Геополитики германской школы

К. Виттфогель (1896-1988)

Карл Август Виттфогель — известный философ, социолог и геополи­тик родился и получил гуманитарное образование в Германии. В мо­лодости увлекался марксизмом, с середины 20-х гг. XX в. принадле­жал к Франкфуртской школе, сформировавшейся вокруг Института социальных проблем, созданного К. Грюнбергом и Ф. Поллоком и имевшего неомарксистскую направленность. В этот период своей дея­тельности Виттфогель издал социологическую работу «Хозяйство и общество Китая» (1931).

Вместе с другими сотрудниками института, спасаясь от нацист­ских преследований, Виттфогель эмигрировал в Женеву, затем в Па­риж и, наконец, в Нью-Йорк, где остался навсегда.

После войны получила известность книга Виттфогеля «Восточ­ный деспотизм» (1957), в которой он вслед за К. Марксом исследо­вал азиатский способ производства и обнаружил его главную особен­ность, заключающуюся в деспотическом характере власти, который, в свою очередь, вытекал из необходимости организации больших масс людей для ирригационных работ (строительство плотин, дамб, кана­лов, шлюзов, систем, создававших запасы и обеспечивавших эконом­ный расход воды для полива полей и дававших возможность сбора двух и более урожаев в год). В таком государстве отсутствует частная собственность, гражданское общество, конституция, разделение вла­стей и другие присущие западным обществам институты. Эта концепция Виттфогеля получила название гидравлической теории об­щества.

Как геополитик Виттфогель стал известен после опубликования работы «Геополитика, географический материализм и марксизм» (год и место издания неизвестны, на русском языке опубликована в жур­нале «Под знаменем марксизма» за 1929 г., № 2-3, 6-8) — исследо­вание истории становления немецкой школы геополитики. Особое внимание он уделил деятельности печатного органа немецких геопо­литиков — «Журнала геополитики», выходившего в 1924-1944 гг., в котором наряду с отдельными статьями и главами из геополити­ческих работ была опубликована программа немецкой геополитики.

Ф. Ратиель (1844-1904)

Фридрих Ратцель, крупный немецкий географ и первый геополи­тик, заложивший основы этой науки. После окончания школы полу­чил естественнонаучное образование в университете города Карлсруэ. Затем окончил географический факультет Гейдельбергского универ­ситета, где его учителем в числе других был известный географ Э. Геккель. На становление Ратцеля как политического географа и геополитика большое влияние оказали идеи И. Канта, Ч. Дарвина и социал-дарвинистов, а также К. Риттера, А. Гумбольдта, Г. Спенсе­ра, Ф. Тенниса.

В 1870 г. Ратцель как доброволец принял участие во франко-прус­ской войне и даже был награжден Железным крестом. После оконча­ния военных действий вернулся к занятиям географией. Он подгото­вил и защитил диссертацию о демографической ситуации в Китае (1876), много путешествовал по Европе и Америке, изучая влияние географической среды на жизнь и развитие различных обществ.

В середине 80-х гг. XIX в. Ратцель начинает преподавательскую деятельность, сначала в Техническом институте города Мюнхена, за­тем в Лейпцигском университете, где проработал до самой смерти.

Ратцель никогда не занимал государственных политических по­стов; его нельзя назвать и публичным политиком, но он всегда инте­ресовался политикой, занимая при этом правонационалистическую позицию. В 1891 г. он вступил в Пангерманский союз и активно уча­ствовал в формировании геополитики пангерманизма, которая пред­усматривала присоединение к Германской империи всех земель Евро­пы, где проживали этнические немцы, а также создание колониаль­ной империи, включающей территории Восточной Африки и Южной Америки.

