Распределение богатства 16 страница

Большое значение имеет то обстоятельство, что многие пред­меты имеют второстепенное применение, помимо тех, для которых они первоначально предназначались, и это тем более, чем более один подобный предмет может быть полезным одному потребителю одновременно, но для различных целей.

Булка, в уже приведенном примере Бем-Баверка, может быть использована для кормления собаки, так же, как и человека; и если мы будем рассматривать собаку не как потребителя, а как предмет потребления ее собственника, то это значит, что булка, удовлетво­ряющая голод собаки, используется для иной и подчиненной цели. Опять-таки, спортсмен, охотничий домик которого находится на одном из Адайрондакских озер, может держать лодки на нескольких других озерах исключительно в целях избежания хлопот, связанных с переводом лодок с места на место. Ни одна из этих лодок, конеч­но, за исключением наименее полезной из них, не может в целом быть предельным и ценообразующим предметом. Если владелец, в целях экономии, откажется от одной из своих лодок - она и будет этой предельной лодкой; и он ни за одну из них не даст больше той ценности, которую для него представляет предельная лодка. Изме­няет ли это тот принцип, который мы только что изложили, соглас­но которому ценности покоятся на предельных полезностях благ, а не на благ в целом? Посмотрим.

Если цены лодок повысятся, то человек, который намерен при­обрести несколько лодок, стоит перед альтернативой - обойтись одной меньше, чем он предполагал приобрести, или же, не изменяя предполагаемого к приобретению числа, несколько понизить их качество. Если он намеревался купить пять лодок, для катанья на пяти различных озерах, он может удовлетвориться четырьмя, а вме­сто пятой он может примириться с неудобством перевода одной из них в случае необходимости на то озеро, где он держал бы пятую. Если это меньшая жертва, чем связанная со снижением качества, скажем, трех из менее важных лодок, то понятно, что здесь мы име­ем исключительный случай, в котором весь предельный предмет высокого качества фигурирует как ценообразующее приращение потребительского богатства. Человек может купить лодки только того качества, какие он намеревался приобрести до повышения це­ны, но может купить меньшее число их. Полезность последней лодки, заключающаяся в ее способности избавить владельца от хлопот по переводу лодки с одного озера на другое, даст мерило для опре­деления цены, которую этот человек уплатит за все лодки этого сорта. То, что предмет обладает второстепенной полезностью, которая делает возможный этот способ регулирования его цены, является случайным моментом.

Необходимо отметить, что тот путь, который, как здесь пред­полагается, изберет владелец этих лодок, не избирается обычно потребителями. В огромном большинстве случаев повышение цены товара данного вида выталкивает из потребления не предметы в целом, но предельные качества предметов. Даже в том не слишком частом случае, когда человек готов купить несколько совершенно одинаковых лодок, имеется десять шансов против одного, что повышение цены заставит его отказаться от какой-либо детали в каче­стве одной или нескольких лодок. Если он это сделает, - если он заведет более дешевые лодки для менее важных целей, - изложен­ный нами принцип оправдывается.

Предметы самого худшего качества могут, правда, быть пре­дельными в целом. Если нет более дешевого сорта, приходится брать этот сорт, либо вообще не брать ничего. Даже в таком случае потребитель, несомненно, попытается найти какой-либо предмет несколько иного вида, который сможет служить в качестве частич­ной замены того предмета, от которого он отказывается; и, сделав это, он получит тот же эффект, как если бы существовал и еще худ­ший сорт предмета, от которого он отказался.

