2 страница. Меня в последнее время, врать не буду, дико бесят повсеместно звучащие рассуждения о «русском империализме» и его

Меня в последнее время, врать не буду, дико бесят повсеместно звучащие рассуждения о «русском империализме» и его, естественно, самой что ни на есть «агрессивной сущности». Просто житья, блин, от этого самого империализма никакого нет. Причем, что самое любопытное, уже в терминах «империализм», «империя», «имперское сознание» большинством высказывающихся и рассуждающих закладывается изначально негативный смысл. Типа да че с них брать-то, с проклятых империалистов. При этом, что удивительно, большинство здравомыслящих аналитиков, что наших, что зарубежных, прекрасно понимают, что само существование государственного образования под названием Россия или Российская Федерация возможно только в том случае, если это образование изберет для себя исключительно имперский путь развития. Просто потому, что путь развития под названием «национальная демократия» для нас закрыт чисто технологически: построение национальной демократии в полиэтническом обществе, увы, принципиально не реализуемо. Тут ведь все просто. Достаточно понять, что такое «империя» в смысле хотя бы терминологическом. Иначе, как в известной восточной байке, сколько ни говори слово «халва», во рту от этого слаще один черт не станет. Хотя, конечно, на вкус и цвет, что называется. Есть, к примеру, люди, которые одновременно ненавидят «империализм» и при этом как-то умудряются искренне любить Соединенные Штаты Америки, являющиеся, что называется, по определению, самой классической из всех существующих на сегодняшний момент империй. Причем этого совершенно не стесняющиеся. Так прям и говорят: «Мы – империя добра». Как говорилось в одном известном позднесоветском фильме: – О-бал-деть!© Насчет «добра» я б, конечно, слегка посомневался. И даже поспорил. Но не буду. Ибо судить, что такое добро, а что зло, – вопрос не то чтобы не журналистский, но даже и не кесарев. Немного по другому ведомству, извините. Но насчет империи – очень даже точно подмечено. Чтобы понять, что это действительно так, нужно просто, что называется, слегка разобраться с терминологией… Ведь, по сути, что она такое, эта самая «империя»? Попробуйте задать этот, казалось бы, простейший вопрос всем, за редкими исключениями, нашим патентованным «экспертам», «политологам» и прочим «грантодержателям». Или просто тупо поверьте мне, ибо я уже как-то пробовал. Разброс спектра ответов был просто потрясающ, причем, как мне показалось, самым честным из всего этого спектра было простое, но весьма характерное мычание. По типу: – А-а-а… М-н-н-э-э-э… Все понятно. Единственное, что объединяло все эти ответы, – барабанный бой, развевающиеся знамена и прочая муть из учебника истории для старших классов средней школы. А ведь все просто. Империя – это такое построение социума, в котором государство как институт имеет приоритет перед обществом. Все. Точка. Остальное – тупая и никому не нужная лирика. И кстати, нет там никакого «изначально заложенного» «ущемления прав человека и гражданина», чушь это, ребятки. Более того, большая часть базы, на которой сейчас стоит то, что с какого-то перепуга именуется либеральной демократией, – от знаменитого римского права до лежащего в основе экономического и торгового законодательства Европы Кодекса Наполеона, – изобретено, как ни крути, как раз в тех государственных образованиях, которые ныне принято считать самыми что ни на есть классическими империями. Да и они, эти образования, свою имперскую сущность не то чтобы не отрицали – напротив, самым искренним образом ею гордились. Еще раз: все просто. Если ты хочешь построить подлинную национальную демократию, то твое общество должно заранее быть согласным с вектором своего развития, по-простому – говорить на одном языке. В частности, как это цинично ни прозвучит, Прибалтийские государства, строящие у себя как раз национальную демократию европейского типа, поступают абсолютно правильно и прагматично – с их точки зрения, разумеется, – потихоньку вытесняя и ассимилируя русскоязычное население. Ибо если у тебя в обществе нет