Древо Жизни 1 страница

Израель Регардье

 

Введение.

 

Вследствие широко распространившегося невежественного пред­ставления о высшей Божественной Теургии, несмотря на частые и повсеместные ссылки на магию, в течение веков о ней скла­дывалось совершенно превратное впечатление. Немного найдется людей сейчас, кто бы имел хотя бы самое смутное, но правиль­ное впечатление о системе, составляющей высшую идею того, что древние мудрецы считали истинно царским искусством транс­цендентальной магии. Еще меньше людей обладают способнос­тью и подготовкой до конца защищать ее философию и рассеи­вать ее принципы среди тех, кто сочтен достойным того, посколь­ку вместе с репутацией магии падает и ценность самих магов, низведенных в общественном мнении наших дней до уровня бала­ганных шарлатанов. Увы, так уж получилось, что их попросту ог­рабили. И даже более того, само слово «магия» стало ныне сино­нимом всего самого гнусного, отчего подвергается со всех сторон осмеянию и оскорблениям.

В течение нескольких веков со всеобщего одобрения в Европе существуют эти совершенно несправедливые условия. Только в се­редине XIX века Элифас Леви, автор определенно способный и талантливый, склонный к синтезу и обладающий стилистическим даром, попытался вернуть магии ее веками освященную высокую славу. Абсолютно неизвестно, чем бы закончились его попытки, не получи он поддержку от пришедшей ему на смену философии теософского движения 1875 года, а вскоре вслед за этим и от вспыхнувшей дискуссии по вопросам мистики и оккультизма. И тем не менее все усилия оказались безуспешными. Ибо и сейчас, после долгих лет пристального внимания и нескрываемых споров вокруг эзотерической философии, а также практических опытов во многих сферах, в каталогах читального зала, к примеру Британского музея, не найдется ни единой работы, где бы делалась хотя бы робкая попытка дать ясные, точные и недвусмысленные толко­вания магии, свободные от ненужного нагромождения слов и сим­волов. И так прошло восемьдесят лет изучения оккультизма! Ни од­ной серьезной работы по магии!

В недавнем прошлом в различных кругах стало известно, что автор этих строк занимается изучением магии, вследствие чего он стал получать вопросы относительно ее природы. Со временем они стали приходить в таком количестве и столь чудовищно было наивное невежество вопрошавших, что автор начал подумывать о книге, в которой было бы изложено существо предмета и дано ему разумное объяснение. Поскольку до сих пор никто еще не взял на себя неимоверный труд познакомить широкого читателя с одним из важнейших вопросов человеческого существования, то автор считает, что эта задача полностью ложится на него. Он не пред­полагает ограничивать себя внешне убедительными замечаниями от­носительно невозможности раскрытия оккультных тайн. Не станет он, подобно некоторым современным авторам, говорить и о не­возможности передать истинный смысл древних тайн. Хотя все это действительно справедливо, в магии есть много такого, о чем го­ворить можно вполне свободно. Несмотря на то что придется разъ­яснять сотни страниц самых разных текстов, автор попытается разу­бедить многих читателей, которым другие со злой усмешкой дол­гие годы вдалбливали мысль о двусмысленности, туманности или скудоумии магии. Большего заблуждения в отношении магии труд­но придумать. Позвольте же мне с самого начала сказать, что ма­гия — это очень точная, ясная и понятная система. В ней нет туман­ных и сомнительных формул и формулировок, и каждый человек способен постичь их смысл, ибо ничего невразумительного в них нет; а кроме того, все в магии разработано специально для прове­дения практических экспериментов. Система ее отличается абсолют­ной научностью, а каждую часть системы можно проверить и до­казать демонстративным путем. Отчасти справедливы упреки в ад­рес автора в том, что он торопится опубликовать «Древо Жизни», но цель моя состоит только в том, чтобы заполнить существую­щий пробел. Автор хочет, чтобы и любой неподготовленный чи­татель, и человек, посвятивший себя изучению магии и других ув­лекательных мистических систем и философий, смог понять и по­стичь основу основ, краеугольные принципы, на которых по­строена и возвышается башня магии. И этот труд, если не считать одного-единственного исключения, по большей части неизвестного и малопонятного рядовому читателю, никто на себя пока не брал.

