Глава 11. Марни завязывала шнурки уже в лифте, подпрыгивая на одной ноге, но руки не слушались ее

 

Марни завязывала шнурки уже в лифте, подпрыгивая на одной ноге, но руки не слушались ее. Какой же неуклюжей она стала от страха!

— Ну же, ну...

А как только двери лифта открылись, выскочила из него и помчалась, тяжело и прерывисто дыша, по тоннелю, лампы в котором вспыхивали при ее приближении и гасли у нее за спиной.

— Не паникуй, с ним все будет хорошо. Хо-ро-шо, — убеждала она себя, на бегу застегивая чересчур длинную и непомерно просторную рубашку Джейка и вздергивая язычки молний на собственных брюках и пальто. — Джейк знает, что делает, с ним не может случиться ничего... непоправимого.

О Джейк, пусть это окажется правдой.

«Джейк. Джейк. Джейк».

Герцогиня вырвалась вперед, возвратилась, снова убежала и опять оказалась рядом.

«Быстрей. Быстрей. Быстрей».

— Будь добр, парень, не умирай!

Меж тем следующая дверь преградила ей путь. «Так, где сканер?..» Марни ударила ладонью по обнаруженной электронной панели, как показывал ей Джейк.

— Открывайся! Открывайся же скорее! От…

И чуть было не рухнула через порог в длинный коридор шахты, ведущий на улицу. Воздух здесь был прохладнее. Свежее. Теперь ее дыхание прокладывало путь... Куда? Она ведь не могла просто выскочить и начать бегать по горе без какого-никакого плана. Но голова отказывалась думать о чем-то еще, кроме мужчины, истекающего кровью на снегу. Умирающего на снегу!

И даже если полутруп у дерева не Джейк — боже, хоть бы так и было, — оба парня ранены.

— Пусть это будет всего лишь царапина, ладно?

Марни знала, где состоялось побоище — недалеко от входа в шахту — и сможет найти это место. Хотя, как она видела на мониторах, уже темнело, и снег продолжал сыпать с неба, скрывая камни и деревья за белым, медленно колеблющимся пологом.

Нужно торопиться.

«Да. Поразмысли. Придумай план. И вперед».

Ведь действительно — какой прок от ее вылазки Джейку, если плохие парни ее убьют? От этой мысли Марни передернуло. Внезапно происходящее превратилось в ужасающую реальность. Когда она наблюдала за Джейком и наемными убийцами на экранах мониторов, берлога дарила ей иллюзию безопасности и непричастности, словно она всего лишь смотрела телевизор. Но это не кино и не репортаж из горячей точки. Все это до обмоченных штанов реально. Действительность, в которой умирают люди.

— Но не Джейк. Пожалуйста, Господи, только не Джейк.

Туннель, казалось, уходил в бесконечность. Неужели именно этим путем они с Джейком шли сюда? Может быть, она свернула куда-то не туда? Нет, Марни узнала небольшой уступ — именно оттуда Джейк достал фонарь и пистолет. За углом… Тишину прорезал низкий хриплый рык. И Марни взвизгнула, но тут же, вспомнив о воображаемом питомце Джейка, ругнулась:

— Чертова зверюга!

«Торопись. Торопись. Торопись».

Осталось немного.

Ещё двести метров... Сто... Пятьдесят...

И они с Герцогиней выскочили наружу. Влажный ледяной воздух обжег ее легкие; дрожь страха прокатилась по мышцам. Тяжело дыша, она прижала руку к шраму на боку и оперлась на деревянную балку, чтобы перевести дыхание.

— Будь ты проклят, Джейк, как бы мне хотелось искать тебя, чтобы признаться тебе в любви, а не... Я сойду с ума, если…

Марни не хватило смелости закончить предложения.

«Найди Джейка, — мрачно подумала она. — Притащи его обратно... даже за волосы, если возникнет необходимость». К черту плохих парней. Она достаточно зла и напугана, чтобы в одиночку сразиться с ними.

— Если покажется плохой парень, перегрызешь ему глотку, поняла? — приказала Марни яростным шепотом, застывшей рядом с ней Герцогине.

Она была благодарна своей любимице за тепло и поддержку. И обняв Герцогиню за шею, застыла, оттягивая неизбежное мгновение, когда им придется выйти из-за валунов на открытое пространство.

— Мы найдем ег… О боже, Джейк! — выдохнула Марни, чувствуя огромное облегчение при виде Джейка, приближающегося к ней по узкому ущелью, в обтягивающем, похожем на водолазный, черном костюме.

Он на ходу снял маску, явив миру мокрые слипшиеся волосы и еле заметные розоватые отметины на лице. Марни кинулась ему навстречу, но увидев направленный на нее пистолет, остановилась и подняла руки.

— Эй, я не вооружена!

Джейк опустил оружие. Его лицо выглядело бледнее, чем обычно. Под глазами залегли тени, в уголках рта — глубокие морщины. Но даже сейчас он был самым красивым мужчиной из тех, кого Марни когда-либо видела.

