Есенберлин Ильяс 15 страница
Он подошел к Алтыншаш, вырвал кляп у нее изо рта, склонился ухом к обнаженной женской груди. Чуть слышно стучало сердце. Байтабын удовлетворенно кивнул, подошел и распахнул закрывшуюся было дверь. Ясное утро стояло на дворе... Солнечный диск выползал из-за горизонта медленно, словно нехотя. Алые вначале лучи побелели, и степные травы вокруг загорелись зеленым огнем. Мычание коров, блеяние овец привычным шумом наполняло округу. В этот ранний час на глазах у испуганных людей Байтабын через весь аул пронес на руках к юрте Кенесары окровавленное тело Алтыншаш. Старики, женщины, дети шли следом. *** Кенесары проснулся от шума на улице и вышел, не дожидаясь телохранителей. Одна лишь соболья шуба была наброшена на его плечи. Байтабын, не выпуская из рук Алтыншаш, опустился перед ним на колени прямо в пыль. - Мой султан! - закричал он. - Отсеките мою голову, но только что я своими руками задушил батыра Ожара. На то была у меня причина... Кенесары на миг задумался... Хорошо, что этот батыр убил предателя и что он на коленях. Вечным своим должником следует сделать его!.. - Я прощаю тебе это, батыр! Многого ты не знаешь, но поступил правильно... - Благодарю за прощение, мой султан! - Байтабын прямо смотрел в глаза Кенесары. - Разрешите просить вас еще об одной милости. Вы предлагали мне выбрать в жены любую из девушек Сары-Арки. Я выбрал эту вдову. Отдайте ее мне! Все смотрели на Кенесары, ожидая решения. Среди людей уже прошел слух о предательстве Ожара... - Бери ее, батыр! Кенесары не стал расспрашивать его, как произошло, что оказался он ночью в юрте у чужой жены. За это полагалось наказание по суровым степным законам... *** Только через две недели оправилась Алтыншаш от страшных ран и могла уже поднимать голову. Вскоре она встала с постели, и сам Кенесары сыграл их свадьбу. Многочисленные гости от обоих жузов присутствовали на ней. В конных состязаниях, в казахской борьбе приняли участие знаменитые батыры Агибай, Жеке-батыр, Жанайдар, Кудайменде, Бухарбай. А через неделю после свадьбы начались снегопады. В то время к Кенесары, пристально следившему за всем, что делалось в южных ханствах, приехал гонец из рода конрат. Он привез интересную новость: Мадели-хан хочет жениться на мачехе своей Ханпадшаим. Давно зарившийся на Ташкент и другие кокандские земли эмир Бухары определил это как преступление против веры и поднимает против Мадели-хана весь мусульманский мир. Ожидается война... Что же, пусть дерутся правоверные, а он, Кенесары, постарается пока что вырвать у Кокандского ханства нижнее течение Сырдарьи, где проживают казахи. Если до сих пор он все еще размышлял над тем, стоит ли оставлять ему сейчас Сары-Арку, то теперь решился. Нужно в это время находится поближе к кокандским владениям... На следующий день Кенесары распустил на зиму свое многочисленное войско, а сам с пятью верными соратниками батырами и тремя сотнями туленгутов ушел на земли Младшего жуза к Тургаю и Иргизу. Часть III I Оренбургский военный губернатор граф Василий Алексеевич Перовский откинулся в мягком кресле, чуть прикрыл голубые проницательные глаза и, поглаживая левой рукой высокий чистый лоб, предался размышлениям... Как это случилось, что он вошел в соглашение с мятежным султаном? Ведь именно этот Кенесары явился тем центром, вокруг которого снова собрались притихшие было бунтовщики с берегов Тургая, Илека, Иргиза. В попущении этому обвиняют его. Правду говоря, он действительно не ожидал, что сын Касыма-тюре из Средней орды так быстро найдет общий язык с предводителями стольких родов Малой орды... Впрочем, и такое обвинение не заставило бы его искать соглашения с мятежниками, если бы не особые обстоятельства. Как-то получается