Конкретные приемы обсуждаются в разделе о технологическом прогнози­ровании в главе 3. 14 страница

Примечание: По доле работников, организованных в профсоюзы, США име­ют один из наиболее низких показателей среди индустриальных стран Запада. В Бельгии и Люксембурге в профсоюзы объединены более 65 процентов рабочих, в Италии — более 55 процентов, в Голландии — более 40, в Германии — почти 40, во Франции — более 20 (данные по странам ЕС приведены по The Economist. June 19, 1971. P. 46).

 

строительстве уже потому, что оно охватило всех крупных про­изводителей, а распространять свое влияние на небольшие пред­приятия с числом занятых менее ста человек — дело слишком дорогостоящее. Возможна экспансия среди занятых в сфере рас­пределения (коммивояжеров, работников розничной торговли), которые представляют собой быстро растущие компоненты ра­бочей силы, однако этот прирост будет сведен на нет сокращени­ем численности профсоюзов на железнодорожном транспорте и в добывающих отраслях. Профсоюзы показали свою неспособ­ность организовывать “белые воротнички” и представителей техничеких профессий; единственной крупной категорией для роста профсоюзов остаются государственные служащие, а эта возможность зависит от степени благожелательности и поддержки со стороны правительства,

Развитие профсоюзов в США всегда зависело от поддержки со стороны властей. Хотя не вызывает особого сомнения тот факт, что рост рабочего движения в 30-е годы не был санкционирован сверху, его институционализация стада возможной только “под прикрытием” Национального бюро по регулированию трудовых отношений. Позднее успехи профсоюзов были консолидированы лишь тогда, когда Военное бюро по трудовым вопросам факти­чески узаконило систему коллективных договоров работников с предпринимателями во время второй мировой войны.

Единственный серьезный прирост американского профсоюз­ного движения на протяжении последнего десятилетия произошел за счет государственных служащих, и здесь ему способствовали те же силы. В январе 1962 года президент Дж.Ф.Кеннеди издал Ис­полнительный указ за номером 10988, который поддерживал проф­союзное движение в государственных учреждениях. Этот указ обеспечивал явную и однозначную поддержку профсоюзов в об­щественном секторе, так же, как закон Вагнера от 1935 года под­держивал профсоюзы и коллективные договоры в частном секто­ре. Он провозглашал, что “эффективная деятельность правитель­ства и обеспечение благосостояния занятых требуют поддержа­ния четких и конструктивных отношений между работниками и руководством [государственных служб]”. В Нью-Йорке издан­ные ранее исполнительные акты мэра Р.Вагнера имели своим ре­зультатом “прорыв” в организации в профсоюз на протяжении 1961 года более чем 44 тысяч учителей и преподавателей. Подоб­ные же распоряжения были изданы в Филадельфии и ряде других городов, где они привели к аналогичным результатам¹².

В 1970 году, отчасти по причине экономического спада, отча­сти по причине упростившейся позиции правительства, началось ускорение объединения в профсоюзы преподавателей колледжей. Развитие переговорного процесса в общественном секторе уско­рилось с принятием законов о положении государственных слу­жащих и подобных им законодательных актов в 19 штатах. Пер­спективы объединения в союзы работников частных образова-

¹² См.: Kassalow E.M. Trade Unionism Goes Public // The Public Interest. Winter 1969.

 

тельных учреждений стали более ясными, когда в 1970 году На­циональное бюро по регулированию трудовых отношений рас­пространило свою юрисдикцию на частные колледжи и универ­ситеты, имеющие ежегодные доходы более чем в 1 млн. долл.

К концу 1971 года коллективные союзы преподавателей были образованы в 133 из 2,5 тысячи действующих в стране колледжей и университетов. Они в основном сосредоточились в шести шта­тах: Нью-Йорке, Мичигане, Нью-Джерси, Висконсине, Иллинойсе и Массачусетсе. Однако половину охваченных членством в проф­союзе преподавателей составляли работники двух нью-йоркских университетов — университета штата Нью-Йорк (SUNY) и Ныо-Йоркского городского университета.

