Конкретные приемы обсуждаются в разделе о технологическом прогнози­ровании в главе 3. 18 страница

Этот “закон экспоненциального роста”, применимый к числу реферативных журналов, может быть распространен, считает Д.Прайс, и на фактическое количество помещенных в них науч­ных статей. Проанализировав статьи, опубликованные в журнале “Физические рефераты” за период с 1918 года до наших дней, он утверждает, что общее их число соответствует кривой экспонен­циального роста, причем отклонения не превышают 1 процента.

¹⁶ Price D. Science Since Babylon. P. 100-101.

 

На начало 1960-х годов в номерах этого журнала было опублико­вано 180 тыс. статей по физике, и их число устойчиво удваивалось темпами даже более высокими, чем за каждые 15 дет. На основе примерно тридцати таких исследований, проведенных с 1951 года, Д.Прайс пришел к выводу, что “нет никаких оснований сомне­ваться в том, что в любой нормальной, развивающейся области науки рост литературы происходит экспоненциальными темпами, удваиваясь через периоды от 10 до 15 лет”¹⁷.

Более позднее исследование публикаций в области математи­ки, проведенное К.О.Мэем¹⁸, подтверждает общую закономер­ность, выведенную Д.Прайсом для физики, однако его автор при­ходит к выводу, что “темпы роста [числа публикаций] в матема­тической науке наполовину меньше выявленных Д.Прайсом”. Интервалы удвоения, которыми оперирует Д.Прайс, “соответ­ствуют ежегодному росту на 5—7 процентов, в то время как для математики ежегодный рост составляет около 2,5 процента, а удвоение происходит каждые 28 лет”.

Причиной расхождений является то, что для исследований были избраны разные исходные точки. Как отмечает К.О.Мэй, “прежде чем делать поспешный вывод о том, что в математике имеют место темпы роста, отличающиеся от других наук, заме­тим, что хотя Д.Прайс говорит о “литературе”, словно он ис­следует всю литературу, фактически его данные относятся к ли­тературе в той или иной области после определенного времен­ного рубежа, которым в каждом случае является появление ре­феративной службы: для физики это — 1900 год, для химии — 1908-й, для биологии — 1927-й и для математики — 1940-й”.

Профессор К.О.Мэй начинает свое исследование с 1868 года, когда стал выходить ежегодник “Jahrbuch ueber Fortschritte der Mathematik”, и прослеживает по нему рост до 1940 года, продол­жая свои оценки с 1941 по 1965 год — по “Mathematical Reviews”. Он отмечает, что если игнорировать литературу до 1900, 1920 и 1940 годов, то в математике также можно получить серии кри­вых роста, сходные с наивысшими результатами Д.Прайса. “Пред­ставляется вероятным, — делает вывод К.О.Мэй, — что если бы

¹⁷ Ibid. P. 102n.

¹⁸ May K.O. Quantitative Growth of the Mathematical Literature // Science.Vol.154 (1966). P. 1672-1673.

 

Д.Прайс и другие исследователи приняли во внимание литерату­ру, относящуюся к более раннему периоду, чем их статистиче­ские ряды, они подучили бы значительно более низкие темпы роста. Данный анализ подтверждает предположение, что темпы ро­ста всей научной литературы составляют примерно 2,5 процента в год и ее удвоение происходит четыре раза в столетие”.

Пределы роста. Любой экспоненциальный рост в каком-то пункте замедляется и прекращается, в противном случае он стад бы абсурдным. Например, данные по электротехнической про­мышленности показывают, что, начав анализ с единственного человека и с 1750 года — времени экспериментов Б.Франклина с электрическими разрядами, — экспоненциальный рост приведет нёс к цифре в 200 тыс. человек, занятых в отрасли в 1925 году, и к миллиону в 1955-м; если рост продолжался бы теми же темпа­ми, то уже к 1990 году все работающее население страны было бы занято в одной этой отрасли¹⁹. Однако в определенном пунк­те неизбежно достигается насыщение, и происходит замедление роста. При измерении роста знания, как и в других областях, где имеют место подобные процессы, вопрос заключается в том, ка­ким образом определить это состояние насыщения и оценить срок его наступления.

