Этимология. Деэтимологизация слова.

Уже говорилось, что новые значения, возникающие в ре­зультате развития разных типов переносов названий с одного явления на другое, могут сохранять связь с первичным, основ­ным значением и могут терять ее. В этом случае установле­ние первоначального значения оказывается затруднительным, а часто невозможным. Выяснение связи слова с другими сло­вами своего или чужого языка, из которого пришло данное слово, помогает выяснить происхождение слова. Изучением происхождения слов, их историей занимается особая наука» называемая этимологией (греческое etymologia от ety­mon — истина и logos — слово, учение). Выяснение происхож­дения слов — задача очень сложная, требующая учета многих факторов. Необходимо учитывать фонетические соответствия разных языков и на разных этапах развития одного языка (см. § 22), особенности словообразования, соотношение ста­рых и новых значений, условия бытования слов в языке и т. д.

Этимология одних слов раскрывается сравнительно легко, является бесспорной, в других она вызывает много споров, ос­тается сомнительной, в третьих оказывается невыясненной. Чем древнее слово, чем обыденнее оно, тем труднее выяснить его происхождение. Наоборот, этимология новых слов, получивших сравнительно недавнее распространение в языке, вы­ясняется легче, хотя и здесь часто требуются специальные на­блюдения и изыскания.

Приведем для примера этимологию модного сейчас сло­вечка хобби, установленную болгарским ученым М. Въгленовым. Слово хобби пришло в славянские языки (русский, бол­гарский) из английского, куда оно в свою очередь попало иэ французского. В старофранцузском hobe (современное hobe-геаи) означало «особый (вид некрупных соколов» и было связано со старофранцузским глаголом hober — двигаться с места на место, скакать. В английском слово hobby первоначально имело то же значение, но постепенно под влиянием значений глагола hober приобрело дополнительно значение «жеребенок пони», затем «любимый жеребенок», а затем и современно «любимое занятие в свободное время, увлечение, страсть». В русский язык слово пришло из английского уже с этим но­вым значением.

Совсем другое дело — выяснение этимологии старых слов. Например, до сих пор нет ясности в происхождении слов гриб, хотя его этимологией занимались многие ученые Ф. Шпехт сопоставлял славянское гриб с литовскими grieti—снимать сливки и greimas — сливки, слизистый осадок в во­де. Польские ученые (Брюкнер, Славский и другие) сближали с литовскими gleima—слизь, glieti—лепить; Р. Якобсон воз водил к глаголу grebti и толковал как «то, что выцарапывается из земли». X. Петерссон возводил к славянскому гърбъ; связывал со значением «морщина», «складка». Последнюю точку зрения поддержал советский исследователь В. А. Меркулов, рассматривавший слово гриб в системе других слов, имеющих то же значение (в ряде русских говоров в значении «грибы» употребляется слово губы).

Для этимологии важно выяснить не только происхождение слова, но и то, как оно вошло в язык, когда в наших условиях начало употребляться. Известно было, что слово интеллиген­ция из латинского intelligens-intelligentis — понимающий, разумный (ср. intellectus — ум, разум), но особенности его проникновения в систему русского языка были лишь недав­но установлены академиком В. В. Виноградовым. Оказа­лось, что в значении, близком к современному, это слово поя­вилось в литературном языке в 50—60-е годы XIX века; до этого времени оно употреблялось в значении «разумность, со­знание, деятельность рассудка». Возникновение у слова ин­теллигенция нового значения оказалось связанным с развити­ем новых явлений в русской общественной жизни, появлени­ем нового общественного слоя образованных людей, людей ум­ственного труда.

Занятия этимологией требуют не только хорошей лингви­стической подготовки, но и исторических, экономических, эт­нографических знаний. Стремление же понять слово, рас­крыть его значение через сравнение с какими-то другими со­звучными словами присуще всем носителям языка. В резуль­тате появляются случаи неправомерного, произвольного сбли­жения слов по чисто внешнему созвучию. Такие осмысления слов на основе сопоставления со знакомыми созвучными сло­вами называются на родной этимологией. Это явление отмечается чаще всего при усвоении заимствованных слов; оно приводит к соответствующему изменению звучания слова. Например, непонятное слово бульвар превращали в гульвар, сближая с глаголом гулять; микроскоп — в мелкоскоп, сближая с мелкий; мемориальную доску (от латинского memoria— память) — в мрамориальную или мармориальную (метатеза), сближая с мрамор.

Отдельные случаи народной этимологии оказались обще­принятыми, вошли в языковую практику. Так, слово свиде­тель имело в корне особую букву «ять» и этимологически было связано с глаголом ведать — знать, т. е. было сведетель — «тот, кто знает». Постепенно его сблизили с более привычным глаголом — видеть и появилось слово свидетель — «тот, кт видит». Подобное изменение произошло и в слове смирение,, которое восходит к корню мер (е из «ятя» — ср.: мера мерить), а народная этимология сблизила его с корнем мир (ср. мирный).

В живом употреблении слова часто теряют связь с теми, от которых они когда-то были образованы. Происходит утрата связи слова с его первичным, «истинным» значением. Этот процесс называется деэтимологизацией (de — латин­ская приставка, обозначающая удаление, отмену). Деэтимо­логизация широко представлена в языках. Примером могут служить русские слова: окно, утратившее связь с око, от кото­рого оно 'было образовано, гусеница (от ус), коричневый (от корица), лопатка (от лопата), мешок (от мех), порошок (от; порох — старое'«пыль»), столица (от стол в старом значении «трон»), завтра (от утро; ср.: старое заутра, современное бол­гарское утро со значением «завтра»), горький (от гореть, т. е. «что-то жгучее»). Деэтимологизации особенно способствует утрата исходного слова. Например, мошенник, значившее ра­нее «вор, крадущий кошельки» (от мошна — кошель) стало обозначать «нечестный человек, плут». Связь со старым мош­на совершенно не осознается. В слове цепенеть не осознается связь со старым цеп — палка, орудие молотьбы (ср.: камень— каменеть, цеп — цепенеть). Слово присяга деэтимологизиро­валось полностью, так как утрачено промежуточное звено «ка­саться предмета в знак клятвы» (корень сяг)

Деэтимологизация — характерный процесс для всех языков.