ИХ ПЕРВОЕ ЗАДАНИЕ 4 страница
Полицейские, сидящие в зале, только расхохотались. Маузер, оправившись от удивления и испуга, в гневе затопал ногами. – Что за идиотские шуточки!- закричал он,- кто это сделал?- капитан испытывающе посмотрел на полицейских.- Это, наверное, ты!- указал он на смеющегося МакКони. Тот лишь пожал плечами. – Наш новый начальник сам сказал, что у преступников должна гореть под ногами э-э-э…- голосом Лестока повторил Джерри,- гореть земля. Я думаю, что это не что иное, как провидение. Это знак свыше!… Лесток, продолжая держаться за пострадавшую часть тела, продолжал вопить: – О-о-о, как больно!… Прихрамывая, он пошел на свое прежнее место в зале. Новый начальник явно не заметил, что на заднице у него выдран приличный лоскут материала – сквозь дыру в штанах виднелись полосатые семейные трусы. Маузер, глядя на смеющихся полицейских, продолжал орать: – Прекратите ваш идиотский смех! Глянув на физиономию капитана Маузера, полицейские засмеялись еще громче – от взрыва петарды все лицо капитана было черно от копоти, будто бы его намазали гуталином – на этом фоне разляпистым пятном краснел гадкий слюнявый рот. МакКони повернулся к Ларвелу. У него такой вид, будто бы он только что отсасывал,- сказал Джерри тихо, но не настолько, чтобы до Маузера не дошли его слова. Лейтенант МакКони!- в ярости закричал Маузер,- я знаю, чьих рук это дело!…
МакКони, пристально посмотрев на капитана, заговорщеским тоном произнес: Я тоже. Смех внезапно прекратился. Подойдя к Джерри, Маузер посмотрел ему в лицо. Чьих же?- спросил он. МакКони улыбнулся.
– Я знаю, чьих рук это дело,- повторил он,- это дело рук Салдама. – Почему вы так считаете, лейтенант МакКони?- спросил Маузер. – А чьих же еще? В чьих еще интересах дискредитировать такое уважаемое начальство, как уже почти капитана Лестока,- он указал в его сторону,- и еще капитана Маузера? Маузер, отерев рукавом копоть с лица, осторожно сел на стул рядом с Джерри. – Лейтенант МакКони,- зашипел он,- мне надоели наши дурацкие шуточки! Вы уже имеете одно взыскание – за несоблюдение формы обращения к начальству! – Имею,- спокойно согласился Джерри. – Сегодня же я составлю второй рапорт на вас. А после третьего – надеюсь, мне недолго придется ждать удобного повода,- после третьего вам придется распрощаться с полицейской формой… На следующий день, подойдя к Маузеру, МакКони сообщил: – Как стало известно по агентурным данным, Салдам и его бандиты сегодня вечером будут находиться и одном баре недалеко от нас. У них там какая-то сходка. Они будут там то ли делить награбленное, то ли составлять план новых ограблений. Если мы не упустим этого шанса, то сможем накрыть их с поличным… У Маузера заблестели глаза. – Какая-то сходка, говорите? Делить награбленное, говорите? Очень интересно. Я думаю, что если я их накрою, то обязательно получу новое повышение по службе. МакКони утвердительно закивал головой. – Конечно, конечно, господин капитан. Маузер самодовольно улыбнулся. – Интересно, интересно,- продолжил он свою мысль,- а что это за бар? – «Голубая устрица». – И когда же они собираются? – Сегодня в восемь вечера. Господин капитан,- Джерри наклонился к уху Маузера,- только я бы на вашем месте пошел бы на это дело, переодевшись в гражданку – там собирается очень пристойная публика и, мне кажется, не стоит пугать людей полицейской формой, не стоит лишний раз привлекать к себе внимание… – Что ж, спасибо за совет,- ответил капитан,- благодарю вас, МакКони. Вы свободны. Джерри вышел на коридор, где его дожидались Ларвел и Шлегель. – Ну как?