Лингвометодический комментарий. Синтаксический разбор высказываний следует начинать с определения их коммуникативных параметров, к которым мы относим: 1) коммуникативную задачу

Синтаксический разбор высказываний следует начинать с определения их коммуникативных параметров, к которым мы относим: 1) коммуникативную задачу (целеустановка); 2) место в актуальном членении информации; 3) модальность; 4) эмоциональную окраску и интонационные особенности.

Реализуемая в предложении коммуникативная задача, под которой понимается «стремление говорящего подчеркнуть тот аспект содержания предложения, который является важным, существенным в данном контексте или данной речевой ситуации» [10, 190], вне контекста очень часто неясна. Ср.: На краю раскрывшейся перед глазами лесной зеленой поляны я остановился. То, что я увидел, не соответствовало моим ожиданиям. Вместо разбойника филина, приканчивающего свою добычу, я увидел дерущихся самцов-глухарей. Это был настоящий рыцарский турнир. Одетые в бронзовые латы лесные рыцари бились на покрытой бархатным мохом арене, а их прекрасные дамы, поквохтывая и ободряя бойцов, сидели вокруг на березах. (И. Соколов-Микитов)

В первом выделенном предложении, рассматриваемом изолированно, цель высказывания реализована неполно из-за рассеянности фрагментов его содержательного плана по контексту. Причем, для уяснения конкретной коммуникативной задачи (всего аспекта содержания данного простого предложения) необходимо прибегнуть не только к приведенному, но и к предыдущему фрагменту. Для понимания коммуникативных устремлений говорящего, выраженных в остальных предложениях, нужно знать также весь приведенный фрагмент.

Необходимостью решения определенной коммуникативной задачи обусловлено и моделирование текста как целого. Высказывания, структурирующие речевое произведение, способны к выполнению такой задачи только в данном тексте. Например: Для нас, охотников, особенную прелесть имеет незабываемый час солнечного заката. Чудесная, волшебная наступает в лесу тишина. Еще поет, разливается, как бы не в силах сдержаться, неугомонный музыкант – дрозд; сидя на вершине дерева, страстно воркует освещенный золотым лучом закатного солнца дикий голубь-витютень; спохватится, прокукует и, как бы вдруг поперхнувшись, примолкнет кукушка. Последние звуки в лесу подчеркивают наступающую тишину. Но уже по-вечернему тихо и прохладно внизу под деревьями. Нарушая наступившую тишину, прогудит жук и, зацепившись за ветку, свалится к ногам охотника на землю. (И. Соколов-Микитов) Здесь между выделенными предложениями устанавливаются уступительно-противительные отношения, переданные и семантикой этих конструкций, и формальными средствами еще, но уже, причем если слово еще может начинать изолированное от контекста предложение, то союз но в начале предложения – всегда сигнал тесной связи с предшествующим высказыванием. Указанные отношения в контексте обязательны, «вынутые» же из текста и рассматриваемые по отдельности высказывания оказываются информативно недостаточными, так как не соответствуют намерениям адресанта (и, с этой точки зрения, уже не принадлежат данному автору).

Полипредикативные предложения, в которых, как и в тексте, выражаются отношения между событиями, при разборе представляются более самодостаточными, чем минимальные сложные или простые предложения. Однако так дело обстоит только на первый, поверхностный, взгляд. Если в грамматическом отношении эти единицы синтаксиса действительно, как правило, вполне завершены, то в содержательном плане часто кажутся искусственно (в учебных целях) «вырезанными» из текста. И наше языковое сознание восстанавливает (или пытается восстановить) необходимое коммуникативное пространство вокруг анализируемой единицы, как бы «растворяя» в нем неуместную при строгом грамматическом анализе неожиданность, или странность, или даже парадоксальность содержания изолированного от контекста объекта разбора. Например: Все, чем для прихоти обильной торгует Лондон щепетильный и по балтическим волнам за лес и сало возит нам, все, что в Париже вкус голодный, полезный промысел избрав, изобретает для забав, для роскоши, для неги модной, – все украшало кабинет философа в осьмнадцать лет. (А. Пушкин) Более или менее адекватное авторскому кодированию декодирование (читательская интерпретация) смысла приведенного высказывания (а это и есть коммуникативная задача) возможно лишь в контексте известной части первой главы пушкинского романа.

Таким образом, при конкретном разборе «…оказывается возможным различать высказывания, максимально насыщенные выраженными линейно-коммуникативными средствами, и высказывания, минимально ориентированные на текст, с невыраженными коммуникативными показателями» [10, 48].

Виды синтаксических конструкций по цели высказывания соответствуют типизированным коммуникативным задачам: сообщить о чем-нибудь (в повествовательных высказываниях), задать вопрос с целью получения информации (в вопросительных), побудить к действию (в побудительных). При этом следует обратить особое внимание на синкретичные функциональные разновидности высказываний, прежде всего вопросительных конструкций, имеющих первичные и вторичные функции.

Известно, что цель общевопросительных предложений – получение информации о ситуации в целом: Что случилось? Частновопросительные предложения содержат вопрос об одной стороне какой-либо ситуации: Это вы сделали? Вторичная же функция вопросительных предложений – это передача позитивной информации, всегда экспрессивно окрашенной. Вопрос в этом случае заключает уверенное утверждение или уверенное отрицание. Предложения такого рода получили название риторических вопросов. Например:

Разве это не красота? – Выражается категоричность утверждения. (Ср.: Да, это красота.); Кто в силах удержать любовь? (А. Пушкин) – Выражается категоричность отрицания. (Ср.: Никто не в силах удержать любовь.)