Необходимо отметить, что большинство предметов при упот­реблении портится, так что единственный способ обеспечить себя постоянно совершенными или почти совершенными предметами этого вида - это часто покупать новые. Носите платье лишь в тече­ние нескольких недель и потом бросайте его, так же свободно об­ращайтесь с остальным вашим гардеробом-и вы всегда будете одеты в модные и лишенные следов носки платья. Вы должны, однако, купить для этого несколько платьев и т. д., и, увеличив, таким обра­зом, количество костюмов, вы в действительности улучшите каче­ство носимых вами вещей. Это, в сущности, является единственной целью этого увеличения. Таким образом, количество предметов потребления может в действительности обеспечить качество. По су­ществу из платья, которое носится в течение короткого периода времени, исчезает лишь последняя и наименее важная полезность; человек покупает второе платье лишь в целях восстановления этой полезности. Изложенный нами принцип здесь находит свое проявление. Увеличение размеров потребительского богатства всегда оз­начает улучшение качества потребления, ибо, таким образом, по­всеместно прибавляются к используемым вещам новые качества. Общественное приращение полезности - обширное и сложное добавление к полезным качествам вещей - вот что обнаруживается на каждом шагу при возрастании богатства мира. Эти-то прираще­ния и занимают стратегическое положение на рынке. Размеры их определяют ценности. Люди, которые в каждом отдельном случае производят эти измерения, являются агентами общества, контролирующими свои соответственные доли на общем рынке потребительского богатства.

 

Глава XVII. Как измеряется эффективность конечных приращений потребительского богатства

Мы теперь подготовлены к тому, чтобы применить к установ­лению заработной платы и процента принцип, который можно обозначить как принцип аналитической оценки. Повсюду рынок обла­дает чудесной способностью разлагать конкретные вещи на их со­ставные элементы и подвергать измерению эффективность каждого элемента в отдельности. Он одинаково подвергает этому анализу как потребительское богатство, так и производительное. Если мы хотим понять этот механизм установления цен, мы должны отыски­вать и сопоставлять - как правило - не определенные товары в целом, но некоторые элементы в товарах; и если мы хотим понять, как регулируется процент, мы должны отыскать в орудиях произ­водства аналогичным образом некоторые элементы, которые зани­мают командное положение и контролируют прибыли всего капита­ла.

Доходность капитала определяется производительностью конечного его приращения; и это конечное приращение капитала, как правило, состоит не из орудий производства в целом, а из элементов этих орудий. Совершенно так же, как мы увеличиваем наше потре­бительское богатство путем приобретения в личное пользование лучших предметов по сравнению с теми, которыми мы пользова­лись раньше, мы увеличиваем наше производительное богатство, обзаводясь лучшими орудиями производства. Когда мы заменяем изношенную машину другой, на один пункт более производитель­ной и дорогой, то мы прибавляем к нашему капиталу конечное приращение. Именно производительность конечных приращений как таковая и определяет норму процента. Как предприниматели, мы должны платить за занимаемый нами капитал то, что произведет его конечное приращение; и это есть то, что мы и другие можем полу­чить в качестве чистого прибавления к нашим продуктам, несколько расширяя или укрепляя наши здания, ускоряя ход наших машин или усиливая на одну степень мощность ваших двигателей или наших водяных колес, улучшая качество нашего сырья, и т. д.

Мы видели, что в ограниченном числе случаев конечные приращения потребительского богатства состоят из предметов в целом. Когда, например, мы обзаводимся наиболее простым и дешевым предметом данного вида в качестве прибавления к нашему запасу предметов личного потребления, весь предмет является частью на­шего конечного экземпляра потребительского богатства. В подобном случае предмет в целом способствует установлению стандарт­ной цены на все товары совершенно того же вида. Никто не даст за второй экземпляр этого конечного предмета в нашем запасе потре­бительских товаров больше, чем мы даем за этот экземпляр. Таким образом, бывают случаи, когда целые орудия производства служат конечными приращениями производительного богатства; и в этих случаях продукт этих орудий в целом позволяет установить норму процента. Если перед нами молоток, лопата или повозка самого де­шевого и неприхотливого сорта, какой только можно найти, то вся­кий раз, когда мы обзаводимся каким-либо из этих орудий, мы при­бавляем конечное приращение к нашему капиталу.