Описанная выше экспоненциальная модель, предполагающая достижение некоего потолка, представляет собой сигмоиду, или S-образную кривую, на которой темпы изменения ниже и выше ее середины часто бывают совершенно симметричными. Поскольку это так, легко строить прогноз исходя из того, что темпы изме­нения выше срединной точки будут соответствовать темпам ниже ее, после чего окончательно затухнут. Именно красота этой кри­вой вызывает у многих статистиков соблазн считать ее “фило­софским камнем”, дающим понимание человеческого поведения.

Феномен насыщения применительно к общему закону наро­донаселения был впервые предложен в 30-х годах XIX столетия статистиком А.Кетле, основоположником социальной физики, в качестве реакции на теорию Т.Р.Мальтуса. По его мнению, типичная модель роста населения предполагает медленное по­вышение от асимптотического минимума, переходящее в быст-

¹⁹ Приводимый пример заимствован из книги: Price D. Science Since Babylon. P. 108.

рое многократное увеличение, после чего рост замедляется и продолжается до слабовыраженного асимптотического макси­мума; в своем движении кривая проходит через пункт изгиба и приобретает S-образную форму. В 1838 году коллега А.Кетле математик П.Ф.Верхальст попытался придать этому общему вы­воду форму, позволяющую превратить кривую Мальтуса, выра­жающую геометрическую прогрессию, в S-образную, или, как он ее называл, логистическую кривую, которая выражала бы ис­тинный “закон народонаселения” и показывала предел, сверх которого его рост был бы маловероятен²⁰.

П.Ф.Верхальст предполагал ряд допущений, а именно: темпы роста не могут быть постоянными; они должны находится в ли­нейной зависимости от народонаселения, имеющегося на дан­ный момент; в какой-то точке рост замедляется, иначе говоря, наступает насыщение, причем замедление это тем выраженное, чем выше численность населения. Таким образом, факторы роста и торможения взаимно пропорциональны, ввиду чего, благодаря “симметрии” кривой, можно предугадывать и прогнозировать

будущее²¹.

В 1924 году биолог и математик Р.Перл, ознакомившись с тру­дами П.Ф.Верхадьста, сформулировал закон Верхальста—Перла. Стремясь получить S-образную кривую роста народонаселения, он установил, что темпы роста зависят от численности населения в конкретный момент и от наличия “неиспользованных резервов жизнеобеспечения населения”, [в первую очередь] в виде невоз­деланных земель. Ранее Р.Перл сформулировал уравнения, описы­вающие рост популяции фруктовых мух в закрытой среде, и в 1925 году на базе подобных же уравнений он сделал прогноз, со­гласно которому население Соединенных Штатов в 1950 году дол-

²⁰ Подсчет приводится на основании данных, содержащихся в книге: D'Arcy Thompson. On Growth and Form. Vol. I. P. 142-150.

²¹ “Точкой, где начинается борьба за существование и где, ipso facto, возни­кает снижение темпов роста, П.Ф.Верхадьст назвал естественным уровнем на­родонаселения; он принял ее в качестве исходного пункта своей кривой, кото­рая, таким образом, оказывается центрально симметричной относительно этой точки. Таким образом, закон Верхадьста и его логистическая кривая своей фор­мой, точностью и самой своей способностью прогнозировать будущее обязаны определенным гипотетическим посылкам” (D'Arcy Thompson. On Growth and Form. Vol. I. P. 146).

 

жно было составить 148,7 млн. человек, а в I960 году — 159,2 млн. Прогноз на 1950 год отклонился от реальных данных в пределах 3 клн. человек, но прогноз на 1960 год был превышен уже более чем на 25 млн. Оценка Р.Перлом верхнего предела населения Со­единенных Штатов в 197 млн. человек была превзойдена уже в напем десятилетии, а к 2000 году население страны вполне может составить 275 млн. человек..

