Теперь же перейдем к материальному воплощению новой религии, символу всей эпохи.
Террор принимал самые различные формы от открытой гражданской войны до случайных убийств, от стихийной резни революционных толп до правительственного террора. Республиканская историография оправдывает террор, или, по крайней мере, пытается, объясняя необходимостью, придумывая «смягчающие обстоятельства» - необходимость спасения нации, что превыше всего, борьба с предателями. Но Фюре считает, что истина в том, что террор часть революционной идеологии, основа политики той эпохи. Самому понятию «коллективной революционной ментальности» пресуше мысль о постоянной опасности, необходимости защищаться, о дворянском заговоре, это часть коллективного психоза. Доусон говорит о том же: «..маниакальный комплекс, при котором повсюду мерещатся предательства и заговоры…и ничто не позволяет и никогда не позволит объяснить все это с точки зрения социальных противоречий»[39] т.к. это проблема психики. Арест теток короля, направляющихся в Рим, в 1790 году уже явно говорит не о борьбе с врагами, а стремлении поддержать напряженность, а война необходимое условие для закрепления у власти. Ужасные репрессии в Нанте, Страсбурге, Лионе, Оранже, Аррассе и во многих других городах поглотил, в общем, около 12 000 жертв, а в Париже было гильотинировано немногим больше двух с половиной тысяч.