— Черт, женщина, что ты творишь? Я же мог застрелить тебя! Что ты вообще здесь делаешь?

— Я видела, как тот парень подстрелил тебя, и вышла, чтобы помочь тебе добраться до дома. — Он не мертв. Слава богу, он не мертв.

— Пустяки, — отмахнулся Джейк. — Всего лишь царапина.

Марни подбежала к нему и внимательно оглядела. Ей хотелось отвесить ему затрещину за то, что напугал её до смерти. Хотелось убить. Хотелось броситься к нему в объятия и разрыдаться как ребенок. Она глубоко вдохнула и расслабила плечи.

— Хм? Правда? Царапина? Ну, давай пойдем домой, крутой парень, и посмотрим на неё. Иди с другой стороны, глупышка, — приказала она Герцогине, которая находилась в растерянности, не понимая, было ли происходящее чем-то веселым или наоборот. Наконец собака заняла место по другой бок Джейка и с надеждой задрала голову вверх. Марни же подошла к нему с той стороны, где не было раны, и осторожно положила его левую руку себе на плечо.

— Я видела все, что произошло. Не могу передать, как меня бесит, что я не могу крикнуть и предупредить тебя при необходимости, — процедила она сквозь зубы. Рука Джейка, свисающая с её плеча, была холодна как лёд. Сумасшедший дурак. Она крепко сжала его пальцы своей теплой ладонью и почувствовала, что его знобит.

— Собираешься нести меня? — поддразнил её Джейк, когда они повернули обратно ко входу в шахту.

— Если придется, то да, — отстраненно согласилась Марни, полностью сосредоточившись на том, куда ставить ноги. Каким бы упертым самцом Джейк ни был — руку с её плеча он все же не убрал.

Металлический запах крови заставил её конвульсивно сглотнуть.

— Как думаешь, насколько серьезно ты ранен?

— Я же тебе сказал, царапина. У меня есть всё, чтобы её залатать. Не беспокойся.

— О, я не беспокоюсь, — беспечно отозвалась Марни, хотя её сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда он чуть сильнее оперся на неё. Если он вырубится здесь, в туннеле, то как она дотащит его до берлоги и медикаментов? Марни постаралась выбросить эту мысль из головы. Джейк был в относительном порядке и даже самостоятельно передвигался. Не нужно придумывать лишних проблем.

Джейк оставил Марни возню со сканированием ладони и сетчатки глаза. И когда, наконец, двери лифта открылись, впуская их в берлогу, и Джейк, и Марни взмокли от пота. Джейк, от которого ни на шаг не отставала Герцогиня, направился к дивану и рухнул на него, закрыв глаза и запрокинув голову. Герцогиня же села так близко к нему, как посмела, не сводя глаз с лица парня.

Из магнитолы неслась песня группы «Blood, Sweat and Tears» [20] «Когда я умру». Это навевало жутковатые мысли. И Марни поспешила сменить пластинку.

— Скажи мне, где найти то, что мне сейчас понадобится.

Джейк приоткрыл свои потемневшие загадочные глаза.

— Аптечка вон в том ящике — нет, в следующем, ага. Неси её сюда. Посмотрим, с чего нам начать.

Найдя аптечку, она налила в чашку кофе и трясущимися руками умудрилась насыпать ложку сахара в чернильную жидкость, щедро усеяв столешницу крупинками. «Сахар поможет снять напряжение».

Хотя это требовалось и ей самой, Марни протянула чашку Джейку:

— Держи, тебе нужно согреться.

Она водрузила большую аптечку на стол и, увидев, что Джейк чем-то зажимает рану, стрелой помчалась к кровати, схватила шелковое одеяло и кинула его на колени Джейка. Парень изогнул бровь, но ничего не сказал.

Марни же снова отправилась в кухонную зону, на этот раз за горячей водой. Страшась того, что ей предстоит в скором времени увидеть. Ненавидя, что Джейк ранен. Ужасаясь, что она единственная, кто может ему помочь. И не веря в свои силы.

С водой она вернулась к дивану и, обнаружив, что Джейк прижимает к плечу не что иное, как ее собственную фланелевую рубашку, забрала ее у него и швырнула на стол влажным комком, оставившим кровавый след на деревянной поверхности. «Кровавый?!» Марни судорожно сглотнула и, сбросив пальто на пол, перевела взгляд на Джейка, который тем временем с гримасой боли на лице пытался через голову стянуть с себя костюм.

Вся кровь до последней капли отхлынула от ее головы, и Марни почувствовала тошноту и головокружение.

— Да ради бога, Джейк, позволь мне. — Она перебралась через его ногу и устроилась на сундуке-кофейном столике прямо между коленей Джейка.