Членами Пангерманского союза — надпартийной нацио­налистической организации — были представители консервативной, национал-либеральной и некоторых центристских партий: чиновни­ки, профессора, юристы, офицеры, часть рабочих, крупные и средние промышленники и финансисты. Программа союза предусматривала начать передел мира с изъятия колоний в пользу Германии у малых колониальных держав: Бельгии и Португалии, а затем перейти к пе­ределу французских и английских колониальных владений, захвату Прибалтики, расчленению России с выделением из ее состава Украи­ны и Кавказа. В Европе, по программе пангерманистов, к Германской империи должны быть присоединены Швеция и Норвегия, затем Финляндия, Дания, Голландия, часть Швейцарии (с немецкогово­рящим населением), Бельгии и Франции (побережье Па-де-Кале и железорудные бассейны Брией и Лонгви). Португалия из-под анг­лийского влияния должна была перейти под немецкое, которое после поглощения Германией Австрии должно быть распространено также на балканские страны, далее на Турцию и Междуречье (долину Тигра и Евфрата пангерманисты предполагали сделать «хлопковым полем» Германии). Пангерманский союз возглавлял известный политик Карл Петере. Он существовал с 1891 по 1936 г. и был распущен нацистами, которые взяли на вооружение достижение большинства его целей. Ратцель, с одной стороны, разделял программу пангерманистов, но с другой — его не следует воспринимать как радикального геополитика. В конце XIX — начале XX в. националистические настроения были господствующими не только в немецком обществе. Свои колониальные империи построили и защищали многие европейские нации. Германский национализм дополнительно подогревался нерешенностью задачи объединения всех европейских немцев и «обделенностью» немецкой нации как «великой, культурной нации Европы» достаточной территорией колоний.

В своей научной работе Ратцель старался быть более объектив­ном и менее идеологизированным. Опираясь на идеи органицизма и социал-дарвинизма, он рассматривал земной шар как единое целое с природой и человеческой цивилизацией. Природные законы при этом носят всемирный характер и проявляют себя даже в человеческом обществе. Различные государства человеческой цивилизации действуют как живые организмы. Одни, набирая силу, растут, расши­ряют свои границы; другие, менее сильные и приспособленные, уступают свои территории; некоторые государства совсем теряют сувере нитет, поглощаются более сильными соперниками и перенимают их культуру.

Государства с большой территорией, высокой плотностью населения и передовой культурой имеют тенденцию к пространст­венной экспансии, которая выводит их на континентальный, а за­тем, при благоприятном стечении обстоятельств, и на планетарный уровень. Уже в своих ранних работах «Карты североамериканских городов и цивилизаций» (1874) и «Соединенные Штаты Северной Америки» (1878-1880) Ратцель не только сформулировал концеп­цию мировой державы (Weltmacht), но и предрек такую судьбу США. О Германии он всегда писал как о континентальной державе, т. е. го­сударстве, доминирующем на европейском субматерике.

В одной из поздних работ «Море как источник могущества наро­дов» (1904) Ратцель уточнил, что для каждой континентальной или планетарной державы необходимо, чтобы оставаться столь же мощ­ной и в дальнейшем, развивать военно-морской флот, без которого дальнейшая экспансия невозможна. То, что морские державы Испа­ния, Голландия, Великобритания осуществили самопроизвольно, су­хопутные государства (в первую очередь Германия) должны делать осмысленно: без мощного флота статус мировой державы завоевать невозможно. Недостаточно контролировать сушу, пусть даже целые континенты; статус мировой державы требует контроля наиболее значимых для человечества морских бассейнов — прежде всего аква­тории Средиземного моря и Атлантического океана. Но роль мор­ских бассейнов в истории человечества меняется. «Океаном будуще­го» назвал Ратцель Тихий океан. Именно там столкнутся интересы и будет решаться судьба пяти мировых держав: Великобритании, США, России, Китая и Японии.

В другой работе, «О законах пространственного роста государств» (1901), Ратцель вывел семь законов органического развития держав. Суть их в следующем:

- рост государств означает не только их пространственное увеличе­ние, но и рост их культуры;

- пространственный рост государств ведет за собой развитие науки, промышленности, торговли, миссионерской деятельности и вооб­ще всех видов деятельности его граждан;

- рост государства осуществляется путем поглощения меньших го­сударств;

- граница есть периферийный орган государства; она служит инди­катором его состояния: силы или слабости, роста или деградации;

- при росте государство вбирает в себя в первую очередь наиболее ценные элементы окружающей среды: реки, береговые линии мо­рей, равнины, горные границы, природные ископаемые;

- толчком к экспансии служит разница, перепад уровней культур соседних государств;

- общая тенденция поглощения более слабых более сильными го­сударствами в ходе истории набирает силу, т. е. способствует еще большему увеличению территорий более сильных держав.