- подтолкнул своего товарища локтем негр. – Все отлично. Клюнул! Маузер, потирая руки от нетерпения, вызвал по селектору Лестока. – Лесток,- сказал капитан, когда тот появился у него в кабинете,- по моим агентурным сведениям стало известно, что Салдам и его бандиты сегодня в восемь вечера собираются в баре «Голубая устрица». Мы, переодевшись в гражданское платье, отправимся туда вдвоем. Если нам удастся накрыть бандитов с поличным – а я думаю, что это удастся, у них на сегодня запланирована какая-то сходка – так вот, если нам это удастся, мы очень угодим начальству и незамедлительно получим повышения. А главное – покажем, что эти выскочки из Полицейской Академии… – …эти ублюдки,- продолжил Лесток мысль начальника. …эти козлы… …эти желторотые птенцы… …эти никчемные идиоты… …неспособны на настоящую службу в ньюйоркской полиции,- закончил Лесток. Маузер захихикал:, – Ты просто читаешь мои мысли, лейтенант, пока еще лейтенант. Как приятно иметь дело с проницательным человеком!… Без четверти восемь небольшой белый джип «ниссанпатруль» без полицейской символики остановился около «Голубой устрицы». Из него неспешно вышли Маузер и Лесток и, закрыв дверцы машины, направились к ярко освещенному входу. Маузер был одет в штаны немыслимого покроя и расцветки – ярко-красные, расклешенные, с какими-то разводами, и в подобную рубашку – такой наряд отвечал понятиям капитана о современной моде. На Лестоке наряд был несколько попроще – голубые джинсы и мохнатый голубой свитер, с надписью «Бэд бой»-«Плохой мальчик», который ему презентовал лейтенант Шлегель – пятна на свитере не оставляли сомнений, что он найден там же, где и бутылки. Переодетые полицейские толкнули тяжелые двери и очутились в просторном холле. Поднявшись на второй этаж по лестнице, убранной ковровой дорожкой, они очутились перед дверью с неоновой надписью «Голубая устрица – только для настоящих мужчин». – Ну что, пошли,- предложил Маузер и, поправив пистолет, который, не найдя лучшего места, он засунул в штаны, вошел в бар. В баре было многолюдно, и полицейские уселись на единственное свободное место – рядом со звероподобным мужиком в кожаной куртке с блестящими заклепками. Маузер вытащил из заднего кармана брюк пачку фотографий – это были снимки Салдама, сделанные в анфас и в профиль и, отобрав несколько, протянул их Лестоку. – Держи, лейтенант. И хорошенько наблюдай за посетителями – если увидишь хоть что-то подобное на это рыло,- он кивнул на фотографии,- сразу же говори мне. Внезапно на колени к Лестоку подсела какая-то дама. Лейтенант отпрянул. – Мужчинка, угостите сигаретой,- кокетливо попросила девушка. – Я не курю, мэм,- ответил тот. Внезапно взгляд Лестока остановился на оголенных руках дамы – они были покрыты густой, как у орангутанга, шерстью. – Нравится?- продолжала кокетничать подсевшая – мне тоже. Все мужчины от меня без ума. Они находят, что волосатые руки и грудь – признак мужественности. Лесток поперхнулся от неожиданности. – Правда, некоторые предпочитают сбривать волосы,- как ни в чем не бывало, продолжала дама,- но мне кажется, что это излишне. – Мэм,- официальным голосом начал было Маузер,- мы совсем не расположены шутить… Та немножко обиделась. – А я и не думаю шутить – я с вами заигрываю - неужели вы этого не понимаете? Дама как-то странно заерзала на коленях у Лестока. – Я с вами заигрываю,- продолжила она,- а вы обижаетесь. Разве можно обижаться на женщин,- дама поправила прическу,- особенно таких привлекательных, как я? К столику подошел официант. – Слушаю вас,- произнес он. Маузер замахал руками. – Извините, мы еще не решили, что мы будем делать сегодня вечером. Не могли бы вы подойти несколько позже? Официант удалился. – Неужели вы еще не решили?- удивилась дама,- тогда зачем же вы пришли сюда? Пистолет, засунутый Маузером в штаны, своим весом давил капитану на его архитектурные излишества. Осторожно расстегнув пуговицу, он попытался поправить оружие. Движение Маузера не осталось незамеченным со стороны подсевшей девушки. – Что это ты там поправляешь?- поинтересовалась она. Маузер, поправив пистолет, быстро застегнул замокмолнию. Да так, ничего…- пробормотал он. Девушка рассмеялась. Понимаю, понимаю… Что? Девушка рассмеялась вновь.