Герцогиня сменила позу: нахмурив брови, положила подбородок на диванную подушку и следила за происходящим обеспокоенными щенячьими глазами. Очень осторожно Марни начала освобождать грудь Джейка от обтягивающей ее ткани. На ощупь материал был липким и скользким.

Кровь.

— Рана сильно кровоточит, — отметила она, сумев сохранить спокойствие в голосе и твердость во взгляде, невзирая на пляшущие перед глазами черные точки и ржавый привкус страха во рту.

— Бывало и хуже.

Джейк снова попытался помочь ей, но Марни оттолкнула его руку.

— Давай я сама. Потерпи, ну-ка посмотрим, есть ли здесь… — начала она, перебирая содержимое металлической аптечки... и выудив оттуда ножницы, продолжила: — Отлично. Надеюсь, это не твой любимый шпионский костюм!

Тугая ткань буквально отскочила от тела Джейка, когда Марни начала орудовать ножницами. Под её ледяными руками его кожа казалась обжигающе горячей.

— Что это вообще такое? — Ткань не была похожа на шелк, на ощупь она скорее напоминала резину. Снаружи она была влажной и холодной, но с изнаночной стороны — сухой и теплой.

— Я называю её «блокировкой».

— Почему ты… — Марни уставилась на Джейка. — Неужели ты её изобрел?

Вопрос вызвал краску на его щеках:

— Я же тебе говорил, что иногда развлекался. Да, эта штука — одна из лучших моих идей. Она работает как вторая кожа. Сохраняет тепло тела. И одновременно является щитом.

Марни хмыкнула:

— Ну, в этом качестве она не слишком-то хорошо себя проявила.

— Если бы её на мне не было, я был бы уже мертв. О непробиваемости речь не идет. Она сделала именно то, для чего предназначена — смягчила удар.

Марни передернуло:

— Как мне кажется, не совсем она его смягчила. Я бы потребовала вернуть деньги. А как плохие парни разжились твоим изобретением? Они же тоже носят такую же штуку?

— Верно подмечено. Но это не ноу-хау. Все подразделения секретных служб имеют к ней доступ. Сейчас она продается во всем мире.

— Отлично. В шпионских магазинах? — вполголоса спросила Марни.

Она старалась как можно дольше не смотреть на окровавленное отверстие от пули в его плече. Что ей делать дальше? Крови было так много. Красной. Густой. Пульсирующей. Она вытекала из раны и ручейками стекала по его обнаженной руке и груди.

На несколько секунд Марни испугалась, что может рухнуть в обморок. А учитывая то, что она сидела между коленями Джейка, она сразу уткнется носом ему в грудь. Раненую, истекающую кровью грудь.

— Скажи, что мне делать! — просипела она. Какого черта во рту настолько пересохло, если она беспрестанно сглатывает?

Джейк, крякнув, приподнялся и наклонился вперед.

— Проверь спину. — И замолчал на время, пока она осматривала кровь, размазанную по его мышцам и загорелой коже. — Как это выглядит?

Похоже на кошачий корм. Она сглотнула и мягко ответила:

— Ужасно. — Это не просто отверстие, а глубокая рваная рана у основания плеча.

— Правда? Ну, не думаю, что рана может выглядеть намного хуже, чем ощущается, ведь это всего лишь царапина.

Голова Марни закружилась, и она схватилась за край сундука холодными влажными руками.

— Это хорошо.

— О да, черт возьми. Тебе не придется выковыривать из меня пулю.

Слава богу.

— Что дальше?

— Достань вон ту коричневую склянку…да, её. Это антисептик. Возьми парочку стерильных марлевых тампонов и прочисти рану как сумеешь. Спереди и сзади.

Джейк спокойно давал ей указания, и она слепо их выполняла.

— Поговори со мной.

— О чем? — откликнулась Марни, аккуратно обрабатывая кожу вокруг раны.

— Расскажи о своей семье.

Она посмотрела на него, сжимая в руке окровавленный тампон.

— Не сейчас. Мне нужно сосредоточиться.

— Делай это так, как считаешь нужным, Марни. А за меня не беспокойся — я не сломаюсь. — И, схватив ее за руку, с силой прижал тампон к своему развороченному плечу. — Ты можешь одновременно говорить и промывать рану, — уверил Джейк и глотнул кофе из чашки, снова оказавшейся в его здоровой руке. — Ну же, мне нужно отвлечься. Расскажи о своей бабушке.

Марни подозревала, что Джейку хотелось, чтобы именно она думала о чем-то другом в процессе работы. Ну что ж... Сглотнув в попытке избавиться от металлического привкуса во рту, Марни перестала осторожничать и принялась более тщательно обрабатывать рану.

Так, сначала входное отверстие. К черту тошноту. Бабушка, направь мои руки.

— Я её обожала, упокой господь её душу. Бабушка была чуть выше метра сорока, с прямой, как палка, спиной и сердцем, достаточно большим, чтобы обогреть весь мир.

«Не плачь. Сосредоточься на обработке раны».