Легко объяснить, почему автор постоянно цитирует отрывки, иногда весьма длинные, из тех или иных работ по магии. Это сделано исключительно из желания показать, что все тексты уходят корнями не в воображение того или иного современного автора, а в глубь веков, в самую древность, и основываются на тысячелетней мудрости. И не нужно говорить автору о шероховатостях построе­ния фраз, о возможных неправильных толкованиях фактов или те­орий, о тех или иных огрехах, о пропусках и неверных трактов­ках. Наличие их заставляет автора сожалеть об этом не меньше читателя. Но вы обязаны простить его, поскольку он еще молод и недостаточно опытен. Пусть его скромный труд послужит отправ­ной точкой для тех, кто, обладая большей ученостью, более зрелым писательским даром, более глубоким знанием предмета и сопут­ствующих наук, пожелает дать читателю лучшее объяснение магии. Автор книги будет первым, кто с почтительной благодарностью ответит на подобную попытку.

 

ЧАСТЬТ ПЕРВАЯ

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ

МИСТИЦИЗМ: МАГИЯ И ЙОГА

 

У многих с языка постоянно слетают однообразные фразы о том, что человечество сегодня, при всех своих болезнях и заблужде­ниях, продолжает слепо погружаться в страшную трясину. И эта тря­сина, обхватив его так же прочно, как осьминог свою жертву, ув­лекает человечество вниз, во тьму разрушения, правда, хватка у нее, у трясины, мягкая и осторожная, но от этого не менее смерто­носная. И имя этой трясине, как ни странно, — цивилизация, точнее, современная цивилизация. Щупальца, эти бесхитростные инстру­менты, которыми она наносит свои катастрофические удары, тя­нутся из болезненной, отвратительной в своей лживости, загнива­ющей, упадочной социальной системы и всей системы ценностей, нас окружающей.

Мы стали свидетелями распада всей социальной ткани мира. Структуры национальных организаций деформируются под ударами экономических кризисов, превращаясь в ленивые аморфные обра­зования, после чего последует их окончательный развал. До сих пор прочно стоявшие бастионы нашей жизни ныне грозят рухнуть. И все более и более невероятной кажется мысль о том, что к за­ходу солнца хотя бы кто-нибудь сохранил частицу индивидуально­сти и того божественного наследия, проявление которых и делает человека человеком.

Исключение из общего числа составляет лишь малая толика лю­дей, рожденных уже в наше время и способных отчетливо, без тени сомнения, сознавать, что судьба властно ведет их к совер­шенствованию, к достижению идеала их природы. Они, это мень­шинство, являются прирожденными мистиками, художниками и поэ­тами, способными поднять завесу, взглянуть за нее и принести нам судьбы и природу своего глубинного «я», стремятся дистанциро­ваться от самодовольных масс.

Испытывая внутреннюю обеспокоенность, довольно трудно до­биться устойчивой духовной целостности. Она безжалостно втапты­вается под ноги социальной системой и подвергается резкому ост­ракизму со стороны массы поклонников системы. Кроме того, слепо игнорируются истины и возможности восстановления контак­та с реальностью в течение жизни, а необязательно только после смерти тела, контакта, на который людей подталкивают обстоя­тельства. Данное отношение, отличающееся отсутствием мудрости, добровольно принято большей частью так называемых интеллигент­ных европейцев, именно с этих позиций они смотрят на вдохно­венное стремление воссоединения с реальностью, и этот взгляд крайне опасен для всей человеческой расы.

Алчно хватаясь за переменчивое и постепенно исчезающее, скоротечное внешнее существование, испытывая пренебрежение к вещам духовным, подавляющая часть людей тем не менее с не­ослабным вниманием и нетерпением следит за своими более дальновидными и менее многочисленными собратьями, и сам этот факт служит лучшим доказательством усталости современного че­ловека и душевной ностальгии.