– Да так, вспомнила один анекдот, еще со школьных времен. Поспорили, значит, три кота, кто из них ленивей. Один говорит:«У меня такая хозяйка классная, каждый день покупает мне «Вискас», ешь – не хочу, аи лежу на кресле и не притрагиваюсь к еде. Вы думаете, и не голодный? Еще как голодный! Просто мне лень!» Другой кот говорит:«Это еще что! Вот у меня на помойке, где я живу, столько неудовлетворенных кошечек – и псе за мной ходят по пятам, просят, чтобы я их оттрахал, а я ни в какую! Думаете, я не голодный? Еще как голодный! Просто мне лень!» А третий им отвечает:«Это нее ерунда. Вы слышали, как прошлой ночью кот кричал?» «Слышали…- отвечают товарищи,- А кто это был?» «Это я кричал. Понимаете ли, во сне неловко повернулся и придавил себе яйца. Думаете, мне не больно? Еще как больно! А перевернуться – лень!…» Ты, наверное, такой же ленивый, да?- спросила девушка и принялась поглаживать своей ногой под столиком ногу сидящего напротив Маузера. Тот отсел подальше. – Почему вы так думаете? – Потому что вы не хотите ко мне приставать – ко мне, такой симпатичной, такой хорошенькой!… – Простите, мэм, но мы здесь не для того, чтобы к вам приставать… – А для чего же? – Мы ищем тут одного человека,- Маузер протянул фотографии,- вот этого. Может быть, вы видели его? Девушка, взяв снимки, принялась внимательно их рассматривать. – А почему снято, как в полиции,- спросила она,- вы случайно не копы? А то у нас тут как-то были кадеты Полицейской Академии, такие образины, что просто плюнуть гадко, тоже вели себя странно… Но вот один мой приятель,- она указала на сидящего за тем же столиком громилу в кожанке,- живо заставил их выполнить свои мужские обязанности. Правда, Катрин? Орангутанг в кожанке с заклепками согласно закивал в ответ. – Так вы точно не из полиции?- повторила свой вопрос девушка. – Нет, нет,- заверил ее Лесток,- просто это наш очень хороший знакомый, настолько хороший, что постоянно уклоняется от встреч с пол… извините, чуть не оговорился, от встреч с нами, и нам с другом приходится, забросив все текущие дела, разыскивать его по всему НьюЙорку. Девушка продолжала ерзать на коленях Лестока. – Как тебя зовут?- поинтересовалась она. – Лесток. Билл Лесток. Девушка нежно обняла его шею. – Пойдем, потанцуем, Билл? Полицейский сдавленно кашлянул. – Извините, мэм, но я не умею танцевать… – Как?- не поверила девушка,- такой мужчина не умеет танцевать?- она встала с колен начальника участка и, схватив его за руку, потащила к эстраде,- но это же так просто! С ума сойти! Такой мужчина – и не умеет танцевать! Лесток принялся упираться. – Но я действительно не умею танцевать! – Ничего страшного, я научу!- не унималась девушка,- в этом нет ничего сложного! – Но я не хочу учиться! Мы с другом тут совершенно по другому делу! Нам необходимо разыскать нашего приятеля!… – Да никуда не денется ваш приятель,- настырно продолжала та,- и вообще: вы ведете себя по отношению к даме не совсем по-джентльменски. Наконец, Маузер предложил компромиссный вариант. – Сделаем так: сперва мы отыщем нашего приятеля, а потом все втроем – потанцуем. Подумав, девица согласилась и вновь уселась на колени, на этот раз – к капитану. – Дайте-ка еще раз фотографии,- она бесцеремонно вытащила пачку снимков из заднего кармана брюк полицейского,- мне кажется, что я его где-то уже видела. Громила в кожанке протянул к фото свои руки. – Дай-ка, дай-ка,- принялся он рассматривать снимки Салдама,- действительно, очень похожая харя… Кажется, припоминаю: если постричь этого типа налысо,- он ткнул коротким указательным пальцем в снимок,- если неделю откармливать его, как на убой, а потом одеть в кожанку, как у меня – это будет вылитый Оскар. – Кто?