всегда, что волнения киргизов в степи или казахов, как называют они себя, совпадают с бунтами крепостных мужиков и яицких казаков. Вот и сейчас... Команду за командой приходится высылать для подавления... В качестве оправдания можно привести довод, что султан Кенесары сам обратился к нему с просьбой о примирении. И это было, по всей вероятности, искренне. Где же оно, это оригинальное послание?.. Василий Алексеевич Перовский протянул руку к листу плотной, канцелярского типа бумаги, принялся читать, вскидывая время от времени брови... "Тысяча восемьсот тридцать девятый год... Год кабана, по ордынскому исчислению.. Месяц март - наурыз... Со времени нашего деда Аблая мы, степные казахи, жили с русскими в мире и согласии, как родные братья. Но поскольку люди сибирского губернатора не давали нам покоя, мы вынуждены были воевать, не желая того... Позвольте доложить Вашему сиятельству, что с тех пор, как вступили на подведомственную Вам землю, мы ни разу не совершали враждебного поступка против России. Умоляем довести это до сведения вышестоящих властей..." Ведь он справедливости требовал, этот степной султан. Разве задача империи здесь в том, чтобы плодить лишних врагов? Особенно таких влиятельных среди орды, как внук Аблая. Ничего нет хуже тупой солдатской прямолинейности князя Горчакова. Разве не нуждается тот же Кенесары в российском покровительстве. И не стал ли бы он куда более верным и полезным подданным, чем все эти криводушные ага-султаны, пригретые князем? Немного бы гибкости только. В этом он не раз убеждался. И, не в пример князю, сразу переслал послание Кенесары военному министру графу Чернышеву и вицеканцлеру Нессельроде. К нему он приложил свое письмо с ходатайством о помиловании и прощении Кенесары. Только так можно было прекратить смуты и привлечь степь на свою сторону. Кажется, даже в Петербурге это поняли. В связи с его просьбой дать указание сибирскому генерал-губернатору не вмешиваться в дела казахов, переселившихся на территорию военного губернаторства, последовало соответствующее распоряжение военного министра. Князь обиделся и написал ему довольно ядовитое письмо. Перовский чуть улыбнулся, вспомнив эту смесь оскорбленного самолюбия с поистине детской наивностью в политике, которая отличает старых солдат прусской школы... "Довожу до вашего сведения, граф, что я и помыслов не имел управлять вашими киргиз-кайсаками. Мне и со своими дел хватает, и вся моя забота состоит в том, чтобы оберегать доверенное мне государем генерал губернаторство от кровожадных орд. Бунт, поднятый султаном Кенесары, представляет весьма серьезную опасность, ибо действия свои он умело прикрывает бездумными обещаниями вернуть некие древние вольности, ввиду чего многие идут за ним просто ради легкой наживы и грабежа..." Князь не лишен некоторой проницательности, но тем больше оснований было для мирного исхода смуты. К сожалению, слишком мало людей, понимающих это, среди приближенных князя. Ему, Перовскому, здесь в Оренбурге, слава Богу, повезло. Скорей всего, то помогло, что в нынешние времена не очень чтут умников в столицах и стараются удалить их оттуда на границы империи. Что же, границы от этого совсем не проиграли... Да, ему повезло. Лучшие умы России есть среди его сослуживцев. Много их здесь, и делают они благое дело во славу России... Вельяминов-Зернов, знаменитый историк-ориенталист, милый Даль, составляющий свой словарь... Кто лучше этих людей понимает, сколько пользы произойдет для тех же казахов от присоединения их к России? Но не первыми ли отвернутся они от него, если пойдет он по пути неумного князя Горчакова и начнет пулями внедрять прогресс!.. Или взять начальника Оренбургской пограничной комиссии генерала Генса. В