Эти случаи, однако, играют незначительную роль в общем ре­гулировании процента; ибо обогащение промышленного мира проявляется в тенденции к непрерывному улучшению качества его ка­питальных благ. Лучшие вещи всякого рода появляются в составе производственного оборудования мира: строятся более высокие здания, более быстрые корабли, двигатели становятся более экономными, железные дороги строятся более прямыми, а полотно - более ровным, локомотивы усиливают свою мощность, поезда уд­линяются и т. д. То, что мы выигрываем в форме большего количе­ства продуктов при этих усовершенствованиях, и определяет, сколько мы в состоянии заплатить за последний занимаемый нами капитал. Общество в целом платит за весь свой капитал то, что стоят для него эти последние производительные элементы и блага.

Это положение не утрачивает своей силы в связи с тем обстоятельством, что по мере роста общественного богатства капитальные блага становятся многочисленнее и лучше. Верно, правда, что мы строим больше двигателей и одновременно строим их лучше; но новые двигатели обычно столь высокого качества, что в целом они не могут рассматриваться как конечные приращения производи­тельного богатства. Возьмем, например, новый локомотив. Он приобретен железной дорогой не для замены изношенного локомотива, но является дополнительным, и необходимость его вызвана расширением движения. Является ли он конечным приращением капитала? Лишь в том случае, если от этой машины откажутся в случае необходимости сокращения капитала дороги. В действительности, качество новой машины определяется качеством полотна, рельс, мостов, вагонов и т. д., вместе с которыми она применяется; ибо было бы нерационально сочетать слабую машину с оборудованием из хороших нагонов, хороших рельс и т. д. Эту взаимодополняе­мость производительных благ всегда следует учитывать; дело в том, что плохая машина, вводимая в состав оборудования из хороших машин, уменьшает производительность остальных частей оборудования. Хорошие вагоны, например, не могут развить своей производительности, если сочетаются со слабым локомотивом. При данном числе вагонов необходимо соответствующее число локомотивов, и для получения наилучших результатов все оборудование вагонов, локомотивов, полотна, складов и т. д должно поддерживаться на едином качественном уровне. Поэтому, выражаясь коммерческим языком, деньги, которые тратятся на приведение оборудования в состояние нынешнего совершенства, представляют конечное при­ращение капитала, вложенного в железную дорогу.

С более научной точки зрения, деньги являются средством для передвижения реального капитала из одних рук в другие; и где-либо должны быть капитальные блага, воплощающие капитал. Таковыми являются вагоны, двигатели, полотно, здания и т. д. Они воплощают весь капитал железной дороги; но если мы попытаемся обнаружить и выявить ту часть его, которая является конечной и определяющей процент, то окажется, что мы не можем выделить подобные части оборудования в виде определенных вагонов, двигателей и т. д. Мы вынуждены попытаться обнаружить, что собственно является конечным производительным элементом во всем оборудовании и в каждом из составляющих его орудий. От чего должна будет отка­заться компания, если при постройке и оборудовании железной до­роги она обнаружит, что ее реальный капитал - ее конкретное и материальное оборудование из орудий для перевозки пассажиров и грузов - должен быть уменьшен по сравнению с первоначальными планами? Если она пойдет обычным путем, то она слегка ухудшит качество почти всего предполагавшего оборудования. Она откажется от конечных усовершенствований вагонов, локомотивов, полотна, зданий и т. д. Она может отказаться совсем от нескольких ору­дий производства, но это будут предметы наихудшего и наиболее дешевого вида.