- переспросил Лесток. Катрин уставился на полицейских. – Вы что, не знаете Оскара? Вы не знаете, кого пришли сюда искать? – Значит, его зовут Оскар?- воскликнул Маузер. – Вы что, не знаете, как зовут вашего друга?- не понял вопроса Катрин. Тем временем девица продолжала ерзать на коленях капитана Маузера. Елозя ягодицами по полицейскому пистолету, она лепетала: – О, какой мужчина, какой мужчина!… Капитан попробовал встать со стула, чтобы таким образом прогнать назойливую девицу, но та точно приросла к полицейскому. – О, какой мужчина, какой мужчина,- продолжала она,- какая замечательная эрекция,- приобняв одной рукой Маузера за шею, она другую запустила в штаны капитана,- давно не наблюдала такой замечательной эрекции, такого мощного стояка!… – Ладно, кончай базары,- сказал Катрин,- я думаю, что смогу вам помочь. Если Оскар не занят с какойнибудь новой девочкой – я слышал, он снял какую-то Джулию тут, в «Голубой устрице», и у них сейчас, возможно, медовый месяц – так вот, если они сегодня будут тут… Маузер досадно перебил собеседника. – Простите, но я не совсем понял: вы все время называете его Оскар, а нам с другом,- капитан кивнул в сторону Лестока – он известен как Салдам… Можете называть его, как вам заблагорассудится ответил Катрин,- но в «Голубой устрице» он известен, как Оскар. Лесток несмело придвинулся к типу в кожанке. – Может быть, это – его кличка?- предположил Полицейский. – Нет,- Катрин отверг догадку лейтенанта,- Оскар это его настоящее имя, а кличка, к вашему сведению – Десять Дюймов. – Странное имя…- пробормотал Маузер. Катрин расхохотался. – Вы что, и этого не знаете? Лесток уставился на собеседника. – Чего не знаем? – Почему у вашего приятеля такая кличка. Это от необычной длины его баданги. Ужас какая огромная! В свое время я была влюблена в этого парня,- вздохнул Катрин,- так вот, он трахал меня тут, в подсобке… Маузер и Лесток переглянулись. -…в подсобке, и он достал мне – не поверите!- чуть ли не до гланд! Девушка на коленях у Маузера рассмеялась. – Катрин, ты, как всегда, преувеличиваешь! У меня тоже был с ним роман, и мне он доставал только до желудка! – Простите,- не понял Лесток,- у вас был половой акт с мужчиной? На этот раз очередь удивляться была у Катрин с девицей. – Разумеется,- медленно сказала девица,- разумеется… Что может быть более естественно, чем это? А вы что – не такие же педерасты, как и мы? Вы что, не знаете, что в «Голубой устрице» собираются исключительно сексуальные меньшинства? Не сговариваясь, Лесток и Маузер повскакивали со своих мест – капитану наконец-то удалось сбросить с себя надоедливую блондинку. – Куда же вы?- закричал «голубой» на весь бар,- а кто обещал со мной потанцевать? Полицейские рысцой направились к выходу и в дверях едва не столкнулись с каким-то типом в такой же кожанке с блестящими заклепками, как и у Катрин. – Поосторожней, сынки,- низким басом произнес тот,- я с дамой.- Тип в кожанке держал под руку какую-то вертлявую брюнетку с короткой, как у мальчика, стрижкой.