карательных экспедициях не раз принимал он личное участие, но никогда не допускал крайних мер. Мало того, на собственные средства открыл приют для оставшихся без родителей казахских детей, учит их грамоте, сам язык их выучил. И еще, говорят, пишет исследование по истории и этнографии орды. Все это не просто так, а с великой человеческой любовью. Вот такова и есть она, Россия!.. Граф вспомнил, что говорил ему близкий человек - польский ссыльный поэт Виткевич. Большие способности обнаружил он в киргиз-кайсаках, тончайшее чувствование поэзии, музыки, красок. А какие великолепнейшие экспонаты собрал в организованном музее друг великого поэта Мицкевича Томаш Занд!.. Да, вместе с пушками и солдатами князя Горчакова приходят и такие люди. И они определяют будущее, а не пролитая взаимно кровь. Чем меньше прольется ее, тем лучше. Поэтому он и придал тогда такое значение письму Кенесары... Каков же был результат всего этого?.. Еще в 1838 году государь издал указ, в котором говорилось, что "отсылаемых за преступные действия в арестантские роты киргизов, по миновании назначенных им сроков, не возвращать в орду, но годных из них и надежных отдать в солдаты, прочих же отправить в Иркутскую губернию на поселение". Узнав из доклада о замирении Кенесары, а также то, что он, по существу, прекратил свои нападения на оренбургские пограничные укрепления и казачьи станицы, государь издал в прошлом, 1840 году манифест об амнистии Кенесары и высочайшем прощении всех его проступков. Мало того, были возвращены все его родственники, отбывавшие ссылку, а дела находящихся под следствием людей, о которых он просил, были прекращены... Цель была почти достигнута... Кстати, по манифесту государя отпустили тогда и старшего сына Вали-хана Губайдуллу, которого сослали в Сибирь не без участия мачехи Айганым. По ее же просьбе сослали и брата ее покойного мужа Сартая. Все за то, что могли претендовать на ханский престол, перебежав дорогу ее детям. Ох и нелегко разобраться в этой степной политике, да еще с "умной" головой князя Горчакова!.. Поэтому и не поехал освобожденный Губайдуллла к своей мачехе в родные места. Не поехал и к брату своему - кушмурунскому ага-султану Чингису, а направился вдруг прямо к Кенесары. Не такую уж глупую политику ведет этот мятежный султан. Его поддержка куда предпочтительнее, чем всех остальных. Айганым!.. Граф невольно улыбнулся, вспомнив о чем-то давнем и приятном! Это было двадцать пять лет назад на балу у императора Александра. Они, молодые гвардейские офицеры, наперебой ухаживали за прекрасной кайсацкой ханшей, неожиданно появившейся при дворе и оживившей общество. Семидесятилетний муж ее Вали-хан днями и ночами не вставал из-за зеленого стола, играя со столь же престарелыми сенаторами. И как-то он, Перовский, молодой и блестящий тогда гвардеец, признался ей в любви.. И вот эта бывшая светская красавица так жестоко боролась за влияние среди орды!... Мысли графа постепенно приняли более мрачное направление. Ему вспомнился другой, куда менее веселый императорский прием, который случился недавно. И император давно уже другой - с тяжелым свинцовым взглядом, и веселья мало. Да и сам он не показался ли милым грациозным дамам этаким молодящимся и расфуфыренным старичком генералом откуда-то из далекой пограничной провинции? Незадолго перед этим произошла его неудачная экспедиция в Кокандское ханство. По высочайшему соизволению ему разрешено было приехать в столицу, чтобы немного отдохнуть. Свыше четырех месяцев пробыл он там и уже подумывал о возвращении к месту службы, когда его неожиданно пригласили на придворный бал. Там Василий Алексеевич Перовский вплотную столкнулся и с императором Николаем I. На высочайшем лице было