Старое, давно затертое, но не потерявшее своей остроты и цен­ности выражение, особенно точно характеризующее широко рас­пространенную в наше время ситуацию, гласит, что «без откровения свыше народ необуздан». Человечество в целом или, если гово­рить точнее, та его часть, что живет на Западе, каким-то непонят­ным путем утеряла способность к духовному видению. Возведен еретический барьер, отделяющий западноевропейцев от жизненного потока и жизнестойкости, которые даже и сейчас, несмотря на ро­гатки и препоны дикости, пульсируют и вибрируют в крови с прежней страстностью, распространяясь по всей универсальной форме и структуре. Присутствию в нашей жизни аномалий мы обязаны именно все возрастающей абсурдности. Человечество мед­ленно подходит к последнему акту самоубийства. Самоудушение происходит через подавление всякой индивидуальности в ее духов­ном выражении, а ведь она и составляет тот стержень, который делает каждого индивидуума человеком. Именно она позволяет поддерживать, если можно так сказать, нужную атмосферу в его духовных легких. А оторвав себя от вечных и неослабных источни­ков света и вдохновения, человек вполне осознанно ослепил себя и уже не видит очевидного и ни с чем не сравнимого в своей зна­чимости факта, что он сам, по своей воле расстался с движущим принципом, как внутренним, так и внешним. Результатом стала внутренняя летаргия, хаос и распад всего того, что ранее считалось священным идеалом.

Положенная во главу угла столетия назад доктрина, проповедуе­мая Буддой, привлекает меня тем, что говорит о возможных при­чинах данного разрыва и, как следствие, о возникновении состо­яний хаоса и упадка. Для большинства людей существование неиз­бежно связано с болью, горестями и страданиями. И хотя Будда так­же говорил, что жизнь полна страданий и горя, сейчас я, вспоминая психологию мистицизма и мистиков, к когорте которых принад­лежал Будда, больше склонен полагать, что он придерживался этой точки зрения только потому, что хотел заставить человека уйти от хаоса и достичь высшего образа жизни. Как только точка зрения личного эго, результат вековой эволюции, переносится через опре­деленные границы, человек сразу ощущает, что с него спадают стальные оковы невежества, и он начинает видеть разворачиваю­щийся перед ним мир, непередаваемый по своему величию и кра­соте, мир, полный жизни и вечной и бесконечной радости. Не­ужели не все из нас увидят истинную красоту Солнца и Луны, пышное великолепие смены времен года, прелестную мелодию утра и очарование ночей под открытым небом? А также дождь, шуршащий в листве деревьев, что величественно уходят вверх, до­стигая райских врат, и утреннюю росу, покрывшую сверкающим серебром мягкие остроконечные стебельки травы? Большинство читателей, вероятно, слышали об экспериментах, проводимых ве­ликим немецким мистиком Якобом Бёме, который после бла­женных видений бродил по зеленым полям, окружавшим его де­ревню, созерцая величественный блеск природы, озаренной столь чарующим светом, что, казалось, каждая травинка сияет божествен­ной красотой и любовью, доныне невиданной. Хотя Будда был одним из величайших мистиков, — величайшим, по крайней мере среди тех, кто известен читателю средней образованности, — об­ладавшим исключительной прозорливостью и способностью чи­тать людские мысли, но едва ли можно согласиться с его утверж­дением о том, что и сама жизнь в целом, и жизнь человека есть проклятие. Я склонен полагать, что он принял такую неожиданную философскую точку зрения специально, в надежде подтолкнуть че­ловечество к поиску потерянной им непревзойденной мудрости, обрести духовное равновесие и гармонию души и тем выполнить предначертание его судьбы, не ограниченной ни чувствами, ни разумом. Отказ от этой экстатической радости и от всего того, что может дать таинство жизни, и является одной из основных при­чин страданий. Иными словами это называется невежеством. Не­понимание человеком своей сути, неспособность осознания истин­ного значения своей жизни несут ему, как говорил Будда, горе и вводят в болезненное состояние душевных страданий.

