Седин дряхлеющей вселенной.

Довольно крайняя точка зрения.

Есть философия, что каждый шаг ребенка это его шаг к смерти. А тут - похлеще: не ребенок - весь свет. Какой уж тут смех?

Хотя... Усмешку такое миросозерцание у людей средних и здравомыслящих может вызвать.

Читаем, далее, саму повесть. Начнем с первых строк:

"Последние пожитки гробовщика Адрияна Прохорова были взвалены на похоронные дроги, и тощая пара в четвертый раз потащилась с Басманной на Никитскую, куда гробовщик переселялся всем своим домом...";

Действительно, потешная картина. На новоселье - и на похоронных дрогах. В фильме "Веселые ребята" эстрадный оркестр поместился на катафалке, так это довольно смешно.

"Заперев лавку, прибил он к воротам объявление о том, что дом продается и отдается внаймы, и пешком отправился на новоселье.";

Тоже можно улыбнуться - и на это "пешком"; (мог бы и прокатиться на радостях), и на безграмотное адрияновское "и";: дом продается и отдается внаймы ("или" надо бы поставить Адрияну).

Вот так и можно двигаться по строчкам и удивляться крайне неприязненному авторскому отношению к среднему сословию. И скажите: мыслимо ли, чтоб Пушкин был таким экстремистом.

Нет, конечно. И Баратынский, отлично знавший Пушкина, имел повод на каждой строчке именно ржать и биться: Пушкин же написал повесть, сумев прикинуться каким-то мальчишкой-максималистом. Простая ирония автора к своему персонажу Баратынского не довела бы до того, чтоб ржать и биться.

И вот эту необычную, скажем так, иронию второго порядка, иронию автора настоящего к автору подставному, можно находить и находить в повестях.

Смотрите, какой непушкинский, надмирный этот авторский взгляд в "Метели" на копошащихся где-то там, внизу, людишек, на их сомнамбулические романические (как в романах, не в жизни) страсти:

"Марья Гавриловна была воспитана на французских романах и, следственно, была влюблена.";

"Наши любовники были в переписке и всякий день виделись наедине в сосновой роще или у старой часовни... [Мол, зачем же переписка, если видятся?]

...Там они клялись друг другу в вечной любви, сетовали на судьбу и делали различные предположения.";

Будто чувства, пусть даже и спровоцированные книгами, не есть действительно переживаемые чувства.

"Во всех ты, душенька, нарядах хороша";- исторгает - этим эпиграфом - из своей неопытной души Белкин свое несогласие со слепотой влюбленного в "Барышне-крестьянке".

Помните? Алексей же по сюжету не узнал своей смуглой Акулины, как только та набелилась по уши, насурьмилась и переоделась в господское платье.

И опять можно нанизывать примеры вышучивания Пушкиным Белкина.

Во всех этих трех повестях сюжеты с экстремы соскальзывают в обыденность: усыпает проснувшаяся во сне совесть гробовщика, счастливо и обычно, с благословением родителей, заканчиваются "военные действия"; на фронте любви у Маши и Лизы. И Белкин может над этим иронизировать впрямую. Ну, а Пушкин - над белкинским максимализмом.

А как дело обстоит там, где экстремизм торжествует (а он - по Белкину - торжествует)?

В "Станционном смотрителе" высоконравственность Вырина доходит до ингуманизма: дочери, ставшей содержанкой, он желает смерти и сам не хочет жить и умирает.

В "Выстреле" - уже в первой части (ибо Пушкин думал было кончить подписью под ней: “Окончание потеряно";) - уже в первой части торжествует экстремизм: Сильвио едет убить своего соперника по бесежу, а радикальный любимец Сильвио, молодой И. Л. П., после случившегося было охлаждения (помните? за то, что Сильвио простил одну оплошность их общему знакомому), И. Л. П. вновь в Сильвио обретает своего кумира.

И во второй части торжествует экстремизм: Сильвио шатнуло от демонизма в другую крайность. Он стал революционером, этеристом.

Так как поступает в этих двух экстремистских повестях Белкин? Прыгает от радости? Нет. Он вводит сильно охлажденных жизнью рассказчиков: постаревшего и ставшего подполковником И. Л. П. и потрепанного жизнью титулярного советника А. Г. Н. Те дистанцируются и иронизируют над экстремистами, Белкин - над рассказчиками, ну, а Пушкин - над Белкиным.

И. Л. П., армейскому служаке, не дано осознать, что скука в местечке, в городе, в деревне и буйство коррелируют с реакцией и революциями в тогдашней Европе, так Белкин его делает ограниченным. Сильвио - поразвитей. Осознал. Так Белкин над ним не шутит. Пушкину в этих вопросах тоже не хочется очень уж подтрунивать над экстремистом Белкиным. Но, давно переросший детскую болезнь левизны, и подпевать Пушкин не хочет. Потому, наверно, и заставил Белкина ввести рассказчика, повествующего от первого лица: легче через две головы - повествующего Белкина и повествующего И. Л. П. - не оскорбить пристрастий своей молодости и отмежеваться от них.