Если главной геополитической работой Ратцеля явилась «Поли­тическая география», о которой речь впереди, то делом всей его жиз­ни стал фундаментальный труд «Народоведение» (Antropogeographie), вышедший в двух томах в 1882 и 1893 гг. Именно в нем Ратцель окон­чательно сформулировал свои взгляды на человечество в целом и от­дельные народы и их взаимосвязи с природной средой. Главной зада­чей науки народоведения он считает познавать человечество во всех его частях в «том виде, в каком оно живет в настоящее время на Земле», установить его «единство и целостность». При этом ведущими методами должно выступать «географическое воззрение» (рассмот­рение внешних условий), «историческое разъяснение» (рассмотре­ние развития) и сравнение культурных уровней тех или иных наро­дов по отношению к цивилизованным нациям. Сначала исследова­лось все человечество как единое целое в своей среде обитания —ойкумене, которая расположена между 80° с. ш. и 55° ю. ш. и состав­ляет площадь 2,4 млн кв. миль, затем рассматривалось положение «диких» народов, их отличия от «культурных» наций. Суть этих от­личий состоит в «разуме, языке и религии». Степень этих отличий и влияет, по Ратцелю, на распространение того или иного народа на Земле. Преимущество при этом получают «культурные народы». На­ращивая свое преимущество и соответственно жизненное простран­ство, ассимилируя «дикие» народы, цивилизованные нации и осуще­ствляют «единство человеческого рода». После этого вывода Ратцель переходит к скрупулезному описанию наций и народностей всех кон­тинентов Земли.

Идеи связи «крови и почвы», народов и земли, человека и природ­ной среды его обитания Ратцель развивал в другой фундаментальной работе «Земля и жизнь. Сравнительное жизнеописание» (опублико­вана в России в 1905 г.). В ней Ратцель более органицист, чем соци­альный дарвинист. Для него Земля есть и остается не только единым, но и живым организмом. Ратцель показывал вклад каждой биологи ческой и географической науки в развитие органицистской парадиг­мы.

Так, Гумбольдт, Валенберг, Де Кандоль, Гризебах заложили осно­вы географии растений, а Циммерман, Шмарда, Планктон, Дарвин - географии животных. Первыми в Новое время обратили внимание на зависимость человека и человеческого общества от природных условий Воден, Монтескье, Гердер, Риттер. «Основываясь на Риттере, я в "Антропогеографии" (1882 и 1891 гг.), - отмечает Ратцель, строил дальше и пытался снова предоставить географии принадле­жащее ей по праву влияние в народоведении, социологии и истории. Я думал достигнуть этого разработкой антропогеографической зада­чи в духе общей биогеографии. В связи с этим, наконец, в 1898 г. бы­ла сделана попытка сделать научной политическую географию, которая считалась ненаучной и мертвой» ¹. Из политической географии Ратцеля и родилась геополитика.

¹ Ратцель Ф. Земля и жизнь; В 2 т. СПб., 1906. Т. 1. С. 47

Таким образом, предыстория геополитики, по мнению ее основа­теля, такова: сначала человек осмыслил связь растений и земли, за­тем были созданы теории происхождения видов (Дарвин), распро­странения животных на суше (Шмарда) и море (Планктон), теория миграций организмов (Вагнер). Своей задачей Ратцель видел созда­ние теории положения человека в природе, связи географического и социального и впоследствии решил ее в «Антропогеографии». После этого появилась реальная возможность поставить на научную основу проблему связи географического и политического. Основные постула­ты географии человека в сжатом виде были сформулированы Ратцелем в одной из поздних работ «Человечество как жизненное явление на Земле» (1901), в которой автор исходил из представления, что че­ловечество принадлежит Земле как ее часть. Таким образом, антропогеография изучает своеобразный минерально-органический комплекс, состоящий, во-первых, из планеты Земля в ее геологическом (как не­бесное тело со всеми содержащимися в ее недрах веществами) и гео­графическом (как взаимосвязь трех сфер: земной, водной и воздуш­ной) аспектах; этому комплексу принадлежит, во-вторых, раститель­ный и животный мир, а также, в-третьих, — человеческое общество.