В соответствии с традиционными философскими воззрениями магов, каждый человек является самостоятельным и самоуправляю­щимся центром индивидуального сознания, энергии и воли, то есть душой. Человек подобен звезде, сияющей и живущей своим внут­ренним светом, он прокладывает свой путь в звездных небесах, одинокий и никем не сдерживаемый, если не считать гравита­ционного воздействия, которое оказывают на него близкие или да­лекие звезды. Поскольку в звездных просторах вселенной конф­ликты между небесными телами возникают нечасто, — точнее, в тех редчайших случаях, когда одно из них сбивается со своего обычного маршрута, — так и в царстве людей не должно быть ни хаоса, ни ссор, ни внутренних разногласий, правда, для этого каж­дый человек должен понимать и основываться на реальности сво­его высшего сознания, знать свою идеальную природу и свое предназначение в жизни, видеть свой путь и стремиться следовать ему. Вследствие того что люди отошли от движущих источни­ков, присущих как их внутреннему миру, так и вселенной и оторвали себя от божественной сущности, променяли ее на куда более жидкую и горькую похлебку чем та, на которую польстился Исав, они, по­теряв и всякую надежду, впали в угнетенное, подавленное состоя­ние.

Невежество относительно небесных орбит, а также значений их, записанных на небесах навечно, и является основой вселенского не­удовлетворения, несчастья и ностальгии по своему пути. И именно поэтому живые души взывают о помощи к мертвым и просят со­творения у безмолвного Бога. Как правило, ответы на их мольбы не приходят. Как бы молитвенно люди ни воздевали руки к небу, они не видят ни малейшего намека на спасение. Как бы ни скрежетали зубами, но результат один — безгласное отчаяние и потеря жизненной энергии. Искупление лежит внутри самого чело­века, оно выковывается его душой, страданиями и временем, напря­женными духовными устремлениями и опытом.

Как же нам тогда вернуться к экстатическому единству с на­шим внутренним «я»? Что может помочь необходимому воссоеди­нению нашей индивидуальной души с Сущностью вселенской ре­альности? Где проходит та дорога, которая способна привести нас в конечном счете к личному совершенству и, как следствие, к решению тех сложных и запутанных проблем, которые изнуряют человечество.

Появление гения, независимо от некоторых аспектов и сферы его проявления, отмечается возникновением любопытных феноменов, сопровождающихся, как правило и прежде всего, видением и экс­тазом. Тот опыт, который я подразумеваю, является, вне всякого сомнения, как признаком, так и необходимым условием завершен­ности гения. Посредственности этот апокалиптический опыт недо­ступен. Человеку «среднему», обремененному догмами и поно­шенными, выцветшими традициями, очень редко удается увидеть вспышку духовного света, сходящего, подобно Триединому Свято­му Духу, в величественно прекрасных языках пламени, сияющего радостью и высшей мудростью, во всем богатстве стихийного вдох­новения. И мудрых, и пресыщенных жизнью, и дилетантов — всех их от добродетелей благословения отделяют непреодолимые барье­ры. К тем, у кого есть только талант, это откровение не придет, хотя талант сам по себе и может стать начальной ступенькой на пути к гению. Гений не является и никогда в прошлые века не был результатом простой осторожности и терпения. И, по-моему, не нужно придавать слишком много значения часто повторяемому оп­ределению, что гений состоит в основном из труда и малой доли вдохновения. Как бы ценен ни был сам труд, он ни в коей мере не приведет к величию гения.

В каждой из областей повседневной жизни мы трудимся, порой с великолепным результатом, но сколь бы значительны они ни были и какие бы усилия мы при этом ни затратили, сколько бы пота ни пролили, мы не высечем и искорки созидательной идеи, и нас не охватит необъяснимый восторг. Эти внешние атрибуты гения — терпение, забота и трудолюбие — служат всего лишь про­явлением избытка энергии, проистекающей из скрытого центра сознания. Это всего лишь признаки средств, по которым узнается гений, стремящийся показать идеи и мысли, роящиеся в сознании и преодолевшие границу, которая искусно отделяет суетное мирское от божественного.

Гений вызывается или происходит от духовного опыта высшего интуитивного порядка, побочным продуктом которого он является. Именно опыт, громом нисходящий с эмпирея, сверкающий мол­нией с трона Юпитера, приносит мгновенное вдохновение и все преодолевающую правоту, равно как и исполнение всех желаний ума, и эмоциональный настрой.

Я не стану исследовать первопричину этого опыта, знакомого редкому числу лиц, чья жизнь с самых ранних и порой до послед­них дней была им благословлена. Подобное исследование неми­нуемо уведет меня далеко в сторону, в царство метафизики и фи­лософских тонкостей, к предметам, которых я в данный момент не хотел бы касаться. Однако размышление вполне может выра­зиться в одном очень значительном факте.