- Пошли, Джулия! – Извините,- пробормотал Лесток, но в это время к дверям подошел Катрин. – Привет, Оскар,- поздоровался он с вошедшим,- ну, как медовый месяц? Да, кстати,- повернулся он к полицейским,- вот эти молодые люди прождали тебя тут целый вечер… Маузер глянул в лицо Оскару. Да, он немного напоминал Салдама, но весьма отдаленно. – Слушаю вас, сынки,- Оскар повернулся к полицейским,- зачем я вам понадобился?… Лесток и Маузер продвинулись поближе к выходу. – Собственно, мы ждали не совсем вас,- растерянно начал Лесток,- а точнее – совсем даже не вас… – Ну зачем же обманывать,- вступил в разговор Катрин,- такие взрослые мальчики, а обманываете такого хорошего дядю,- он обернулся к Оскару,- неужели родители и педагоги не говорили вам, что нельзя говорить неправду?… Катрин подошел к Оскару вплотную и, прошептав чтото на ухо, показал на полицейских. – Ты думаешь?- несколько недоверчиво спросил тот. – Конечно!- заверил его Катрин,- а иначе что бы они тут делали? – Джулия, дорогая, иди за столик, я сейчас подойду,- сказал он своей спутнице. Катрин, подойдя к Маузеру, взял его под руку. То же самое Оскар проделал с капитаном Маузером. – Что вам от нас надо?- в один голос в ужасе закричали полицейские. Педерасты только заулыбались. – Сейчас узнаете. Держа перепуганных насмерть полицейских, гомосеки насильно потащили их в туалет на первом этаже. – Что вы хотите с нами делать!- кричал Маузер, забыв о спрятанном в штанах пистолете.- Это безобразие! Это насилие! Да помогите же хоть кто-нибудь!- Норил он находящимся в холле завсегдатаям,- те только улыбались; видимо, подобные сцены были в «Голубой устрице» не столь уж редки. Втащив Маузера и Лестока в сортир, Катрин остался у входной двери, а Десять Дюймов, подведя полицейских к стене и усадив их на писсуары, произнес: – Моя хорошая подружка,- указал он на Катрин,- сомневается, что вы – гомосексуалисты. Как вы уже догадались,«Голубая устрица»- клуб сексуальных меньшинств, и всем посторонним лицам вход сюда запрещен. Правда,- улыбнулся Оскар,- бывает, что сюда попадают люди, как бы это поточней выразиться… – Случайные,- подсказал Катрин. – Да, случайные, но по уставу нашего клуба даже те, кто попал сюда не геями, все равно покидают «Голубую устрицу» нормальными педерастами. – Что вы хотите с нами сделать?- дрожащим голосом произнес капитан. – То, что предписывает устав. Вы должны по очереди трахнуть друг друга. – Боже, а это зачем? – Если вы действительно «голубые», это доставит вам только удовольствие, и мы с радостью примем вас в свои объятья,- продолжал Оскар,- а если вы не «голубые», то станете таковыми, и устав нашего мужского клуба не будет нарушен. – А если мы откажемся?- несмело спросил Лесток. Широко улыбаясь, Оскар расстегнул штаны и вытащил оттуда свой жуткий инструмент. – Меня не зря прозвали Десять Дюймов,- медленно произнес он.- Если вы не последуете нашему кроткому увещеванию, то от добрых советов мы будем вынуждены перейти к мерам физического воздействия. Поверь, приятель, это доставит мне удовольствие самого предрассудительного толка!… Маузер наконец-то вспомнил о своем пистолете. – Хорошо,- сказал он и, резким движением вытащив оружие из штанов, навел его на Оскара,- а теперь – вон отсюда! Оскар, забыв даже застегнуть штаны, опрометью бросился за двери. Катрин побежал за ним. Заметив, что в туалете открыто небольшое слуховое окно, Маузер скомандовал: – Бежим!