В большинстве районов страны преподаватели организованы, однако прежде всего в такие профессиональные ассоциации, как Национальная ассоциация учителей начальных и средних школ или Американская ассоциация профессоров университетов. Рань­ше они избегали роли посредников в переговорах с руководством учебных заведений и занимались преимущественно (особенно первая) лоббированием. В 70-е годы, учитывая конкуренцию среди союзов преподавателей, следует ожидать, что обе указанные орга­низации станут более агрессивно защищать экономические инте­ресы своих членов.

В 1956 году, когда Бюро статистики труда впервые стало собирать данные по численности профсоюзов в промышленно­сти, 915 тыс. человек, иди 5,1 процента от суммарной численно­сти профессиональных организаций, составлявшей 18,1 млн. че­ловек, были заняты в правительственных учреждениях. К концу 1962 года это число выросло до 1,2 млн., или 7 процентов общего членства, а к 1968-му — до 2,2 млн., или 10,7 процента¹³.

Основной прорыв произошел на уровне федерального прави­тельства, где в профсоюзы была объединена почти половина всех работников. Однако в более широкой сфере управления, на уров­не штатов и округов, в профсоюзах состоят менее 10 процентов работников. Доля государственных служащих, организованных в профсоюзы на различных уровнях системы управления, пока­зана в таблице 2-7.

¹³ См.: Cohany H.P., Dewey L.M. Union Membership among Government Employees // Monthly Labor Review. July 1970.

Относительно быстрые успехи профсоюзного движения сре­ди государственных служащих изменили распределение членов профсоюза по профессиям в США. В 1949 году более половины всех членов американских профсоюзов работали в промышлен­ности, но, как показано в таблице 2-8, данная пропорция начина­ет медленно меняться, и есть основания полагать, что в ближай­шие годы мы сможем стать свидетелями еще больших сдвигов.

С 1956 года доля членов профсоюзов, работавших как в об­рабатывающей промышленности, так и в других отраслях мате­-

риального производства, продолжала снижаться (членство сре­ди промышленных рабочих сократилось в абсолютных цифрах на 44 тыс. человек между 1968 и 1970 годами), и только число членов профсоюза в государственных структурах продолжало расти. По оценкам, около 60 процентов занятых в промышлен­ности организовано в профсоюзы, тогда как данный показатель за пределами обрабатывающей промышленности составляет 25, а в секторе государственного управления — менее 20 процен­тов.

Особое значение для перспектив организованного труда об­ретает сфера “белых воротничков”, но именно в ней дела проф­союзов всегда обстояли плохо (см. таблицу 2-9). Согласно от­четности 167 профсоюзов и оценок, относящихся еще к 22, об­щее число “белых воротничков”, являвшихся членами союзов, составляло в 1968 году 3,2 млн. человек, т.е. около 15 процентов общего членства. Наиболее высокий уровень членства “белых воротничков” наблюдался в правительственных учреждениях, где они составляли более 40 процентов, затем следовали отрасли, не относящиеся к обрабатывающей промышленности (22 про­цента), а сама она замыкала список с 4 процентами. 62 профсо­юза указали среди своих членов в общей сложности 982 тыс. профессионалов и техников, но большая часть таковых состоя­ла в союзах, в полной мере сформированных из таких профес­сиональных групп, как артисты и музыканты, авиапилоты, а в правительственной сфере — преподавателей. Основные сферы применения труда “белых воротничков” — торговля, финансы и страхование — по большей части не охвачены подобными орга­низационными формами, как не охвачена ими вся сфера науч­ных исследований и инженерного труда.

 

НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ТРУДА В ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОМ ОБЩЕСТВЕ

Отмеченные мною структурные изменения ставят перед профсо­юзным движением в США ряд важных долгосрочных проблем. Однако в данном случае “долгосрочное” означает период около тридцати лет, которые должны пройти для того, чтобы тенден­ции проявились полностью; при этом следует иметь в виду, что цифры и пропорции не всегда точно отражают степень влияния. Число фермеров, например, снижается постоянно, однако сельс­кохозяйственная политика и сегодня играет важную роль в поли­тических расчетах, а влияние аграрного блока намного превосхо­дит численность его представителей. В этом же смысле движе­ние, насчитывающее около 20 млн. человек при общем числе ра­бочей силы в 100 млн., будет иметь серьезное влияние на протя­жении продолжительного времени.