единства даже на уровне менталитета, если часть общества тянется на восток, к России, а часть на запад, от этой самой России отплевываясь и отталкиваясь, то, сколько ни строй нормальную европейскую демократию, у тебя все равно получится Украина. Такие дела. Ну а если так получилось, что ты живешь в полиэтническом обществе, где у каждого своя правда, свои обычаи и традиции, то тебе надо либо сначала «немного повоевать», а потом распасться на кучу мелких и не очень чисто национальных образований, либо, как правило, опять-таки, «немного повоевав», делегировать приличную часть полномочий образованию наднациональному, т. е. государству. Иначе бошки с соседями друг другу поотрываете уже хотя бы за то, что у него жена в хиджабе ходит, а твоя в мини-юбке. И начинать жить по общим, иногда более удачным, как выработанный Наполеоном Торговый кодекс, иногда менее, но тоже общим, законам. Иначе – нельзя. А это – уже зародыш империи… …Это я к чему все? К тому, что империя – это «хорошо», а «национальная демократия», наоборот, «плохо»?! Да упаси меня Господи! Это пусть либеральные политологи продолжают рассуждать о государственном и социальном устройстве при помощи этических инструментов, я лучше в сторонке постою. Потому как, будучи отягощенным высшим гуманитарным образованием, четко понимаю, что такие определения, как «империя», «национальная демократия», «парламентская республика» и т. д. и т. п., отнюдь не несут в себе никакой этической нагрузки. Это просто инструмент, при помощи которого народы и отдельные граждане решают какие-то свои локальные или, напротив, глобальные задачи. Лопата, если хотите. А лопатой, как известно, можно и полезную для хозяйства канаву вырыть, и какие-никакие богатства накопать, и огород взрыхлить. А можно и соседу голову проломить. Все, извините, зависит от задач. Но ругаться в этой ситуации «на лопату», с моей убогой точки зрения, – это всего-навсего демонстрировать окружающим свой прямо-таки потрясающий уровень интеллекта и прочей профессиональной подготовленности. У моей бабушки в станице так придурочный пастушонок постоянно делал, когда кнутом себе случайно по заднице попадал. Просто, прежде чем начинать очередной «сеанс заклинаний», стоит для начала хотя бы тупо определиться в терминах… Возвращение четвертой власти

Я, уж так получилось, довольно часто «дискутирую» с теми, кто считает себя честным приверженцем либеральных взглядов. Причем чаще это получается, что называется, – «вживую», в реале, глядя в глаза оппоненту. Где-нибудь на кухне или на даче под шашлычок и пару бутылок беленькой. По старой, что называется, русской традиции: с бабами о лесе, в лесу – о бабах. И ведь вот что в этом во всем самое интересное: и доводы эти люди зачастую приводят вполне разумные, и договориться у нас с ними тоже время от времени получается. Не изменяя, кстати, при этом своим убеждениям, что самое любопытное. Ни с той, ни с другой стороны. Просто – находим общие интересы, общие точки соприкосновения. Вот мне тем более любопытно, почему подобного рода вещи оказываются принципиально невозможными во время публичных дискуссий. В которых наши «записные либералы», в лучшем случае, вешают таким, как я, ярлыки. То «фашистов», то «прокремлевского официоза», то еще какую, подходящую по форме и способу самовыражения хрень. Лишь бы в эти самые публичные дискуссии ни под каким соусом не вступать. А что? Очень, между прочим, удобно. Смотрите: этот – фашист. И о чем с ним, спрашивается, разговаривать? На костер, да и все дела. И вопросы, которые он задает, – тоже в печь. Будто бы их никогда и не существовало… Еще одна любимая тема ухода от разговора – якобы имеющееся в нашей с вами стране полное отсутствие всякого присутствия свободы слова. Ну, там, дело понятное: кровавое гебье, палачи, сатрапы, другие дела. Вот, типа, сменится кровавый режим, – тогда и подискутируем. Только сначала какой-нибудь «закон о люстрации» придумаем, касающийся как бывших коммуняк (хотя их-то как раз – в меньшей степени), так и всех прочих, мировоззрение которых не укладывается по каким-либо причинам в рамки либерально-демократических конструкций. Вот тогда