… Дважды повторять не пришлось. Через минуту Лесток дрожащими руками открывал дверь джипа, а еще через некоторое время перепуганные полицейские прибыли в родной шестнадцатый участок… Было что-то около десяти вечера. Сидя в своем кабинете, МакКони проверял исправность оружия. В это время в помещение вошел лейтенант Шлегель – вид у него был убитый. – Что с тобой, приятель?- Джерри участливо посмотрел на лейтенанта,- что-нибудь случилось? Шлегель со вздохом опустился на стул. – Меня обокрали…- упавшим голосом произнес он. – Тебя?- не поверил МакКони,- обокрали? Да быть того не может! – Может,- печально произнес лейтенант. – Но ведь у тебя дома нечего взять, кроме колченогой мебели да пустых бутылок! – Вот именно их у меня и украли,- Шлегель был безутешен. МакКони от души расхохотался. – А кто говорил, что грабители ни за что не позарятся на твои пузыри? Шлегель, глядя на МакКони, растерянно сказал: – Грабители оказались не такие уж дураки. Я целый день был за городом – отдыхал после дежурства, возвращаюсь домой – ничего нет. Я опросил соседей – те сказали, что днем у подъезда стоял какой-то грузовик, видимо, на нем грабители и увезли мои бутылочки… – И сколько их у тебя было?- всем своим видом МакКони изобразил участие. Лейтенант махнул рукой. Ты всего не видел. У меня еще две комнаты были до верху заставлены… Ничего, ничего,- попытался успокоить приятеля Джерри,- «линкольн», который ты собирался купить – не очень хорошая машина для Нью-Йорка. Впрочем,- МакКони подмигнул лейтенанту,- впрочем, нашему начальству сейчас куда хуже, чем тебе… Шлегель заметно оживился. А что?- спросил он,- Лесток и Маузер еще не вернулись оттуда, куда ты их послал?
МакКони посмотрел на часы. – Жду с минуты на минуту,- ответил он. В этот момент двери открылись, и на пороге показались полицейские. – Лейтенант!- заорал на Джерри Маузер,- куда, мать твою так, ты нас отправил? – В «Голубую устрицу»,- не моргнув глазом, ответил тот,- а что, Салдама там не оказалось? Кстати, а что это у вас за наряд? Ничего не говоря, Маузер проследовал в свой кабинет. За ним последовал Лесток. – Ты у меня еще поскачешь!- прошипел он, проходя мимо МакКони. – Черт возьми!- сев в кресло, Маузер принялся обнюхивать рукава своей рубахи,- мне кажется, что я насквозь пропитался этим запахом – запахом разврата. Останься пока тут,- капитан кивнул Лестоку,- ая быстренько приму душ. Скинув свою клоунскую одежду и встав под теплые струи душа, Маузер несколько успокоился. Джерри, пройдя в комнату, смежную с душевыми кабинами, застал там Насименто – тот клеил подошву ботинка при помощи какой-то белой липкой жидкости. – Что это у тебя?- спросил МакКони. Насименто поднял голову. – А, Джерри, привет!- он протянул лейтенанту баночку,- универсальный моментальный клей. Склеивает абсолютно все: металлы, керамику, кожу, резину, пластмассу… Засыхает за несколько секунд! МакКони недоверчиво повертел баночку в руках. – А человеческое тело он тоже клеит?- спросил МакКони. – Как нечего делать! Более того – склеиваемые поверхности совершенно невозможно отделить друг от друга – ни водой, ни растворителем! – Сейчас проверим,- захватив с собой универсальный клей, Джерри направился в душевую, в соседнюю с Маузером кабинку. Тот как раз мылил голову шампунем. Став в кабинке, МакКони осторожно просунул руку через щель между перегородкой и кафельной стенкой и незаметно для капитана забрал баночку с шампунем, а на ее место поставил клей – благо, емкости походили по форме и размерам. Капитан, окончательно придя в себя после приключения в «Голубой