Полномасштабный анализ проблемы труда в постиндустри­альном обществе должен включать в себя структуру профсоюз­ного движения, проблему бюрократии и демократичности проф­союзов и так далее; однако они лежат за пределами нашего ис­следования. Проблемы, с которыми мы имеем дело, пусть и из­лишне теоретические, обусловлены меняющимся строением со­вокупной рабочей силы и теми характерными чертами постинду­стриального общества, которые я на скорую руку обрисовал выше.

ОБРАЗОВАНИЕ И СТАТУС

Наиболее явной чертой новой рабочей силы является уровень подученного ею формального образования. К 1980 году только один из шестнадцати взрослых рабочих (от 25 лет и выше) — всего около 5 млн. человек — будет иметь менее 8 классов обра­зования, в то время как семеро из десяти — более 52 млн. — будут иметь за плечами как минимум 4 года высшей школы. Для сравнения укажем, что в 1968 году эти показатели составляли один из десяти (около 7 млн.) и шесть из десяти (около 37 млн.) соответственно.

Многие пойдут и дальше. В среднем один из шести американ­цев в возрасте 25 дет и старше (около 13 млн. человек) окончит

как минимум четыре курса колледжа, против одного из семи, иди 8,5 млн., в 1968-м. Более того: к 1980 году около 9,2 млн. человек, или каждый восьмой, проведут в колледже менее четырех дет.

В данном случае имеет место не только более высокий уро­вень образованности, но большая культурная гомогенность. Аме­риканское рабочее движение, особенно среди “синих воротнич­ков”, всегда имело большую долю рабочих-иммигрантов иди ра­бочих в первом поколении, многие из которых были готовы при­нять свой относительно низкий статус. В 1950 году 34 процента “синих воротничков” (квалифицированных, полуквалифициро­ванных и неквалифицированных) составляли либо иммигранты, либо выходцы их семей иммигрантов. К 1960 году эта цифра снизилась до 26 процентов¹⁴, и есть все основания полагать, что она будет падать и дальше.

Оценивая исторический аспект, можно сказать, что амери­канские “синие воротнички” впервые достигли “классического” марксова описания рабочего класса как хорошо образованной, культурно гомогенной общности. В какой мере это изменение подготавливает почву для нового сознания и идеологии борьбы? Те, кто приходит сегодня на завод или фабрику, попадают в ус­ловия, намного лучшие тех, в которых находились их родители. Но, как мы знаем на основе анализа опыта поколений, достиже­ния прошлого редко принимаются в расчет с позиций настояще­го. Основным моментом является то, что, несмотря на многочис­ленные совершенствования в области заработной платы, пенси­онного обеспечения, текущего руководства и т.д., условия труда сами по себе — контроль за темпами процесса, правила, распо­рядок и графики работы — по-прежнему лежат за пределами компетенции рабочего. Профсоюзы, включая Союз американских рабочих, никогда не пытались изменить организацию труда как таковую, лишь модифицируя внешнюю власть [предпринимате-

¹⁴ Эти цифры подучены на основании переписи населения 1950 года, в частности, Доклада ЗА “Характеристики белого населения от 14 лет и старше”, и переписи 1960 года, Доклада 1А “Социальные и экономические зарактерис-тики населения от 14 лет и старше”. Я признателен г-же Дж.Белл Джакоби за подбор данных и их обработку. Цифры 34 и 26 процентов не являются средни­ми значениями; как показывает практика, доля иммигрантов и лиц, родивших­ся в США, приблизительно одинакова среди квалифицированных, среднеквалифицированных и неквалифицированных рабочих.

 

лей] над работниками. Остается только ждать, в какой степени появление на сцене новой, молодой, образованной рабочей силы сформирует новую психологию и новые запросы, относящиеся к самому характеру труда.