и будет – полная свобода слова и полная свобода дискуссий, ага. На уровне междусобойчика. Ну, типа, – Явлинский может высказать что-то Немцову, тот, в свою очередь, Чубайсу, а уж Валерия Ильинична Новодворская вообще, как заслуженный борец, может говорить все, что угодно. А остальные – ни-ни. Вам, «недемократам», слова вообще не давали. Такие дела. Вот и получается в результате разговор с тремя, закрывшими разные части головы, обезьянками. Замечательная, что ни говори, и подходящая абсолютно под все случаи жизни комбинация… …А знаете, что во всей этой хреновине самое смешное? То, что как раз со свободой-то слова у нас, в современной России – полный порядок. И площадки для этого словесного самовыражения вполне даже имеются. Достаточно по интернету как следует прогуляться, да и из вполне себе «газпромовского» «Эха Москвы» Валерию Ильиничну только после того погнали, как она умудрилась Шамиля Басаева в прямом эфире в иконы демократии записать. Ну, тут, кстати, – дело понятное. Главному редактору «Эха», искренне полагающему себя как раз именно «демократом», оказаться на одной полке с террористом и убийцей детей как-то все-таки, мне кажется, – слегка стремновато стало, и я его тут очень даже хорошо понимаю… Да и, если уж внимательно послушать действующих журналистов, в том числе и либеральных, то жалобы будут в первую очередь не на невозможность постановки в номер какого-либо, пусть даже самого острого материала. Их – ставят. Не мытьем, так катаньем, не в одно издание, так в другое. В конце концов – есть еще и тот самый пресловутый интернет, так там вообще столько «свободы слова» (и, что самое поганое, изображения), что даже я, убежденный противник любого ограничения доступа к информации, время от времени начинаю довольно печально задумываться… …Проблема в том, что на эти материалы никто и никак не реагирует. Хоть – обпишись. Приводи какие угодно факты, любую цифирь – бесполезно. Как воровали – так и воруют, как сажали – так и сажают. Именно от этого, а вовсе не от отсутствия возможности высказаться, и страдают большей частью честные профессиональные журналисты, вне зависимости от их политических симпатий и прочих идеологических убеждений. Еще раз, ребят, давайте, – мухи отдельно, котлеты – отдельно. У нас нет проблем со свободой слова. У нас есть проблемы с другой функцией СМИ, и эта функция – властная. Да, да, да. Можно сколько угодно кричать в пустоту. Пустота – все равно не отреагирует. Никак. И вина здесь, если уж так, по-честному, по-мужски разбираться – лежит далеко не только на государстве в лице его исполнительной, законодательной, судебной и, пардон, коррупционной властей, но и на самой журналистике. Потому, что хрен бы с ней какое государство сделало, если бы она сама себя, в качестве одной из ветвей власти, выражающей интересы гражданского общества, так радостно и, врать не буду, не задорого девальвировала. Для начала не менее круто, чем все остальные «ветви власти», коррупционировавшись. Или СМИ не участвовали в «войнах компроматов», где правда так умело и профессионально перемешивалась с ложью, что читатели, слушатели, зрители довольно быстро запутывались в происходящем? Да так, что в результате делали только один вывод: этим – верить нельзя?! Или нет и не было такого понятия, как «джинса»? Или не существует «пульная журналистика»? Или не существует такого понятия, как «блок»? Когда о какой-либо структуре – за нехилые, кстати, деньги – в данном конкретном издании нельзя было даже ветры пустить без согласования с коммерческой дирекцией и прочим «руководством»? Ага, рассказывайте. «Не был, не знал, не состоял, не участвовал». Я, ребят, больше десяти лет крупную рекламную группу возглавлял, знаю, что к чему. И, кстати, – что почем. Включая конкретные финансовые тарифы. И вы хотите после этого, чтобы вам доверяли?! Может, хватит людей за идиотов-то держать?! …Но вот ведь что удивительно: постоянно наблюдая, что называется, по долгу службы, за процессами, проистекающими в медийном пространстве, я в последнее время все больше и больше замечаю весьма любопытный тренд. Вполне, кстати, как мне кажется, – системный. Журналистика, в