устрице», насвистывал какой-то мотив. – Ну, еще раз намылюсь – и хватит,- произнес он самому себе вполголоса. Взяв с полочки клей, Маузер обильно полил им голову… Тем временем МакКони так же незаметно прошел в служебное помещение, по дороге подмигнув Джону: – Смотри, какой сейчас будет цирк! Через минуту из кабинки выскочил совершенно голый Маузер – руки его были намертво приклеены к голове. – Что за черт,- растерянно шептал он,- что это за гадкий шампунь… Насименто сдержанно улыбнулся. – Боюсь, сэр, что вы случайно перепутали шампунь С универсальным клеем… Клеем?- в ужасе закричал Маузер. Да, универсальным клеем.
Маузер попробовал было вновь оторвать руки от головы, но у него ничего не вышло. Обезумев от ужаса, он выбежал в коридор. В это вечернее время полицейский участок, как обычно, был полон посетителей – одни наводили какие-то справки, другие подавали заявления о кражах и угонах машин Хайталлу, дежурившему в тот вечер – сидя за стеклянной перегородкой, отделявшей его от публики, негр тщательно записывал данные потерпевших в журнале. Две престарелые леди втолковывали Хайталлу: – Да нет же, нет, у нас угнали не коричневый «плимут», а желтый… – Мэм,- вежливо возражал чернокожий полицейский,- но наши ребята обнаружили машину именно коричневого цвета, причем номера те же самые, что и у угнанного у вас «плимута»… – Но мы с сестрой ездим на этой машине вот уже четыре года,- возразила другая леди,- не можем же мы не помнить, какого цвета наша машина… В это время в коридоре появился совершенно голый капитан. Прикрыть обнаженные интимные места не было никакой возможности – это не позволяли сделать приклеенные к прическе руки. Пройдя в такой нелепой позе несколько метров, Маузер, заметив двух леди, в панике заметался по коридору – с его обнаженного тела во все стороны летели мыльные хлопья. Капитан с тихим стоном кинулся к ближайшим дверям – но те, как назло, оказались заперты. В отчаянии Маузер опустился на пол. Он был на грани истерики. Пожилые леди, презрительно смерив взглядом обнаженного полицейского, переглянулись. – О, Боже,- произнесла первая,- что это еще за нововведения? – Видимо, этот господин решил поразвлечь нас мужским стриптизом,- высказала догадку ее сестра.- Только сложен этот тип больно уж безобразно… – Не говори, Молли,- поддержала ее первая леди,- фу, какая гадость! Какие кривые волосатые ноги! Какой отвратительный обвислый живот! – Какая огромная задница – совсем как у старой жирной бабы! – И главное!- Сколь мизерно его мужское достоинство!! – И он еще смеет появляться перед двумя леди в таком ужасном виде? – Перед нами – бывшими лучшими фотомоделями «Плейбоя»! – Перед бывшими самыми сексопильными звездами эротик-шоу Лас-Вегаса! – Которые наверняка знают толк в подобных вещах… – И что только он хочет нам этим показать! – Тьфу!- в один голос воскликнули пожилые леди и, небрежно кивнув Хайталлу на прощанье, пошли к выходу – тот лишь сдержанно улыбнулся. К месту происшествия начали подходить любопытные – шум привлекал внимание всех посетителей. И тут Маузер не выдержал – дневные и вечерние потрясения оказались для него слишком сильными: сев на корточки и уткнувшись головой с приклеенными к ней руками в стену, он заплакал…
Лесток сидел за столом в кабинете, рассеянно пересматривая дневные отчеты о происшествиях. Двери открылись, и на пороге показался Ларвел. К вам пришли,- доложил он. Кто?- спросил начальник отделения.
