нет – да и не надо, потому что Православие все».

Поэтому повторим еще раз: в русском национальном сознании Родина - понятие неизменно священное, неизменно несущее в себе Божественное начало.

История России сделала жанр воинской повести одним из центральных в древнерусской литературе. Русские авторы воспевали беззаветный героизм соотечественников в борьбе с многочисленными врагами Русской земли. Эталонным образцом этого жанра стала «Повесть о разорении Рязани Батыем» (XIII век), открывающая список литературных памятников периода борьбы за национальную независимость. В воинских повестях, как правило, перед решающей битвой князь обращается к дружине с призывом, напрямую связанным с основной идеей произведения. Рязанский князь произносит следующие крылатые слова: «Лутче нам смертию живота купити, нежели в поганой воле быти». Любой, погибший за Русскую землю, в борьбе с ее врагами кровью смывает свои грехи перед ней и Богом. В этот же период создана «Похвала роду рязанских князей». Летопись свидетельствует, что из всех князей Древней Руси рязанские отличались особо буйным нравом. Незадолго до татаро-монгольского нашествия был написан «Рассказ о преступлении рязанских князей». Что же произошло за столь короткий срок, почему так резко изменилось отношение к этим князьям со стороны русских книжников? Ответ прост: рязанские князья почти все как один погибли в боях за Русскую землю. Поэтому в памяти потомков они остаются добродетельными, боголюбивыми, главное, князьями, которые «отчину свою от супостатов (врагов) без лености оберегали».

Гибель за Русскую землю в борьбе с врагами, как особо подчеркивают древнерусские авторы, стала уделом всех без исключения. Все русские люди в трагический для истории Отечества момент сопрягали свои судьбы с судьбами Русской земли. В «Повести о разорении Рязани Батыем» несколько раз повторяется фраза «Все равно умерли и единою смертную чашу испили». Есть в «Повести» и более развернутая формулировка, которая еще раз подчеркивает общность судьбы рязанцев: «Не было тут ни стонущего, ни плачущего – ни отца и матери о детях, ни детей об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мертвые».

Прошло время, возникло Московское царство, изменились способы ведения военных действий, появился порох. Но неизменным остался героизм русских людей, защитников родной земли. В XVII веке, в царствование Михаила Романова, донские казаки захватили и долго удерживали от превосходящих сил турок крепость Азов. О взятии и «осадном сидении» донских казаков были созданы так называемые «Азовские повести». Идя на смерть, казаки восклицают: «Топерво мы, бедныя, разставаемся с вашими чюдотворными иконами и со всеми християны православными. Не бывать уж нам на святой Руси! Смерть наша грешничья в пустынях за ваши иконы чудотворныя, за веру християньскую, за имя царьское и все государство Московское».