Антропогеография базируется на следующих утверждениях:

- все страны мира взаимосвязаны;

- человек, все сообщества людей включены в общую жизнь земного шара;

- народ и государство каждого человеческого сообщества представ­ляют собой единый организм;

- этот организм находится в постоянном историческом движении, развитии и росте;

- рост государственного организма продолжается до естественных границ;

- на рост и развитие государств оказывают влияние климат и гео­графическое положение, т. е. его территория формы земной по­верхности, а также плотность населения;

- существенное значение для стимулирования развития государст­венного организма имеет морская среда.

Одним из самых сильных «двигателей» развития человеческого общества явилась борьба с морем. Взаимоположение суши и моря не только привносит разнообразие на поверхности Земли, но и, взаимо­действуя с человеческими сообществами, создает своеобразные «ис­торические группировки», такие как средиземноморский мир, бал­тийские страны, атлантические державы, тихоокеанская культурная область и др.

В «Политической географии» (опубликована в Мюнхене и Лейп­циге в 1898 г., а в России [в изложении Л. Синицкого] в 1898-1899 гг.) Ратцель выступил как сложившийся органицист и социальный дар­винист. Первой проблемой, которую он решал, пользуясь указанным методом, стала проблема государства. Для Ратцеля государство — это форма жизни людей на земле, живой организм, распространяющий­ся вместе с людьми на все континенты и острова Земли. Условием жизни и роста государств является неразрывная связь с землей, поч­вой, на которой они существуют. А так как государства создаются людьми и существуют в неразрывной связи с народами и землей, то они и являются тем «политическим клеем», соединяющим воедино эту триаду. «Наиболее сильными государствами будут те, — отмеча­ет Ратцель, — где политическая идея пронизывает все государствен­ное тело, до последней его части... И политическая идея обнимает не только народ, но и его территорию» ¹. Если предшественники Рат­целя (например, Гоббс, Руссо, Спенсер) брали за образ государства высшие организмы, части которого потеряли самостоятельность (то­гда как в реальности эти части, т. е. люди, являются одновременно и частью целого, и индивидами), то основатель геополитики сравни­вал государство с низшими организмами, такими как губки и водо­росли, которые существуют по несколько иным законам.

¹ Ратцелъ Ф. Политическая география (в изложении Л. Синицкого) // Землеведение. 1898. Кн. 3-4. С. 22.

Каждое государство находится в постоянной борьбе с другими го­сударствами, стремящимися низвести его до состояния своего орга­на, но оно хочет остаться организмом и борется за сохранение своей автономности. В этой борьбе только два пути: либо быть присоеди­ненным к более крупному сопернику, либо самому, присоединяя со­седние территории, вырастать до размеров великой державы. Но по­следнее довольно редко случается в человеческой истории, обычно процесс разрастания и соединения государств сменяется процессом их распадения. Главными критериями этих процессов Ратцель счи­тает местоположение, пространство и границы государства. Итак, геополитической единицей, первичной «клеткой» геополитического анализа для Ратцеля явилось государство как живой организм, раз­вивающийся по законам растительного мира. Это государство насе­лено гражданами, каждый из которых имеет свою собственную волю. Но объединенные единой территорией, включенные в общий истори­ческий процесс, все эти граждане представляют собой уже единую государственную волю. По мере роста народонаселения государст­во увеличивает свою территорию сначала посредством внутренней колонизации, т. е. распространением своей культуры на те области внутри собственного организма, которые еще не были ассимилиро­ваны, потом — с помощью внешней колонизации, создавая порой огромные империи либо путем завоеваний, либо путем колонизации. Каждое государство кроме территории имеет еще «сферу интересов», т. е. область, не подлежащую посягательствам со стороны других го­сударств. «Сферы интересов» сыграли важную роль в колонизацион­ном процессе, позволяя «столбить» огромные территории в глубине континентов сразу по высадке колониальных войск. В XX в. все гра­ницы государств вошли в соприкосновение, и по законам простран­ственного роста следует ожидать образования единого общечелове­ческого государства.

Движущими силами развития и пространственного роста госу­дарств являются идеи и материальные факторы. Среди первых наи­большее значение имеют национальная и религиозная идеи, созна­ние политического единства. Среди вторых — развитие экономики, рост численности населения, вообще развитие материальной культу­ры. Чем большим пространством удалось овладеть государству, тем мощнее и прочнее оно становится, тем большие удары периферии способно выдержать. И наоборот, государства, «осужденные на изо­лированное существование», лишенные динамики, оказываются в положении провинциалов, живущих мелкими интересами, отлича­ющихся близорукостью в политике.