3 современном обществе немногие группы долгое время оста­ются неорганизованными. Американские профессионалы — ин­женеры, врачи, преподаватели — уже имеют свои организации. Они являются в первую очередь профессиональными организа­циями, хотя в случае с преподавателями в крупных городских центрах некоторые из подобных организаций тесно смыкаются с АФТ-КПП. Основным вопросом ближайших десятилетий станет характер этих организаций: сохранят ли они свою прежнюю фор­му гильдий иди станут более жесткими и агрессивными профсо­юзами? Одной из сил, которая будет поворачивать их именно в последнем направлении, станут молодые профессионалы, в пер­вую очередь в медицине и в социальной сфере, многие из кото­рых приобрели соответствующие навыки в ходе студенческих выступлений протеста в 60-е годы. Кроме того, эти профессио­налы, весьма вероятно, могут стать жертвами бюджетных огра­ничений; в то время как доходы высокопрофессиональных ра­ботников уверенно росли в 60-е годы, в следующее десятилетие этот разрыв сократится. Многое в этом аспекте зависит от поли­тики правительства, в частности, от его желания иди нежелания финансировать социальные программы, и от уровня безработи­цы среди интеллектуалов. Организация профессионалов станет столь же отличительной чертой постиндустриального общества, как организация квалифицированных иди полуквалифицированных рабочих была характерной чертой индустриального строя. Какие формы примет такая организация, покажет время.

АФРОАМЕРИКАНЦЫ

В эссе более чем десятилетней давности, где была сформулирова­на тема постиндустриального общества, я писал: “Исходя из того, что образование сегодня и в будущем будет оставаться основным залогом социальной мобильности, и учитывая численность вы­пускников шкод в отношении к экономическим потребностям в них, можно представить картину классовой структуры американского общества через тридцать лет... С этой точки зрения нельзя не прийти к выводу, что классовое общество в Соединенных Штатах станет обществом, где основой различий окажется прежде всего цвет кожи”¹⁵.

Сегодня положение вещей не кажется таким мрачным, каким оно представлялось дюжину лет назад. В 1960 году доля афроамериканцев в группе профессиональных и технических работ­ников составляла 4 процента, и она почти удвоилась, достигнув 7 процентов к 1970 году. Среди клерков их было 5 процентов в 1960-м и 8 процентов — в 1970 году. Таким образом, в этих областях темпы успеха впечатляющи. Однако общая их числен­ность продолжает оставаться небольшой. Только 22 процента взрослых мужчин-афроамериканцев занимают должности профес­сионалов, технических работников иди клерков, тогда как среди белых мужчин такие составляют 43 процента. (Соответствую­щие показатели для женщин составляют 36 и 64 процента.) При этом 18 процентов мужчин-афроамериканцев заняты неквалифи­цированным трудом (среди белых только 6 процентов), и те же 18 процентов чернокожих женщин находятся в домашнем услу­жении (среди белых женщин — только 3 процента)¹⁶.

Наиболее крупной группой среди афроамериканцев являют­ся полуквадифицированные работники (8 процентов среди муж­чин, по сравнению с 19 процентами среди белых мужчин). Для этих людей проблема лучшей работы тесно связана с профсоюз­ной активностью, однако профсоюзы, формально приходящие им на помощь, крайне медленны в своих усилиях по повышению значимости труда афроамериканцев, особенно в строительстве и других отраслях, где используется квалифицированный труд (14 процентов афроамериканцев принадлежат к квалифициро­ванным работникам, против 21 процента белых). Вопрос о том, будут ли афроамериканцы поддерживать альянс с профсоюзным движением, в частности на политической арене, зависит поэтому в большей мере от позиции и поведения профсоюзных лидеров, чем от позиции и поведения афроамериканцев. Политическая не-

¹⁵ The Post-Industrial Society. June 14, 1962.

¹⁶ Все данные приведены по докладу “The Social and Economic Status of Negroes in the United States”, 1970 // Current Population Reports. Series B-23.. No. 38.

 

зависимость афроамериканцев — по крайней мере верхушки их движения — является одной из реальностей политической жиз­ни 70-х годов.

ЖЕНЩИНЫ

Рассматривая деятельность клерков, торговых работников, учи­телей. врачей и медсестер, а также другие подобные им профес­сии, нельзя не отметить тот факт, что экономика услуг в значи­тельной мере замыкается на женщинах. В 1960 году 80 процен­тов всех работников материального производства составляли мужчины, а 20 — женщины; напротив, в сфере услуг было занято только 54 процента мужчин и 46 процентов женщин. Посмот­рев на эти же цифры с другой стороны, мы увидим, что только 27 процентов всех работающих женщин были заняты в матери­альной производстве, тогда как 73 процента — в сфере услуг¹⁷.