написано явное неудовольствие. Все разъяснила прогуливавшаяся с царем очередная фаворитка красавица Макеевская. Лукаво посмотрев на графа, она воскликнула: - Ах, ваше величество!.. В невыполнении вашего обещания отчасти виноват и граф Василий Алексеевич... Перовский, ничего не понимая, смотрел в ее смеющееся лицо. Нужно было что-то говорить. - Если ваше величество что-нибудь обещали кому-нибудь, то разве не положим мы свои жизни, чтобы обещание было выполнено!.. В конце концов все разъяснилось. При дворе в последнее время стали входить в моду бухарские шелка. И вот караван с шелком, который ждали петербургские модницы к этому балу, оказался где-то под Ташкентом разграблен людьми мятежного султана Кенесары... - Этого не может быть! - поразился Перовский. - Только вчера я получил депешу, что подопечный мой султан Кенесары еще пятого сентября находился в своей ставке на берегу Тургая. В доброй тысяче верст от Ташкента!.. - Кайсацкие ханы - не русские генералы, которым необходимо два месяца, чтобы добираться от Оренбурга до Арала! - Царь говорил жестко, не щадил самолюбия графа, руководивщего неудавшейся экспедиций. - Этому вашему разбойнику оказалось достаточно семи дней, чтобы с четырьмя тысячами всадников оказаться под самыми стенами Ташкента! *** Перовский склонил голову: - Простите меня, ваше величество, но я действительно ничего не знаю... - С каких это пор в России генералы узнают от царя, что творится среди их подданных? - Николай I нахмурил брови. - Извольте, могу доложить вам. Опекаемый вами султан Кенесары, насколько мне известно, еще седьмого сентября самолично провозгласил себя ханом кайсаков и через неделю начал войну против кокандского хана. - Не может быть!.. - прошептал Перовский... Только на днях получил он письмо от Генса, исполнявшего в отсутствие военного губернатора его обязанности. Генс сообщал, что его адъютант Герн еще первого сентября находился в ставке Кенесары, откуда только что вернулся. Он доложил, что там царит тишина и спокойствие и все ждут окончательного результата переговоров... Царь сделал отметающий жесть рукой, и на лице его появилось так хорошо знакомое всем брезгливо-пренебрежительное выражение. - Сегодня прибыл гонец с депешей от кокандского хана... Все же вам следует запомнить, Василий Алексеевич, что наше доброе отношение к вам не означало согласия на провозглашение этого Кенесары степным императором. В Российской империи этого не может быть дозволено. В вашем споре с Горчаковым я склоняюсь сейчас на его сторону... К тому же не вам мне объяснять, что, когда российские интересы столкнулись по всей Азии с интересами британской короны, разумно ли подрывать наши добрые торговые и всяческие иные отношения с Кокандом, Бухарой или Хивой? И не может каждый губернатор в России вести свою политику. Так что довольно канителиться вам с этим Кенесары. Сегодня я отдал приказ Чернышеву объединенными усилиями Сибирской и Оренбургской линий покончить с ним бесповоротно и навсегда. Если же вы, граф, считаете, что не сможете со всем старанием выполнить этот приказ, то... Перовский низко опустил седую голову: - Слушаюсь, ваше величество!.. - Что же, тогда отправляйтесь в Оренбург! Царь сделал разрешающий жест рукой. Граф Василий Алексеевич Перовский еще ниже склонил голову. Подняв глаза, оренбургский военный губернатор увидел лишь удаляющуюся прямую спину самодержца и почти вплотную прильнувшую к ней стройную фигурку в платье из обычного китайского шелка. Он вспомнил буйные грубоватые расцветки среднеазиатского атласа и глубоко вздохнул. Что делают сейчас с этим атласом запыленные и пропотевшие сарбазы Кенесары?.. Граф был осведомлен о своднической роли военного министра Чернышева в романе царя с