Ключевой проблемой анализа; основанного на использовании S-образной кривой, является то, что он применим только либо к “закрытой системе”, либо базирующейся на фиксированных ре­сурсах, подчиняющихся физическим законам, либо предполагаю­щей некие безусловные допущения. Говоря другими словами, “условия потолка” вызывают выравнивание кривой. Поскольку человеческое сообщество не является “закрытой системой”, при использовании логистических кривых для прогнозирования его развития всегда существует риск ошибки. Однако применение такой модели в качестве “базовой линии” или гипотезы, на осно­ве которой проверяется социальная действительность, имеет оп­ределенную ценность. Покойный Л.Райденур, бывший главный научный специалист военно-воздушных сил США, который пер­вым прокомментировал данные Ф.Райдера (в 1951 году в статье, опубликованной в сборнике “Библиография в эру науки”), отме­тил, что феномен темпов удвоения университетских библиотек можно наблюдать также в росте активов страховых компаний, количества междугородных телефонных и радиотелефонных раз­говоров, сокращении времени кругосветного путешествия, уве­личении веса гражданских самолетов, пассажиро-километров пе­ревозок, числе зарегистрированных легковых автомобилей и т.д. Считая закон экспоненциального роста экспериментально дока­занным, он утверждал, что существует “закон социального изме­нения”, сходный с “самоподдерживающимся процессом”, таким, как химическая реакция иди рост клетки, описанные в химии и биологии. Стремясь найти этому объяснение, Л.Райденур утвер­ждал также, что темпы принятия членами общества нового про­дукта или услуги (таких, как междугородные телефонные пере­говоры иди пользование пассажирским авиатранспортом) про­порциональны количеству людей, которым о них известно. По­скольку в каком-то пункте должно наступить насыщение, Л.Рай­денур, как и П.Ф.Верхадьст, предлагал дифференциальное урав­нение для определения темпов замедления, обнаруживающегося тогда, когда кривая начинает приближаться к абсолютному верх­нему пределу²².

Проблема предложенного Л.Райденуром “закона социального изменения” состоит в том, что подобные кривые могут быть пост­роены только для одной переменной и заранее предполагают на­сыщение. Однако то, что верно для бобов, дрожжей, мух и подоб­ных им организмов, рост которых в фиксированной экологичес­кой среде точно отображается данной кривой, может и не иметь силы для социальных ситуаций, где решения порой откладывают­ся (как в случае с рождением детей) иди где возможны замены (например, использование автобусов и метро вместо легковых ав­томобилей), в результате чего рост не происходит строго фиксированным, “имманентным” образом. По этой причине использо­вание логистических кривых может ввести в заблуждение.

Однако одно преимущество этого метода в любом случае ос­тается: использование математического языка часто позволяет обнаружить идентичные основы самых разных явлений. Вряд ли кто-нибудь считает, что вступление людей в брак и обзаведе­ние детьми суть явления того же рода, что и замена основного оборудования на предприятии, но тем не менее английский эко­номист из Кембриджа Р.Стоун нашел точную математическую аналогию между ними. Он обнаружил такое же поразительное сходство между эпидемиями и спросом на образование²³. При

²² См.: Ridencur L., Shaw R.R., Hill A.G. Bibliography in an Age of Science. Urbana (111.), 1952. Применяя математические уравнения к “закону социально­го измерения”, Л.Райденур пишет: “Поскольку так много аспектов человечес­кой деятельности подчиняются одному и тому же общему типу кривой роста, представляется целесообразным исследовать вопрос: нельзя ли найти рациона­листическое объяснение эмпирическому закону социального изменения? Одно из таких объяснений находится на поверхности. Оно зависит от обоснованной, как представляется, посылки о том, что темпы дальнейшего принятия обще­ством нового устройства иди услуги в любой данный момент прямо пропорци­ональны тому, в какой мере таковые уже используются. Если взять конкретный пример, то эта посылка предполагает, что число людей, которые купят яичный автомобиль, в расчете на единицу времени, будет зависеть от степени возмож­ности тех, кто не имеет автомобилей, ездить в машинах, которые имеют другие. Масштабы же таких возможностей прямо пропорциональны количеству уже зарегистрированных автомобилей”.

²³ Stone R. A Model of the Educational System // Stone R. Mathematics in the Social Sciences and Other Essays. Cambridge, 1966. P. 105.