Следует, конечно, рассмотреть обстоятельства, которые в прак­тической жизни могут изменить эту политику. Если железная дорога в нашем примере являлась связующим звеном в большой системе, ей приходилось бы перевозить вагоны других железных дорог и ей пришлось бы сделать свою колею достаточно широкой, рельсы достаточно прочными для выполнения этой задачи. Этот случай, однако, не противоречит, а подтверждает общее положение, которое мы выдвигаем, а именно: нерациональность непропорционального сокращения одной части оборудования данной отрасли промыш­ленности. Небольшая дорога в этом случае не является законченным промышленным предприятием. Здесь необходимо принимать во внимание, что она является лишь составной частью более обширной системы, которая является законченным промышленным предприятием. Если эта широкая система в целом намерена сокра­тить свой капитал, и если она имеет возможность произвести это путем удешевления орудий производства так же, как и путем сокращения их числа, то она предпочтет ухудшить оборудование каждой части всей системы и, таким образом, сохранить возможность взаимосвязанной работы всех ее составных частей, а не оставить большую часть системы неприкосновенной и отказаться от частей оборудования какой-либо железной дороги, представляющей всего лишь одно звено во всей системе. Необходимо напомнить, что мы стремимся выяснить конечное приращение капитала законченного промышленного предприятия; и в том случае, когда мы имеем дело с системой железных дорог, таким не может быть часть большого предприятия, которое иногда принадлежит небольшой компании. Систему необходимо рассматривать в ее совокупности.

Далее, если перед самой постройкой дороги владельцы обнаружат, что они могут располагать большим капиталом, чем они ожидали вначале, то оставят ли они то же полотно и приобретут ли тот же подвижной состав, как они предполагали ранее, лишь увеличив их на несколько липших вагонов и локомотивов? Построят ли они склады той же формы и качества, как предполагалось в первоначальных проектах, ограничившись лишь прибавлением одного-двух зданий к прежнему числу? Ясно, что, прибавляя несколько предметов к оборудованию дороги, они улучшат многое - они по­всюду увеличат количество того, что мы назвали производительны­ми элементами.

Конечное приращение капитала этой железнодорожной компании в действительности представляет разницу между двумя вицами предприятий для перевозки грузов и пассажиров. Один из них - это железная дорога в нынешнем ее состоянии, со всем ее оборудо­ванием, доведенным до высшего совершенства, какое только воз­можно при нынешних ресурсах. Другой- это дорога, построенная и оборудованная так, как если бы ресурсы были на одну степень ниже. Разница в качестве между существующей и возможной дорогой и является в действительности конечным приращением капитала, используемого в настоящее время существующей компанией. Продукт этой последней единицы капитала представляет разницу между существующими доходами дороги и ее возможными дохода­ми, если бы она была построена на одну степень хуже.

Ясно, что это конечное приращение капитала в этой отрасли промышленности не может быть физически изъято из него, как в том случае, если бы она состояла из нескольких локомотивов или вагонов, могущих быть проданными другой компании [Если бы одна часть симметричного оборудования данной отрасли была физически изъята, то это произвело бы столь дезорганизующее действие на остающиеся части, что это сократило бы их специфическую производительность. Изъятие всех паровозов с дороги, разумеется, парализовало бы и все вагоны, полотно, пакгаузы и т. д. и даже устранение одного из них имело бы тот же результат, хотя и в меньшей степени. Снижение качества всего оборудования на одну ступень не произвело бы, однако, подобного эффекта. Этот метод изъятия одного приращения капитала изыма­ет из продукта всей отрасли лишь то, что может быть вменено исключительно дан­ной единице. Он не снижает производительность остальных единиц капитала.]. Это конеч­ное приращение приходится оставить в предприятии. Оно проходит через всю ткань всего сложного оборудования, которым пользуются машинисты, проводники, надсмотрщики и т. д. при перевозке гру­зов и пассажиров. Чтобы выяснить с точностью производительность этого частного элемента капитала, понадобилось бы чудо, которое сразу низвело бы все предприятие на низшую ступень.