красавицей Макеевской. Знал он, что с некоторых пор тот добивается назначения своего дальнего родственника генерал-майора артиллерии Обручева на место Перовского. Лишь благодаря непонятной благосклонности к нему царя военный министр не осмеливался прямо советовать произвести соответствующие перемещения. Но теперь лукавый Чернышев, кажется, у цели. И еще невольно подумал Василий Алексеевич Перовский, что отношения при российском императорском дворе мало чем отличаются от отношений между казахскими султанами, которые грызутся между собой за власть и влияние. Они обязательно притрутся друг к другу - эти султаны и нынешние российские управители... *** Через несколько часов после разговора с самодержцем, на рассвете следующего дня, Василий Алексеевич Перовский выехал в Оренбург и в самом скором времени добрался туда. Сразу по приезде он узнал от Генса все подробности. Предстояло в срочном порядке разработать необходимые мероприятия по ликвидации мятежа и самоуправства Кенесары. Предварительно ко всем ага-султанам были посланы нарочные с требованием немедленно явиться в Оренбург. Вчера уже почти все приехали, и генерал Генс составил подробный доклад о положении в степи. Молодой ясноглазый адъютант доложил военному губернатору о прибытии Генса. - Пусть войдет!.. - устало махнул рукой Перовский. Вошел генерал Генс, человек высокого роста, с орлиным носом и каштановыми, слегка вьющимися волосами. В очках в золотой оправе, он был скорее похож на ученого, чем на военного. Чувствовалось, что отношения между военным губернатором и подчиненным ему начальником пограничной комиссии лишены того бравого солдатского духа, который восходил к павловским временам и с новой силой возродился в нынешнее царствование... Кабинет графа Перовского представлял собой довольно просторную квадратную залу с несколькими обитыми золотистым бархатом креслами. Кроме стандартного императорского портрета во весь рост здесь висели небольшие портреты маслом Суворова и Кутузова, к которым у военного губернатора было почтительное пристрастие еще с детских лет. На стене висела громадная карта всего Оренбургского края с примыкающими землями и чужеземными владениями. Бросалось в глаза обилие книг. Они стояли в больших темно-красных шкафах, лежали на столе - толстые фолианты в тисненных золотом кожаных переплетах... - Отдохнули уже от столицы, Василий Алексеевич? - спросил грустно улыбнувшись Генс. - Вы правы насчет столицы, мой дорогой Генс. Петербург действительно утомляет... - Он задумался на минуту, полузакрыв глаза и словно вспомнил что-то. - Но не будем зря терять времени. Покажите мне на карте, где дислоцированы в настоящее время аулы, верные Кенесары!.. Они подошли к карте, и Генс принялся объяснять с карандашом в руке: - Из Акмолинского и Каркаралинского округов к нам перекочевали вместе с Кенесары целиком волости Альке-Байдалы, Тнали-Карпык, Тюбе-Темеш. Они в основном обосновались вот здесь, по краям песков Каракум и Аккум, а также при устье рек Жыланды и Тургай. Волости Козган, Айдабол, Каржас, Малай-Калкаман из Баян-Аульского округа, а также все остальные аулы Тнали-Карпык и Торайгыр-Кипчак из Акмолинского округа слилась с родом баганалы и осели на берегу реки Кара-Тургай. По верхнему течению Кара-Тургая, в урочище Орда-Тиккен, что значит "Ханская ставка", расположен родовой аул самого Кенесары... - Значит, здесь его аул? - задумчиво переспросил Перовский. Генс кивнул. Оба они еще некоторое время смотрели на крошечную рябинку среди моря белой бумаги. - Продолжайте!.. - тихо попросил Перовский. - Здесь расположились орды и племена Атбасарского уезда, населявшие ранее районы Аргынаты, Улытау, Терсаккан, Кайракты, Шоиндыколь, Акколь. Это во-первых, те же