том числе и официозно-телевизионная, кажется, снова начала показывать зубы. Вот только один пример, с не столь уж и давними Самарскими событиями. Когда городская администрация отдала целые районы на застройку, полностью позабыв про людей, на этих землях вполне законно проживающих. Цинизм, кстати, – невероятный: пожарища на месте этих домов стали, что называется, – чисто вопросом времени и терпения застройщиков. Думаете, чиновники не знали, что за этим последует? Да знали прекрасно! Первый раз, что ли? Всегда так делали, и всегда прокатывало. И в этот раз, скорее всего, прокатило бы. Но – не срослось. Причем не срослось до такой степени, что через некоторое время по этим ребятам долбанула аж сама программа «Время», уж извините за невольную тавтологию. И сразу же целая куча «аналитиков» начала активнейшим образом рассуждать, кто кого «заказал». Да окститесь, ребят! Если бы это был единичный случай – его еще можно было бы рассматривать как заказ. Но – еще раз, – подобные действия начинают уже носить системный характер. А означает это только одно: государство само сняло тот самый пресловутый «блок», – по крайней мере, в той его части, которая касается критики властей, как минимум, региональных. Тут ведь все просто: перед государством стоит ряд жизненно важных задач, решить которые без серьезного участия СМИ как элемента гражданского общества – просто невозможно. В том числе проблемы, связанные с коррупцией, в первую очередь на ее низовом, самом массовом, поганом, отвратительном и непосредственно касающемся населения уровне. Здесь без «прозрачности» – просто никуда, а степень вовлеченности аппарата в эти «схемы» уже такова, что постепенно становится угрозой национальной и государственной безопасности. А государство, как и любая сложно-организованная система, имеет и инстинкты самосохранения. Так что – ничего личного, сплошная прагматика. Но вот как раз в этой самой прагматике и есть тот самый шанс для СМИ перестать быть только площадкой для самовыражения и снова начать выполнять одну из своих важнейших социальных функций, т. е. стать настоящей четвертой властью. Независимо, кстати, от своей идеологической и прочей направленности. Нужно просто снова стать нужными народу, снова завоевать его доверие, причем – помощью в решении его конкретных проблем. Есть. Вполне. Только бы по извечной русской привычке – не заболтали… Параллельная власть

Помните великолепный фильм Бортко по бессмертному булгаковскому «Собачьему сердцу»? Ну, где еще знаменитое: «Разруха? Разруха – это не старуха с клюкой! Разруха – в головах!». Вот мне и интересно: тогда все говорили о «разрухе», теперь – о «коррупции». Но если местонахождение первой еще булгаковский профессор Преображенский с поразительной точностью определил, то местонахождение второй для большинства, увы, до сих пор загадочно… …Вообще, на вопрос: «где у нас коррупция?», не сильно благонамеренные обыватели и прочие либеральные медиа-персонажи тут же дружно орут: – Где-где?! В Кремле, разумеется! Ну, наверное, там она тоже есть. Даже – наверняка. А вы в обычной поликлинике, господа, извините, как давно в последний раз побывали?! А в обычной средней школе? А в детском, пардон, саду?! И – это я уж не говорю о наших высших учебных заведениях, вся разница между «платными» и «бесплатными» отделениями которых состоит исключительно в том, куда в дальнейшем идут финансовые потоки. Или – на счет самого заведения, или – непосредственно в карман преподавателю. Впрочем, одно другому не мешает. И искомый преподаватель прекрасно отдает себе отчет в том, что делиться еще Лифшиц народу завещал, да и с платного «общака» ему тоже в карман перепадает, в качестве всякого рода надбавок и, прости Господи, «премиального фонда». Так что – все довольны, включая, что самое смешное, и обучающихся, будем говорить прямо, взяткодателей. Ну, закончит такой студиозус, скажем, юридическое отделение данного вуза, ну, пойдет работать в милицию или прокуратуру. Что, думаете, не отобьет инвестиции?! Еще как отобьет. Вложения – должны приносить дивиденды. Закон рынка. Никто его, кстати, – не отменял, и – не собирается. А, простите, медицинские