Глава 31. Администратор «Юпа-хаус» был похож на отражение в кривом зеркале, которое делает людей тоньше

 

Администратор «Юпа-хаус» был похож на отражение в кривом зеркале, которое делает людей тоньше. На узких плечах восседала вытянутая голова, шея была словно у хищной птицы. Жидкие волосенки свисали вниз, глаза косили, картину довершали реденькие усы. Он был одет в черный костюм и источал показную любезность, так что невольно напомнил Харри похоронного агента.

Тот заверил Харри и Нхо, что никакой Лав здесь не останавливался. Выслушав описание его внешности, он заулыбался еще шире и покачал головой. Над стойкой администратора висела табличка с незатейливыми правилами отеля: никакого оружия, никаких дурно пахнущих объектов, никакого курения в постели.

– Подождите минутку, – сказал Харри и отвел Нхо к выходу. – Ну как?

– Сложно будет, – ответил Нхо. – Он вьетнамец.

– Ну и что?

– Разве ты не слышал, что говорил Нгуен Као Ки о своих соотечественниках во время войны во Вьетнаме? А говорил он вот что: все вьетнамцы лгут от рождения, у них это просто в генах заложено, и они из поколения в поколение утверждают, что правда не приносит ничего, кроме несчастий.

– Ты считаешь, он лжет?

– Не знаю. Он прикидывается.

Харри вернулся к стойке и попросил универсальный ключ. Администратор неуверенно улыбнулся.

Харри чуть повысил голос, четко выговаривая «master кеу», и улыбнулся одними губами.

– Мы хотим проверить отель, номер за номером. Понимаете? Если мы найдем что-то против установленных правил, нам придется закрыть ваше заведение для дальнейшего расследования, но такие проблемы вряд ли возникнут.

Администратор снова покачал головой и внезапно перестал понимать английский язык.

– Я говорю, что вряд ли у вас возникнут проблемы, ведь здесь над стойкой висят правила поведения в отеле, где запрещается курить в постели.

С этими словами Харри сдернул табличку и бросил ее на стойку.

Вьетнамец долго разглядывал правила. На птичьей шее слабо перекатывался кадык.

– В триста четвертом номере живет некто Джонс, – произнес наконец он. – Может, это тот, кого вы ищете?

Харри с торжествующей улыбкой повернулся к Нхо, но тот только пожал плечами.

– Господин Джонс сейчас у себя?

– Он не выходил из номера с того момента, как поселился в нашем отеле.

Администратор пошел с ними. Они постучались, но никто не ответил. Нхо сделал администратору знак, чтобы тот открыл дверь, а сам вытащил из кобуры на бедре черную 35-миллиметровую «беретту» и снял ее с предохранителя. Голова администратора стала подергиваться, словно у курицы. Он повернул ключ в замке и осторожно отступил на два шага назад. Харри тихонько приоткрыл дверь. Шторы на окнах были задернуты, внутри царила темнота. Он протянул руку и включил свет. На кровати лежал Джим Лав, неподвижный, с закрытыми глазами, в наушниках. На потолке жужжал вентилятор, заставляя шторы слегка колыхаться. На низеньком столике у кровати стоял кальян.

– Джим Лав! – крикнул Харри, но Джим Лав не реагировал.

Либо он спит, либо не слышит из-за громкой музыки в наушниках, подумал Харри и оглядел комнату, чтобы убедиться, что Джим один. И тут он увидел муху, вылетевшую из правой ноздри Джима, и понял, что постоялец не дышит. Харри подошел к постели и положил руку ему на лоб. И ощутил мраморный холод.

 

Харри сидел на неудобном стуле в номере, ждал. И мурлыкал себе под нос сам не зная что.

Прибыл врач. Он констатировал, что Лав мертв уже более двенадцати часов, о чем Харри мог бы сообщить ему и сам. И когда он спросил у врача, как долго ждать результатов вскрытия, тот пожал плечами, и Харри догадался, что ответ будет тот же самый: более двенадцати часов.

Вечером все, кроме Рангсана, собрались в кабинете Лиз. Прекрасное настроение начальницы уже испарилось.

– Ну, выкладывайте, – грозно начала она.

– Группа, работавшая на месте преступления, нашла массу улик, – сказал Нхо. – Задержали троих и обнаружили кучу отпечатков, волос и волокон. Они считают, что в «Юпа-хаус», наверное, с полгода не убирались.

Сунтхорн и Харри засмеялись, но Лиз только мрачно взглянула на них.