тюбе-темеш и тнали-карпык, а кроме этих разветвленных родов - еще койлыбай-алтай, айткожа-карпык, алтай-альке, алтай-байдалы и алшын-жагалбайлы. Они в тысяча восемьсот тридцать восьмом году примкнули к мятежу Кенесары и следуют за ним всюду. Сейчас им принадлежит по существу вся эта огромная территория! Генс вынужден был сделать несколько шагов вдоль карты, чтобы хоть приблизительно очертить границы земель названных им родов. - Но здесь, насколько мне помнится, кочевал могущественный род алшын-жаппас... - Они ужились и частично слились с ним. - Ужились? - В голосе Перовского было явное недоумение. - Да, ужились, Василий Алексеевич... А если к этому прибавить угодья восставших в разное время и присоединившихся к мятежу родов Малой орды, таких, как табын, тама, шыклык, шомекей, шекты, торткара, то посмотрите они к востоку от Яика занимают все земли по берегам рек Жем, Илек, Иргиз и Жыланды, а также предгорья Мугоджар. Это значит, что в подчинении Кенесары находится территория, равная Франции и всем итальянским королевствам вместе!.. - Да, это так. И, по европейским канонам, ему вполне можно было бы претендовать на титул... - Перовский не закончил и снова перевал взгляд на оспинку, обозначавшую ставку Кенесары. - Не это меня, правду сказать, занимает... Мы с вами лучше других понимаем, что происходит здесь. Так вот: как же могло случиться, что казахи, как называют они себя, которые обычно яростно защищают свои пастбища даже от ближайших родственников, без всякого сопротивления пустили на свои исконные земли всю эту массу родов из чужой и на протяжении долгого времени враждебной им Средней орды? Почему они мирно уживаются на пастбищах? Не происходит ли нечто необычное в степи, чего мы еще не в силах понять? Генс смотрел куда-то в сторону. - Политика князя Горчакова, к которой по какому-то непонятному фатуму всегда склоняются русские цари, скоро не одну эту степь объединит против дорогой нам России. И ничего мы с вами здесь не поделаем. Вам-то легче. А попробуй я заикнись - наши лжепатриоты мгновенно припомнят нерусскую мою фамилию... Они долго молчали, два русских человека, которые были бессильны что-либо изменить. - Личные цели этого Кенесары мне вполне понятны... - прервал молчание Перовский. - У всех аблаидов они одинаковы. Но тем, как ловко использует он аракчеевскую глупость некоторых наших наделенных властью проконсулов, можно только восхищаться. Поэтому и провозгласили его ханом... - Мне только через три дня доставили весть об этом. - Генс усмехнулся, покрутил головой. - От вашего имени я сделал запрос Кенесары. Тот немедленно ответил отрицательно, подписавшись верноподданным и наследным полковником российским... Ну и разбойник! Потом я понял, в чем дело. Для кокандцев устроил представление. Они-то сразу узнали, что его подняли на белой кошме от всех трех жузов, а на берегах Тургая идет в честь этого невиданное пиршество. Сидели себе беспечно, а тут откуда ни возьмись - разъезды Кенесары под Созаком!.. - Так считает он себя ханом или нет? - Перовский отошел от карты, обошел стол. - Если нет, то почему без нашего совета двинулся к Созаку? - Тургайский правитель Ахмет Жантурин поясняет, что Кенесары попросили об этом роды шомекей, торткара и табын, часть которых населяют низовья Сырдарьи. Они восстали против кокандского засилья и обратились к нему за помощью. То же приблизительно сообщает и начальник сибирской таможни. По его данным, Кенесары направился туда, чтобы вернуть на исконные земли казахские племена российского подданства, которые во времена междоусобиц перешли в кокандские владения. А если прибавить к этому, что ташкентский куш-беги убил братьев и отца Кенесары, то чему тут удивляться... - Но там сейчас нет уже