 

вычерчивании кривой, отражающей спрос на образование, не­приемлемость простой экстраполяции прежних тенденций оче­видна, поскольку, как мы видели, в каком-то пункте система “взрывается” и в тенденции происходит скачкообразное изме­нение. (Так, если спроецировать спрос американцев на универ­ситетское образование на базе тенденций 50-х годов, то полу­чится, что только к 1975 году 40 процентов лиц из возрастной группы от 18 до 22 дет должны были обучаться в колледжах; меж­ду тем фактически эта цифра была достигнута уже в 1965 году.) Р.Стоун полагает, что рост спроса на высшее образование мож­но рассматривать как “эпидемический процесс”: “На каждом этапе количество лиц, инфицированных иди решающих посту­пить в университет, частично зависит от количества тех, кто уже был инфицирован ранее иди уже поступил в вуз”. Но со временем такая “зараза” распространяется все шире и шире до тех пор, пока все, восприимчивые к ней, не окажутся инфици­рованы. Эта модель описывается дифференциальным уравнени­ем, решение которого также имеет вид S-образной, иди логистиче­ской, кривой.

Множество сложных проблем возникает даже тогда, когда анализ с применением логистической кривой используется не для составления реальных прогнозов, а как модель, подчеркива­ющая уже известную трендовую линию. Это связано с тем, что в характерных точках S-образной кривой достигаются “крити­ческие величины” и логистическая кривая “реагирует” на усло­вия приближающегося потолка различным образом. Р.Перл и Л.Райденур в своем анализе исходили из простого насыщения и замедления роста. Д.Прайс в “Науке со времен Вавилона” так­же склонялся к принятию аналогичной упрощенной точки зре­ния: “Характерной чертой симметричной сигмоидной кривой является то, что ее переход от малых значений до значений на­сыщения происходит в ее центральной части в период време­ни, соответствующий только пяти иди шести периодам удвое­ния (более точно — 5,8), независимо от того, какова точная величина отображаемого ею потолка... Для науки Соединенных Штатов точные цифры роста показывают, что между перио­дом, когда трудности почти не ощущаются, и временем, когда они становятся настолько острыми, что, возможно, окажутся непреодолимыми, проходит всего около 30 дет... Сегодня мы уже находимся, грубо говоря, на половине пути, ведущего к вер­хнему пределу роста людских ресурсов”²⁴.

Двумя годами позже Д.Прайс, однако, начал менять свою точ­ку зрения. Он, похоже, стал осознавать, что накопление знаний описывается не просто S-образными, иди логистическими, кривы­ми. Под влиянием работ гарвардского физика Дж.Холтона он по­пытался определить более дифференцированные способы измене­ния. Прибегая уже к подчеркнуто гипотетическому языку, Д.Прайс пишет: “...Рост, который длительное время оставался экспоненци­альным, не обязательно содержит в себе стремление к замедлению. Еще до достижения срединной точки [такие кривые] начинают делать изгибы и повороты и, подобно злым духам, меняют свою форму и утрачивают четкость, чтобы не быть уничтоженными при достижении этого ужасного предела. Или, если выражаться менее антропоморфными терминами, возникает кибернетический фено­мен поиска, и кривая начинает лихорадочно колебаться. Каждое новое ограничение порождает реакцию восстановления роста, но кривая, описывающая такой рост, сначала взмывает вверх, далеко опережая предыдущую отметку, а затем резко падает ниже пре­жнего. Если реакция достигает своей цеди, ее значение состоит, как правило, а том, что благодаря преобразованию исследуемого объекта кривая оживает и с новыми силами устремляется вверх, пока не достигнет своего естественного предела.

Таким образом, существуют два варианта традиционных ло­гистических кривых, встречающихся чаще плоских кривых. В обо­их случаях каждый из них возникает в какой-то момент изгиба кривой, предположительно тогда, когда проблемы, вызванные сни­жением темпов экспоненционального роста, становятся непере­носимыми. Если несколько скорректировать определение иссле­дуемого объекта — в той мере, в какой возможно измерять но­вое явление в тех же показателях, что и старое, — то, подобно фениксу, из пепла прежней логистической кривой рождается но­вая. Это явление впервые было установлено Дж.Холтоном и удачно названо им “эскалацией”. В том случае, если изменившиеся усло­вия не допускают нового экспоненциального роста, возникают интенсивные флуктуации, которые либо продолжаются до тех пор, пока статистические данные не станут настолько неточны-

²⁴ Price D. Science Since Babylon. P. 115-116.