Таким образом, политическая география (т. е. геополитика), по Ратцелю, начинается с концепции государства как живого организ­ма, связанного с землей. Второй важнейшей проблемой геополитики у него выступают вопросы исторического движения и роста государ­ства, которые осуществляются путем завоеваний колонизации. Рост государств при этом способствует дифференциации мира па силь­ные, жизнеспособные и слабые страны. Сильные создают колониаль­ные империи, удел слабых — быть присоединенными к сильным дер­жавам или вовлеченными в орбиту их влияния. Третьей проблемой геополитики Ратцель считал проблему пространств, пространствен­ного расположения государств и влияния географического положе­ния на политический статус государства. Наконец, четвертым важ­нейшим вопросом политической географии Ратцель считал вопрос границ как периферийных органов государства, как естественных географических рубежей и как политических разграничительных ли­ний. Решению этой проблемы он посвятил четыре раздела своей «По­литической географии». Он исследовал все возможные географиче­ские переходные зоны, где встречаются суша и море, как-то: берега, полуострова, перешейки, острова, различные формы поверхности: равнины, горы, низины, плоскогорья, и выявил, их влияние на обра­зование и строение государств.

Можно констатировать, что геополитика как научная дисциплина состоялась именно в трудах Ф. Ратцеля. Он же, задав круг проблем, первый сформулировал предмет новой науки. Эти проблемы.реша­лись в трудах других классиков геополитики (Челлена, Мэхэна, Мак-киндера, Хаусхофера и др.). Они долгое время, по крайней мере в течение классического периода, служили ориентиром, давали направ­ление развития геополитической науки. Большинство из них и сего­дня, конечно, в новых геоисторических и геополитических условиях, исследуются и решаются геополитиками.

Р. Челлен (1864-1922)

Шведский геополитик, государствовед и политический деятель Ру­дольф Челлен родился в лене (провинции) Скараборг в семье свя­щенника. После окончания школы изучал юриспруденцию в Уппсальском университете (1878-1888), там же защитил докторскую диссертацию (1890); преподавал в Гетеборгском (1901-1916) и Уппсальском (1916-1922) университетах. Специализировался на исследовании си­стем государственного управления, для чего ему понадобились об­ширные знания не только государствоведческих дисциплин, но и ис­тории, политической географии, политологии.

Познакомившись с трудами Ратцеля, Челлен на всю жизнь стал его страстным почитателем, он развивал его геополитические идеи, ввел термин «геополитика», определив ее как учение о государстве — географическом организме, воплощенном в пространстве. Впрочем, в отличие от своего учителя Челлен считал геополитику не самостоя­тельной научной дисциплиной, а лишь составной частью социально-политических наук.

По своим политическим взглядам Челлен был консерватором и германофилом. Он считал, что будущее Швеции, и всех германских народов может быть обеспечено только в тесном союзе с единой мощ­ной (в том числе в военном отношении) Германией, доминирующей в Центральной Европе, владеющей многочисленными колониями, т. е. источниками сырья и рынками сбыта, занимающей вместе с союзни­ками (в том числе и со Швецией) достойное место среди мировых держав. Будучи избранным в риксдаг (парламент Швеции), Челлен осуществлял именно такую консервативную, прогерманскую, вели­кодержавную, милитаристскую и колониальную политическую про­грамму, которая не воспринималась в то время негативно и находила немало сторонников.

В книге «Великие державы» (1910) Челлен утверждал, что малые страны в силу своего географического положения притягиваются ве­ликими державами, вовлекаются в общую экономическую деятель­ность, образуя политические и хозяйственные «комплексы». Если такие «комплексы», как Британская, Российская империи и США сложились уже в XVIII-XIX вв., то задачей Германии и германских стран в XX в. становится укрепление единого рынка, построение по­литико-экономического «комплекса» в континентальной Европе — Германо-нордического союза. Формированию этого «комплекса», или союза, «юных» наций противостоят, по Челлену, «старые» нации Ев­ропы — англичане и французы.