наши работники? У них ведь даже поговорка появилась: «Нет, разумеется, умереть вы можете и бесплатно, но тогда не следовало вызывать карету “Скорой помощи”». Такая фигня. Я вообще, если честно, не всегда достаточно хорошо понимаю, зачем данным категориям работников Путин в свое время зарплату поднимал, если они все одно относятся к ней исключительно как к социальному пособию. Типа, зарплата пресловутого гаишника должна расти уже просто потому, что он в форме иногда ходит. А деньги он – все одно в другом месте зарабатывает. И это, увы, – не только этих самых гаишников касается. Вы автостоянку перед зданием прокуратуры когда-нибудь видели? А перед зданием суда любого уровня?! Я, скажем так, не самый мелкий бизнесмен в этой стране, многих из стоящих там агрегатов позволить себе просто тупо не могу. Что, думаете, этого никто не видит?! Ага, не видят. Видят, и еще как видят. Вот только – отнюдь не ненавидят. А элементарно завидуют… …Словом, если уж быть совсем честными перед самими собой, то мы должны очень четко понимать: борьба с коррупцией в России на настоящем этапе означает борьбу с самими собой. Ибо этим явлением охвачено буквально все, сверху донизу. Начиная, простите, от сантехника. А разница – исключительно в размерах фигурирующих сумм. Круговорот взяток в природе, тут уж ничего не поделаешь… …Тут ведь – все просто. «Ревущие девяностые» не случайно называли и называют у нас в стране «временем безвластия». Но отсутствие власти как таковой (точнее, ее самоустранение из повседневной жизни «электората») отнюдь не означало отсутствие: а) самой по себе жизни; б) необходимости хоть каким-то образом решать поставленные ею вопросы. Скажем, у вас потек на кухне кран, вы куда пойдете? Все правильно. Причем пойдете, прекрасно понимая, что – надо платить, хотя вроде и не положено. Но за те деньги, которые условному сантехнику дяде Васе платят в его конторе, дяде Васе, извините, стыдно даже стакан поднять, не говоря уже про «работу сделать». И, самое страшное, – то, что и вы, и дядя Вася это хозяйство самым, что ни на есть прекрасным образом, понимаете. Нет, можно, оно конечно, – и скандал в ЖЭКе какой-нибудь учинить, но кран-то от этого течь не перестанет. А скандалы по каждому поводу устраивать – никакого времени не хватит, ведь кроме того, чтобы устраивать скандалы в коммунальном масштабе, нужно еще и учить детей, лечить кого-нибудь из близких, элементарно ездить по нашим дорогам. И везде простой выбор: либо скандалить, либо – платить и заниматься своим делом. Да, много-то ведь – и не попросят. По рыночной цене, что называется. Не идиоты: просить нужно ровно столько, чтобы заплатили… …Словом, то, что сейчас называется коррупцией, рождалось как стихийная самоорганизация стремящегося выжить социума в условиях тотального безвластия. По-простому: если власть не выполняет свои функции или выполняет их плохо, всегда найдется тот, кто выполнит эти функции за нее, но уже за определенную плату. И – не так важно кто: чиновник, учитель, гаишник, врач, бандит. Найдутся, простите, желающие. На любом месте, на любой должности. И, прежде чем начинать «бороться с коррупцией», – это надо, простите, четко понимать. Иначе будет не «борьба», а знаменитый национальный вид спорта под названием «борьба нанайских мальчиков»… Логика военного времени

Есть такие ситуации, в которых крайне неприлично пророчествовать. Особенно если твой «прогноз» изначально оказывается негативным. Эту статью я написал до событий в Южной Осетии. Что, в принципе, к сожалению, ничего не меняет… Есть у меня один приятель, что называется, – прирожденный гуманитарий. Нет, не в том смысле, в котором вы подумали. Не «ботан». Вполне себе приличный здоровенный мужик, мастер спорта по альпинизму, любитель попрыгать с парашютом (аж тридцать с лишним прыжков сделал, у меня у самого – всего семнадцать) и хорошенько подраться где-нибудь в крепко поддатой компании, особенно если ему вдруг по какой-то причине чья-то рожа не нравится. Не в этом дело. Просто, как любой природный гуманитарий, к тому же занятый, с его точки зрения, чем-то очень серьезным в средневековой грамматике