 

ми, что ими уже невозможно пользоваться, либо (в некоторых случаях) не начнут уменьшаться в логарифмической прогрессии до стабильного максимума. Иногда за этой завершенностью мо­жет даже последовать крах, и вместо стабильного максимума возникают либо медленный спад обратно к нулю, либо внезапное изменение самого объекта, делающее невозможным измерение индекса и круто прерывающее кривую на полпути”²⁵.

Однако довольно рассуждений о симметрии сигмоидной кри­вой! Д.Прайс предлагает: “Теперь, когда нам многое известно о патологической потусторонней жизни логистической кривой и установлено, что подобные тенденции имеют место в ряде обла­стей науки и техники, вернемся к вопросу о кривой роста науки в целом”²⁶. Открытие Д.Прайса в конечном счете сводится к тому, что после “крушения” линии экспоненциального роста кривая развития (после сжатия мускулов для прыжка!) может двигать­ся “либо в направлении эскалации, либо в направлении интен­сивных флуктуации”. Но в каком именно направлении — мы не знаем. Как же в этом случае оценивать ситуацию? Идея “эскала­ции”, или возобновления поднимающейся вверх кривой, может иметь определенное значение там, где существует заданная тра­ектория движения, подчиняющегося некоторым физическим за­конам, что в определенном смысле находит применение в техно­логических прогнозах, использующих в подобных случаях так называемую “огибающую кривую”. Однако разговоры об “ин­тенсивных флуктуациях” приносят мало пользы для оценки из­меряемых изменений, поскольку сами флуктуации не описыва­ются какой-либо определенной моделью.

В итоге мы приходим к выводу, что “общие” оценки научного знания, выражаемые кривыми роста, приносят, по крайней мере пока, мало пользы, если не учитывать их метафоричность или способность привлекать наше внимание к проблемам, с которы­ми мы можем столкнуться в будущем. Основывать социальную политику на таких вычерченных кривых было бы в высшей сте­пени ошибочо. Для решения возникающих вопросов необходимо обратиться к менее “точным”, но социологически более значи­мым наблюдениям, относящимся к характеру развития знания.

²⁵ Price D. Big Science, Little Science. N.Y., 1963. P. 23-25.

²⁶ Ibid. P. 30.

 

ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ ЗНАНИЯ

Идея экспоненциальности, согласно которой научное знание на­капливается некоторым сложным образом, игнорирует тот факт, что более характерной и важной особенностью его развития яв­ляется не просто рост, а “разветвление”, т.е. образование новых многочисленных сфер и специальностей в рамках каждой облас­ти науки.

В противоположность господствовавшему в прошлом веке представлению о науке как ограниченной иди исчерпаемой сово­купности знаний, пределы которого в конечном счете будут дос­тигнуты, мы придерживаемся сегодня мнения об открытости зна­ния, проявлением чего является его огромная дифференциация. Каждое новое достижение приоткрывает, иногда быстро, иногда медленно, новые области, которые, в свою очередь, порождают собственные ответвления. В качестве иллюстрации можно взять приводимый Дж.Холтоном пример с “ударными волнами”, ис­следование которых было начато в 1848 году англичанами — математиком и физиком Дж.Г.Стоксом и астрономом Дж.Чадлисом, получившими теоретические уравнения движения газов, что привело не только к важному вкладу в уже существовавшие на­правления математики и физики (во многом благодаря работам Э.Маха, а позже — Дж. фон Неймана и Г.Бете), но и к появле­нию четырех явно выраженных областей исследования: shock tube, аэродинамики, детонации и магнитогидродинамики. Последняя, разработанная в 1942 году Алфвеном, играет основополагающую роль как в фундаментальных, так и в прикладных исследованиях термоядерного синтеза²⁷.