В другой своей книге «Государство как форма жизни» (1916), став­шей наиболее известной его работой, Челлен в духе органицистской теории Ратцеля исследовал самые различные стороны жизни госу­дарства которые в конечном счете, он свел к пяти: географическое пространство, народ, хозяйство, общество, управление. Эти формы, или элементы, существуют в неразрывном единстве и образуют еди­ный организм — государство, который в соответствии с составля­ющими его элементами призваны изучать пять научных дисциплин, представляющих основные разделы государствоведения или полити­ческой, науки:

- геополитика — географические факторы существования и разви­тия государства;

- демополитика — государство с точки зрения его народонаселе­ния;

- экополитика — государство как экономическая сила;

- социополитика — социальный аспект государства;

- кратополитика — формы правления.

Челлен понимал государство как интегрирующую сущность, вклю­чающую в себя территорию, население, экономическую, социальную и политическую жизнь общества. Но государство, по Челлену, не случайный «конгломерат различных сторон человеческой жизни», а живое существо, биологическое образование, развивающееся по био­логическим законам самосохранения, роста, стремления к доминиро­ванию. Если слабые государства притягиваются, включаются в поли­тическую и экономическую жизнь сильных, более жизнеспособных государств, то более мощные и живучие постоянно расширяют свое жизненное пространство. Для этого у них есть три пути: колониза­ция, слияние, завоевание. Государства, чтобы быть сильными и жиз­неспособными, должны быть развиты и в аграрном, и в индустри­альном отношении, т. е. быть самодостаточными, чтобы в случае не­обходимости (войны, агрессии) обеспечить себя всем нужным. В от­личие от Ратцеля, который моделировал государство как низший организм, подобный водорослям, Челлен уподобляет государство че­ловеку, поскольку оно чувствующее и мыслящее существо. Государ­ства, аналогично людям (и животным), подчиняются законам борь­бы за существование и естественного отбора. Подобно организмам, они рождаются и растут, достигают наивысшей силы, дряхлеют и уми­рают. Государства не только формы жизни, занимающие свое место в жизненном ряду, они наиболее важные и существенные («импозант­ные») формы жизни.

Как и в живой природе, большие, жизнеспособные государства растут за счет малых, слабых, не приспособленных к выживанию гео­политических образований. Они захватывают их территории, разрас­таясь, раздвигают свои границы, пока наконец не поглощают соседние малые страны.

Такова, по мнению Челлена, политическая история всех империй. Б современной истории (т. е. в начале XX в.) наиболее жизнеспособными и быстрорастущими державами являлись Герма­ния и Япония. Такой ход событий Челлен считал «естественной не­обходимостью», которая проявляется объективно, независимо от воли людей. Политические руководители государств имеют возможность лишь «пролагать путь» этой естественной необходимости.

Не вызывает сомнений, что философской основой учения Челлена явился социальный дарвинизм, принявший в своей геополитиче­ской ипостаси черты германского великодержавного шовинизма и ав­таркического консерватизма. Объективными условиями, в которых - вызревали эти идеи, было положение «молодых» германских наро­дов, «стиснутых» на европейском континенте «дряхлыми» ^народами. Германские народы не успели в результате отставания в историче­ском развитии к разделу мира, но теперь, набрав силу, мечтали о его переделе.

Несмотря на небольшую популярность в родной Швеции, идеи Челлена нашли своих сторонников среди немецких консерваторов и социал-дарвинистов. На них опирались в своих сочинениях европей­ские и американские геополитики.

Ф. Науманн (1860 -1919)

Фридрих Науманн, известный немецкий политический деятель, пуб­лицист и геополитик, получил теологическое образование, но оста­вил службу лютеранского священника ради политической деятель­ности. В многочисленных статьях, брошюрах и книгах по вопросам веры, искусства, экономики, внутренней и внешней политики Нау­манн проводил идею христианского национального социализма, пы­тался совместить политическую систему демократии, социалистиче­ский идеал в рамках немецкой нации и идею объединенного герман­ского государства.

Науманн активно занимался политической деятельностью, не раз избирался в Рейхстаг, стал одним из основателей Немецкой прогрес­сивной национальной партии (НПНП), которая явилась наследни­цей и продолжательницей дела Партии свободомыслящих (ПС) — либеральной политической организации бисмарковской Германии. Правда НПНП не без влияния Науманна, в отличие от ПС, испове­довавшей либеральную идеологию, выступала за осуществление на­ционального социализма на немецкой земле.

