Голгофский триптих

 

I (Крестоносец)

 

«И, неся крест Свой, Он вышел на место,

называемое Лобное, по-еврейски Голгофа».

Евангелие от Иоанна

 

Против воли,

Против градусов склона и силы тяжести

По дороге,

На вершину Голгофы он нес распятие-

Злое иго –

Страшный вес,

Пригибаясь к земле,

Задыхаясь в пыли,

Ненавидя,

Ненавидя их всех

вокруг

И того, Кто идёт за ним

И Его крест,

И Его нимб.

Если Бог есть,

Значит Бог с ним,

А не сзади…

Думал тот,

В чьих сынах обретут святых

Христиане,

Крестоносец

От Матфея,

от Марка

и от Луки

Симеоном

Наречённый,

Киренянин

Не упомянутый

Иоанном…

Он доставил свой груз на ужасный холм

Сократив немного муки Того,

Кто страдал за других, за грехи их,

Кто

Говорили умел обращать в вино

воду…

Впрочем

Безразличен был к этому Симеон,

Причастившийся к вере больной спиной

А не хлебом и не вином,

Против воли,

Он стал частью Евангелий,

хоровод

Праведных имён окружает его

в истории.

Мог бы сам стать апостолом

запросто,

Но

Не стал.

От чего?

Может быть от того

что пошёл

Против воли,

Скрепя сердце.

Минут годы,

Спустя десять тёмных веков

Из глубин Европы

Отпечаток креста его на Восток

Понесёт на щитах и плащах поток

Крестоносцев

добровольно,

без упрёков.

Симеон был первым.

 

 

II (В Центре)

 

В центре маленькой залы, закрыв глаза,

Проявляю мысль на холсте.

То, что я пишу, это было за

Десять тысяч кистей до моей:

Чёрный памятный день, роковой час

В древних текстах до строчек скомканный,

О котором, евангелисты молчат,

И не умолкают апокрифы.

 

Этих шума и тишины сторонясь,

Как в Платоном выдуманной пещере,

Незнакомый образ ловлю не на глаз,

Не на ощупь – ищу его в пляске тени

От костра сознания моего

На стене мраком выложенной кельи,

 

Мысль бежит от меня,

Но находит связь

С серединой мольберта

Ничем не занятой.

И мне кажется,

Будто это я

Между,,Восхождением” и,,Распятием”

В центре маленькой залы закрыл глаза

С острой кистью в руке,

самому не вывести…

Что же делать?

Пытаюсь найти, уловить

Путеводную, исповедимую нить

Но не Ариадны – Атропы.

Я прошу Тебя, помоги мне попасть.

Не украсть, не придумать, а угадать,

И не стать апокрифом, Господи!

 

III (Совершилось)

 

Совершилось.

Копьё вошло под ребро,

Остриём, потревожив последний вдох.

Нервно дёрнулись веки вверх,

а потом…

Ничего не случилось.

Только крови струя от груди к ногам,

Да двум-трём насекомым пришлось слететь,

И на выдохе умер новый Адам,

И ещё не попрал своей смертью смерть,

А толпа, затопивших, откос холма

Обмелела:

Распрямясь разуверились, разбрелись…

Общим горем прижаты, остались ниц,

Одни родственники и друзья убийц -

Тех, кто справа и слева

Разделил судьбу Его тела.

И потоком стремительным на закат

Не поплыли багровые облака,

Грозный голос небесный свод не разверз,

И никто не пал замертво,

и не ослеп

Среди легионеров,

что забрали одежды,

И Кедрон не вышел из берегов,

И не вырвалось пламени языков

из земли,

Не проснулась вулканом Голгофа,

Только зной,

только пыль,

только тени крестов.

В этот страшный и равнодушный миг

терноносный царь иудейский погиб,

и не вздрогнул Иерусалим…

Вздрогнул сотник Лонгин.