В кабинет зашла толстая медсестра в белом халате, накинутом на одежду, с медицинским чемоданчиком в руках. Ее сопровождало четверо санитаров атлетического сложения – своим видом они скорей походили на грузчиков. Медицинская сестра посмотрела на записи в блокноте. Лейтенант полиции Лесток? Да,- растерялся тот,- а что вам нужно? – Как нам сообщили, вы некоторое время находились в баре «Голубая устрица»… – Откуда вам это известно?… – …а бар «Голубая устрица», который, как известно и Нью-Йорке, является клубом гомосексуалистов, являет собой зону повышенного риска,- сказала медсестра, не очистив на вопрос полицейского. – И что же вам от меня надо? – Мы пришли произвести ваш личный гинекологический досмотр,- ответила медсестра. -Но я не нуждаюсь ни в каком личном гинекологическом досмотре!- закричал лейтенант. Медсестра сделала знак санитарам – те быстро подбежали к столу, за которым сидел Лесток.
Я не нуждаюсь ни в каком личном гинекологическом досмотре!- продолжал кричать лейтенант. – Вы находитесь на службе,- наставительным тоном продолжила медсестра,- и поэтому обязаны подчиниться. Если вы будете сопротивляться, к вам будет применено насилие… Но я не просил меня осматривать!- продолжал упорствовать Лесток.- Это – мое частное дело! Это не может быть вашим частным делом,- продолжала медсестра,- здоровье полицейского – это дело всего нашего общества!
Санитары, подойдя к полицейскому вплотную, схватили его железной хваткой за руки и ноги и в мгновении ока разложили на столе. Медсестра, щелкнув никелированными замочками чемоданчика, достала оттуда какие-то блестящие инструменты. – А-а-а!- заорал перепуганный лейтенант,- что вы делаете! Отпустите меня!… – А ну-ка, снимите с него штаны,- приказала медсестра с видимым удовольствием. Лесток потерял сознание… Капитан Маузер, всхлипывая, сидел с приклеенными к голове руками в служебном помещении. Насименто капал для него в стаканчик валерьяновые капли. МакКони точил о свой ремень опасную бритву. В комнате тошнотворно пахло нашатырным спиртом. – Выпейте, сэр,- Джон поднес стаканчик ко рту капитана,- это успокаивает. Джерри, наточив бритву, принялся неспешно срезать одервеневшие волосы на голове Маузера. Тот тихо скулил: – Что же вы делаете, лейтенант? Как же я теперь покажусь в таком ужасном виде в Управлении?… МакКони, улыбаясь, продолжал свое дело. – Думаю, сэр, что показаться в Управлении с приклеенными к голове руками – гораздо хуже. Там не понимают подобных шуток. Это мы, ваши подчиненные, все можем понять и простить… Наконец, волосы были спилены, и руки Маузера оказались освобождены. – Дайте мне зеркало,- шепотом попросил он. Насименто поднес зеркало. Глянув на свое отражение, Маузер тихо застонал: – Господи, какой ужас… МакКони вымыл руки и, сложив опасную бритву, обернулся к капитану. – Не стоит расстраиваться из-за пустяков, сэр,- произнес он,- мы с товарищами устроим в нашем участке складчину, купим вам новый парик из самого дорогого стекловолокна… Маузер глянул на свои руки – к ним намертво пристали остатки прически. – А что делать с этим?- с убитым видом произнес он.
|
