СИМБИОЗ САМОРАЗВИТИЯ И ВОСПИТАНИЯ

Самая трудная проблема, с которой столкнулся Коменский при создании своей педагогической системы – это соединение спонтанного саморазвития с развивающим воспитанием.

С одной стороны, Ян Амос был уверен: «как организм растёт и крепнет, не требуя никакого расширения и растягивания своих членов, так должны сами собой переходить в мудрость, добродетель, благочестие» соответствующие семена, заложенные в нас Творцом. Да и наука «сама по себе содержит столько привлекательного, что должна пленять дух ученика». Более того, «человеку, как микрокосму, присуще всё, и нет необходимости вносить что-либо со стороны, кроме света: он увидит сам». В подтверждение этого тезиса Коменский приводил самоучек («автодидактов», как он выражался ), которые якобы «пошли гораздо дальше других, находившихся под тщательным руководством учителей».

Однако, с другой стороны, тот же автор писал «ничто нам не врожденно», «если не преподать ученику то, что он должен знать, то откуда он мог бы это узнать», «каждый настолько превосходит других, насколько он более других упражнялся», « человек без воспитания становится ни чем иным, как только зверем». И подтверждал эти, явно противоречащие теории саморазвития утверждения многочисленными историями детей, выросших в звериных стаях неотличимыми от животных.

Для чистых логиков совмещение таких взаимоисключающих утверждений невозможно. Но Коменский был опытным «диалектиком» ‑ он тысячекратно продемонстрировал мастерство лавирования между Сциллой «саморазвития» и Харибдой «воспитания». И вот как ему это удавалось:

«Хотя человек сам приобретает свой образ, всё же, без предварительной прививки черенков мудрости, нравственности и благочестия, он не может стать существом разумным, мудрым, нравственным и благочестивым».

«Семена знания, нравственности, благочестия даёт природа, но она не даёт самого знания, добродетели, благочестия. Это приобретается с помощью молитвы, учения, деятельности. Весьма удачно поэтому кто-то определил человека как существо, способное к обучению, так как никто не может стать человеком, если его не обучать».

«Чтобы естественное стремление проявлялось с наибольшей активностью, учитель должен пробуждать и укреплять самодеятельности ученика».

Как видите, перед нами большой мастер избегать «дурного влияния» крайностей, используя каждую из них по собственному усмотрению. «Свободу саморазвития» ‑ как эффективный аргумент против чрезмерного насилия в школах и за стимулирование активности учащихся. «Обязательность воспитания» ‑ как повод для борьбы с теми, кто не желает, как следует, учить или учиться.

Действительно, если «неизбежное саморазвитие» и «незаменимое воспитание» рассматривать не как абсолютные законы педагогики, а как достаточно снисходительные пожелания, то их нетрудно сочетать на практике. Там, где преподаватель слишком требователен, – его можно осадить рассуждениями о «саморазвитии», а там, где все пущено на самотек – рассказать о важной роли воспитательного воздействия. В результате получится нечто среднее между реальной склонностью учеников к саморазвитию и потребностью их воспитывать.

Правда, это среднее в реальности не такое симпатичное, как воображалось гуманисту Коменскому, писавшему: «Нет надобности ни в чем, кроме самого легкого побуждения их (учащихся) и некоторого разумного руководства ими». «Человек, как микрокосм, носит в себе все существующее в мире, при обучении ничто не вносится в человека; правильное обучение состоит в развитии того, что уже лежит в человеке, но только в сжатом виде». «Пусть все вольно течет, пусть не будет в делах принуждения».

Как видно, в школах XVII века не ощущалось недостатка в призывах к прилежанию, а вот свободой саморазвития повсюду пренебрегали - и Ян Амос постарался восстановить желанное ему равновесие, приписывая самосовершенствованию сказочное могущество.

Истинные знания – мнилось Коменскому – будут усваиваться «без всякого мучения,легко и мягко, как бы само собою», «быстро, радостно, и с превеликим удовольствием»,«без трудности, скуки, окриков и побоев, а как бы играя и шутя».

И в качестве принципиального противника мученической учебы Коменский предлагал сократить школьные уроки до «не более четырёх часов ежедневно» (1200 учебных часов в год). Правда, добавлял к этому по четыре часа ежедневных домашних заданий.