Тот факт, что сервисный сектор слабо охвачен профсоюзным движением, делает отношение рабочего движения к женщинам весь­ма специальной проблемой. В 1958 году в профсоюзах состояло 3,1 млн. женщин, что составляло 18,2 процента общего числа их членов; к 1968 году их число выросло до 3,7 млн., иди 19,5 про­цента. В течение этого десятилетия в профсоюзы вступило около 2 млн. человек, и женщины составили 30 процентов из них; с 1958 года 600 тыс. женщин в США вступили в профсоюзы.

Однако на протяжении того же самого десятилетия доля жен­щин в совокупной рабочей силе выросла с 32,7 до 37,1 процента. Таким образом, число членов профсоюзов среди них снизилось с 13,8 до 12,5 процента. Более того, большинство женщин состоят членами всего нескольких союзов. Многие из них выполняют работу “синих воротничков” и входят в такие объединения, как Международный союз работников женской одежды, Объединен­ные работники одежды, Союз работников сервиса (ранее Строи­тельный союз), Автомобильный союз, и т.д. Значительное число женщин объединяют такие организации, как профсоюзы работ­ников связи, учителей или служащих правительственных учреж­дений.

¹⁷ См.: Fuchs V. The Service Economy. P. 185. Table 66.

 

По целому ряду причин социологического характера женщин сложнее организовать в профсоюзы, чем мужчин. Меньшее их число рассматривают свою работу как постоянную и в силу это­го менее заинтересованы в союзах; очень многие женщины рабо­тают неполный рабочий день или по совместительству, чтобы приносить больше денег в семью; они гораздо чаще, чем мужчи­ны, меняют работу. И поскольку доля женщин в рабочей силе имеет тенденцию к росту, то даже не принимая во внимание дви­жение за эмансипацию, одно лишь развитие сферы услуг поста­вит перед профсоюзами, стремящимися привлечь в свои ряды новых членов, весьма серьезную проблему.

НЕКОММЕРЧЕСКИЙ СЕКТОР

Как я отмечал выше, отрасли сферы услуг могут быть разделены по многим критериям: так, можно выделить услуги, непосред­ственно связанные с производством, такие, как транспорт и ком­мунальное хозяйство; услуги по распределению и торговле, а также финансово-кредитные и страховые услуги; профессиональные и деловые услуги, такие, например, как обработка информации; услуги по социально-культурному обслуживанию населения: сюда относятся туристические компании, шоу-бизнес, индустрия спорта и отдыха, а также средства массовой информации; наконец, есть группа услуг, которые можно назвать общественными услугами:

здравоохранение, образование и административные службы. Пос­ледняя стала наиболее быстрорастущей областью экономики со времен окончания второй мировой войны.

Таким образом, рост имеет место в некоммерческом секторе общества. В 1929 году, как свидетельствуют подсчеты Э.Гинцберга и его помощников, в нем производилось 12,5 процента всех приобретаемых населением товаров и услуг. В 1963 году эта доля превысила 27 процентов и продолжает расти¹⁸. В 1929 году 4,465 млн. человек работали в государственных учреждениях и некоммерческих организациях, что составляло 9,7 процента со­вокупной рабочей силы. В 1960 году 13,583 млн. человек, или

¹⁸ См.: Gimberg, Hiestand and Reubens. The Pluralistic Economy. N.Y., 1965. P. 86.

 

20 процентов занятых, находили себе применение в этой сфере;

к этому времени занятость только в правительственных учреж­дениях достигла 8,3 млн. человек. Эта категория работников увеличивается очень быстро (на 4,5 процента в год) и достигла 11,8 млн. в 1968 году, причем прогноз на 1980 год составляет 16,8 млн. человек. (Хотя у нас нет точных сведений о росте занятости в других элементах некоммерческого сектора, в пер­вую очередь здравоохранении, можно предположить, что и там он существен.)