То же, наверно, у Пушкина и с вопросами фамильной чести. Он из-за них погиб, а во время написания повестей готовился вступить в брак. Иронизировать над принципиальностью Вырина ловчее было тоже через две головы: писателя-экстремиста Белкина и не успевшего оформить свое произведение писателя-"реалиста" А. Г. Н., иронизирующего над своим экстремистским героем, Самсоном Выриным.

Так сам-то автор столь уязвимого героя, этот А. Г. Н., сочинен Белкиным каким? А. Г. Н. по воле Белкина иронизирует над идеей равенства. Смотрите на эти смешные звукосочетания: ЧИН ЧИНА ПОЧИТАЙ, УМ УМА ПОЧИТАЙ, смотрите на этот комичный мысленный эксперимент:

"...слуги с кого бы начинали кушанье подавать?";

Вспомните, каким Белкин этого А. Г. Н.-а сочинил бабником (как тот целовался с Дуней в сенях), каким расчетливым (эпизоды со счетом стаканов пунша, рублей, копеек). Так не усмешка ли тут Пушкина над, опять же, максималистом- сочинителем Белкиным?

В общем, можно сказать, что масштабные выводы об изменении мировоззрения Пушкина могут быть обоснованы не только эпиграфом к предисловию и предисловием, а и дистанцированием Пушкина от Белкина во всех повестях.

*

ВОПРОС.

Зачем такая многоликость литературная у Белкина?

ПРИМЕРЫ.

Своим дистанцированием от шкуродерства гробовщика он напоминает извращающих сентиментализм эпигонов сентиментализма, создателей нравоописательных очерков, взявших тон морализирования в изображении социальных низов.

Своим восприятием мертвецов как явившихся укорить гробовщика Белкин напоминает дидактизм "романов ужасов".

Своим состраданием к несчастью Вырина он напоминает разменявшихся на мелочи и уже потерявших в XIX веке социальную остроту эпигонов "мещанской драмы".

Своей снисходительностью к очевидной искусственности развязки в "Барышне-крестьянке" (во имя, мол, проникновения вольнолюбия в читающее консервативное общество, пока развязка для читателя не наступила) Белкин напоминает фальшивых эпигонов просветительской комедии.

Своим сочувствием к глубоким социальным ассоциациям, вызываемым Сильвио, Белкин напоминает романтических аморалистов, а своим отталкиванием от пустопорожней вычурности эффектов в рассказе недалекого И. Л. П. он обнаруживает знакомство с эпигонами романтизма.

Своей иронией к невероятным перипетиям судьбы Марьи Гавриловны он обнаруживает знакомство с авантюрными романами.

Наконец, документальная манера обращаться с людьми намекает в Белкине на реализм, еще не существовавший в русской прозе.

Так зачем же такая эрудиция у Белкина?

ОТВЕТЫ СПЕЦИАЛИСТОВ.

Белкин, учившийся на медные деньги и с юности мотавшийся на армейской службе в провинции, не мог так писать: “Просвещенный читатель ведает, что Шекспир и Вальтер Скотт оба представили своих гробокопателей людьми веселыми и шутливыми". Это - Пушкин собственной персоной.

Слюсарь А. А. 1996 г.

Пушкин ведет повести свободно, от себя, вовсе не гримируясь ни под Белкина, ни под других повествователей, упомянутых им. Разумеется, простодушному Ивану Петровичу не под силу было бы сочинить ни одну из повестей, подписанных его именем. Пушкин в повестях дает простор всей своей искушенности, ни по уму, ни по вкусу, ни по мастерству повести Пушкина не идут на какие-либо уступки Ивану Петровичу Белкину, приставленному к ним в качестве автора.

Берковский Н. Я. 1960 г.

В 1830 г. предметом довольно острой литературной борьбы была тема периодизации русской литературы. Статья Ив. Киреевского определяла текущий литературный момент как "пушкинский период";. [Реализм, мол. Поэт действительности, по тогдашнему.]

Против этого решительно выступал журнал Полевого, доказывая, что Пушкин, будучи только ПОЭТОМ, не имеет прав на руководящую роль в литературе...

Нужно было спасать русскую литературу и, прежде всего, русскую прозу...

В приговоре Пушкина - "у нас литература не есть потребность народная", произнесенном в 1831 г. имелись в виду все современные ему литературные течения... [Кроме реализма, которого в русской прозе еще не было.]

Вопрос о преобразовании русской прозы становился одним из наиболее неотложных вопросов. И Пушкин [дал "Повестями Белкина"] хотя бы образцы подлинно реалистической прозы.

Гиппиус В. В. 1937 г.

Он открыл новые пути нашим писателям.

Волконская М. Н. 1832 г.

МОЙ ОТВЕТ.

Действительно, Белкину с такой задачей было не справиться и ограничивать себя Пушкину было недосуг.

Но что, если согласиться на минуту, что с самого начала реализму своей прозы Пушкин придал романтическую добавку (Берковский называет ее эпическим моментом, требующим массового свободного человека или человека, задача которого в добывании свободы). Сравните этакий романтический реализм с реализмом голландских художников XVII века. Их родина сражалась, и успешно, за освобождение от колониальной зависимости от Испании. А они живописали не процесс освобождения, а цель: натюрморты с вкуснейшей едой на богатой посуде, упитанных быков, изобильные попойки, добротные дома и тучные земли - все то, что заботило (по Берковскому) и Пушкина "Повестей Белкина", "повседневность, ласковую для всех".