русского языка, этот человек принципиально старается держаться подальше от всего, что хоть каким-то образом связано с политикой. А тут – как-то сидим у меня дома, водочку, простите, кушаем. А что? У меня жена – в командировке, он – принципиальный холостяк. Опять же – пятница, вечер, конец рабочей недели. Ну, спрашивается, и отчего бы не выкушать двум эсквайрам бутылочку беленькой? Да еще и под заботливо намороженные улетевшей в командировку «половиной» хорошие домашние пельмешки? Ну, как водится, – и телевизор там о чем-то в гостиной бормочет. Так, чисто для фона. Кто в отсутствие жены с товарищами дома выпивал – тот поймет. И тут вдруг гляжу – лицо моего Гены как-то уж совсем не по-доброму кровью наливается. Приблизительно как в тех ситуациях, когда он еще в стародавние времена в университетской общаге, неожиданно для себя, где-то поблизости «жертву для драки» обнаруживал. Бродило там, знаете ли, всегда по окрестностям некоторое количество весьма охочих до наших «филологинь», – «физиков», «математиков» и прочих, Господи прости, «геологов». Я – даже по сторонам огляделся. Нет, вроде кроме нас – никого. Так в чем дело-то, спрашивается? А-а-а… …Это он, оказывается, на телевизор вызверился. Причем, – даже не поймешь, – то ли на телевизор, а то ли – и на самого себя. – Нет, – говорит, отставляя рюмку в сторону, – ты только послушай. Ты только послушай этих уродов! Ты только послушай, что они там говорят! Что наши, что эти, остальные! Они что, не понимают, что вся эта шняга может привести только к одному! К войне! …Ну, и что я ему, спрашивается, должен был в этой ситуации ответить?! Он же – нормальный столичный мальчик из элитной профессорской семьи: да, сильный, да, уверенный в себе, да, – умница и мой очень и очень хороший товарищ. Но, увы, как любой человек, избалованный мирной столичной жизнью, он, к сожалению, – даже обладая необходимым багажом знаний, – просто не хочет верить, что вовсе не мир и благоденствие являются, как ни крути, естественным состоянием нашей, человеческой истории. А как раз – ровно наоборот. История нас учит тому, что мир – это всего-навсего более или менее долгий промежуток между двумя войнами. Кто не верит – почитайте того же Ремарка. Очень многие мысли и чувства героев, обещаю, покажутся вам весьма и весьма современными и, увы, злободневными. Вот – просто все – то же самое. Сидят люди, строят себе жизнь, обзаводятся имуществом, влюбляются, мечтают родить детей – и все это на зыбком и хрупком фундаменте, все это – только короткий, по историческим меркам, период времени, потому что в лицо им уже дышит новая, куда более страшная, чем предыдущая, Мировая война… И вот сейчас это предгрозовое состояние – тоже разливается постепенно в воздухе, которым мы дышим. И ведь вроде нас всех тыкали носом в эти, несложные, в сущности, истины: в Афганистане, в Чечне. Но – нет, это все было «по окраинам». И воспринималось поэтому, особенно образованной и обеспеченной частью населения, как что-то, безусловно, важное, но при этом – безмерно далекое. Кто-то даже, что греха таить, некоторое время «романтическим чеченским индейцам» сочувствовал. Сейчас – все несколько по-другому. Просто «водораздел» начал проходить уже не по идеалам и убеждениям, а по принципу «свой-чужой», прямо как, простите, в авиации. «Наши» и – «все остальные». И – никак иначе. А это уже, ребят, – из другой серии. Из серии – «все способные держать оружие». Хотите пример? Да пожалуйста! Я никогда и ни от кого не скрывал своих крайне правых взглядов. Да и сейчас не скрываю. И приятелей у меня в этой среде, особенно среди представителей право-радикального крыла фанатского «движа», к которому и сам принадлежу, как понимаете, – хоть отбавляй. И, вот, знаете ли, – начал я замечать в этой среде в последнее время одну, крайне любопытную, деталь. Из риторики «движения» стали исчезать – не под чьим-то, упаси Господи, давлением, – эти парни никакого давления на дух не переносят, – а как бы сами по себе, националистические и ксенофобские нотки. Замещаясь на те же самые: «свой – чужой». Нет, не одномоментно, разумеется. И, разумеется, – не до конца. Просто, как сказал