– Значит, никаких следов, которые можно было бы связать с убийством?

– Мы еще не знаем, было ли это убийством, – возразил Харри.

– Ну конечно, – взвизгнула Лиз. – Подозреваемый в соучастии в убийстве случайно умирает от передоза за несколько часов до того, как мы обнаруживаем его, – ага!

– Кому суждено быть повешенным, тот не утонет, – сказал Харри.

– Что-что?

– Я сказал, что ты права.

Нхо заметил, что среди курильщиков опиума смертельный передоз – редкость. Как правило, они просто теряют сознание. Тут открылась дверь, и вошел Рангсан.

– Есть новости, – бросил он и сел, развернув газету. – Они установили причину смерти.

– Я думал, результаты вскрытия станут известны не ранее завтрашнего дня, – сказал Нхо.

– И без них ясно. Парень из технического отдела нашел на опиуме тонкий слой синильной кислоты. Мужик умер, должно быть, от глубокой затяжки.

Вокруг стола воцарилось молчание.

– Поговорите с Майсаном! – оживилась Лиз. – Мы должны определить, где Лав взял этот опиум.

– Не хотелось бы радоваться прежде времени, – предупредил Рангсан. – Майсан говорил с постоянным наркодилером Лава, и тот давно его не видел.

– Отлично, – заявил Харри. – Теперь, во всяком случае, очевидно, что кто-то очень хотел подставить Брекке и сделать его убийцей.

– Нам это ничего не дает, – возразила Лиз.

– Я бы не был столь категоричен, – ответил Харри. – Возможно, Брекке вовсе не случайно был выбран козлом отпущения. Что, если убийца имел мотив и сознательно хотел свалить вину на него и таким образом поквитаться с ним?

– Как это?

– Если мы отпустим Брекке, то можем дать толчок дальнейшему развитию событий. И тогда сумеем выманить убийцу из тени.

– Прости, – сказала Лиз, – но мы не можем отпустить Брекке.

– Что? – Харри не верил своим ушам.

– Это приказ начальника полиции.

– Но…

– Это приказ.

– Кроме того, у нас есть новая косвенная улика, подтверждающая норвежский след, – сообщил Рангсан. – Ребята из технического отправили в Норвегию результаты экспертизы жира, обнаруженного на орудии убийства. Норвежские коллеги подтвердили, что это олений жир, которого нет в Таиланде. Тогда наши эксперты предложили арестовать Санта-Клауса.

Сунтхорн с Нхо захихикали.

– А потом из Осло пришло сообщение о том, что олений жир обычно используется саамами в Норвегии как смазка для ножей.

– Значит, таиландский нож и норвежский жир, – подытожила Лиз. – Становится все интереснее.

И она спешно начала собираться.

– Желаю всем спокойной ночи и надеюсь увидеть вас завтра отдохнувшими.

Харри догнал ее у лифта и попросил объяснений.

– Послушай, Харри, это Таиланд, и здесь другие правила. Наш шеф полиции заявил вашей в Осло, что нашел убийцу. Он считает, что это Брекке, и когда я проинформировала его о последних данных расследования, он очень рассердился и заявил, что Брекке останется в камере предварительного заключения до тех пор, пока не предъявит железное алиби.

– Но…

– Надо сохранить лицо, Харри, сохранить лицо. Не забывай о том, что таец никогда не может ошибиться.

– А если все знают, кто совершил ошибку?

– Тогда все постараются сделать так, чтобы это не выглядело ошибкой.

Лиз вошла в лифт, и двери закрылись, прежде чем Харри успел возразить. А он наконец вспомнил, что за песню мурлычет себе под нос. «All Along The Watchtower». Как там начинается? «There must be some way out of here, said the joker to the thief».^[30] Это уж точно.

 

На пороге квартиры лежало письмо, на конверте стояло имя Руны.

Он расстегнул рубашку. Пот словно маслом покрывал его грудь и живот. Он попытался вспомнить самого себя в семнадцать лет. Был ли он влюблен? Наверняка.

Он сунул письмо в ящик ночного столика, не распечатывая, поскольку намеревался вернуть его отправителю. И улегся в постель под убаюкивающий гул кондиционера и полумиллиона машин за окном.

Он подумал о Биргитте. Шведке, которую встретил в Австралии: она сказала, что любит его. Что говорил ему Эуне? Что Харри «боится привязываться к другим людям». Последнее, о чем он подумал, – что всякие роды заканчиваются похмельем. И наоборот.