«Сколько же крови в теле Джейка? Сто пятьдесят литров?» — гадала Марни, пока безостановочно меняла прижатые к ране тампоны, пытаясь остановить сочащуюся из нее кровь. Ей казалась, что большая часть его крови уже впиталась в ткань использованного ею перевязочного материала.

— Сколько я себя помню, её волосы всегда были белыми, — облизнув пересохшие губы, продолжила она. Ее скулы сводило от напряжения; горло горело огнем. — От нее всегда пахло кремом для лица «Пондс» и лавандовыми духами «Ярдли». Её руки были самыми нежными и ласковыми в мире. Каждый раз когда мне было грустно, я клала голову ей на колени, а она перебирала и гладила мои волосы.

Марни чувствовала, как кровь Джейка засыхает у неё под ногтями. Она сглотнула желчь и упрямо продолжила обрабатывать рану. «Главное — дыши».

— Налей чуть больше антисептика в… да — так, хорошо. Продолжай говорить.

— Когда-нибудь я напомню тебе об этой просьбе, — выдавила из себя улыбку Марни. — Бабушка была кротким деспотом. Она вела хозяйство с помощью пристального взгляда и шоколадного печенья. Любой ребенок в округе мечтал жить в нашем доме...

— Прижми посильнее и подержи немного дольше. Нет — повыше. — И сам передвинул её пальцы. — Да, здесь. Так вот где ты научилась готовить? Вертелась под ногами у бабушки?

— Подожди, мне нужно сосредоточиться… Именно так. — Марни на секунду прервалась, позволив воспоминаниям захлестнуть её, затем возобновила свое занятие. — Она была учителем от бога. Мне приходилось проводить много времени в доме, и бабушка превратила уроки кулинарии в развлечение. Хотя мне и хотелось больше играть с мальчишками на улице, в конце концов, я освоила все, чему она хотела меня научить. Вместе с искусством приготовления ростбифа и измельчения чеснока она передала мне множество мудрых мыслей.

— Например, каких?

— Например: никогда не бегай за мужчиной и автобусом — через пять минут придет следующий. — Марни улыбнулась, не поднимая головы. — Или: живи на полную катушку. Бабушка была кладезем полезных наставлений на все случаи жизни.

— А как насчет: ни одно доброе дело не остается безнаказанным?

Марни шикнула:

— Циник.

— Поллианна [21], — беззлобно парировал Джейк. — Само собой разумеется, она избаловала тебя.

— А вот и нет, она как раз не имеет к этому отношения. Бабушка делала мне крайне мало поблажек из-за моей болезни и разрешала играть с мушкетерами во все что угодно, чем доводила папу до белого каления. Именно она научила меня ездить на велосипеде, в то время как мужская половина семьи считала, что это занятие требует значительных усилий. Она же поощряла меня, когда я лазила по деревьям… Как ты?

— Нормально. А твоих братьев она тоже баловала?

— Конечно. — Марни подняла голову и, наткнувшись на пристальный взгляд Джейка, улыбнулась ему, как она надеялась, ободряюще, а затем, сглотнув, наклонила голову обратно, чтобы видеть, что делает. — Было просто уморительно наблюдать, как мальчишки расплачивались за свои проделки. Крошечная старушка грозно наступала на одного или нескольких стовосьмидесятисантиметровых парней. И ты бы видел, как они краснели и тряслись. А бабушке даже никогда не приходилось повышать голоса. — Марни вытерла о плечо пот со щеки. — Я так по ней скучаю. Жаль, что я не могу плакать целую неделю напролет и наконец-то избавиться от этой нестерпимой тяжести на сердце.

— Ты не плакала? — нахмурился Джейк.

— Недостаточно. Там, внутри меня, целый водопад слез, который ждет удобного момента, чтобы извергнуться.

— А когда умерла твоя мама, ты плакала?

— Да, много. Но мне было всего шесть лет. Она отвезла меня в школу — первый раз в первый класс — и по дороге домой попала в аварию. — Вскинув голову, Марни в очередной раз убедилась, что Джейк не сводит с неё глаз. — Пьяный водитель. Она умерла на месте.

— Черт.

— Не скажу, что легко расти без мамы, но мне всегда всего хватало. Папа, бабушка и мушкетеры заботились обо мне.

— Неудивительно, что отец и братья трясутся над тобой как курица над яйцом. Проблемы с сердцем, куча операций, матери нет… Черт, их можно понять в их стремлении обеспечить тебе спокойную жизнь.

— Я думаю, что возня со мной помогла им пережить потерю нашей мамы. В какой-то степени, наверное, я позволяла им верить, что нуждаюсь в их заботе намного дольше, чем следовало. О, я не притворялась. Но всегда соглашалась со всем, что они мне предлагали, потому что знала, что этим радую их. И это вошло в привычку. Дурную привычку. Вот почему я хочу изменить…изменить…неважно.

