Конкретные приемы обсуждаются в разделе о технологическом прогнози­ровании в главе 3. 15 страница

Т.Веблен писал это на волне приподнятых чувств после рус­ской революции, когда он чувствовал, что синдикалистское пере­устройство общества было возможно; более того, что оно остава­лось единственно возможным, с тех пор как политические рево­люции в развитых индустриальных обществах остались в прошлом. Почти полвека эта идея казалась странной, но ее возрож­дение в работах французского автора стало возможным в силу того, что идея нового класса профессионалов была соединена с концепцией отчуждения.

Там, где С.Малле, как и Т.Веблен, ограничивался оценкой положения технического персонала, французский социальный критик А.Горц, издатель журнала “Les temps modernes”, распро­странил тезис об “отчужденном положении” на весь класс про­фессионалов. До сих пор, утверждал он, профсоюзное движение считало необходимым бороться за “количественные выгоды”, но подобная стратегия становится во все большей мере нефункцио­нальной, поскольку привязывает интересы рабочих к повышению производительности и системе потребительского общества. Но­вая стратегия трудящихся, в том числе и всех представителей класса профессионалов, должна ориентироваться на борьбу за “качественные” изменения и, в частности, за контроль над про­цессом производства.

А.Горц пишет: “...технологи, инженеры, студенты и исследо­ватели сознают, что они являются такими же наемными работ­никами, как и остальные, получая оплату лишь за ту часть рабо­ты, которая представляется удачной с точки зрения краткосроч­ной эффективности. Они приходят к пониманию того, что перс­пективные исследования, творческая разработка оригинальных

²² См.: Veblen Т. The Engineers and the Price System. N.Y., 1963. P. 4-5.

 

проблем, любовь к совершенству несовместимы с критериями ка­питалистической выгоды... Они сознают, что закон капитала уп­равляет ими не только в их деятельности, но и во всех аспектах жизни, так как те, кто контролирует крупные корпорации, обла­дают также и властью над государством, над обществом, над рай­оном, городом, университетом — над будущим каждого челове­ка...

В такой ситуации становится очевидным, что борьба за ис­полненную смысла жизнь есть борьба против власти капитала, и эта борьба должна вестись без всякого перерыва, начиная с уров­ня отдельной компании и вплоть до пределов всего общества, от профсоюза до всего политического целого, от технологии до куль­туры... С этого момента в нее включено все: работа, зарплата, карьера, город, районы, наука, культура и сама возможность раз­вития индивидуальных творческих сил на благо человечества... Эта цель не может быть достигнута исключительно через наци­онализацию (которая может обернуться лишь большим бюрокра­тическим огосударствлением) основных центров накопления ка­питала и кредитных средств: она требует также умножения чис­ла центров демократического принятия решений и степени их автономности; иными словами, комплексной и скоординирован­ной сети региональных и местных организаций. Это требование, далеко не абстрактное, обладает или может обладать всей акту­альностью определенной необходимости... так как определенный уровень культуры уже достигнут, потребность в автономии, по­требность в свободном развитии своих дарований и в придании смысла собственному существованию ощущается сегодня с той же интенсивностью, что и неудовлетворенные физиологические потребности.

Невозможность выживания, которая связывалась пролетари­ями прошлого столетия с невозможностью воспроизводства их рабочей силы, превращается для работников научной и культур­ной сфер в невозможность применения своих творческих спо­собностей на рабочем месте. Промышленность в прошлом веке впитала в себя сельских жителей, обладавших мускулами, легки­ми, желудком: их мускулам недоставало открытого пространства, легким — чистого воздуха, желудкам — свежей пищи; их орга­низм истощался, и самой главной их потребностью было обеспе­чение работы своих органов во враждебной внешней среде. Про быд изложен тезис о революционном потенциале промышленных инженеров как “генерального штаба индустриальной системы”. “Без их непосредственного и неослабного руководства и посто­янного вмешательства, — писал он, — индустриальная система не сможет работать. Инженеры создают, налаживают и поддер­живают механически организованную структуру технических процессов. Без них и без их постоянного внимания все произ­водственное оборудование, все механические устройства превра­тятся в груду мусора”²².

