Принадлежность к двум культурам

Немногие решаются оставить все, к чему они привыкли, и начать жизнь сначала на новом ме­сте. Особенно, если до этого нового места — це­лых полмира.

И все же Марин Сава на это решилась. Разочаровавшись в учебе в японской средней школе, где все было основано на зубрежке и под­готовке к очередным экзаменам, 15-летняя Ма­рин Сава оставила свою школу. Проработав несколько месяцев в одном из япон­ских курортных отелей, Марин поняла, что где-то должна быть лучшая альтернатива. Скопив денег, она вылетела в Великобританию, где начала изу­чать английский язык, а затем окончила среднюю школу и университет. Через девять лет, в течение которых Марин целиком была погружена в бри­танскую культуру, она вернулась домой — с дип­ломом об окончании Лондонской высшей школы архитектуры и свободно говоря по-английски. Марин Сава — представительница растущего числа японских подростков, которые в самый от­ветственный период становления их личности живут и учатся за рубежом, в иностранной куль­турной среде, и возвращаются в Японию, став уже взрослыми зрелыми людьми. Но такой самостоятельностью, которую прояви­ла Марин Сава в свои 15 лет, подростки облада­ют крайне редко. Большинство из них попадают за рубеж вместе с родителями.

Англоязычная среда делает их все впитывающи­ми «детьми третьей культуры». При этом уклад жизни и психология людей той страны, в которой они находятся, оказывает все больше влияния на формирование их менталитета. Постепенно они отрываются от своей националь­ной культуры, но в то же время не могут полно­стью войти в культурное и социальное поле на­рода другой страны и продолжают жить как бы между двумя культурами. «Окруженные личными водителями и горничны­ми, они попадают в условия, которые у них от­сутствуют дома. Как правило, они учатся либо в международной школе для иностранцев, либо в японской школе, — объясняет Лаура Макгре-гор, преподаватель университета Гакусюин, большинство студентов которого — молодые люди, прожившие долгое время за рубежом. — Они не смогли войти в окружавший их мир. Они не делали многого из того, что делали местные дети за рубежом и их сверстники дома». Такие условия делают подростка неспособным до кон­ца адаптироваться ни к своей, ни к зарубежной культуре.

Но и способность идентифицировать себя с обеи­ми странами тоже порождает немало трудностей и противоречий. «У многих людей, и особенно японцев, которые долго живут за границей, начи­нает развиваться своего рода раздвоение лично­сти, — говорит Манабу Мацумото, который с 14 лет жил с родителями три года во Франции, а до этого 12 лет жил и учился в Великобритании. —

¹⁶ Berry J. W. Marginality stress and ethnic identification in an acculturated aboriginal community // J. of
Cross-Cultural Psychology. 1970. Vol. 1. P. 239-252.

¹⁷ Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М, 1989. С. 126.

способное жить в обществе), поскольку могу, благодаря усвоению культур­ных норм, жить и действовать среди людей и не выделяться. Мое поведе­ние — как у всех. И внешний вид — как у всех. Со мной общаются другие, не испытывая никаких неудобств. Я понимаю их слова и жесты, поступки и намерения.

А может ли то же самое сказать человек с другой планеты? Или иностра­нец, приехавший к вам в гости? Для первого все окажется непонятным и непривычным, для второго — только часть. Но вы живете в своем обществе, приняты им, понимаемы им. Вам легко с русскими потому, что вы русский, а не американец. Американцу легко с американцами, выросшими в той же самой среде. Вы легко можете судить о намерениях и ожиданиях других людей, живущих в одной с вами стране.

Инкультурация отличается от социализации, так как представляет собой усвоение не общечеловеческих, а местных культурных норм. В этом смыс­ле русский и в Англии, и в Германии должен оставаться русским, а не нем­цем или англичанином.

Очень часто вы просто не можете вести себя так, как ведут себя коренные жители страны. Частич­но это вызвано различием культуры и языка». С этим соглашается и Филипп Матида. «Язык формирует индивидуальность человека посред­ством слов и терминов, очерченных кругом его личных знаний и информации, поступающей из­вне», — говорит Матида. По происхождению он

японец только наполовину и большую часть жиз­ни провел в Англии. «Например, когда я говорю по-японски, я более сдержан и менее агрессивен. Когда человек погружается в-японский язык и культуру, в некоторой степени меняется и его индивидуальность, — продолжает он. — Вернув­шись в Японию, я решил развивать в себе "даль­невосточную индивидуальность", чтобы полно­стью соответствовать окружающей среде. В про­тивном случае я мог бы остаться "человеком Запада"».

Однако во многом все зависит от конкретных обстоятельств.

«Когда я взволнованна, я чувствую себя и япон­кой и англичанкой. Но, успокоившись, я вновь ста­новлюсь сама собой», — говорит Марин Сава. При этом она считает, что «английские черты» ее ха-

рактера стали органичной частью ее японской индивидуальности.

Прожив почти треть жизни за границей, Марин Сава почувствовала, что утратила какие-то япон­ские корни. «К концу моего девятилетнего пребы­вания в Англии, я ощутила нарушение равновесия между японской и английской сторонами моей индивидуальности», — поясняет она. Отчасти это стало причиной, по которой она ре­шила вернуться. «Я чувствовала, что мне пора возвращаться домой, — говорит Марин. — Кроме того, я всегда любила Токио». «Во многом я перестал быть японцем, — говорит Мацумото, подводя итог своего опыта прожива­ния за рубежом. — Но я считаю, что получил от этого и много пользы. Прежде всего, я научился шире смотреть на вещи и оценивать их с разных сторон, не ограничиваясь лишь японским или за­падным мировосприятием. Большинству японцев трудно находиться долго в иностранной среде, но я от этого не страдаю, и это, несомненно, боль­шой плюс».