В начале Первой мировой войны, когда немецкие войска имели впечатляющие успехи на фронте, Науманн выпустил книгу «Что бу­дет с Польшей?», в которой предлагал при перекройке карты Европы после окончания войны возродить польскую государственность. Этим.он обозначил свою геополитическую позицию: отделиться польской территорией от России, чтобы объединиться в центре Европы.

Уже в ходе войны Ф. Науманн опубликовал книгу «Срединная Европа»(1916), которая содержала популярный и широко обсуж­давшийся в немецкоговорящей среде геополитический проект сою­за германских и других, втянутых в орбиту немецкого влияния цен­трально-европейских стран. Эта небольшая книга объемом всего в 136 страниц сделала имя Науманна известным во многих европей­ских странах, в том числе в России (перевод книги вышел в Петро­граде в 1918 г.).

Следует заметить, что идея Срединной Европы не принадлежит только Науманну. До него эту идею как панацею для Германии от внешней опасности на западе (Англия, Франция) и востоке (Россия) высказывали и разрабатывали И. Парч («Срединная Европа», 1906), Р. Челлен («Великие державы», 1910), Ф. Лист («Среднеевропейский союз государств», 1914), другие геополитики.

Исходный пункт исследования Науманна — идея великих держав как вершителей мировой геополитики. Причем понятие «великая держава» с изменением масштабов политики тоже меняется, таковы­ми, по мнению Науманна, уже нельзя считать ни Германию, ни Авст­ро-Венгрию, вот почему им следует объединиться, а для расширения «жизненного пространства» присоединить соседние страны или час­ти их территории с немецким населением.

Проект Ф. Науманна выгодно отличался от предшествующих кон­цепций всесторонней теоретической проработанностью (в религиоз­ном, этническом, правовом, экономическом, военно-стратегическом и геополитическом аспектах), конкретностью и реалистичностью. В восьми главах своего произведения Науманн сумел рассмотреть вопросы состава Срединноевропейского союза государств (Германия, Австрия, Венгрия, центрально-европейские страны, которые сущест­вовали тогда или могли быть образованы путем отделения от Австро-Венгерской империи), его географического положения, соотношения сил в военной области и мировой экономике, решения национальных и конфессиональных проблем; таможенные и конституционные во­просы становления Срединной Европы.

Кроме того, он высказывал интересные мысли по поводу послево­енного мироустройства и места Срединной Европы в нем. Hay манн считал, что человечество еще не созрело для того, чтобы «слиться» во всемирном государстве". Следовательно, в течение продолжительного времени отдельные крупные государства будут «бороться за право управления судьбой народов». Признанными «центрами сильного господства» он считал Британскую империю, США, Россию. К воз­можным мировым державам ближайшего будущего Науманн отнес Японию и Китай. Другие державы, даже обладающие большими тер­риториями, например Индия, некоторые страны Южной Америки и Африки вряд ли в обозримом времени смогут стать «центрами пер­вого разряда». Державы, ставшие центрами силы, или «планетные государства» (США, Великобритания, Россия), притягивает к себе «народы-спутники», которые, несмотря на то что имеют собственную культуру, «служат усилением» великих держав и следуют по их пути развития. «Вокруг планетных государств плывет еще не организо­ванная масса мелкого национального элемента в виде комет, которые именуют себя нейтральными, потому что они не принадлежат ни к одной из великих солнечных систем... Но поздно или рано каждой из них придется куда-нибудь примкнуть, потому что в мире великих державных групп вряд ли могут еще долго продержаться столь кро­хотные государства» ¹.

¹ Науманн Ф. Срединная Европа. Пг., 1918. С. 94.