Она лепетала как дурочка. Рассказала о бабушке именно сейчас, нашла время. От понимания, что Джейк мог так же легко умереть там, снаружи, голос Марни сделался хриплым и дрожащим. Меньше всего сейчас ей хотелось говорить о смерти. Чьей бы то ни было. Плотина накопившегося горя давила на грудь, готовая прорваться. Глаза горели, кожа чесалась, рот наполнился горьковатой слюной.

— Что дальше? — резко спросила она. Рана выглядела чистой. Мерзкой, но чистой. Она подавила нахлынувшее сопереживание, и не удивилась, когда слезы не вырвались на свободу. Все равно, сейчас неподходящий момент.

Джейк терпеливо объяснил, как наложить девяносто девять километров бинта, который она успела развернуть своими нервными пальцами. Трясущимися руками она вновь скатала бинт, и принялась выполнять указания Джейка — склонив голову и глотая слезы:

— Твоя очередь залезать на электрический стул.

— У меня нет настроения болтать.

— Неважно. Поговори со мной. Где ты вырос?

— В рабочем пригороде Чикаго.

— Господи, Джейк, из тебя все клещами надо тащить! Чем занимался твой отец?

— Со мной? Ничем. Ни единым долбаным делом.

— Нет, — ласково уточнила Марни, — чем он зарабатывал на жизнь?

— Он сидел на пособии. Пожизненное пособие по инвалидности, которую он получил в результате несчастного случая на стройке, где работал. Он был здоров как лошадь, несмотря на то, что курил одну за другой и напивался до беспамятства. Но ему платили за то, что он сидит дома и весь день пялится в телевизор. Вот и всё, в общем-то, чем он занимался.

Это было похоже на ужасное второсортное кино. У Марни закололо в груди:

— А твоя мама? — «Пожалуйста, скажи мне, что она тебя обожала и защищала от отцовского пренебрежения».

— Она не получала пособия.

— Не понимаю.

— Она занималась тем же, что и он. Только не получала еженедельный чек.

— Это же жестокое обращение с ребенком.

— Они никогда и пальцем меня не трогали.

— Они не обращали на тебя внимания. Это тоже форма издевательства, Джейк. — Не удержавшись, она погладила ладонью его лицо. Щека была колючей и теплой, и Марни хотелось наклониться и поцеловать его, но ей необходимо закончить перевязку и смыть с него кровь. Да и по виду Джейка было непохоже, что он обрадуется, если она проявит какое-то участие.

— И ты сбежал из дома, чтобы попасть на флот. Ты говорил, что тебе было всего шестнадцать.

— Я был довольно крупным для своего возраста, и достаточно умным, чтобы подделать документы… Затяни бинт потуже.

— Подними руку. Не больно? Глупый вопрос, прости... Ну, а что на это сказали твои родители?

Джейк чуть сместился, чтобы Марни было сподручнее обмотать эластичным бинтом его грудь и плечо.

— Без понятия, меня же там не было. — Он почти не вздрагивал, когда она бинтовала рану. — Возможно, они только через пару недель заметили, что меня нет дома. И пока ты не распустила нюни, напомню, что мои родители были алкоголиками. Они вспоминали о том, что у них есть сын, только когда надо было послать его в магазин за бутылкой.

— Но они хотя бы были счастливы вместе?

Джейк фыркнул:

— Их ничего не радовало, кроме выпивки. Несчастье словно туман висело над ними. Черт, да надо всем домом. Мать заставили выйти замуж в шестнадцать лет. И она никогда не позволила ни мне, ни моему старику забыть, что она против своей воли оказалась там, где быть не желала. Сидела с малышом, сама будучи ребенком. Старик был молчалив, замкнут и угрюм. Он пил, чтобы забыть о жалобах матери. А моя жалкая вечно недовольная мамаша пила, чтобы забыть, какой бесполезной жизнью позволила себе жить. Ни один из них, насколько мне известно, даже пальцем не пошевелил, чтобы изменить свою жизнь к лучшему. Они ныли, жаловались и пили. Не помню ни единого дня, когда бы они не были раздражены или злы друг на друга... или на меня, если я попадался им на пути. Убраться оттуда навсегда стало для меня счастьем. Я ушел и никогда об этом не пожалел.

— Это ужасно. Неужели в твоем окружении не было взрослого, к которому ты мог бы обратиться за помощью?

— Нет.

— А друзья?

— Я устал изобретать новые предлоги, чтобы отвадить людей… Было легче… Нет, никаких друзей.

Марни задумалась о бутылке шотландского виски на барной стойке в домике, расположенном прямо над ними. Запечатанной бутылке виски. Неужели это ещё один способ для Джейка доказать самому себе насколько он силен и непоколебим?

— Предвосхищая твой вопрос, я не пью, по очевидным причинам. Хотя это не значит, что у меня нет к этому предрасположенности.

Ещё один разговор, который лучше бы было не начинать. Джейку уже причинили физическую боль, а она ещё добавила ему душевных терзаний, заставив говорить о тяжелом прошлом.