тех людей, которые виноваты в смерти его отца и братьев. Правит Кокандом Шерали-хан. Вы знаете, что это мирный человек и друг нам. Должно ли допускать, чтобы числящийся нашим подданным Кенесары вызвал войну с Кокандом? Нам еще придется в будущем иметь с ними дело, и ни к чему заранее осложнять отношения!.. *** Перовский имел в виду недавно происшедшие события. Через год после встречи в Ташкенте совершенно потерявший голову Мадели-хан официально женился на своей мачехе Ханпадшаим. Эмир бухарский, прозванный за невиданную жестокость "Мясником Нурасуллой", объявил его вероотступником и пришел в Коканд с огромным войском. Он отрубил голову беспутному Мадели-хану, а красавице Ханпадшаим залил расправленным серебром детородное место. Генс пожал плечами: - Кенесары закономерно хочет использовать вражду между Бухарой и Кокандским ханством для освобождения и присоединения к себе сырдарьинских казахов. Сейчас самый удобный момент для того, и действия Кенесары полностью соответствуют данной версии. Что ж, его можно понять. Он, конечно, ни за что не согласится стать вассалом хивинского, бухарского или кокандского правителей, так как прекрасно понимает их политику. Если он понадобится им, то лишь как подвижной заслон против России. Помните, как резко он ответил три года назад на заигрывания и подарки со стороны того же Аллакула: "Если уж услужить, то лучше льву, чем шакалу!.." Мы немедленно сообщили об этом графу Нессельроде. К сожалению, делами львов нередко ведают ослы. Перовский устало откинулся в кресле, и только сейчас заметил Генс, как постарел граф за время пребывания в Петербурге. - Кенесары никому не захочет подчиниться, в том числе и Российской империи... - сказал Перовский. - И тут же ничего не поделаешь. Его главная цель - объединить под своей властью всех казахов, где бы они в настоящее время ни проживали. Он хочет воссоздать великое казахское ханство, не понимая, не желая понимать обреченности этой затеи в наше время. Как бы мы с вами ни относились к нему, нам предстоит покончить с его мечтами и надеждами... Что делать, не мы первые в истории совершим подобное деяние!.. - Даже сырдарьинский батыр Жанкожа нашел с ними общий язык... - Генс задумчиво повернул голову к карте. - Иначе не смог бы Кенесары штурмовать Созак, обороняемый пятью тысячами воинов. - Но государю доложено, что он отправится туда с четырьмя тысячами сарбазов. А это не изнеженные городские жители! - Да, но на колодце Шункур-кудук их настигла дизентерия, и ему пришлось оставить там добрую половину войска. Так что не помоги ему Жанкожа со своими сарбазами, вряд ли пришлось бы ему осаждать Созак... - Как там дела? - Десять дней уже длится штурм. По-видимому, дело идет к концу... - Решиться на такой штурм мог лишь отчаянный человек! - Ну, ему не занимать отчаянности. Вы же знаете этого разбойника. И насчет его полководческих талантов сомневаться тоже не приходится. Таких бы людей привлечь к России, а не всякую мелкую сволочь из горчаковского окружения. К сожалению, нам этого не позволят сделать. Все должно склониться перед единым шпицрутеном - от финских хладных скал до пламенной Колхиды... А Созак он возьмет, не сомневайтесь. По моим данным, он даже сотню лестниц заготовил для штурма, а кому лезть по ним, у него найдется. - Но как все же сумели они пройти за неделю Голодную степь? - Перовский выбросил руку к карте. - Не за неделю, Василий Алексеевич... - Генс понизил голос почти до шепота. - За пять дней! Я не знаю, провозгласили или нет его ханом у могилы предка Алаша, но неоспоримо, что еще седьмого сентября он находился там вместе со всеми поддерживающими его аксакалами и биями. Это - возле Улытау. А уже двенадцатого сентября с половиной своего войска