Те, кто получил титул гения и считается величайшим среди лю­дей, становились в свое время прямыми участниками опытов, о ко­торых я говорю. Возможно, это отчасти и обобщение, но тем не менее оно несет на себе печать истины.

Многие другие, куда как менее великие, чья жизнь также была отмечена аналогичной счастливой привилегией, смогли благодаря ей закончить значительные труды в мирских сферах, например в ис­кусстве, труды, которые иначе завершить было бы невозможно.

Более или менее логическим постулатом, который можно счи­тать прямым следствием предыдущего предположения, будет следу­ющий — если бы было возможным методами психологической и духовной тренировки вызвать данный опыт в сознании современ­ных людей, как мужчин, так и женщин, то все человечество в целом возвысилось бы до понимания самых величественных кон­цепций, появилась бы новая раса сверхчеловеков. Именно к этой цели и стремится эволюция, эти задачи ставит перед собой и при­рода во всех ее царствах.

С начала времен, с момента появления на авансцене эволюции человека разумного, уже существуют технические приемы духовного постижения с помощью средств, которые можно считать истинной природой человека и, более того, благодаря которым и развивается гений высшего порядка. Я вынужден прибавить, что гений счита­ется всего лишь побочным продуктом и земным отблеском или проявлением открытия орбиты своего личного звездного «я» и ни­когда не рассматривался источниками этой Великой Работы дос­тойной целью вдохновения. Фраза «Познай самого себя» была выс­шим правилом, дававшим толчок их высоким устремлениям.

Если созидательность гения является результатом раскрытия по­таенного внутреннего «я» и прикосновения к источнику универсаль­ной энергии, если осенило вдохновение, принесенное Музой, как стимул проявить творческий подход в одном из видов искусства или в какой-либо иной сфере деятельности, тем лучше. В начале тренировки, однако, этих мистиков — а именно так называют источников подобных творцов, — совершенно не интересовал ма­териальный результат, они стремились к результату исключитель­но духовному.

Их главной целью было самопознание и самораскрытие. Здесь приставку «само-» я использую в возвышенном, духовном, транс­цендентном смысле.

Если источником искусства служит выразительность души, слышащей и видящей там, где внешний разум не ощущает ничего, кроме пустоты и тьмы, тогда очевидно, что мистицизм является единственным и, возможно, величайшим из искусств, апофеозом артистического устремления и выразительности. Мистицизм, по какой-то сентиментальной прихоти Природы, во все времена был и сейчас является самым священным из всех искусств.

Мистик действительно несет в груди своей то же спокойствие, которое многие столетия запечатлели на бесстрастном лике священ­нослужителя, поднятого на алтарь. Он — признанный посредник и глас, в его руках находятся ключи от обоих врат. Он, как приз­нают века и его духовные чада, ближе других допущен к Святили­щу и направляется непосредственно духом. Именно поэтому во все времена его успехи являются успехами других. Но в последнее время, как это ни горько признать, в результате нового, развращающего и разрушающего действия Люцифера он все чаще и чаще терпит неудачу. Плохой поэт или плохой музыкант — это только упрек тому или иному виду искусства, имена их просто сотрутся из па­мяти людей.

Шарлатан же или самозваный лжемаг несет зло миру. Вместо того, чтобы нести сынам человеческим, как это обязательно для мага, мягкий свет духа, он, напротив, скрывает его, набрасывает на него мрачное плотное покрывало. Именно по этой причине лжемаг всег­да был одинок, и стремились к нему немногие. Прославленный блаженными творениями искусства и речами пророков всех веков, он неизъяснимо и незаслуженно терпит страдания и унижения от них, ибо они, подобно ему, тоже являются мистиками. У него нико­го нет, он втянут в субъективное уединение. Следуют за ним лишь те, кто также владеет ключами, это они поют ему славу и дифи­рамбы.