— Но, несмотря на все это, ты отлично устроился в жизни.

Джейк рассмеялся:

— Да неужели? Меня выгнали пинком под зад из организации, на которую я вкалывал полжизни, я застрял на этой проклятой горе со сворой убийц на хвосте, всем так или иначе наплевать на то, что со мной случится. Да уж, я отлично устроился.

— Мне не наплевать.

— Да? И надолго ли тебя хватит в реальной жизни?

— Настолько, насколько захочешь.

— Спасибо, не надо, сладкая. Ладно, сделай еще пару витков вот здесь.

— Прости, Джейк, ты прав. Давай сменим тему.

— Давай, — его слова совпали с музыкой, льющейся из колонок. «Крутящееся колесо». Это была подходящая песня.

«Бинтуй. И не забывай дышать».

Как он мог рассказывать такую историю и никак не выражать своих чувств? Как мог он сохранять невозмутимое выражение лица, вспоминая о том, что прожил все детство маленьким призраком для людей, которые должны были ставить заботу о нем превыше всего? Кем бы стал Джейк Долан, если бы в детстве рядом с ним находился кто-то вроде бабушки, кто любил бы его до беспамятства и заставлял чувствовать себя особенным? Она закончила перевязку, прикусывая внутреннюю сторону щеки до тех пор, пока не почувствовала вкус крови.

— Ладно, похоже, всё. Как ты?

Джейк пошевелил рукой.

— Идеально, спасибо.

Марни окунула салфетку в теплую воду, выжала и принялась смывать засохшую кровь с рук и груди Джейка. И в тысячный раз тяжело сглотнула. Боже, закончится ли когда-нибудь эта процедура?

«Намочить. Выжать. Убрать кровавый мазок у пупка…»

А что если она сделала рану еще хуже? Если не продезинфицировала её до конца? Что, если…

Она сделала это. Настолько хорошо, насколько смогла.

Страдая от головокружения, Марни опустила ткань в покрасневшую от крови воду и вытерла руки об джинсы...

Бросила взгляд на прикрывшего глаза Джейка...

И встала... Ей хотелось оказаться на улице — убежать быстро и далеко. Хотелось почувствовать дыхание ветра на своем лице... найти теплое темное место, в котором она могла бы спрятаться и выплакать все слезы, скопившиеся у неё внутри раз и навсегда. За Джейка, за бабушку и за саму себя. Горячая лава незаживающего жгучего горя клокотала слишком близко к поверхности, и от подкатившей тошноты на коже Марни выступил пот.

— Готово. — «И меня даже не вывернуло».

Джейк вперился в неё и улыбнулся уголками губ:

— Весьма профессионально.

Подобрав окровавленные тряпки и захватив таз и аптечку, она перешагнула через его ногу.

— Я бы попросила Герцогиню, но она не так расторопна как я.

Герцогиня, которая тревожным взглядом следила за каждым движением Марни, легонько подтолкнула головой колено Джейка. И тот почесал собаку между ушами, не сводя глаз со своей медсестры:

— Как держишься, Флоренс [22]?

— Просто замечательно!

И тут ее накрыла темнота.

 

* * * * *

Джейк сделал паузу, нетерпеливо выслушивая впавшего в риторику собеседника на другом конце «провода». Но ненадолго.

— Ну что ж, Леон, если ты трусишь сделать это сам, найди кого-нибудь другого, кого-нибудь, кто не побоится — мне все равно. Заплачу сто штук. Наличными.

«Это уж точно заинтересовало парня», — довольно думал Джейк, с отчаянно колотящимся сердцем обговаривая необходимые детали и диктуя пилоту телефонный номер, на который тому следует перезвонить для подтверждения времени прилета.

Тик-так. Тик-так. Бомба замедленного действия с запущенным таймером отсчета взрыва.

Отключив телефон, Джейк положил его на сундук и почувствовал, как под пальцами его правой руки резко изменился пульс Марни. И она открыла глаза, казавшиеся необычайно голубыми на ее бледном лице.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, ощупывая ее напряженным внимательным взглядом.

— Спасибо, по-дурацки. — Она виновато улыбнулась: — Я же говорила, что не выношу вида крови.

Джейк не смог удержаться — потянулся к щеке Марни и пробежался кончиками пальцев по мягкой нежной коже. Ему хотелось завернуть её хрупкое тело в вату и положить на антресоли до лучших времен.

— Ты до смерти напугала меня. Проклятье, я подумал…

Он подумал, что у Марни сердечный приступ. Это случилось так внезапно, так неожиданно. Да, она побледнела, но это было предсказуемо. Не похоже, что прежде мисс Райт сталкивалась с пулевыми ранениями, что уж говорить об их лечении. Но, несмотря на это, вела она себя как обычно: веселилась, болтала, философствовала, в общем, была собой. Когда же Марни начала заваливаться вперед, он сам чуть не свалился с инфарктом.