Т.Веблен писал это на волне приподнятых чувств после рус­ской революции, когда он чувствовал, что синдикалистское пере­устройство общества было возможно; более того, что оно остава­лось единственно возможным, с тех пор как политические рево­люции в развитых индустриальных обществах остались в про­шлом. Почти полвека эта идея казалась странной, но ее возрож­дение в работах французского автора стало возможным в силу того, что идея нового класса профессионалов была соединена с концепцией отчуждения.

Там, где С.Мадле, как и Т.Веблен, ограничивался оценкой положения технического персонала, французский социальный критик А.Горц, издатель журнала “Les temps modemes”, распро­странил тезис об “отчужденном положении” на весь класс про­фессионалов. До сих пор, утверждал он, профсоюзное движение считало необходимым бороться за “количественные выгоды”, но подобная стратегия становится во все большей мере нефункцио­нальной, поскольку привязывает интересы рабочих к повышению производительности и системе потребительского общества. Но­вая стратегия трудящихся, в том числе и всех представителей класса профессионалов, должна ориентироваться на борьбу за

“качественные” изменения и, в частности, за контроль над про­цессом производства.

А.Горц пишет: “...технологи, инженеры, студенты и исследо­ватели сознают, что они являются такими же наемными работ­никами, как и остальные, получая оплату лишь за ту часть рабо­ты, которая представляется удачной с точки зрения краткосроч­ной эффективности. Они приходят к пониманию того, что перс­пективные исследования, творческая разработка оригинальных

²² См.: Veblen Т. The Engineers and the Price System. N.Y., 1963. P. 4-5.

 

проблем, любовь к совершенству несовместимы с критериями ка­питалистической выгоды... Они сознают, что закон капитала уп­равляет ими не только в их деятельности, но и во всех аспектах жизни, так как те, кто контролирует крупные корпорации, обла­дают также и властью над государством, над обществом, над рай­оном, городом, университетом — над будущим каждого челове­ка...

В такой ситуации становится очевидным, что борьба за ис­полненную смысла жизнь есть борьба против власти капитала, и эта борьба должна вестись без всякого перерыва, начиная с уров­ня отдельной компании и вплоть до пределов всего общества, от профсоюза до всего политического целого, от технологии до куль­туры... С этого момента в нее включено все: работа, зарплата, карьера, город, районы, наука, культура и сама возможность раз­вития индивидуальных творческих сил на благо человечества... Эта цель не может быть достигнута исключительно через наци­онализацию (которая может обернуться лишь большим бюрокра­тическим огосударствлением) основных центров накопления ка­питала и кредитных средств: она требует также умножения чис­ла центров демократического принятия решений и степени их автономности; иными словами, комплексной и скоординирован­ной сети региональных и местных организаций. Это требование, далеко не абстрактное, обладает или может обладать всей акту­альностью определенной необходимости... так как определенный уровень культуры уже достигнут, потребность в автономии, по­требность в свободном развитии своих дарований и в придании смысла собственному существованию ощущается сегодня с той же интенсивностью, что и неудовлетворенные физиологические потребности.

Невозможность выживания, которая связывалась пролетари­ями прошлого столетия с невозможностью воспроизводства их рабочей силы, превращается для работников научной и культур­ной сфер в невозможность применения своих творческих спо­собностей на рабочем месте. Промышленность в прошлом веке впитала в себя сельских жителей, обладавших мускулами, легки­ми, желудком: их мускулам недоставало открытого пространства, легким — чистого воздуха, желудкам — свежей пищи; их орга­низм истощался, и самой главной их потребностью было обеспе­чение работы своих органов во враждебной внешней среде. Промышленность второй половины двадцатого столетия ориентиру­ется на привлечение людей из университетов и колледжей, лю­дей, готовых к выполнению творческой работы, способных син­тезировать, анализировать, изобретать и усваивать [достижения других], обладающих задатками, которые исчезают, будучи по­мещены в вакуум, и деградируют в условиях, когда они не могут быть применены к процессу труда”²³.