Гораздо более важно то, что некоммерческий сектор являет­ся основной сферой, обеспечивающей чистый прирост новых рабочих мест, то есть их увеличение, а не замещение. С 1950 по 1960 год на его долю пришлось более 50 процентов всех новых рабочих мест, а между 1960 и 1970 годами одни только прави­тельственные учреждения обеспечили треть новых рабочих мест, созданных в целом в сервисном секторе.

Существуют ли значительные отличия в системе ценностей занятых в некоммерческом и коммерческом секторах? В этой области практически не проводилось исследований. Между тем, поскольку центральное место в некоммерческом секторе занима­ют здравоохранение, образование и научные исследования, ко­торые в 1975 году будут насчитывать 6 млн. работников¹⁹, следу­ет иметь в виду, что здесь сосредоточены представители средне­го и “верхнего среднего” классов, которые не только представля­ют собой большое культурное пространство, но и политические и социальные взгляды которых, в большинстве своем, более либе­ральны, нежели ценности остальных членов общества. Именно отсюда будут исходить наиболее активные требования социальных перемен.

¹⁹ Детальные прогнозы по отдельным профессиям составлены только для 1975 года. Национальная матрица отраслей и профессий, представленная в Bureau of Labor Statistics Bulletin No 1606 Vol. IV. P. 28 (таблица “Tomorrow's Manpower Needs”), содержит следующие оценки [в тыс. чел.]:

“НОВЫЙ” РАБОЧИЙ КЛАСС

В состоявшемся недавно диалоге французский марксист-роман­тик Р.Дебре спросил чилийского президента С.Альенде о его ре­волюционной доктрине:

Дебре:... основной вопрос состоит в том, какая часть обще­ства является движущей силой [революционного] процесса, ка­кой класс ответствен за его протекание?

Альенде: Пролетариат, иными словами — рабочий класс.

Однако проблемой развитого индустриального общества яв­ляется само определение рабочего класса. Относятся ли к нему “фабричные рабочие”, “промышленные рабочие” или, даже шире, все “синие воротнички”? (К.Маркс не идентифицировал проле­тариат с массами работающей бедноты, и тем более с люмпен-пролетариатом, который, по его словам, потерял возможность нормально функционировать в обществе. Классический пролета­риат состоит из фабричных рабочих, чье классовое сознание сфор­мировано условиями их труда.) Однако даже принимая самое широкое определение, очевидно, что группа “синих воротнич­ков” становится все сокращающимся меньшинством в развитом или постиндустриальном обществе. Являются ли пролетариатом, иди рабочим классом, все, кто работает за жалованье иди зарпла­ту? Но это означает такое расширение рамок понятия, которое делает его неопределенным. (Являются ли все менеджеры рабо­чими? Относятся ли к ним управляющие и администраторы? Оказываются ли рабочими высокооплачиваемые профессора и инженеры?)

В течение продолжительного времени марксистские социоло­ги просто игнорировали этот вопрос, утверждая, что “неизбеж­ный” экономический кризис капитализма приведет к революци­онному конфликту, победителем в котором окажется “рабочий класс”. В Германии в 20-е годы, где новый технический и адми­нистративный класс был впервые отмечен как самостоятельное явление, он подучил название “нового среднего класса”, и имен­но в этом смысле данное понятие применял Ч. Райт Миддс в своей книге “Белый воротничок”, вышедшей в 1951 году. Для немецких социологов, в частности для Э.Ледерера и Я.Маршака, которые впервые детально проанализировали это явление, “но­вый средний класс” не был самостоятельным независимым клас сом и должен неизбежно склониться к поддержке либо пролета­риата, либо предпринимателей. То же утверждал и Ч. Райт Мидлс:

^Подобно тому как и политическая власть основана на организо­ванной экономической мощи, “белые воротнички” могут черпать свое влияние лишь из “капитала” или “труда”. В рамках власт­ной структуры они являются зависимой переменной. Оценки их политических движений, таким образом, должны основываться на более широких предсказаниях хода и результатов борьбы пред­принимателей и рабочих”²⁰.