Джейк считал, что никогда в жизни не двигался так быстро, но всё равно не успел и позволил ей с глухим стуком упасть на пол. Повсюду разлилась вода, собака словно взбесилась, он сам вспомнил все бранные слова, которые знал, и только Марни никак не реагировала на происходящее, отключившись, как по щелчку выключателя. И плевать, что его рана открылась. Марни была без сознания, черт возьми...

А тем временем глаза Марни стрельнули на пропитавшуюся кровью повязку на его плече и тут же метнулись обратно — к лицу Джейка.

— Посмотри, что ты наделал. Кровотечение снова началось... — И обреченно вздохнув, она попыталась сесть.

— Все хорошо, — выпалил Джейк. — Не смотри туда.

Герцогиня, ходившая кругами вокруг дивана с той самой секунды, как Джейк поднял ее хозяйку с пола, положила голову на диванную спинку. Чуть сдвинувшись, Марни оперлась на подлокотник и, почесав собаку за ухом, вновь переключилась на Джейка:

— Мне так жаль. Да, и к твоему сведению: никогда не блюй, не плачь и не истекай кровью при мне — я либо присоединюсь к тебе, либо грохнусь в обморок, — с кривой ухмылкой предупредила она. — У меня очень сильно развито сопереживание. Уверена: если бы не это, из меня получилась бы потрясающая медсестра.

— Буду иметь в виду. — Пальцы Джейка чесались от желания убрать волосы с лица Марни... ощутить нежность и гладкость ее кожи... проверить и перепроверить пульс.

И внезапно Джейк понял, что, несмотря на обморок, под внешней слабостью этой женщины кроется удивительная сила.

— Сначала ты спасла меня, когда я чуть не сорвался с лестницы на дамбе, теперь штопаешь дырки во мне, как профессиональная медсестра. Ты полна сюрпризов.

Марни странно покосилась на него.

— Ну, вряд ли я могла позволить тебе упасть, верно? — И посмотрев на пол, сморщила носик. — Пожалуй, я приберу этот ср…

— Сиди, где сидишь, — приказал Джейк. — Я все сделаю.

Он хотел остаться рядом с ней. Хотел положить пальцы на бьющуюся на её горле жилку, чтобы убедиться, что с ней действительно все хорошо, хотел... Джейк встал.

— Как насчет кофе?

— Нет, спасибо, я в норме, честно. Куда ты звонил? — Обхватив руками согнутые колени, Марни наблюдала, как Джейк подбирает с пола окровавленные тряпки.

— В вертолетную службу Сакраменто. Я уже пару раз пользовался их услугами — по личным делам. Они никак не связаны с Т-КСАП. И как только погода чуть наладится, они пошлют кого-то за тобой.

Он разыскал полотенца и принялся вытирать пол, но тут же наткнулся на промокшее насквозь пальто Марни, которое она сбросила на пол при входе. Джейк поднял его и, положив на раковину, вернулся к уборке.

Никто и никогда прежде не заботился о нем так. Из-за этого он чувствовал себя неуверенным и обескураженным. Нуждающимся в чем-то.

Он был одиночкой, ценившим свою обособленность. Даже мушкетеры, знавшие его много лет, не знали о нем столько, сколько эта хрупкая дерзкая малышка. Джейк никогда не рассматривал свое одиночество как осознанный выбор. Просто так сложилось. Но Марни заставила его заглянуть внутрь себя и увидеть там человека, которым он мог бы стать рядом с ней. И Джейку понравился этот парень.

Понятное дело, никто, будучи раненым, не застрахован от подобных мыслей. Ведь нет ничего лучше красивой женщины, ахающей и охающей над тобой, чтобы впасть в сентиментальность.

— Похоже, этому мужчине не очень хотелось тащиться сюда, — заметила Марни и положила подбородок на колени. Она больше не была мертвенно-бледной. Щеки порозовели, глаза прояснились. Она выглядела нормальной. Красивой. Хрупкой.

Глубокая внутренняя дрожь пронзила Джейка.

— Я правильно расслышала? Ты правда пообещал заплатить ему сто тысяч долларов?

Джейк пожал плечами, запихивая испачканные полотенца и пальто Марни в небольшую встроенную стиральную машину.

— Здесь опасная площадка для посадки, да и погода в горах непредсказуема. — Он добавил порошка и включил машину.

Денег было в избытке. Его изобретения приносили колоссальный доход. От этого ему было почти неловко.

И к тому же он бы заплатил любые деньги, лишь бы вытащить её отсюда как можно скорее.

— Но Джейк…

Он не хотел слушать никаких доводов.

— Он позвонит мне сразу же, как только изменится погода.

Марни потянулась, чтобы взять с кофейного столика наполовину пустую чашку Джейка, и одним глотком опустошила её.

— Но ты же полетишь со мной, верно?