Так голландцы, современники тех живописцев, УЖЕ сражались за свободу. А в последекабристской России только Николай I - выражусь словами Гиппиуса - "в душе предпочитал "Графа Нулина", воспринятого, конечно, только в его "игривых" чертах", то есть имел, так сказать, низкий идеал. А остальные, его верноподданные, более или менее искренно в своем самообмане охмурялись отставшими от времени фальшиво высокими идеалами упомянутых нравоописательных очерков, романов ужасов, мещанских драм, просветительских комедий, романтических повестей и т. д. и т. д.

В фальшивом мире все перевернуто. И в каком-то смысле про ту, последекабристскую, эпоху, о которой хорошо сказано:

Где были дубы до небес,

Теперь одни лишь пни остались,

про ту эпоху можно было бы сказать:

И даже пень в весенний день

Березкой снова стать мечтает.

Так вот от фальшивых высоких идеалов Пушкину всех предстояло отвадить, а для обретения низких:

Мой идеал теперь - хозяйка,

Мои желания - покой,

Да щей горшок, да сам большой -

для обретения их ВСЕМИ, всех предварительно нужно было сориентировать на что-то все же повышенное, не индивидуалистическое, совестливое (ведь совесть это проявление антииндивидуалистического).

Если опять привлечь все проясняющую Синусоиду идеалов, то замысел Пушкина станет очевидным в буквальном смысле слова:

Пушкин, находясь в точке 3, звал читающую публику отвратиться от неестественного пребывания в точке 1 и, отправляясь от их истинного тунеядского положения, точки 2, вместе с пока нечитающими двинуться вверх, чтоб, перевалив через достаточно низкий гребень 4, очутиться в низине 5 уже всем вместе.

Для такой сложнятины вполне подходил зряшно высокоидеальный подставной автор, с которым не очень считаешься, зовя хоть и тоже вверх, но вперед, а не назад.

*

ВОПРОС.

Зачем в "Метели" пародируется "романичность"?

ПРИМЕРЫ.

Героиня "Метели" "...была воспитана на французских романах и, следственно, была влюблена";. Поведение ее и героя новеллы настолько жестко подчинено "романической" схеме, что все их поступки заранее предопределены. Отсюда - "следственно", "разумеется", "естественно";, [опять] "разумеется"...

"Само по себе разумеется, что молодой человек пылал равною страстию...";

"... они (что весьма естественно) дошли до следующего рассуждения... [обойти волю родителей]"

"Разумеется, что эта счастливая мысль пришла сперва в голову молодому человеку...";

ОТВЕТ СПЕЦИАЛИСТА.

Пародируются в новелле... "причинно-следственные отношения", выражающие сущность не индивидуальности... [а модной массовости; но не мытьем, так катаньем, индивидуальность все же брала свое]

... Пробуждающееся личностное самосознание представлено в "Повестях Белкина" такими формами его как "гусарство" ("бытовое вольномыслие" по выражению Лотмана), "романичность" и романтизм.

Слюсарь А. А. 1995 г.

МОЙ ОТВЕТ.

Так вот, если все это пародируется в "Повестях Белкина" и в "Метели" в частности, то хочется согласиться со Слюсарем, к тому же остро отреагировавшим на опечатку на странице настоящей брошюры в цитате из "Выстрела".

У Пушкина "романическое";, а не "романтическое". Романичность - от слова "роман", как в книгах.

Слюсарь А. А. 1996 г.

Но хочется и развить эти замечания.

Мы уже вывели из "Выстрела", что максималист Белкин дистанцируется от недалекого И. Л. П., не осознающего, что гусарство, бытовое вольномыслие это перекличка с гражданским, политическим вольномыслием. Максималисту Белкину для себя бытового вольномыслия мало.

Точно так же ему мало поверхностной книжности в пробуждении личности. А тем более мало максималисту книжности в вопросе о любви, особенно страстной.

Страсть, страстная любовь это экстрема. Она сметает все. А что ж это за страстная любовь, когда идут затяжки. Сперва - ежедневные переписки (при наличии ежедневных же свиданий) летом; затем - "зима прекратила их свидания";, так стала только переписка; затем - "Марья Гавриловна долго колебалась; множество планов побега было отвергнуто";. Наконец, это тугое покидание дома, расписанное очень подробно.

Это не страсть, а сомнение. Это метель чувств, а не страсть. И максималист Белкин этого принять не может, потому иронизирует (а тем самым ставит себя в смешное положение перед уравновешенным Пушкиным, да и любым уравновешенным читателем).

Наташа Ростова,- не романическая девица, а охваченная настоящей страстью,- согласилась удрать с Анатолем Курагиным на третий день знакомства и была на что угодно готова, и верно предполагал Долохов, что выскочит на мороз в чем дома сидела, потому, мол, надо приготовить шубу. А Марья Гавриловна