Как немецкие социологи, так и Ч. Райт Миддс имели в виду в первую очередь управленцев, администраторов и клерков. Одна­ко когда в 50-е годы стада очевидной широкомасштабная транс­формация в характере самого квалифицированного труда, когда инженерные и технические работники быстро проникали в наи­более технологически развитые отрасли — аэрокосмическую, ком­пьютерную, электронику, оптику, нефтепереработку, химию по­лимеров — и когда эта новая страта не только стада в професси­ональном аспекте исключительно важной, но и начала заменять квалифицированных рабочих как центральный элемент хозяй­ственного прогресса, вопрос о ее социологическом определении стад на повестку дня.

Первым из марксистов, кто начал искать подобную теорети­ческую формулировку, был независимый французский радикал С Мадде, который в серии статей, опубликованных в 1959 году в газете “Les Tempos Modernes” и журнале “La Nef” представил анализ процессов, происходивших в небольшом французском суб­подрядчике “Ай-би-эм”, корпорации “La Compagnie des machines Bull”, а также на высокоавтоматизированном нефтеперерабаты­вающем заводе Caltex. Эти исследования вкупе с большим эссе, названным “Тред-юнионизм и индустриальное общество”, были опубликованы во Франции в 1963 году в качестве книги “Новый рабочий класс”. Даже не будучи переведена, она имела существен­ное влияние на молодых американских радикалов, особенно на социал-демократов (которые могли находиться в роли рабочих и одновременно вкушать все остальные прелести общества). Неко­торое время “тенденция к новому рабочему классу” была попу­лярной среди независимых марксистов, пока не была погублена,

²⁰ Wright Mills С. White Collar. N.Y., 1951. P. 352.

 

с одной стороны, революционым авантюризмом Уитермена, а с другой — жестким догматизмом молодежных групп Прогрессив­ной рабочей партии. В результате раскола СДС эта тенденция осталась нереализованной.

Идея С.Малле довольно проста. Инженеры и техники суть “новый” рабочий класс, частично замещающий прежний и имею­щий как задатки революционного лидера, так и способность иг­рать роль гораздо большую, чем можно было бы ожидать, исходя из его численности. Они представляют собой “новый” рабочий класс, даже если их труд хорошо вознаграждается, так как их способности неизбежно упрощаются, фрагментируются и рути-низируются, и они не всегда могут реализовать те профессио­нальные навыки, которые получили в процессе образования. Та­ким образом, их значение “нивелируется” до уровня высококва­лифицированного рабочего класса. Тот факт, что они лучше оп­лачиваются, не делает их новой “рабочей аристократией”, но' скорее дает модель поведения для других рабочих. Как пишет С.Мадле: “"Новый рабочий класс" тесно связан с наиболее раз­витыми капиталистическими предприятиями, и его уровень жиз­ни проистекает из их высокой производительности. Однако та­кое положение вещей может легко измениться с изменением эко­номической ситуации в стране, и глубокий анализ препятствует отнесению данной группы к “рабочей аристократии”. Несомнен­но, что между ними и рядовыми рабочими существует значитель­ный разрыв в уровне жизни. Однако, как мы увидим, присут­ствие этого “авангарда” не меняет в худшую сторону ориентиры рабочего класса, а напротив, имеет положительный эффект”²¹.

В принципе эта идея не нова. Она является центральной для Т.Веблена (мало известного во Франции), который в своей кни­ге “Теория коммерческой фирмы” (1903) отметил фундаменталь­ное различие между индустрией и бизнесом — между инжене­ром, посвящающим свои усилия в основном усовершенствова­нию технологии производства, и финансовым капиталистом или менеджером, которые порой сдерживают производство для под­держания самого процесса воспроизводства и получения прибы­ли. К книге “Инженеры и система цен” (1920) Т.Веблен добавил “Меморандум исполнительному Совету технологов”, в котором

²¹ Mallet S. La nouvelle classe ouvrifere. P., 1963. P. 69.

 

был изложен тезис о революционном потенциале промышленных инженеров как “генерального штаба индустриальной системы”. “Без их непосредственного и неослабного руководства и посто­янного вмешательства, — писал он, — индустриальная система не сможет работать. Инженеры создают, налаживают и поддер­живают механически организованную структуру технических процессов. Без них и без их постоянного внимания все произ­водственное оборудование, все механические устройства превра­тятся в груду мусора”²².