он вышел к стенам Созака. Только птицы способны на такие перелеты!.. - Как же он шел? Если через пустыню, то для этого необходимы верблюды, а не лошади... - Он как раз и шел дорогой, якобы проложенной четыреста лет назад этим Алашем. Мне все подробно рассказал сарбаз, доставивший вчера депешу. Вот их путь. - Генс возвратился к карте: - Кара-Кенгир, где мавзолей Алаша, затем урочище Каражал, уже в ста тридцати верстах от Улытау. Через двадцать две версты по берегу Сарысу могила батыра Таймаса, а еще через сорок пять верст - так называемая "Девичья могила", где они дали передышку лошадям... - Насколько я помню, там бедный травостой и совсем мало воды. - Это для наших солдатских лошадей. Что касается казахских коней, то они где угодно добудут себе корм... А вот их дальнейший путь. Через двадцать семь верст - переправа у Тас-Откеля и ночевка пониже могилы Сарта. На рассвете уже по левому берегу Сарысу тридцативерстный переход до могилы Кара-Кипчака. Здесь краткая кормежка лошадей, и потом самый тяжелый переход через движущиеся пески, на которые никогда не решился бы даже опытный караванщик. На первый взгляд - сыпучие безжизненные пески и нет ничего живого. Но кое-где между барханами растут полузасыпанные песком колючий тростник - шенгел, сухой кустарник - баялыш, попадаются изредка столетник и тамариск. Нужно уметь лишь увидеть все это. Даже джида растет в заповедных местах меж песчаными холмами. А для прокормления людей там хватает дичи зайцев да косуль. Там, где наши солдаты погибли бы в два дня, кочевые джигиты находят все - воду, фураж, пищу. Нам еще предстоит учиться всему этому... *** - Там отмечено первое кокандское укрепление по нашим картам, - заметил Перовский. - Да, Жаман-Курган, привал в тридцати верстах от Кара-Кипчака. Четырехгранный замкнутый дувал туземного типа полутора аршин толщины и четырех аршин высоты. Их строили кокандцы для защиты караванов от нападений вольных казахов и как базы для нападений, в свою очередь, на казахские аулы... Дальше - Кзыл-Джингил, зимовье Батеш-батыра, того самого, который из-за вражды с Сандыбаем уехал из Кара-Кенгира. Потом сорок верст по высыхающему руслу Боктыкарын до озера Айнамколь. Оно в густых тугаях. Это последняя зеленая остановка перед Голодной степью... - А где заболели они животом? - спросил Перовский. - Это между Жаман-Курганом и зимовьем батыра Батеша. Там есть три колодца под названием Шункур-кудук. Джигиты Байтабына, которые не знают этих мест, напились оттуда и почти все заболели. Больных Кенесары оставил в аулах рода баганалы из найманов, которые находились уже там на своих зимовьях... - А что ели они в Голодной степи? Где брали воду для себя, а главное для лошадей? - Да, Голодная степь для несведущего - страшное место... Особенно первый семидесятиверстный переход. Красно-бурая потрескавшаяся глина без проблеска зелени. Но у лога Терсаккан имеется овраг Айдарлы и при нем тайный колодец Шынырау, всегда полный воды. Кое-какой кустарник вокруг, а кроме того, уставших лошадей подкармливают, по туркменскому обычаю, овечьим курдюком... В мою первую научную экспедицию наши казаки научились там этому... - И лошади едят? - Едят, и сил вдвое прибавляется... Короче, говоря, добрых сто верст Голодной степи, затем при Бес-Кулане переправа через Чу, соленое озеро Акжаиткан, урочища Иней и Кулан-Кабан, соленый колодец Кос-кудук. Снова тридцать верст сквозь барханы, и полусоленый Жаман-кудук. Только верблюды в состоянии пить из него воду. И лишь через двадцать верст у могилы Берди-бия годная для потребления людей и лошадей вода. Место, где могила Берди-бия, называют еще просто Кул. С вечера Кенесары разрешил там всем отдохнуть, а на рассвете оказался у стен Созака...
|