В течение продолжительного периода мы могли бы произвести такой опыт на практике. Мы могли бы предоставить предприятию ухудшаться, оставив двигатели изнашиваться и слабеть, пассажирские вагоны ржаветь, здания разрушаться и т. д. Если тем временем прочие обстоятельства, влияющие на производительность железной дороги, останутся абсолютно неизменными, то мы сможем сравнить производительность предприятия до его ухудшения с его произво­дительностью после этого. Однако осуществление такого опыта встречает два затруднения. Во-первых, другие обстоятельства, влия­ющие на производительность капитала, не остаются неизменными. Во-вторых, качества, которые утрачиваются орудиями производства при изнашивании, не те же самые качества, которые были бы изъя­ты из них в том случае, если бы при их производстве было решено вкладывать в них меньше капитала, то есть сделать их на одну степень менее дорогими и производительными. Никто никогда не за­хочет тратить часть своего состояния на хладнокровные лабораторные эксперименты над производительностью капитала; однако, ре­альный опыт позволяет предпринимателям получать представления относительно производительности конечных единиц капитала.

Не мог ли бы, однако, предприниматель подвергнуть испытанию производительность конечного приращения его капитала, во­площенного главным образом в последнем качественном элементе его производственного оборудования, путем снижения в тот или иной момент качества одного предмета? Предположим, что перед нами бок о бок стоят две машины, совершенно одинаковые, за исключением одного: одна - новая и совершенная, а другая - старая и изношенная. Не может ли собственник сделать правильный вывод относительно разницы между их производительностью? С другой стороны, перед нами две машины - обе новые, из которых одна дороже и лучше другой. Но может ли предприниматель сказать, насколько одна превосходит другую своей производительностью? Если он вообще может проделать подобный опыт, то почему не мо­жет он произвести его в отношении всех частей своего оборудова­ния?

Он может подвергнуть свое предприятие и оборудование про­верке по частям и выявить в отношении каждой части, сколько он выиграл при ее улучшении или сколько бы он потерял при ее ухуд­шении. Затруднение, возникающее при производстве подобного эксперимента, заключается в дезорганизующем влиянии, которое может оказать на все предприятие снижение качества отдельного орудия производства. Это влияние можно, однако, свести к мини­муму, внося изменения крайне осторожно. Более того, производя подобные эксперименты, собственник мог бы избежать всяких более или менее серьезных дезорганизующих последствий, которые возникли бы в том случае, если бы он взял из оборудования физически какое-либо орудие, которое необходимо для того, чтобы весь комплекс капитальных благ работал эффективно. Нет даже нужды доводить испытываемую им машину до такого износа, который мог бы угрожать эффективности другой части оборудования. Если опыт производится путем покупки и применения машины низшего каче­ства, то собственнику нет необходимости настолько снижать ее качество, что остальные машины не смогут хорошо работать в сочетании с ней. Мало-помалу человек может, несомненно, выяснить этим путем производительность конечного приращения своего капитала. Хотя его исчисления связаны с затруднениями и с возможными ошибками, он сможет получить некоторое представление о разнице между производительностью части его каптала, воплощенной в одной группе орудий производства, и производительностью этой группы, если бы она была немного лучше или немного хуже.

Не подлежит сомнению, что подобные опыты постоянно и производятся. Людям приходится выносить деловые решения относи­тельно того, какие сорта орудий производства лучше всего оправ­дают себя на своих местах. По мере того как оборудование фабрики и сама фабрика изнашиваются, собственнику приходится постоянно решать вопросы о качестве орудий производства, приобретаемых для замены выбывающих частей его оборудования. Он должен знать, по крайней мере приблизительно, -какова разница между производительностью станков разных типов. Это часть, и при том жизненно необходимая часть, сложного процесса, с помощью которого общество придает своему производственному фонду наиболее рациональные формы. Сознательные мысленные оценки относительно производительности подобных последних приращений капи­тала производятся постоянно. Однако не это сознательное измерение решает вопрос об устранении орудий вследствие их чрезмерной дешевизны или дороговизны и о сохранении орудий надлежащего типа.