Наиболее серьезные попытки применить идеи А.Горца на аме­риканской сцене были сделаны группой молодых радикальных экономистов в Гарварде, в первую очередь Г.Гинтисом. Он обра­щал внимание на “новый возникающий класс в современном ка­питалистическом обществе”, новый рабочий класс, которому он дает широкое название “образованных рабочих”. Опираясь на известную работу Э.Денисона и пользуясь выкладками своего кол­леги по Гарварду Сэмюэдя Боулза, Г.Гинтис доказывал значение эгого класса, так как, если сравнивать относительный вклад в экономический рост США между 1929 и 1957 годами физическо­го капитала (машин и технологий) и “человеческого капитала”, значение последнего оказывается выше в пределах от пяти до восьми раз. Однако далее он утверждает, что “образованные ра­бочие” поставлены в искусственные рамки, соответствующие потребностям капиталистической системы. Их революционное сознание порождается неудовлетворенным стремлением к пол­ной жизни в качестве производителей, несовместимым с фраг­ментацией и специализацией, переполняющими их повседневную жизнь на рабочем месте. Для Г.Гинтиса студенческие выступле­ния против университетской системы были провозвестниками возможного восстания “образованных рабочих” против капита­листической системы.

Слабость этого абстрактного анализа заметна в первую оче­редь в том, что студенческие движения рассматриваются в виде прообразов революций будущего. Университеты, каждый со сво­ими обязательными курсами, не являются прообразами мира кор­пораций, и в высокой степени маловероятно, чтобы даже “расту­щее самосознание студентов” было бы сознанием, выступающим

²³ Gorz A. Strategy for Labor. Boston, 1968. P. 104-106. Эта книга была впер­вые опубликована во Франции в 1964 году под названием “Strategic ouvriere et neocapitalisme”.

 

против “подавления”. Университеты суть “бурлящие сообщества”, в которых студент живет оторванным от мира, вполне свобод­ным, особенно сегодня, от запретов иди наказаний, которые мо­жет наложить на него взрослое сообщество фактически по любо­му поводу. После завершения учебы студенты попадают в совер­шенно иное, детально дифференцированное общество, где они должны принимать на себя ответственность за себя и свои новые семьи. И поэтому нет ничего удивительного в том, что, имея из­начальный налет радикализма, студенческое поколение, взрослея, становится более консервативным²⁴.

Второй недостаток связан с риторическими рассуждениями о потребностях “системы”. В парадоксальной форме (и, возмож­но, лицемерно) Г.Гинтис называл своим предшественником не Г.Маркузе, а функционалистскую школу в социологии, в частно­сти, Т.Парсонса, которую марксисты подвергали нападкам как поддерживающую излишне упрощенный взгляд на проблемы со­циальной интеграции. В любом случае, как функционадистский,, так и маркузианский взгляды являются слишком ограниченными, в своих оценках разнообразия и множественности общества и культуры. Нет “системы”, которая “воспроизводила” бы суще­ствующее разделение труда и распространяла его на будущие поколения; имеются лишь многочисленные разнообразные тен­денции, берущие свое начало в различных сдвигах в профессио­нальной структуре американского общества.

И в-третьих, Г.Гинтис рассматривает бюрократизацию в боль­шей степени как присущую капитализму (“Бюрократизация тру­да является результатом капиталистического контроля над про­цессом труда, и бюрократия представляется единственной орга­низационной формой, совместимой с гегемонией капитала”),

²⁴ Более полное рассмотрение оценок данного довода содержится в работе:

Upset S.M., Ladd E.C., Jr. College Generations - From 1930s to the 1960s // The Public Interest. Fall 1971. Также справедлив отмеченный профессорами С.Липсетом и Э.Лэддом факт, что каждое новое поколение студентов начинает с бо­лее левых взглядов, чем предшествующее; и хотя оно постепенно становится более консервативным, тем не менее в конечном итоге его представители могут придерживаться более левых или либеральных взглядов, чем представители пред­шествующего поколения, даже при их вступлении в самостоятельную жизнь. С этим связан постоянный дрейф каждого нового подучившего университет­ское образование поколения в сторону более либеральных и левых убеждений.