Иногда возникает ситуация, когда кажется, что та иди иная область полностью исследована, но позже новые открытия по­рождают серию внезапных прорывов. Так, в 1895 году казалось, что В.Рентген до конца исследовал все основные аспекты откры­того им излучения, но обнаружение в 1912 году М. фон Лауэ, В.Фридрихом и Книппингом дифракции рентгеновских лучей в

²⁷ Holton С. Scientific Research and Scholarship: Notes Toward the Design of Proper Scales // Daedalus. Spring 1962. P. 362 - 399. Рассматривая вопрос о диф­ференциации науки, я широко пользовался результатами исследований Дж.Хол-тона.

 

кристаллах коренным образом трансформировало две различные области: рентгенографию и кристаллографию. Подобным же об­разом открытие в 1934 году супругами Жолио-Кюри искусствен­ной радиоактивности породило качественный сдвиг, давший на одном ответвлении импульс работам О.Гана и Штрассмана, ко­торые Л.Майтнер удачно интерпретировала как расщепление ато­ма урана, а на другом — исследованиям Э.Ферми по увеличению радиоактивности металлов, бомбардируемых медленными нейт­ронами, — работам, которые непосредственно привели к откры­тию контролируемого деления атомного ядра и созданию атом­ной бомбы.

Явление дифференциации в большой степени обусловлено не только “имманентной” логикой интеллектуального развития, но и социальной организацией науки. В XIX столетии наука была малочисленной, но престижной профессией отдельных лиц. Од­нако в XX веке тот способ, каким ученые стали организовывать свои исследования, формируя “быстрорастущее содружество зна­ния”, как его именует Дж.Холтон, побуждал их во все большей мере сосредоточиваться на работе в рамках собственных иссле­довательских групп. Дж.Холтон иллюстрирует это явление путем изображения “дерева” и его “ветвей”, и одним из его примеров служит работа нобелевского лауреата И.А.Раби. В 1926 году он, работая в Колумбийском университете, осуществил “прорыв” в чистой физике, исследовав молекулярное излучение в магнитном поле, что дало толчок к развитию нескольких различных направ­лений в оптике, физике твердого тела, ядерных исследованиях и полудюжине других областей. И.А.Раби не только разработал оригинальные методы исследования молекулярных излучений — создал ствол дерева, — но побудил также группу талантливых помощников и учеников провести исследование новых вопросов, углубиться в смежные проблемы и способствовать прорыву в не­сколько новых направлений, многие из которых впоследствии дали начало собственным ответвлениям²⁸.

Некоторые показатели чрезвычайно большой пролиферации областей науки можно найти в “Национальном регистре науч­но-технического персонала”, официальном издании, где указа­ны специализации всех лиц, занятых в науке. (“Регистр” вы-

²⁸ Hohon С. Scientific Research and Scholarship... P. 386-387.

 

пускается совместно Национальным научным фондом и основ­ными профессиональными научными обществами США.) Изда­ние перечня, первоначально включавшего 54 научные специаль­ности, было начато вскоре после второй мировой войны; через 20 дет он содержал уже свыше 900 специальностей в области на­уки и научно-технических исследований. Это в значительной мере следствие развития системы реклассификации, предполагающей все более тщательное разграничение научных специальностей; однако во многих случаях причиной роста является создание новых научных специальностей и направлений. Так, в физике перечень 1954 года включал 10 различных областей с 74 специ­альностями, а в 1968 году — 12 областей со 154 специальностя­ми. В 1954 году раздел теоретической (квантовой) физики, ко­торая значилась как особая область, включал в качестве подраз­делов ядерную и атомную физику, а также физику твердого тела. В 1968 году этого раздела уже не было, а вместо него появилась более дифференцированная классификация. В 1954 году физи­ка твердого тела делилась на 8 специальностей, а в 1968 году — уже на 27 в связи с тем, что произошло дальнейшее “разветвле­ние” этой области.

Ни одно из научных обществ, ответственных за составление перечня, не ставило целью выявить причины пролиферации объек­та этого издания, и потому неясно, происходит ли она в результа­те изменений в классификации или же в силу появления новых областей науки. Между тем систематическое наблюдение за раз­витием каждой из областей могло бы выявить полезные и важные показатели темпов изменения в ходе развития областей знания.

ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ ПЕРЕМЕНЫ

МОДЕРНИТИ И ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС

Отличительным признаком модернити можно считать потребность в новизне, причем подобные требования не столько представля­ют собой какие-то новые аспекты человеческого опыта, сколько изменение в масштабах явления. Культурный синкретизм [изве­стен давно]; он был отличительной чертой эпохи Константина с се смешением [политеистической] греческой и мистической азиатской религий. Раздвоение сознания так же старо, как и разделе­ние Платоном рационального и духовного, если не старше. Однако революция в средствах передвижения и связи, превратив­шая мировое общество в одну огромную Ойкумену (Вселенную), означала распад старых замкнутых культур и слияние всех суще­ствующих в мире традиций искусства, музыки и литературы в новое, вселенское вместилище, доступное для всех и обязанное своим существованием всем. Уже это расширение горизонта, смешение отдельных искусств, поиски “нового”, будь то путеше­ствие с целью открытий или снобистское стремление чем-то от­личаться от других, само по себе представляет создание нового типа модернити.

В центре этой проблемы стоит значение понятия “культура”. Когда речь идет о “классической культуре” или о “католической культуре” (об этом часто говорят почти в том же смысле, что и о “бактериальной культуре”, т.е. выращивании четко определен­ных штаммов), имеют в виду совокупность долгое время форми­ровавшихся взаимосвязанных представлений, традиций, обрядов и правил, которые в ходе их исторического развития образовали нечто однородное по своему стилю. Но модернити — это четко выраженный разрыв с прошлым как с прошлым, перемещающий его в настоящее. Старая концепция культуры базируется на пре­емственности, современная — на многообразии; старой ценно­стью была традиция, современный идеал — синкретизм.

В этом разрыве между настоящим и прошлым технология яв­ляется одной из главных сил, определяющих характер социаль­ного времени; принося с собой новую систему оценок и расши­ряя контроль человека над природой, она трансформирует наши социальные отношения и все наше мировоззрение. Несколько произвольно можно выделить пять способов, которыми техноло­гия вызывает к жизни эти перемены:

1. Позволяя производить больше товаров с меньшими издер­жками, технические достижения являются главным средством повышения жизненного уровня повсюду в мире. Именно они, как любил повторять И.Шумпетер, позволили сделать цену шелко­вых чулок доступной как для королевы, так и для простой про­давщицы. Однако техника стала не только средством повышения жизненного уровня, но также основным механизмом уменьше­ния неравенства в западном обществе. Во Франции, пишет Ж.Фурастье, “главный окружной судья... в 1948 году зарабатывал в час всего в четыре с половиной раза больше, чем мальчик для поруче­ний в его же суде, в то время как в 1800 году первый зарабатывал больше второго примерно в 50 раз”. Очевидной причиной этого, подчеркивает Ж.Фурастье, является снижение стоимости боль­шинства товаров и рост реальной заработной платы рабочего класса в западных странах²⁹.

2. Развитие технологии создало новый класс, ранее неизвест­ный в обществе, — класс инженеров и техников, людей, непос­редственно не участвующих в производительном труде, но пред­ставляющих собой “аппарат планирования” операций, образую­щих процесс производства.

3. Технологический [прогресс] сформировал новое определе­ние рациональности, новый способ мышления, делающие упор на функциональные отношения и на количественные показатели. Критериями производительности в нем являются эффективность и оптимизация, т.е. использование ресурсов с наименьшими из­держками и усилиями. Это определение функциональной рацио­нальности имело своим следствием новые формы образования,, когда количественные методы системного и экономического ана­лиза оттесняют старые принципы, основанные на умозритель­ных размышлениях, традициях и внутреннем смысле.

4. Революции в области транспорта и передачи информации, явившиеся следствием развития техники, создали новые эконо­мические взаимосвязи и новые социальные взаимодействия. Воз­никли новые комплексы социальных взаимоотношений (прежде всего произошел сдвиг от связей, основанных на родстве, к бази­рующимся на профессиональных признаках и роде занятий); сре­дой человеческой деятельности стали новые компактные образо­вания, физические и социальные.

5. Радикально изменились эстетические представления, осо­бенно касающиеся пространства и времени. Древние не знали концепции скорости и движения в том понимании, в каком они существуют сейчас: тогда не было и синоптической концепции высоты — вида с воздуха, — которая сегодня дает возможность использовать другой стандарт для оценки вида сельской мест-