мне один умный человек из нашей среды: «Когда сидишь в окопах, по фиг, как зовут твоего соседа – Иван, Аслан или Абрам. Все это неважно. Важно, в какую сторону он стреляет». И это, знаете ли, – показатель. Как показательно и проходящее буквально на наших глазах перерождение милейшего «демократического юродивого» Валерии Ильиничны Новодворской, которая раньше искренне боролась с коммунизмом и тоталитаризмом, а теперь так же искренне желает поражения не этих «измов», а вполне себе конкретно – России, причем – на всех фронтах, включая прошедший Чемпионат Европы по футболу. О чем ничтоже сумняшеся говорит в открытую во всех доступных ей средствах массовой информации. Это – логика войны, господа. Логика – отнюдь не мирного, а абсолютно военного времени. Просто, по сути, та ситуация, в которой мы с вами живем, все больше и больше напоминает ситуацию государства Израиль, которому, чтобы выжить, необходимо ни на минуту не расслабляться. Уж очень они лакомый кусок для многих и многих, прости Господи, «соседей». Но мы-то, ребят, с нашими несметными природными богатствами, гигантской территорией и весьма немногочисленным населением, – кусок еще более лакомый, причем для тех хищников, которые по своему размеру куда как превосходят всех израильских «соседей», вместе взятых. И неважно, что у нас с вами война пока не переходит (и, дай Бог, не перейдет никогда) в откровенно горячую фазу. Она – просто уже идет. И это, простите, – надо четко понимать… Оправдание либерализма

…Честно говоря, только факт существования таких русских либералов, как Егор Тимурович Гайдар, примирял меня с самим фактом существования такого явления, как русский западнический либерализм, более того, он этот самый факт существования русской либеральной мысли – оправдывал. Потому что Гайдар мог быть кем угодно: монетарным догматиком, политическим камикадзе, хладнокровным экономическим кровопускателем, неприятным внешне существом, но он – никогда не был юродивым. Разница между ним и, допустим, Валерией Ильиничной Новодворской, не к ночи будь помянута, – это разница между современным компьютером и дурацкой японской электронной игрой тамагочи. Ибо, если Валерия Ильинична, в принципе, оставаясь такой же абсолютно бесполезной в хозяйстве, как и искомая электронная зверушка, так же требует заботы и внимания, – просто как необходимая часть политического пейзажа, то Егор Тимурович был для дела государева человеком и инструментом полезным и необходимым, вплоть до самых последних минут своего земного существования. А куда, простите, деваться?! В принципе, современная русская рыночная экономика, со всеми ее достоинствами и недостатками, – это во многом и есть теоретические знания и безжалостная, почти нечеловеческая логичность Гайдара, помноженная на административный гений Чубайса. Другие теории, может, были и лучше, – теперь уже поздно проверять. Воплотить свою теорию в жизнь решился и смог все одно – только он. Что выросло, то выросло. А современная Россия – это и есть, в общем-то, довольно либеральная, рыночная экономика «по Гайдару» плюс уравновешивающая и «балансирующая» ее путинская политическая система. С которой Гайдар, кстати, до своих последних дней активно сотрудничал, полагая ее, безусловно, далекой от своего, гайдаровского, идеала, но – вполне разумной, прагматичной и, самое главное, договороспособной и вполне достойной сотрудничества. Либералы не очень любят это признавать, но фраза насчет того, что людей, отвечающих за безопасность России, должны волновать не гуманизм и общечеловеческие ценности, несомые американской демократией, а исключительно подлетное время размещаемых в Европе ракет, – принадлежит именно либералу Гайдару. Либерал в экономике – это вовсе не всегда идиот в политике, господа. Такие дела. А еще Егор Тимурович, и это признают даже его идеологические противники, – а я, как ни крути, к либеральным сторонникам Гайдара, извините, по-любому не отношусь, – был настоящим бойцом, умеющим брать на себя ответственность за слова и поступки, и что, поверьте, немаловажно, – исключительно порядочным человеком. Неоднозначным, но – порядочным бесспорно. Короче, – в историю, конечно, можно войти, а можно и вляпаться, но, как ни крути, он – уже там. В русской истории. Где до него – не доплюнешь. Егор Тимурович Гайдар, 1956–2009, русский либеральный ученый-экономист и государственный деятель, во многом определивший лицо нынешней России. Царствие Небесное… К вопросу о консервации идеологий