 

К. Шмитт (1888-1985)

Карл Шмитт — крупный немецкий правовед, политолог, геополитик, родился в провинциальном городке Плеттенберг на западе Пруссии в католической семье. Он хорошо учился, проявил способности к му­зыке и поэзии, а позднее к философии, но не выделился лидерскими качествами. В 1907 г. Шмитт поступил на юридический факультет Берлинского университета, но в столичной деятельной среде чувст­вовал себя дискомфортно; поэтому перевелся сначала в Страсбургский, затем в Мюнхенский университет. Обстановка в Мюнхене (явное преобладание католиков, отсутствие столичной суеты, зато сравнительно много художественной интеллигенции) более соответ­ствовала характеру и наклонностям молодого Шмитта. Но оконча­нии курса он устраивается в одну из юридических контор и пытается вести богемный образ жизни, заводя знакомства не только в научной, но и в художественной среде. Еще до начала войны он успел защи­тить диссертацию о понятии и видах вины и получить степень докто­ра права.

В 1914 г. Шмитт издал книгу «Ценность государства и зна­чение индивида», за которую через два года получил вторую доктор­скую степень (дававшую право преподавать в высшей школе), теперь уже в Страсбургском университете. С началом войны Шмитт ушел добровольцем в армию и, несмотря на свой невысокий рост, был за­числен в лейб-гвардию. Служба в гвардии помогла ему избежать фронта, и всю воину Шмитт работал цензором в "Мюнхене, приобре­тя немало влиятельных знакомых в военной среде. Именно в Мюнхе­не Шмитт стал свидетелем поражения Германии, установления и па­дения Баварской советской республики, зарождения нацизма. Здесь же он познакомился с М. Вебером, тогда уже маститым ученым.

С 1919г. начался один из самых плодотворных периодов его науч­ного творчества, вышел в свет его «Политический романтизм», за­вершающий его становление как политолога, затем — «Диктатура» (1921) — философско-политический отзыв на события в Германии, где осмысливались слабость и неадекватность суровой действитель­ности системы парламентской демократии и предлагалась альтерна­тива чрезвычайного положения, диктатуры и консервативной идео­логии вместо парламентских процедур и либерализма. В 1922 г. была опубликована одна из наиболее известных его работ «Политическая теология», сделавшая его имя известным всей Германии. Эта система идей о государственном устройстве, рассмотренном с консерватив­ных и религиозных позиций, появилась на основе сравнительного анализа либерально-демократической, анархистской и консерватив­но-теистической доктрин.

В работе «Римский католицизм и политическая форма» (1923) Шмитт определил роль и место католической церкви в европейской политике, противопоставив ей как либерализм (худший враг, скры­тый атеизм), так и марксизм, открытый атеизм. «Духовно-истори­ческое состояние современного парламентаризма» (1923) посвящена становлению и кризису демократии и вытеснению ее в начале XX в. большевистской и фашистской идеей диктатуры, идеей «непосредст­венного применения силы».

В работе «Понятие политического» (1927) Шмитт дал оригиналь­ную трактовку политики. Для него критерием политического служит разделение общества на группы «друзей» и «врагов». Враг может быть инородным, чуждым, не интегрированным в народ элементом — то­гда это внутренний враг. Если народ обладает имманентным политическим единством, он может противостоять иному политическому единству — врагу внешнему.

Условием единства народа является суве­ренитет. Суверенное политическое единство определяет своих дру­зей и врагов, оно же может назначать чрезвычайное положение для защиты народа. Невозможно иметь вокруг только друзей в надежде, что не будет врагов. Даже небольшие различия могут стать противо­стоянием, которое, достигая определенной степени интенсивности, предстает как политическое. Если государство не будет способно ви­деть различия между своими и чужими и проводить необходимую политику, оно само может оказаться под угрозой политики чуждых сил. Но политическое неустранимо из мира, как неуничтожимы раз­личия и враги. Полное уничтожение врага означало бы уничтожение любого неравенства и полную гомогенизацию народа. Отсюда и не­истребимость войн, которые должны быть «регулируемыми» при по­мощи международного права. Особенно Шмитт ополчался на гума­нитарные войны, за которые ратовал либеральный. Запад и которые должны положить конец всем и всяким войнам, и идею союза наро­дов, или Лиги наций ¹.

Шмитт — умеренно консервативный и реваншистский немецкий профессор — не стремился к ниспровержению устоев Веймарской рес­публики, но и не смирился с «унижением немецкого народа», одно­значно отрицавший большевизм и немецкую социал-демократию, но внимательно присматривавшийся к нарождающемуся фашизму, ибо в нем, по его мнению, заключалась альтернатива либеральному гума­низму и преодоление кризиса парламентской демократи