Марин Сава считает, что проживание за границей позволило ей развить в характере чувство инди­видуальности, что проявляется и в манере ее по­ведения, и в образе жизни. «В Англии многие ожидали, что я буду жить так, как хочу, не заботясь о том, вписываюсь ли я в окружающий мир. Индивидуальность — черта, необходимая в английской культуре, но иногда не совместимая с японской. И поэтому индивиду­альность я развивала в себе наряду с японскими чертами характера».

Сокращено по источнику: Бререртон Н. Принад­лежность к двум культурам раскрывает мир, но де­лает его более неопределенным (www.inopressa.ru). 2003 22 дек.

Успешный итог инкультурации — усвоение индивидом традиций, ценно стей, обычаев, норм и языка своей культуры, своего народа. Основной спо соб — обучение (в семье, группе сверстников, школе) культурным нормам и традициям (рис. 13).

Рис. 13. Своего максимума инкупьтурация достигает в старости

Социализация — не только обучение культурным нормам и освоение социальных ролей, но также передача от родителей к детям социальных цен­ностей, т.е. представлений о том, что такое доброе и злое, плохое и хорошее, как это понимали их родители, родители их родителей и родители родите­лей их родителей (рис. 14).

Рис. 14. Своего максимума социализация достигав! в молодости и зрелости, а затем чаще уменьшается, реже — остается на том же уровне

Правда, от процесса передачи ценностей как общеродовых оценок, прове­ренных многовековой социальной практикой, надо отличать процесс переда­чи от родителей детям социальных и межличностных оценок. Оценки — су­губо индивидуальные либо, в крайнем случае, групповые пристрастия. В том их сущность — быть субъективным мнением, групповым предрассудком, личным или компанейским приоритетом.

В чем разница между ними? Ценности абсолютны и независимы отданной ситуации. Оценки относительны конкретной ситуации. Оценки создают узень­кий горизонт, в рамках которого не развернуться. Напротив, ценности зада­ют такую широкую координатную панораму, что позволяют приспосабливать­ся к любым переменам ситуации, действовать, что немаловажно, по собствен­ному выбору. Ценности ничьи, оценки обязательно чьи-то. Национальные предрассудки — те же субъективные оценки, но только не индивидуальные, а групповые. Лучше от этого они не становятся.

Адаптация происходит и при социализации, и при инкультурации. В пер­вом случае индивид адаптируется к социальным условиям жизни, во вто­ром — к культурным. При социализации адаптация легкая и быстрая, при инкультурации — тяжелая и медленная.

Таким образом, социализация выступает базовым процессом включения человека в данное общество, элементами или частями которого могут быть воспитание, обучение, взросление, адаптация и возмужание, а разновид­ностями социализации, применительно к культуре, являются инкультура-ция, аккультурация и ассимиляция (табл. 3).

Таблица 3 Отношение к своей и чужой культуре

Аккультурация — необходимый элемент межкультурного взаимодей­ствия. Когда встречаются представители двух разных культур, то они, наме­реваясь найти общий язык, хотя бы мысленно ставят себя на место партне­ра, стараясь догадаться, как он должен понять мои высказывания, жесты или движения, исходя из норм своей культуры. Мысленный эксперимент может затем продолжиться, когда мы поступаем на специальные курсы, где обучают знаниям других культур, или читаем книги по межкультурному диалогу. Еще большего эффекта мы достигаем, когда туристом или стажером на время отправляемся в чужую страну, где «живьем» знакомимся с тамошними обы­чаями и традициями.

К аккультурации относят контакты представителей разных культур. Ре­зультатом таких контактов становится перенятие культурных норм и цен­ностей. Обычно их перенимает одиночка или группа людей, попавших в чужую страну и оставшихся там на постоянное жительство. Обратного про­цесса, когда все население страны перенимает культурные нормы у приез­жей группы иностранцев, практически не бывает.

Можно привести бесчисленное количество примеров аккультурации. В XIX в. Россия присоединила к своим границам много новых культурных регионов: Польшу, Кавказ, Среднюю Азию. Переселившиеся туда русские

перенимали местные обычаи и традиции, сохраняя при этом свои собств
ные. Но и местное население теснее познакомилось с русской культуро^
многое позаимствовало из нее. Это пример аккультурации, явившейся сч ^
ствием территориальных завоеваний и присоединений. В работе У. Т_0м ^
и Ф. Знанецкого «Польский крестьянин в Европе и Америке» анализирую-/*
проблемы адаптации к чужой культуре. ^Ci|

Таким образом, аккультурация, т.е. частичное усвоение чужой культуп играет прогрессивную роль в глобальном обществе. Она предполагает об'' чение нормам другой культуры, знакомство с ее историческим наследием а это и есть диалог разных культур. Обучение нормам и обычаям чужой куль' туры расширяет наш кругозор и позволяет найти эффективную технологи^ общения людей. В ней важны любые детали — знание чужих слов, жестов символики и т.д.

Примером аккультурации являются пиджины (pidgins) — смешанные языки, которые создаются для того, чтобы облегчить общение представи­телям разных наций. Обычно они формируются в результате интенсивно­го торгового обмена или колонизации. В портовых городах Китая возник английский пиджин, отличающийся от настоящего английского упрощен­ной грамматикой и вкраплениями из других языков. Позже этот языковый конструкт проник в Меланезию, Папуа-Новую Гвинею и в Западную Аф­рику. Если контакты между народами становятся регулярными и продол­жительными, то они обмениваются и перенимают друг у друга также одеж­ду, пищу, музыку, танцы, инструменты, технологии и множество других обычаев и практик¹⁸.