…Мне, вот, ребят, одна шняга до сих пор, врать не буду, непонятна. Звучит просто: почему в нынешних, казалось бы, сверхблагоприятных условиях «идеологической пустоты», на постсоветском пространстве напрочь отказываются развиваться те, кого сейчас принято относить, скажем так, к «традиционным идеологиям». Ну вот есть традиционные религии, а есть – традиционные идеологии. Взять, к примеру, – тех же коммунистов. Или – фашистов, допустим, вместе с какими-нибудь социал-демократами, не к ночи будь помянуты… Нет, лучше все-таки – коммунистов. Почему именно коммунистов? Да просто потому – что очень удобный пример! Плюс вряд ли хоть кто-нибудь в современном масс-медиа сообществе способен меня заподозрить хоть в малой толике симпатий к этой, не побоюсь слова, части «политического спектра», ага… …А просто, ребят, я и сам пролетариат склонен полагать тем, кем он, с моей точки зрения, и является: то есть неспособной подняться даже до уровня мелкого лавочника сволочью, только что и приспособленной, что к продаже своего более-менее квалифицированного наемного труда. Все. Ну, и к выражающим его, пролетариата, интересам коммунистам отношение у меня, каюсь, – соответствующее. Увы. Но. Знаменитой анекдотической, казалось бы, фразы насчет того, что учение Маркса всесильно, потому что оно верно – это, к сожалению, не отменяет. По крайней мере, крах советской системы отнюдь не стал крахом марксистского инструментария в оценке чисто экономических процессов, – по крайней мере, никаких внятных предпосылок к замене этого инструментария чем-то более-менее благопристойным, – пока что и не предвидится, по крайней мере, с точки зрения самого пролетариата. А пролетариат, ребята, как это ни прискорбно, – тоже имеет право на свою точку зрения. Хоть и – сволочь, по сути своей. Но – не отнять… …Проблема только в том, что пролетариат, скажем так, – немного изменился, а коммунисты этого почему-то и не заметили. Вот вся эта офисная шваль, этот конторский планктон – ну какой это, ребят, к бубеням «класс средних собственников», какой это к чертям свинячим «средний класс»?! Это – дорвавшиеся до кредитов в потребительской зоне типичнейшие, блин, пролетарии, – еще как-то более-менее способные продать свой труд, но принципиально не приспособленные распоряжаться даже своим, честно заработанным. В чистом виде. Потому что только пролетарий может жить в двухкомнатной «хрущевке» и ездить на «Бентли», нормальному человеку это – в голову не придет, он живет во времени, как в процессе, а не как пролетарий – «здесь и сейчас». Им и терять-то точно так же нечего, окромя социального пакета. Так и в императорской России квалифицированным работягам на некоторых предприятиях домишки строили, рынок-с. В том числе – и рынок, простите, труда. Это – форма оплаты, не более того. Это – не собственность. Забудьте. Вот только весь этот офисный планктон с коммунистами почему-то вообще друг друга в упор не видят, ага. А Зюганов вместо актуальных для планктона проблем, – скажем, ипотеки, – почему-то рассуждает о параллельном ему, планктону, ритуально правильном православии… Ну какое тут, на хрен, православие? Свечку зажег и – дальше бежать, кредиты выплачивать, совсем опутали рабочего человека, понимаешь. Ты им пообещай ипотечную задолженность простить, как передовому отряду рабочего класса, – они тебе Кремль завтра на хер заасфальтируют. Нет. Не обещает Зюганов. И остальные – тоже не обещают… …Короче, – все смешалось в этом небезызвестном доме. Ну, может оно и к лучшему. А то нам еще только озверевшего бэк-офиса на баррикадах и не хватало, со счетами и калькуляторами, – да еще, не приведи господи, при поддержке сисадминов, – пожалуй, для полного счастья ощущения себя в настоящем, блин, капиталистическом раю. Где-то, думаю, – так. Такие дела… Глава вторая. Футбол – это война