Мистик ищет не умозрительного познания себя, не чисто ин­теллектуальной философии вселенной, хотя и это также имеет ме­сто. Мистик ищет более глубокого уровня постижения. Несмотря на всю риторику об абсолютности разума, логики и философы всех времен внутренне были убеждены в неадекватности и несостоя­тельности своих самых фундаментальных рационалистических доктрин. Они понимали, что в них есть и элемент противоречия, сводящий на нет все логические умопостроения в вопросах, касаю­щихся высшей реальности.

Ярчайшим доказательством может служить вся история филосо­фии. В то, что только трансцендентный разум, умиротворенный, как лагуна в безветренную погоду, спокойный и открытый, спо­собен, подобно зеркалу, отражать частицу вечности, верили только истинные мистики, чей опыт давал им такое право.

Только когда застывают или выходят за свои границы видоиз­менения самого принципа мышления, когда вечный круговорот, ко­торым характеризуется обычный разум, прекращается и сменяется безмятежным спокойствием, могут возникнуть духовные видения, и проявляется тот величественный вековой опыт, отражающий всю сущность теплым вдохновением и полнотой, глубиной грез выс­шего, всеобъемлющего порядка.

Методологически мистицизм подразделяется на две основные ча­сти. Первой является магия, о которой далее автор и будет говорить, и второй — йога. Сейчас настало время дать ответ критикам, испытывающим неприятие к мистицизму, под которым понимают процессы, в том числе йогу и созерцание, и считающим магию занятием весьма отвлеченным, абстрактным и бездуховным. Данная характеристика неточна хотя бы потому, что в корне противоречит главному — и магия, и йога дают вполне ре­альные результаты, что я и собираюсь доказать.

Йога и магия — первая является методом рефлективным, вто­рая экзальтативным — различные части одного и того же про­цесса, который определяется термином «мистицизм». Однако очень часто значения их путают либо неправильно понимают.

В данной книге вы будете постоянно сталкиваться со словом «мистицизм», поскольку этот термин единственно правильный для определения мистического или экстатического взаимоотношения между «я» и вселенной. Он выражает отношение личности к более восприимчивому, всеобъемлющему сознанию либо внутри себя, либо вне себя, когда, выходя за пределы собственных потребностей, обнаруживает, что находится в дисбалансе с чем-то более значи­тельным и гармоничным. Если это определение находится в соот­ветствии с нашими взглядами, тогда становится очевидным, что ма­гию, также изобретенную и завещанную с целью завершения того самого необходимого взаимоотношения, хотя и различными метода­ми, нельзя противопоставлять йоге, и, следовательно, вести разговор о недостатках одного и заслугах другого попросту бессмысленно. С точки зрения более тонких аспектов магия, равно как и лучшее из йоги, является частью мистицизма, системы всеобъемлющей.

О йоге написано немало пустого и вздорного, однако некоторые книги, весьма, правда, немногочисленные, имеют исключительную ценность. Но секрет Пути Божественного Единения сконцентриро­ван во втором афоризме автора сутр йоги, Патанджали: «Йога стремится достичь реальности, подрывая основания обычного дрем­лющего сознания, чтобы на спокойной глади разума, образовав­шейся после прекращения течения всех мыслей, засияло вечное внут­реннее Солнце духовной красоты и пролило свой яркий свет на жизнь и бессмертие, возвеличив тем самым значимость человека».

Все практические приемы и упражнения йоги — это вполне научно обоснованные ступеньки, ведущие к основной цели — полному подчинению мыслей воли человека. Ум должен быть аб­солютно чист, в нем не должно быть ни единой мысли. Магия, напротив, является психологической мнемонической системой, в которой нескончаемые церемониальные детали, подготовка, зак­линания и курение благовоний сознательно направлены на дости­жение душой и воображением состояния экзальтации и полного перехода из обычной, нормальной, мыслительной плоскости в плос­кость трансцендентного.

В одном случае духовная ось покоится на корне древа и дела­ются попытки осознанно разрушить всю структуру сознания, дабы раскрыть находящуюся внутри душу. В другом — магические мето­ды направлены на полный выход за пределы плоскости, в кото­рой существуют и корни древа, и само оно, и та же духовная ось.