Конкуренция производит эту проверку другим и неумолимым путем. Она приводит к тому, что предприятия, которые так обору­дованы, чтобы извлекать из своего капитала максимум услуг, на которые он способен, продолжают существовать, а неспособные на это - гибнут. Если на какой-нибудь фабрике каждая машина, каж­дый станок и все остальное рабочее оборудование так тщательно отобраны, что производительный элемент в каждом из них дает в качестве чистого дохода, скажем 5% своей стоимости, и если таков господствующий уровень процента по займам, то собственник этой фабрики на данный период в состоянии выдерживать конкуренцию. Уровень процента на капитал, занимаемый им, будет, далее, равен 5%, если столько дает вообще конечное приращение капитала в над­лежащим образом оборудованных предприятиях. Это значит, что капитальное оборудование должно быть так подобрано и так скомбинировано данным человеком, чтобы конечный производительный элемент каждой его части давал ту же норму процента, которую даст конечный элемент капитального оборудования, применяемого его конкурентами. Конкуренция действует в качестве уравнителя, снижая доходность конечных приращений капитала различных людей до одного и того же уровня. Этого она достигает, выталкивая из данной сферы деятельности конкурента, последнее приращение капитала которого, состоящее в конечном производительном элементе его различных капитальных благ, создает меньше стандартного количества продукции. При условии, что последняя единица капитала обычно приносит 5%, процент держится на том же уровне. При норме процента, равной 5, заемщик, последние единицы капитала которого приносят всего 4%, должен брать ежегодно один недос­тающий процент из своего капитала. Этот процесс не может продолжаться долго; человек должен изменить форму своего капитала и привести капитальный фонд в соответствие с существующими нормами доходности или обанкротиться.

Мы здесь выдвинули ряд утверждений, которые потребуют более широкого исследования, чем то, что до сих пор было возможно сделать. Мы утверждаем, что процент определяется доходностью последнего приращения общественного капитала; что это прираще­ние состоит преимущественно из качеств орудий производства, а не из орудий в целом; что конкуренция действует в качестве уравните­ля, заставляя доходность подобных последних производительных элементов в капитальных благах стремиться к определенному нормальному уровню; и что любой вид орудий производства, в которых этот элемент дает доход, меньший по сравнению со стандартной нормой, должен быть устранен из применения.

При истолковании этих положений необходимо соблюдать предосторожность; в частности, это относится к утверждению, что с увеличением капитала новые части фонда воплощаются в новые качества, сообщаемые благам. Здесь предполагается, что размеры рабочей силы остаются неизменными и что увеличение капитала на одного работника заставляет предпринимателей обзаводиться все лучшими видами производственного оборудования. В самом деле, при удвоении как числа работников, так и размеров капитала, не будет необходимости в качественном улучшении капитальных благ, о котором мы говорили. Если мы можем дать новым работникам совершенно такое же оборудование, каким обладали прежние работники, то капитал удвоится более или менее естественным спосо­бом. Правда, это встретит на своем пути затруднения, связанные с отношением земли к другим капитальным благам. Мы можем удвоить каждую часть оборудования, за исключением, земли; в связи с тем, что мы не сможем удвоить размеры земли, мы вынуждены будем все же при расширении капитала вносить изменения в качество воплощающих его благ. Мы хотим теперь уяснить, что наши утверждения относительно естественного способа увеличения капитала относятся к росту, не сопровождающемуся параллельным ростом рабочего населения. При десяти единицах капитала в руках десяти человек этот капитальный фонд воплощается в определенных кон­кретных формах; но если эти десять человек получат двадцать единиц капитала, то он примет уже иные формы. Усовершенствования орудий производства служат воплощением для нового капитала в гораздо большей степени, нежели увеличение их числа, которое также может иметь место. Последнее приращение капитала является преимущественно, хотя и не целиком, качественным.