— Неверно, — Джейк подошёл к магнитоле, чтобы сменить диск. — «Аэросмит» или «Битлз»?

— «Аэросмит». Почему, Джейк? Пусть эти гады бегают тут до скончания века.

— И я никогда не узнаю, кто они такие и зачем вообще сюда явились.

Её милое лицо выражало непокорность.

— Я хочу, чтобы ты вернулся со мной.

— Хотеть не вредно, — отрезал Джейк, отвлекаясь на приготовление свежего кофе. Он никогда раньше не замечал, насколько его берлога маленькая и тесная. — Но на этот раз не судьба.

Стрельнув в Джейка свирепым взглядом, Марни встала с дивана и принялась перестилать кровать. Кровать, которую они разнесли в пух и прах во время своих постельных игр. Он не хотел думать об этом — его член и так все время стоял колом. Чертова девчонка.

— Значит, ты собираешься оставаться здесь, пока не перебьешь их всех или они не убьют тебя? — Взбив подушку, Марни с таким остервенением швырнула ее на кровать, что наволочка с нее наполовину соскользнула. — К черту, Джейк. Позови кого-нибудь на помощь.

Её щеки пылали, в глазах читалась непреклонность. Она даже не могла предположить, что звать Джейку было некого.

— Нет.

— Тогда и я останусь.

Кровь в его венах превратилась в лед.

— Ты поедешь тогда, когда я скажу. Нечего обсуждать. Все, тема закрыта.

Несколько секунд Марни просто смотрела на него.

— Пожалуй, я сменю тебе повязку.

— И так нормально. — После пережитого потрясения Джейк чувствовал себя таким беззащитным перед ней, что не хотел, чтобы она снова к нему прикасалась. Эта разъяренная крошка плохо влияла на него. Когда же она уберется отсюда, камень наконец-то упадет с его души.

— Хорошо. — Она ещё какое-то время сверлила глазами его лицо, а затем, на секунду переведя взгляд на его обнаженную грудь, скользнула им ниже, к обтягивающим брюкам — ткань не оставляла пространства воображению. — Оденься, пока не замерз до смерти.

Губы Джейка изогнулись в улыбке:

— Да, мамочка.

Срезав путь, Марни промаршировала к нему прямо по кровати и, приблизившись вплотную, выхватила из его рук чашку, в которую он собирался налить кофе, и удивила Джейка тем, что не разбила фарфоровую посудину, с силой впечатав ее в поверхность стола.

— Не шути со мной, приятель, — прошипела она и, ткнув Джейка пальцем в грудь, принялась наступать на него, пока он не уперся спиной в столешницу.

— Хочешь в одиночку поиграть в крутого самца, короля всех шпионов? — Тычок. — Даже и не думай. — Тычок. Тычок. — Я не… — Глаза Марни сверкали непролившимися слезами. Губы дрожали. Тем не менее, прикусив нижнюю губу, она взяла себя в руки. — Я не позволю им убить тебя лишь потому, что ты чертовски упрям, чтобы позвать на помощь. Понял?

Крупная дрожь била ее тело. «Запоздалый шок», — подумал Джейк и обнял её. Проклятье. Он не собирался сейчас прикасаться к Марни. Они оба были разъярены. Напуганы. На грани.

У него напрочь отсутствовал инстинкт подобной простой нежности. Но все же Джейк притянул её к себе, желая получить нечто большее, чем безумный секс, который они уже пережили. Что-то, чего он никогда не испытывал, но внезапно понял, что без этого не может жить.

Он прижался губами ко лбу Марни, потом к виску. Погладил её волосы, спину, изгиб изящной шеи. Даже просто держать её в руках было чертовски приятно.

И попытался забыть о тикающих в голове часах. Тик-так. Тик-так.

Марни положила голову на его здоровое плечо, опалив своим дыханием кожу Джейка. Светлые мягкие кудряшки защекотали его подбородок, когда они спаяли свои тела, обвив руками друг друга.

— Т-ты до смерти меня напугал, — всхлипывала она.

Ее слезы лишали его покоя и собранности, полосуя его душу словно остро заточенный нож. Он погладил её мокрую щеку.

— Не плачь, я тоже испугался. — Испугался, что если его убьют, она останется здесь без защиты.

Он прикоснулся губами к пульсирующей жилке на виске Марни.

— И имеешь на это полное право. Тебя же ранили! — сквозь слезы в её голосе слышалось возмущение.

Джейк фыркнул:

— Я боялся не за себя, а за тебя.

Не разжимая рук, Марни вскинула на него удивленные глаза.

— В меня никто не стрелял.

— Никто и не будет, — поклялся Джейк, наклоняясь, чтобы вобрать в себя, попробовать на вкус песнь своей сирены.

Марни же приподнялась на цыпочки, готовясь пропеть ее ему. И когда их губы атаковали друг друга, ощутила бурлящий в Джейке гнев, с примесью страха. Она подспудно узнавала, смаковала его, потому что о