 

нежели как неизбежную черту исторического развития всех тех­нологических и иерархических обществ, как капиталистических, так и коммунистических²⁵. И он в своей абстрактной концепции бюрократий забывает о большом числе изменений, которые про­исходят в организациях и модифицируют иерархические бюрок­ратические структуры, поддерживая совещательность и участие. В силу того, что данные изменения, и это вполне справедливо, не меняют принципиального характера власти, они зачастую при­водят к обретению индивидом больших возможностей участия.

Источники подобных критических идей лежат в моральных стремлениях социалистического гуманизма, и хотя можно сим­патизировать таким ценностям, не следует смешивать норматив­ные и аналитические категории и превращать социальные тен­денции в риторическое осуществление желаний, как это делают А.Горц и Г.Гинтис. Инженеры, например, обладают многими чер­тами отчужденных “образованных рабочих”. Мало кому из них позволено самим решать, как будут применены их способности и знания; отход от экономики, ориентированной на оборону, и последовавшее резкое сокращение финансирования научных ис­следований и разработок заставили многих из них впервые заду­маться о том, что их карьера не так уж гарантирована и безоб­лачна. Но и в такой ситуации они не идентифицируют себя с рабочим классом. (Как отмечал на основе проведенного в июне 1971 года опроса инженеров журнал “Форчун”, “многие из них пришли в инженеры из рабочих семей и не хотят вернуться в это первоначальное положение”.) Для инженеров имеет особое зна­чение поддержание “профессионального статуса”. Они жалуют­ся, что слово “инженер” употребляется сейчас сплошь и рядом — от обозначения торгового работника (“системного инженера” в “Ай-би-эм”) до уборщика мусора (“санитарного инженера”, по принятой в Чикаго классификации). Попытка воссоздать их про­фессиональный статус — через членство в престижных органи­зациях, требования более жесткой системы профессиональной аттестации, путем изменений в школьных программах — это уси-

²⁵ Основные положения концепции Г.Гинтиса могут быть найдены в его эссе: Cintis H. The New Working Class and Revolutionary Youth // Continuum. Supplement to Spring—Summer 1970. Vol. VIII. No. 1, 2. Приведенная в тексте цитата содержится на стр. 167.

 

лия, направленные на дифференциацию, а вовсе не на инденти-фикацию²⁶.

; Это усилие по поддержанию профессионального статуса — одно из многих в обществе, где социальная мобильность индиви­да представляет собой пока еще позитивную ценность, — всту­пает в противоречие с популизмом “новых левых”, которые на­клеивают на профессионализм ярлык “эдитизма”. В школах, боль­ницах, в местных сообществах “новые левые” стремятся заклей­мить профессионализм и положение в иерархии как инструмен­ты отторжения людей от принятия решений. Таким образом, се­годня создается парадоксальная ситуация, когда “образованные рабочие” оказываются в западне между крайностями бюрокра­тизации и популизма. Если они стремятся бороться с “отчужде­нием”, угрожающим их самореализации, им скорее следует идти по пути традиционного профессионализма (разумеется, на идео­логическом уровне), чем следовать в одном из указанных двух направлений. В этой связи понятие “новый рабочий класс” пред­ставляет собой радикальную фразу, и не более того.

СДЕРЖИВАЮЩИЕ ФАКТОРЫ

Я думаю, что ни у кого уже не вызывает сомнения тот факт, что в ближайшие десятилетия мы станем свидетелями глубоких из­менений в характере профессий и структуре занятости. В рам­ках предприятий будут слышны требования контроля за прини­маемыми решениями, все более жесткие по мере того, как новые, молодые и более образованные работники осознают перспективу провести долгие годы в зависимости от механической системы и

²⁶ В этом проявляются, в частности, социологические различия между анг­лийским и американским образом жизни. В Англии, где инженер никогда не воспринимался как отдельная профессия, технические вузы до последнего вре­мени не имели статуса университетов, Ассоциация научно-технических работ­ников и менеджеров расширила свои ряды с 9 тыс. членов в 1947 г. до 220 тыс. в настоящее время. В США насчитывается около дюжины инженерных проф­союзов, и независимая федерация, Совет инженерных и научных организаций, претендует на представительство интересов около 100 тыс. членов в США и Канаде, однако при этом в Соединенных Штатах фактически не заключается коллективных трудовых договоров, которые охватывали бы и инженеров.