Если это так, то ясно, как далеко от действительности пред­ставление о капитале как существующем в физических формах - как набор конкретных орудий производства -посреди конкури­рующих предпринимателей, и готовом в этой форме перейти к од­ному или к другому, в зависимости от того, кто больше за него даст. Объектом конкуренции как раз в этой форме является капитал, но не капитальные блага. Капитал, вокруг которого вдет борьба, не состоит из орудий производства - конкретных, видимых, движимых и готовых к любому из десятка различных применений: не су­ществует запаса капитальных благ, который обладает такой приспо­собляемостью к любым условиям, что все предприниматели стремятся получить долю его. Однако существует всеобщая конкурен­ция вокруг капитала, и в результате ее устанавливается норма про­цента. Всякий предприниматель в общей системе общественного производства является возможным предъявителем спроса на любой капитал, существующий в этой системе. Если он может извлечь из него больше, чем нынешний владелец этого капитала, то он, конеч­но, предложит более высокую цену за него, чем нынешний владе­лец, и таким образом получит его. Никакой капитал как таковой не прикреплен к одному предпринимателю или к одному месту этой системы. Однако блага, в которых воплощен капитал, так же скова­ны в своих движениях, как свободен сам капитал. Станки группы А зачастую бесполезны в группе В. Если бы мы физически изъяли один из них из мастерской А и доставили бы его в мастерскую В, то мы не оказали бы В никакой услуги. Мы повредили бы производст­ву группы А и никому не принесли бы выгоды. Доменная печь име­ет ценность для железопромышленника, но не для текстильного фабриканта; судно полезно судовладельцу, но не шахтовладельцу и т. д. Короче говоря, между предпринимателями различных отраслей производства, конкуренция за капитальные блага носит весьма ог­раниченный характер.

Если производственные орудия не отличаются большой под­вижностью, то что же сказать относительно производительных элементов в этих орудиях? Можем ли мы изъять из доменной печи железопромышленника последние из качеств, придающие ей производительность, и передать эти качества веретенам ткача? Можем ли мы произнести магическое слово, которое снизит качество домен­ной печи и улучшит качество веретен? Именно это необходимо бы­ло бы сделать для того, чтобы доменщик мог отказаться от последнего приращения своего капитала, а ткач-получить его.

Здесь, по-видимому, целесообразно перечислить некоторые факты, которые необходимо принести в гармонию друг с другом, если мы хотим, чтобы теория конечной производительности процента сохраняла свою силу.

1. Процент как общее правило совпадает с доходностью последнего приращения общественного капитала.

2. Это приращение состоит преимущественно из качеств ору­дий производства, а не из орудий в целом.

3. Область производительной деятельности орудий ограничена, и зачастую они бесполезны в других сферах производства, отлич­ных от тех, для которых они предназначены.

4. Качества орудий производства, разумеется, не могут быть перенесены в буквальном смысле слова в другие орудия.

5. Последнее приращение капитала каждой сферы производства состоит из элемента, который в буквальном смысле связан с данным производством.

6. Капитал обладает абсолютной подвижностью: он может идти куда угодно. Он может покинуть одну отрасль и направиться в дру­гую, и поэтому он является объектом всеобщей конкуренции. Всякая отдельная единица капитала желательна для использования в любом происходящем производственном процессе, и всеобщая конкуренция вокруг нее устанавливает норму процента.

Мы сказали, сверх того, что капитал, который является объек­том этой универсальной конкуренции, не существует до борьбы за него в какой-либо физической форме, в которой люди могли бы его узреть и перенести в свои мастерские. Нигде не существует центральной кучи или запаса орудий производства, выжидающих применения и оказания услуги кому-либо. Подобные запасы товаров, которые имеются в предприятиях, уже применяются, выполняя свою продуктивную работу. Не существует скопления пищи, одеж­ды, домов и других предметов первой необходимости, выжидающих распределения между работниками, для того чтобы работники могли производить капитальные блага и, таким образом, фактичес­ки, но не в буквальном смысле слова, превратить предметы первой необходимости в капитальные блага. Мы уже отметили ряд причин, почему вся эта теория кормления и работы относительно происхождения капитала не выдерживает критики, и мы видели что главная из них заключается в том, что не существует подобного запаса предметов первой необходимости, где-либо накопленного и могу­щего быть использованным подобным образом. Конкуренция из-за капитала не является, поэтому, конкуренцией из-за уже сущест­вующих капитальных благ.