В обоих случаях результатом становятся экстаз и удивительный прилив радости, захлестывающей, восторженной и ни с чем не сравнимой в своей святости. Вполне можно без всяких сложнос­тей понять тогда, что идеальное средство нахождения уникальной, несказанной ценности жемчужины, сквозь которую человек обре­тает способность увидеть святой город Бога, это благоразумная комбинация обоих систем. В любом случае магия оказывается го­раздо более эффективной и могущественной, если ее объединить с основной целью йоги — осуществлением контроля над разумом. В то же время и йога в соединении с искусством магии приобре­тает романтичный розовый оттенок, становится богаче, красочнее и вдохновеннее.

Когда я говорю здесь о магии, я подразумеваю достойную веч­ной похвалы и почитания древнюю Божественную Теургию. Я пишу о поисках духовного и божественного; о задаче самосотво­рения и о повторном единении, о привнесении в жизнь человечес­кую вечного и бесконечного в своем продолжении.

Магия — совсем не то, чем обычно привыкли ее считать, это не набор популярных приемов, не дитя галлюцинации, порожден­ное от слияния с диким невежеством, она не подыгрывает страстям развращенного человечества. В результате невежественного обезь­янничанья шарлатанов и скрытности как истинных магов, так и текстов, магию веками совершенно напрасно смешивали с ведьмовством и демонизмом.

За исключением небольшого числа книг, слишком узкоспеци­альных и потому малопонятных для обычной читающей публики, практически не существует работ, где бы давалось вразумитель­ное объяснение магии. Данная книга абсолютно не претендует на то, чтобы стать учебником по «набрасыванию чар» и приготовле­нию «любовного напитка» или отравляющего зелья, пособием по изготовлению амулетов и составлению заклинаний на погибель соседской корове, автор не ставит своей целью научить «уво­дить» чужих жен или наколдовывать несметные клады и сокро­вища.

Подобные дикие и глупые действия вполне справедливо назы­ваются черной магией. Данная книга не имеет с ней ничего об­щего, хотя читателю нужно заметить, что это совсем не значит, будто автор отрицает действенность перечисленных методов. Но если кто-либо захочет открыть для себя вечную купель, из кото­рой проистекает божественность, если найдется такой, кто поже­лает пробудить в себе сознание духа более благородное и воз­вышенное, в чьем сердце бьется искра жажды посвятить свою жизнь служению человечеству, то пусть они со всей страстью обратятся к магии. В ее методах и приемах, вне всякого сомнения, можно найти средства достижения самых высоких мечтаний души.

Источники академические называют магию искусством прило­жения естественных действий с целью получения удивительных результатов. Давайте и вооружимся этим определением, а также воспользуемся характеристикой, данной таким писателем, как Хэвлок Эллис1, говорившим, что магией называется целый поток индивидуальных личностных действий, с чем мы вполне соглаша­емся, поскольку каждое осознанное действие в сфере жизни впол­не можно назвать магическим. Какой сверхъестественный эффект может удивить нас более Христа, Платона или Шекспира, отпрыска от брака двух простых крестьян? Что может быть изумительнее и прекраснее, чем превращение малыша в зрелую взрослую лич­ность? Любое и вместе с тем каждое проявление воли: поднятие руки, произнесение слова, безмолвное зарождение мысли — все это без малейшего преувеличения действия магические.

Однако тот «удивительный» эффект, достичь которого стремит­ся магия, находится в несколько иной плоскости деятельности, чем те, что я перечислил выше, хотя и они, несмотря на всю свою повседневность и обыденность, тем не менее удивительны и при­надлежат к разряду тавматургических. Результат, которого маг стремится получить прежде всего, есть духовная реконструкция его собственной вселенной сознания и является самым значительным изо всех мыслимых перемен Приемы магии вызывают полет души; молниеносной стрелой, выпущенной из тугого лука, она уходит ввысь, к спокойствию и безмятежности, к глубокому и непостижи­мому отдохновению.

Но натянуть тетиву лука может только сам человек, никто другой за него эту задачу не выполнит. И именно в данном качественном условии и таится основной недостаток. «Спасение» возможно лишь в том случае, когда человек сам решил достичь его и сам пред­принял определенные действия. Универсальная сущность и косми­ческие центры вечны, они существовали и существуют, но пер­вый шаг к ним нужно сделать самому человеку, после чего, как говорил Заратустра в «Халдейском оракуле», «благословенные бессмертные не замедлят явиться».