 

сочтут материальное вознаграждение (за достижение которого столь активно боролись их предшественники) не столь уж и важ­ным. В рамках отдельных профессий повысится уровень соци­ального сознания, связанный с выдвижением на важнейшие по­зиции представителей нового поколения и изменением структу­ры профессиональных взаимоотношений. В медицине, например, одном из основных видов занятий в постиндустриальном обще­стве, безусловный упадок взаимоотношений, основанных на пла­те за конкретную услугу и переход к сложным системам с учас­тием страховых компаний и правительства, будет означать сни­жение роди врача как индивидуального предпринимателя и рост централизации в сфере здравоохранения. Возникает целый ряд новых вопросов: кому надлежит управлять больницами — ста­рым благотворительным организациям, муниципальным полити­кам, врачам, коллективам госпиталей или местным сообществам? Как должны соотноситься расходы на исследования и непосред­ственно на лечение пациентов? Должно ли создаваться больше крупных госпиталей с прекрасным оборудованием, которое мо­жет служить также и учебным целям, или следует сделать упор на небольшие местные больницы? Соответствующим образом в юрис­пруденции растущая роль государства в обеспечении благососто­яния, услуг для бедных, организации образования и здравоохра­нения и установлении стандартов потребления создает целую новую сферу публичного права помимо прежних сфер коммер­ческих сделок, операций с недвижимостью, трудового законода­тельства, оформления завещаний и доверенностей. Распростра­нение подготовительных и местных колледжей, равно как и от­каз многих университетов от стандартных программ также обес­печивает широкие возможности для экспериментирования и пе­ремен.

Ирония судьбы заключается в том, что в то время, когда в сфере труда и профессиональных отношений стали насущными многие реформы — отчасти вызванные волнениями 60-х годов, но в большей мере вследствие действия глубинных сил постинду­стриальной трансформации, — на их пути возникают более серь­езные препятствия (мы не берем в расчет укоренившиеся устой­чивые интересы, которые присутствуют в обществе всегда), чем когда-либо ранее в течение последних десятилетий экономиче­ского и социального развития Америки.

В качестве первого сдерживающего фактора следует назвать производительность. Простым и очевидным фактом является то, что производительность и объемы производства гораздо быстрее растут в материальном производстве, чем в сфере услуг. (Это подтверждает и сдвиг в пропорциях занятости: люди могут быть заменяемы машинами более активно в производстве товаров, нежели услуг.) Производительность в сфере услуг, поскольку они представляют собой отношения между людьми, а не взаимодей­ствие между человеком и машиной, неизбежно будет оставаться ниже, чем в материальном производстве. Это справедливо фак­тически для всех видов услуг. В розничной торговле, несмотря на развитие магазинов самообслуживания, супермаркетов и пред­варительной упаковки товаров, растущее количество рабочей силы, применяемой для маркетинга, снижает общую производитель­ность. В области личных услуг, от парикмахерских до туристи­ческих фирм, природа межличностных отношений требует боль­ших затрат времени. В сфере образования, несмотря на программ­ное обучение, применение телевидения и больших лекционных залов (которые студенты ненавидят), издержки обучения повы­шаются на 5—7 процентов в год, в то время как показатель про­изводительности во всей сфере услуг (включая и образование) растет не более чем на 1,9 процента. В здравоохранении, несмот­ря на использование многофазных экранов и иных механизиро­ванных диагностических приспособлений, имеет место рост чис­ла обследованных, но снижение внимания к каждому из них, ибо время врача, отдаваемое пациентам, не может быть увеличено до бесконечности. И в качестве наиболее разительного примера мож­но отметить приводимый У.Дж.Бомолем факт, согласно которо­му получасовое выступление музыкального квинтета требует зат­раты двух с половиной человеко-часов для его проведения, и даже если заработки музыкантов возрастут, никакого повышения про­изводительности ожидать не приходится²⁷.

Данная проблема особенно ощутима в городах, чьи бюджеты за последние десятилетия выросли в два, а то и в три раза (не считая расходов на социальное обеспечение) в силу того, что большая часть муниципальных расходов — на образование, ме-

²⁷ Для подробного анализа технических проблем подобного подсчета см.: Fuchs V. (Ed.) Production and Productivity in Service Industries. N.Y., 1969.

 

дицинское обслуживание, полицию, социальные службы — не направляется в производительные секторы хозяйства, и при этом существует лишь очень небольшое число примеров реальной эко­номии или выгод, которые могут предотвратить их дальнейший рост. Это [лишний раз ] показывает, что именно производитель­ность обеспечивает увеличение общественного “пирога”.

Вторым препятствием является инфляция, которая встроена в саму экономическую структуру благодаря вторичным эффек­там борьбы сильных профсоюзов с олигополитическими корпо­рациями. Инфляция, преследующая американскую экономику с 1968 года, в значительной мере объясняется политикой прези­дента Л.Б.Джонсона, который стремился скрыть истинные из­держки вьетнамской войны от страны и боялся повысить налоги ради финансирования военных расходов. Выплаты по этому сче­ту, однако, пришлось делать еще много дет. Но даже не прини­мая во внимание войну во Вьетнаме, инфляцию следует признать структурной проблемой американской экономики. Шумиха, ко­торую подняли профсоюзы в таких отраслях, как сталелитейная, автомобилестроительная, электрическая и резинотехническая, привела к тому, что в результате переговоров с предпринимате­лями были достигнуты реальные, но оставшиеся неоглашенными договоренности. Профсоюзы добились существенного повыше­ния заработной платы, что стало причиной еще более существен­ного повышения цен производителями, которые, имея реальные возможности назначать цены, до сих пор могут делать это, не сталкиваясь с протестами ни со стороны профсоюзов, ни со сто­роны правительства²⁸.

В результате профсоюзам удавалось повышать заработную плату на протяжении последних четырех дет в среднем на 7 про­центов в год (в то время как в целом ряде отраслей, таких, как книгопечатание иди строительство, данный показатель дости­гал 12 процентов). При этом производительность росла лишь на 3 процента в год. Если бы экономика была ограничена только производственным сектором, с этим можно было бы справиться. Заработная плата составляет около 30 процентов общих издер-

²⁸ Детальный анализ истоков происхождения этой системы и установления правил ее функционирования рассмотрен мною в статье: Bell D. The Subversion of Collective Bargaining // Commentary. March 1960.

 

жек производства. Десятипроцентное повышение заработной платы означает трехпроцентный рост общих издержек, что мо­жет быть уравновешено повышением производительности. Но в сфере услуг доля оплаты труда может достигать 70 и более процентов общей цены услуги, и десятипроцентное повышение зар­платы добавляет к стоимости продукта 7 процентов; повышение же производительности в сфере услуг составляет от 1,2 до 1,9 про­цента в годовом исчислении. Разрыв между этими значениями является приблизительной прикидкой вторичных эффектов, воз­никающих от встроенной в систему инфляции.

Структурные элементы инфляции, встроенной в экономику, обусловлены изменяющейся природой сферы услуг. Согласно взгляду Дж.К.Гэлбрейта на “новое индустриальное общество”, инфляция поддерживается борьбой за рост заработной платы и административным повышением цен в контролируемых крупны­ми корпорациями секторах экономики. Однако события 1965— 1970 годов показывают несколько иную картину. В эти годы об­щий индекс цен повысился на 30 процентов. Цены на автомоби­ли, продукцию одной из наиболее монополизированных отрас­лей, выросли всего на 15 процентов. Товары длительного пользо­вания — телевизоры, бытовые приборы, мебель — подорожали на 18. Однако цена услуг — медицинского обслуживания, обуче­ния, отдыха, страхования — взлетела на 42,5 процента. Частич­но это может быть объяснено высоким спросом; однако в боль­шей степени такое положение стало результатом роста заработ­ной платы и цен в тех отраслях, где это повышение мало коррес­пондировало с растущей производительностью.

Когда картина постоянного роста заработной платы стано­вится столь устойчивой, многие ищут выхода в использовании государственных или муниципальных служб, и, таким образом, высокие “цены” оборачиваются высокими “налогами” и, соот­ветственно, большей политической возней. Можно распростра­нить проблемы отдельного города на все общество. По мере того, как все большая часть рабочей силы перемещается в сферу услуг, возникает большая нагрузка на производительность, и цены на услуги, как частные, так и государственные, резко идут вверх. В такой ситуации неизбежна также большая потребность населе­ния в государственных услугах и государственных пособиях. Возникает болезненное противоречие: если рост заработной пла ты в сервисном секторе, особенно в правительственных учреждя ниях, не сопровождается адекватным повышением производитель­ности, работники этих сфер становятся дополнительными пре­тендентами на общественные ресурсы, борющимися за средства, предназначавшиеся для содержания больниц, школ, библиотек, муниципального жилья, очистки воздуха и воды и т.д.

В самой природе постиндустриального общества заложено то, что государство становится самым крупным работодателем в обществе. Однако добиваться повышения заработной платы от государства — это совсем не то же самое, что добиваться его от частного предпринимателя. Все чаще возникает призрак того, что Дж.О'Коннор назвал “фискальным кризисом государства”. Умножение государственных функций порождает потребность в дополнительных доходах. Постоянный рост правительствен­ной бюрократии увеличивает издержки. Но государственный бюджет ограничен факторами, существенно отличающимися от ограничений, существующих в частных корпорациях, которые могут попытаться скомпенсировать свои затраты через повы­шение цен. Правительственные же доходы могут быть повыше­ны тремя путями. Первым является повышение темпов эконо­мического роста и направление дополнительных объемов ВНП на нужды государства, а не на текущее частное потребление (именно таким образом финансировались государственные про­граммы в начале 60-х годов). Но подобное ускорение вызывает инфляцию, а сегодня ни одно из западных обществ не знает, как поставить ее под контроль. Второй путь связан с повыше­нием производительности в самом государственном секторе и сфере услуг в целом, но, хотя определенные достижения здесь и возможны, в целом она всегда будет отставать от “прогрессив­ного” индустриального сектора. Третий вариант связан с повы­шением налогов. Однако такие действия встретят усиливающе­еся социальное недовольство. Альтернативой всему этому явля­ется сокращение государственных программ и ограничение рас­ходов, но, учитывая давление со стороны самых разных соци­альных групп — бизнесмены хотят сокращения социальных про­грамм, но выступают за сохранение субсидий; профсоюзы стре­мятся к повышению финансирования во всех сферах; реформа­торские группы призывают к сокращению военных расходов и развитию социальных программ, — достичь этого не так уж легко. Поэтому с наибольшей вероятностью фискальная про­блема будет обостряться. Она может стать хронической болез­нью постиндустриального общества²⁹.

Третьим препятствием, более ощутимым в Соединенных Шта­тах, становится очевидный с точки зрения предпринимателя факт: американские товары оказываются все менее конкурентоспособ­ными на внешних рынках. С точки зрения экономиста-теоретика в неизбежном “цикле продукта” материального производства более развитая в индустриальном отношении страна оказывает­ся в невыгодном положении по мере того, как производство об­ретает стандартизированный характер, затраты становятся вполне предсказуемыми, эластичность спроса по отношению к цене воз­растает, а на первый план выходят издержки на рабочую силу, в силу чего менее развитые, но более конкурентоспособные страны могут производить продукт по более низким ценам. Именно с этим и сталкивается сегодня американская обрабатывающая про­мышленность. В мировой экономике США ныне являются “зре­лой” нацией, находящейся в положении, когда ее готовятся “сбро­сить с вершины горы” более агрессивные страны, как это случи­лось с Англией в конце первой четверти нашего столетия.