При анализе такого предложения мы определяем его как риторический вопрос и указываем, что он выражает. Например:

– Глядите, – закричал кто-то на крыше соседнего дома, – вылезают обратно! Раздумали лететь.

– Конечно, раздумали, – отвечали с другой крыши. – Разве можно полететь на таком шаре? (Н. Носов)

Последнее предложение текста представляет собой риторический вопрос, т. е. по форме предложение вопросительное (произносится с вопросительной интонацией, содержит вопросительное слово разве), а по содержанию – повествовательное, так как заключает в себе сообщение. В предложении содержится ответ, логически вытекающий из вопроса при соотнесении его с контекстом. В данном случае это эмоционально-отрицательная информация: Нельзя полететь на таком шаре!

Важно также отметить, какой знак препинания стоит в конце риторического вопроса. Это может быть вопросительный и восклицательный знаки, их сочетание, точка, иногда многоточие.

Существует ряд вопросительных предложений, которые также не направлены на поиск информации, но не являются риторическими вопросами. Кроме вопросительного значения, в них актуализирована и другая семантика:

Да идете вы в конце концов!? – Побуждение. (Ср.: Да идите вы наконец!);

Как вам не стыдно?! – Эмоциональная реакция;

И что вы думаете? Он оказался прав. – Стремление активизировать внимание.

Такие предложения, на наш взгляд, остаются вопросительными и по форме, и частично по семантике.

С коммуникативной задачей тесно связано актуальное членение высказываний, структурирующих текст, и текста в целом. В члене-нии коммуникативной единицы на тему и рему актуализируется намерение адресанта, которое может быть понято при ответе на вопрос об участии рассматриваемой единицы в актуальном членении более крупного высказывания – текста. Текст, его коммуникативная направленность и место в глобальном контексте (дискурсе) предопределяют также выбор средств акцентуации ремы. Например: Множество голосов наполняло окружавшее нас, озаренное утренним солнцем пространство. На опушке леса пели тетерева, крякали над рекой и озерками утки, страстно хрипели, проносясь в воздухе, дикие селезни. Чудесный, сказочный, звонкий окружал нас мир… (И. Соколов-Микитов) Выделенные определения, дистантно расположенные по отношению к определяемому слову, поставлены в сильную позицию начала предложения. Инверсия актуализирует не только пафос приведенного отрывка, но и рему всего очерка «Дупелиный ток». Обращение же к более широкому референтному пространству позволяет считать рассматриваемые лексемы важнейшими компонентами в структуре авторского концепта «Природа», номинирующими, по выражению Д. С. Лихачева, «эмоциональную ауру» этого слова. Таким образом, предложению Чудесный, сказочный, звонкий окружал нас мир… принадлежит ключевая роль в тексте, и не отметить это при его разборе означает проигнорировать коммуникативный подход к языку как к объекту изучения.

Обратим внимание еще на одно типизированное средство выражения актуального членения: Однажды Берсенев пришел к Стаховым не в обычную пору, часу в одиннадцатом утра. Елена вышла к нему в залу. (И. Тургенев) Здесь актуальное членение осуществляется с помощью отрицательной частицы не, стоящей перед словами, при помощи которых структурируется коммуникативный центр высказывания. Весьма существенно, что особо важное значение этой части информации – не в обычную пору – актуализируется последующим сообщением (т. е. контекстом). Мы узнаем, что действительно случилось событие чрезвычайное: пропал Инсаров, герой романа И. Тургенева «Накануне». Таким образом, частица не не только участвует в акцентуации ремы предложения, но и структурирует причинно-следственные отношения в тексте.

При анализе предложений по модальности традиционно предлагается определять лишь то, утвердительными или отрицательными они являются. При этом учитывается только синтаксическое членение. Но даже поверхностный взгляд на проблему обнаруживает, что при логико-грамматическом, или актуальном, членении отрицательное с синтаксической точки зрения предложение может оказаться утвердительным с точки зрения логики: Он не выучил стихотворение. Если частица не выполняет здесь ремовыделительную функцию, то это общеотрицательное предложение; если же логическим ударением будет выделено, например, слово он (как рема), то предложение, отрицательное в синтаксическом плане, становится утвердительным при логико-грамматическом членении: Он не выучил стихотворение означает, что Другие (все) выучили стихотворение (кроме него) [10]. Таким образом, характеристика по модальности также обусловлена речевой ситуацией (в вербальном выражении – текстом) и должна следовать после вопроса об актуальном членении разбираемого высказывания.

Кроме того, категория модальности носит ярко выраженный антропоцентрический характер. Поэтому нужно проводить анализ этого признака хотя бы на трех уровнях. (Есть и более широкое понимание модальности. См.: [11, 77–79]):

1. Объективная модальность – реальная/ирреальная, выража-емая формами наклонений глаголов-сказуемых.

2. Субъективная модальность – уверенность, предположительность и др., выражаемая модальными словами.

3. Модальность утверждения/отрицания.

Например: