Между двумя войнами

В период с 1919 по 1939 гг. газетно-журнальный мир приспосабливал­ся к новым условиям экономической и политической жизни Франции, к новым требованиям читателей, на умонастроение и образ жизни которых война оказала серьезное влияние. Заметно менялось соотношение между политической и информацион­ной прессой, перестраивалась и сама структура французской журналисти­ки. Дальнейшая индустриализация прессы, более рациональные, «амери­канизированные» методы ее создания и управления, рост экономической прессы, развлекательных изданий, специализированной периодики, появ­ление новых «звезд» и смена лидеров на газетной сцене — все это приме­ты 20-х и 30-х годов.

Материальное положение газет, особенно ежедневных, усложнялось из-за роста себестоимости, вызванного и улучшением содержания (обшир­ная международная информация, дорогостоящие репортажи, разнообраз­ные приложения), и сложностью внешнего оформления (иллюстрации, цвет, шрифт), и удорожанием расходов на бумагу, на транспорт, на содер­жание редакции. За два десятилетия (1917-1938) себестоимость номера ежедневной газеты выросла в 5 раз. Все это делало трудным существова­ние газет и рискованными попытки новых изданий. Мелкие и средние га­зеты стали закрываться. В Париже к 1938 г. осталась лишь 31 ежедневная газета, а в провинции — 17S. Концентрация печати усилилась особенно в условиях экономического кризиса 30-х годов.На политической арене Франции большие изменения были связаны с созданием и укреплением Французской коммунистической партии. Отно­шение к ФКП внутри страны и к Советской России во внешней политике определяло место каждой политической партии, каждого политического деятеля и каждой политической газеты в развернувшейся борьбе. Тема антикоммунизма объединяла большинство крупных газет и резкое их поп­равение было отличительной чертой периода. Достаточно упомянуть кампанию против правительства Бриана, кото­рую развернули «Матэн», «Тан», «Эко де Пари» и другие буржуазные га­зеты, когда речь зашла о более гибкой политике и об участии этого правительства лишь в обсуждении условий созыва конференции в Генуе, куда предполагалось пригласить советскую делегацию. В результате этой кам­пании правительство Бриана пало.

Попытки ликвидировать свободу печати при помощи выдвигавшегося законопроекта о судебном преследовании за антивоенные выступления были направлены против коммунистической печати, в первую очередь против газеты «Юманите». И если реакции не удалось, по выражению Анатоля Франса, отбросить страну к законам о печати времен Карла X, то общая атмосфера оставалась крайне неблагоприятной для прогрессивной печати. Говоря об изменениях внутри самих газет, следует отметить большее разнообразие рубрик, возросшую роль «больших репортажей» и новшес­тва в оформлении. Заметным было увеличение зарубежной информации, что, впрочем, не всегда свидетельствовало о внимании газет к серьезным проблемам международной жизни, а скорее о стремлении развлечь французскую пуб­лику чем-то «заграничным», с оттенком экзотики. Среди новых рубрик постоянный характер стали приобретать «кино», «радио», «туризм», «авиация», «автомобили», «спорт».

«Большие репортажи» вступают в период своего расцвета и теперь так же, как раньше романы с продолжениями, поднимают резко тираж то од­ной, то другой газеты. Наибольшую известность среди авторов подобных материалов получил Альбер Лондр после серии репортажей из каторж­ных тюрем в «Пти паризьен». Его именем даже названа одна из журналис­тских премий за лучший репортаж.

Некоторые изменения коснулись и внешнего вида газет. Не меняя формата, они медленно, но верно увеличивали свой объем. К 1939 г. средний объем «большой» газеты колебался от 12 до 16 полос при числе колонок 7-8.Но что было самым впечатляющим, так это количественный и качес­твенный прогресс фотоматериалов. Занимая все более видное место в га­зете, фотография начинает в некоторых случаях определять ее лицо. Под фотографии подстраивается верстка, а не наоборот, как было раньше. Фото в газете становится уже не только вторичным, иллюстративным элемен­том к тексту, а самостоятельной информацией. Уже в 30-е годы «Тан», отказываясь от фотоиллюстраций, выглядит архаичной в сравнении с газетами, следующими за «Пари-суар».

Юридическое положение французской печати в 20-30-х гг. оставалось в основном в рамках закона 1881 г., хотя в разные годы и вводились вре­менные ограничения на деятельность отдельных газет. И все же в услови­ях экономической и политической нестабильности этот закон не мог огра­дить печать от влияния правительства и давления капитала. Неоднократ­ные финансовые скандалы, среди них особенно нашумевшее дело Стависского в 1934 г., в которых были замешаны крупнейшие газеты, показы­вали, что пресса зачастую находилась в зависимости от интересов отдель­ных экономических и финансовых групп.

Известны случаи кампаний в прессе, организованных предпринимате­лями накануне выборов. О связях газеты «Тан» с Комите де форж прямо говорится во многих работах по истории Франции. Появление и развитие ежедневной экономической прессы также указывает на то значение, кото­рое придают в это время информации представители деловых кругов. Сама пресса, становящаяся все более «деловой», отражает в своем развитии в 20-30-е гг. борьбу не только политических, но и экономических интересов.

При общей характеристике французской прессы рассматриваемого периода, с учетом «удельного веса» каждой газеты и ее политической ори­ентации, можно обрисовать примерно следующую расстановку сил в об­ласти, прежде всего, ежедневной печати. Газеты, составлявшие еще накануне 1914 г. «большую пятерку», обра­зуют в 1915 г. своеобразный консорциум (как они сами его назвали), осно­ванный на общности рекламных интересов. Используя материальные за­труднения этих газет и ослабление соперничества между ними, агентство Гавас заключает с ними договор об общей рекламной службе, после чего всякая конкуренция между «Пти паризьен», «Пти журналь», «Матэн», «Журналь» и «Эко де Пари» практически исчезает.

Чтобы избежать обвинения в создании «треста», Гавас снабжает рек­ламой и «шестую газету», состоящую из дюжины парижских газет помель­че, покорно следующую в фарватере «большой пятерки».

Начиная с 1931 г., когда произошел конфликт между агентством Гавас и «Пти Паризьен», которому стали тесны рамки консорциума, связи внут­ри «пятерки» стали ослабевать. Окончательно консорциум распался в 1937 г. Не было также единодушия и в рядах «шестой газеты». Однако в период совместных действий каждая газета использовала преимущество своего положения. Самая крупная утренняя газета этого периода — «Пти паризьен» — выходила полуторамиллионным тиражом до 1936 г., и лишь к 1939 г. ее тираж снизился до 1 млн. Достаточно умеренно выражая свои политичес­кие симпатии (как это свойственно «большой» газете), она тем не менее явно была на стороне Национального блока в 1919-1924 гг. и не скрывала своей враждебности к Народному фронту в 30-е годы. Ее попытки расши­рить свое влияние в провинции за счет региональных выпусков встречали недовольство со стороны Гавас и Ашетт и, как уже говорилось, вносили раскол в ряды консорциума.

«Эко де Пари», достигшая своего расцвета в годы первой мировой во­йны, замедлила темпы роста, а в 30-е годы стала терять читателей, зани­мая весьма консервативные, националистические позиции. В 1938 г. она слилась с газетой «Жур». «Журналь», сохранявшая прочные позиции до 1939 г. (410.000 экз.), еще более резкая в своей оппозиции Народному фронту, имела наиболее прочные связи с агентством Гавас и его директором Пьером Гимье. Кроме того, она имела связи с бумагопромышленником Дарбле и Парижско-Нидерландским банком. «Матэн», будучи основной конкуренткой «Журналь» внутри «пятерки», занимала столь же правые позиции и отличалась особыми симпатиями к Муссолини и Франко, а также своей ненавистью к Народному фронту, что в немалой степени привело к падению ее тиража от 1 млн. в 1919 г. до 300 тыс. в 1939 г. «Пти журналь» в течение всего периода после войны переживала серь­езные трудности, тираж ее непрерывно сокращался, опустившись в 1936 г. до 150 тыс. Неоднократные смены владельцев и склонность к поддержке Народного фронта не предотвратили ее падения. К 1939 г. она пришла с дефицитом в 9 млн. франков. В таких условиях нестабильности своих членов консорциум пяти газет не представлял иногда непреодолимого препятствия для возникновения конкурентов.

В 1922 г. для поддержки Левого блока, куда входили социалисты и ото­шедшие от Национального блока радикал-социалисты, была создана газе­та «Котидьен». Инициатором ее создания был Анри Дюмей, уже имевший к этому времени успешный опыт издания еженедельной газеты «Прогре сивик», оппозиционной Национальному блоку.Обратившись к читателям «Прогре сивик» с предложением о подписке на средства для издания ежедневной газеты, Дюмей сумел привлечь к своей идее 60 тыс. акционеров и собрать 22 млн. франков. Газета «Котидьен», получившая поддержку таких политических деятелей как Леон Блюм, Венсан Ориоль, Эдуард Эррио и др., стала во главе кампании, приведшей к победе Левого блока в 1924 г. Ее тираж к этому времени достиг 380 ты­сяч. Несмотря на противодействие газетного консорциума (Гавас отказы­вает «Котидьен» во всякой рекламе), она успешно завершает свою кампа­нию против А. Мильерана, заставив уйти его с поста президента респуб­лики. Однако после поражения Левого блока в 1926 г. и прихода к власти коалиции буржуазных партий во главе с Пуанкаре под лозунгами «нацио­нального единения» газета отходит от своей первоначальной позиции. Дюмею удается еще некоторое время удерживать ее на плаву, но от пре­жней политической газеты остается лишь одно название.

Другой попыткой издания массовой газеты представляли собой наме­рения парфюмерного фабриката Коти использовать газету в своих поли­тических интересах, построив ее в то же время на коммерческой основе. Его амбиции при этом простирались до желания стать французским Херстом. Придерживаясь крайне правых взглядов, Коти не жалел миллионов для создания собственной прессы, которая пропагандировала бы его сильно отдающие фашизмом идейки. С этой целью он оказывал финансовую под­держку «Аксьон франсез», поощряя в то же время отделившуюся от нее «Нуво сьекль», еще более правую. Купив в 1922 г. газету «Фигаро», он пригласил на пост ее главного редактора Люсьена Ромье, который был известен ему с 1918 г. по своим экономическим обозрениям в «Журне эндюстриель», прославлявшим французский капитализм. Разместив редак­цию «Фигаро» в одном из самых престижных зданий на Елисейских пол­ях, Коти вскоре сливает ее с «Голуа», чтобы сосредоточить все усилия на издании другой ежедневной газеты, более соответствующей его целям.

Первый номер «Ами дю пепль» появился 3 мая 1928 г. Продавая эту новую газету по 10 сантимов вместо обычных для парижских газет 25, он действовал в духе старых рецептов Жирардена, но сразу же натолкнулся на противодействие консорциума. Типография «Эко де Пари», с которой «Ами дю пепль» была связана договором, отказалась ее печатать. «Мессажери Ашетт» отказалась распространять ее, Гавас лишило ее всякой рек­ламы, и лишь значительные капиталы «парфюмерного короля» позволили ему продолжать борьбу. Он основал собственное общество по распрос­транению газеты, привел в действие армию продавцов, наладил издатель­ское дело и одновременно возбудил процесс против своих соперников, который выиграл, получив 10 млн. франков компенсации. После этого «Ами дю пепль» (с учетом вечернего издания «Ами дю пепль дю суар») увели­чила свой тираж до 700 тыс. экземпляров.

Однако откровенно фашистские выступления газеты, однообразие со­держания и стиля ее статей, продолжающаяся конкуренция со стороны «большой пятерки» и серьезные финансовые издержки не позволили «Амн лю пепль» закрепить свой успех. Вскоре Коти вынужден был поднять цену газеты до общепринятого уровня в 25 сантимов, а в 1934 г., незадолго до своей смерти, отказаться от ее издания, истратив в итоге около 500 млн. франков. Казалось, Коти уверенно шел по пути, начертанному Жирарде­ном и продолженному Мийо, но оба его предшественника были гораздо более осторожны в вопросах политики.

Гораздо более счастливо сложилась судьба другой ежедневной газеты, успех которой несомненно является одним из самых заметных явлений в жизни французской прессы между двумя войнами.

Еще в 1919 г. в рядах сатирической прессы появляется новичок в на­звании которого звучала и фамилия его создателя Эжена Мерля. «Мерль блан» («Белая ворона») быстро завоевывает успех при сохранении ярко выраженных левых позиций. Начав со скромных 34 тыс. экземпляров, этот сатирический еженедельник через год уже имеет 110 тыс., а в 1922 г. его тираж достигает 812 тыс.! Вдохновленный успехом Э. Мерль организует издательское общество, которое в феврале 1923 г. начинает издавать ежед­невную вечернюю «Пари-суар» сначала как «финансовую газету», а спус­тя семь месяцев, превращает ее в «газету общей информации». На первых порах с тиражом 120-150 тыс. «Пари-суар» держится в первой пятерке парижских газет, но острая конкуренция со стороны другой вечерней, но более крупной газеты «Энтрансижан» (400 тыс. в 1930 г.), занимавшей правые, националистические позиции, не позволил Меряю развить успех. В 1927 г. Мерль оставляет редакцию «Пари-суар», а в 1930 г. газету поку­пает Жан Пруво, когда тираж ее уже упал до 60 тыс.

Жан Пруво, стоявший во главе семейства промышленников (шерстепрядильные предприятия, сахарные заводы, бумагоделательные фабрики) был к этому времени не новичком в газетном деле. Используя свои капи­талы, он купил в 1924 г. ежедневную «Паримиди» (40 тыс. экз.), удвоив ее тираж к 1930 г. После приобретения «Пари-суар» Пруво стремительно набирает темпы на пути к триумфу: в 1931 г. тираж «Пари-суар» более чем удваивается, в 1933 г. достигает 1 млн., в 1934 г. — 1,5 млн., в 1938 г. — 1,8 млн., наконец, в 1939 г. превышает два миллиона, покоряя тем самым вершину, которой иногда лишь достигала «Пти паризьен» во время пер­вой мировой войны.

С 1937 г. она выходит на 10-14 полосах, а по воскресеньям на 20-ти. Штат ее редакции накануне второй мировой войны составлял около 1000 человек, из них журналистов и фоторепортеров около 150.

Усвоив современный стиль руководства газетным предприятием, Пру­во старался держать «Пари-суар» на уровне последних достижений в оформлении, подаче материалов и организации работы редакции. Приняв в 1931 г. формулу «большой ежедневной информационной газеты», «Пари-суар» отводит значительное, если не главенствующее место фотографи­ям. Погоня за сенсационными материалами, «кровь и ужасы» на первой полосе, многообразие рубрик, репортажи и анкеты — все эти необходи­мые признаки «большой газеты», к тому же располагающей значительно большими средствами для поисков и доставки информации, чем ее конкуренты, позволяли «Пари-суар» наиболее успешно соответствовать вкусам широкой аудитории, в то же время эксплуатируя их. Политическая ин­формация, занимающая второстепенное место на ее страницах, была всегда выдержана в умеренных тонах с претензией на объективность. Ей скорее было свойственно поддерживать дух казенного оптимизма в сложное для страны время, что ни в какой степени не способствовало пониманию ее читателями реальных проблем, которые стояли перед Францией как на внутреннем, так и на внешнем фронте.

При всей своей массовости и универсальности «Пари-суар» оставляла неохваченными еще значительные пласты читательской аудитории. Для их освоения Пруво берется еще за два издания, очень точно выбрав на­правление поиска. В марте 1937 г. он основывает «Мари-Клер» — «еженедельник для женщин, какого еще не было» с тиражом в 437 тыс. Новизна его заключа­лась в том, что будучи столь же роскошно оформленным как и самый мод­ный тогда женский журнал «Вог», он предлагал решения бытовых про­блем, «приемлемые для всех кошельков», обращаясь к более широким со­циальным слоям. Это позволило увеличить тираж «Мари-Клер» до 985 тыс. в 1939 г. В нем Пруво смело использовал опыт аналогичных американс­ких изданий. Так же как и в другом своем издании — «Матч». Приобретя этот довольно скромный спортивный еженедельник, он путем постепен­ного расширения его тематики превратил его в один из самых массовых журналов Франции. В 1939 г. тираж «Матч» составлял 1 млн. 100 тыс.

Группа прессы Пруво становится первым крупным газетно-журнальным объединением, которому впоследствии предстоит сыграть большую роль в определении лица современной французской печати, особенно пос­ле присоединения к этой группе газеты «Фигаро». А пока, в 1939 г., «Фи­гаро с тиражом 80 тыс. экземпляров стоит во главе «прессы центра». Вдо­ва Коти мадам Котнареаню, оставаясь главным акционером газеты, отдает ее политическое направление на усмотрение Люсьена Ромье и Пьера Бриссона. Это ставит «Фигаро» в ряды «умеренных правых», в которых выде­ляется еще газета «Тан», репутация официоза которой во многом объясня­лась ее плохо скрываемыми связями с влиятельными экономическими кругами. Еще правее этих буржуазных газет находилась группа более мелких изданий. Уже упоминавшаяся «Аксьон франсез» Шарля Морраса и Леона Доде одно время держалась за счет финансовой поддержки Коти (до 1925 г.), а чаше всего вынуждена была обращаться за помощью к сво­им подписчикам. Ее националистическая линия, сопровождаемая часты­ми эксцессами, не изменилась и к 1939 г., когда ее тираж был менее 60 тыс. Более устойчивыми были позиции крайне правых в еженедельной печати. Даже в годы Народного фронта тираж «Кандида» и «Грэнгуара» был соот­ветственно 465и 800 тыс. Несколько меньшим был тираж основанного в 1930 г. откровенно фашистского еженедельника «Же сюи парту», сделав­шего затем карьеру в годы оккупации Франции.

Всей этой буржуазной печати противостояла не столь массовая по ти­ражам, но многочисленная по названиям и очень активная в политичес­ком отношении печать левых партий. О роли, которую играла до 1926 г. газета «Котидьен», уже было сказано. В эти же и последующие годы такие газеты как «Овр» Габриеля Терн, «Эр нувель» Эдуарда Эррио, «Репюблик» Эмиля Роша, а затем Жака Кейзера представляли различные течения в радикальной партии, даже не являясь официально партийными органа­ми. Многие крупные провинциальные газеты были весьма близки к пар­тии радикалов: «Депеш» (Тулуза, тираж 270 тыс.), «Франс» (Бордо, 235 тыс.), «Прогре» (Лион, 220 тыс.), «Пти провансаль» (Марсель, 165 тыс.).

Официальный орган социалистической партии (СФИО) «Попюлер де Пари» в первые годы своего появления в этой роли вел трудную жизнь. С 1925 по 1927 гг. не выходил вовсе. Но с приходом в редакцию Леона Блю­ма достиг тиража в 100 тыс. экз. В годы Народного фронта тираж «Попю­лер де Пари» поднимался до 300 тыс., но вновь резко падает к 1939 году. В провинции, несмотря на то, что агентство «Пресс попюлер» было социа­листическим, лишь одна газета «Ревей дю Нор» (Лилль) имела тираж в 250 тыс., в 1936 г., остальные газеты, поддерживавшие социалистов, зна­чительно ей уступали.

К левому лагерю можно также отнести группу еженедельников с тира­жами, как правило, более низкими, чем у аналогичных правых изданий. Самым крупным из них был сатирический «Канар аншене», затем «Вандреди» в 1936 г. тираж более 100 тыс.), «Люмьер» (около 50 тыс.) и «Ма­рианн».

Особую и большую роль в политической жизни Франции играла в 20-30-е годы печать Французской коммунистической партии². Ее централь­ный орган — газета «Юманите», несмотря на преследования со стороны правительства и нападки буржуазной прессы, сумела выстоять в трудные годы и благодаря широкой поддержке рабочих и прогрессивной интелли­генции стать Одной из крупнейших газет страны в 30-е годы. ФКП распо­лагала целой сетью партийных изданий, рассчитанных на самые различ­ные слои населения. Накануне второй мировой войны тираж «Юманите» превышал 350 тыс. экз. Вечерняя газета французских коммунистов «Се суар» имела 260 тыс. Выходили также теоретический журнал «Кайе дю большевисм», еженедельная газета для крестьян «Терр», молодеж­ная «Нотр женесс», иллюстрированный еженедельник «Регар». В про­винции партия имела 74 еженедельника общим тиражом 175 тыс. экз. Компартию поддерживала газета «Пепль» — орган Всеобщей конфе­дерации труда.

Накануне второй мировой войны правительство Далладье запретило в августе 1939 г. сначала «Юманите» и «Се суар», а затем и все остальные коммунистические издания, лишив тем самым ФКП важнейшего орудия работы в массах. Такова была политика правящих кругов, морально и по­литически разоружавших страну в тот момент, когда требовалось, напро­тив, единение всех сил в борьбе с подлинной опасностью в лице герман­ского фашизма. Картина межвоенного периода будет неполной, если не обрисовать, хотя бы коротко, эволюцию, которую проделало информационное и рек­ламное агентство Гавас, и ту возросшую роль, которую стало играть ра­диовешание во Франции.

Старейшина информационных агентств, Гавас проделало большой путь от скромного бюро переводов в 1835 г. до огромного предприятия накану­не первой мировой войны, каким стало агентство как в области информа­ции, так и в области рекламы.

Однако, война, а затем экономические и политические кризисы, отно­сительное ослабление позиций Франции на мировой арене — все это со­здавало многочисленные трудности для Гавас, и к концу периода оно при­ходит, утратив значительную долю своего могущества. Следует отметить все же рост абсолютных показателей деятельности Гавас в 20-е годы. Имен­но в 1920 г. Гавас сливается с Генеральным обществом платных объявле­ний, и капитал агентства вырастает в течение года с 8 до 18,5 млн. фран­ков. В последующие годы он быстро и неуклонно увеличивается: 27,7 млн. франков в 1921 г., 37 млн. франков — в 1922 г., 50 млн. франков — в 1924 г., 80 млн. франков —1927 г., 105 млн. франков — в 1930 г. К этому моменту Гавас представляет собой процветающее предприятие, насчитывающее 1200 сотрудников в Париже, 400 корреспондентов в провинции и 500 — за границей. Оно имеет соглашения о сотрудничестве с 26-ю зарубежны­ми агентствами. Во Франции оно контролирует б тыс. км. телеграфных линий (из них 500 км. только в Париже). К тому же все шире Гавас исполь­зует радиотелеграф для связи не только с европейскими странами, но и с пунктами по ту сторону Атлантики. Его информационные службы рас­пространяют ежедневно 80 тыс. слов по всему миру.Гораздо более трудными для Гавас были 30-е годы. В условиях эконо­мического кризиса затрудняется и сокращается активность агентства в области рекламы. В 1939 г. оно контролировало не более трети газетно-журнальной рекламы во Франции.

В сфере информационной деятельности возросла конкуренция со сторо­ны зарубежных, прежде всего крупных американских, агентств. Становилось все более дорогостоящим освещение важнейших международных событий. Финансовые затруднения Гавас обеспечили правительству установление свое­го контроля над ним, в первую очередь, в интересах министерства иностранных дел. По договору, подписанному в 1931 г., МИД Франции соглашался выплачи­вать агентству 800 тыс. франков ежемесячно, а в 1938 г. это министерство пол­ностью взяло на себя покрытие дефицита Гавас в информационной сфере.

В период между двумя войнами быстрыми темпами развивается и ста­новится массовым новое информационное средство — радиовещание. За пятнадцать лет (с 1924 по 1939 гг.) количество радиоприемников выросло во Франции с 60 тыс. до 5,2 млн., что все же было меньше, чем в том же 1939 г. в Великобритании (9,8 млн.), Германия (10,2 млн.) и тем бо­лее в США (31 млн. приемников, не считая автомобильных). На каж­дые 100 жителей во Франции в 1936 г. приходилось 7 приемников, в то время как Германии — 13, в Великобритании — 17, а в США — 18.

Активную роль в первых радиопередачах еще до 1914 г. и в течение войны, а также некоторое время в самом начале 20-х годов выпало сыг­рать Эйфелевой башне. Установленный на ней передатчик нес в эфир точ­ное время, метеосводки, затем краткие экономические и финансовые но­вости дня провинциальных бирж, позднее одночасовые музыкальные пе­редачи. Журналист Морис Прива, еще в 1921 г. «выпускавший» в зале Научного общества «Устную газету», получает в 1924 г. разрешение вести свою «Журналь парле» с помощью передатчика на Эйфелевой башне. Та­ким образом, «Радио Тур Эйфель» становится первой ежедневной инфор­мационной радиопередачей. Она длилась полтора-два часа и постепенно разнообразила содержание: новости, передовая, обзор печати, интервью, заявления и даже «роман-фельетон». В том же году начались и рекламные и передачи по радио.

Наряду с государственной сетью радиостанций, контролируемой ми­нистерством печати, телеграфа и телефона (Р.Т.Т.), возникало и развива­лось частное радиовещание. Уже в 1928 г. действовало 11 государственных (две в Париже, 9 — в провинции) и 14 частных (четыре в Париже, 10— в провинции) радиостанций. Интересно отметить, что из четырех частных парижских станций две контролировались газетами «Журналь» и «Пти паризьен», а крупнейшая провинциальная радиостанция «Радио-Тулуз» была связана с местными газетами «Депеш» и «Пти Жиронд». Част­ные радиостанции в первое время быстрее государственных наращивали свои мощности, благодаря прибылям от рекламных передач. И лишь пос­ле того как в 1933 г. была введена абонементная плата за пользование радиоприемниками, государственные радиостанции смогли получать ком­пенсацию за свой отказ от радиорекламы. В этом же году государством была выкуплена из частного владения крупнейшая парижская станция «Радио-Пари». К 1937 г. ситуация уже была явно в пользу государственно­го радио: его 15 станций имели общую модность 950 квт., в то время как 12 частных — 180 квт. Эти последние все чаще попадают под покрови­тельство крупных газет, а созданная в 1932 г. «Радио-Люксембург» боль­шей частью опирается на французские капиталы агентства Гавас.Рядом постановлений и декретов, принятых в течение 30-г годов, госу­дарство постепенно устанавливает свой контроль над радиовещанием, став­шим уже мощным фактором воздействия на общественное мнение как внутри страны, так и за рубежом.

Не сразу почувствовав опасную конкуренцию со стороны радио, газеты спохватились лишь в середине 30-х годов. В результате актив­ной борьбы Национальной Федерации французских газет в 1937 г. было достигнуто соглашение, по которому строго регламентировалось вре­мя и ограничивался объем информационных передач по радио, особенно в утренние часы.В дальнейшем, уяснение специфики каждого из этих информационных средств приведет к ослаблению борьбы между ними и даже к сотрудничеству, но конкуренция в области рекламы по-прежнему останется острой.

Влияние, которое оказали события» связанные с оккупацией Франции во время войны и движением Сопротивления, было не только значитель­ным для печати данного периода, но и решающим образом определило структуру и характер всей послевоенной прессы. Французская печать была в эти годы отражением и горечи поражения, и позора предательства, свидетелем тяжелейших испытаний, выпавших на долю народа Франции. Будучи, как и вся страна, расколотой, француз» екая печать дала примеры как малодушия и трусости, так и образцы стой­кости, отваги и патриотизма.

В течение первых десяти месяцев, получивших широко распростра­нившееся название «странной войны», Когда французская буржуазия была озабочена не столько действиями против подлинного врага — германско­го фашизма, сколько разгромом коммунистической партии внутри стра­ны, положение печати мало в чем изменилось. Коммунистические изда­ния (а теперь уже и сама ФКП) были запрещены, а буржуазная пресса не испытывала даже обычных для военного времени затруднений с персона­лом и материальными ресурсами.

Лишь в июне 1940 г., накануне оккупации Парижа одни газеты закры­ваются, другие начинают «великий исход», направляясь в Бордо, Лион, Клермон-Ферран и далее на юг. После подписания позорного перемирия, в результате которого были оккупированы две трети территории Фран­ции, включая Париж, страна оказалась разделенной на две зоны, где усло­вия для деятельности печати были различны. В северной зоне был уста­новлен режим, провозгласивший своей официальной политикой коллабо­рационизм, т.е. «сотрудничество» между правительством Петена, нахо­дившемся в г. Виши, и гитлеровскими оккупантами. Соответственно, все издания, выходившие в этой зоне, находились под контролем службы пропаганды немецкого военного командования, руководимой, в свою очередь министерством пропаганды Геббельса. Вишистский режим поддерживал лишь те организации и газеты, кото­рые строго следовали политике коллаборационизма и способствовали ук­реплению собственного, французского фашизма

Известный монархист Ш. Моррас, глава «Аксьон франсез», стано­вится своеобразным идеологом вишизма. Другой поклонник фашизма Марсель Деа, возглавил «Народно-национальное объединением, а его газета «Овр» появилась в Париже вслед за первыми официально раз­решенными режимом изданиями, такими как «Виктуар» («Победа»(!)), «Матен», — «Пари-суар» и «Пти паризьен», выступавшей теперь в качестве неофициального органа «Французской народной партии» (P.P.F.), претендовавшей на роль массовой опоры французского фашизма.Открытую поддержку режиму оказывала газета «Нуво тан», этот «серь­езный» представитель коллаборационистской прессы, официоз немецко­го посольства в оккупированной Франции. Ее директор Жан Люшер, ор­ганизатор фашистской «Национальной корпорации французской прессы», был одним из немногих одиозных журналистов, кто был расстрелян за предательство после освобождения Франции, так же как и Робер Бразийяк, выпускавший вновь «Же сюи Парту» — наиболее, пожалуй, ярую сто­ронницу коллаборационизма.

Агентство Гавас было разделено: его рекламную сферу взяли под свой контроль нацисты, а информационную часть правительство Виши нацио­нализировало и объединило с «Французским агентством информации и печати», созданным опять-таки немцами в качестве филиала нацистского агентства «Дойче нахрихтен бюро».

Газеты южной зоны Франции, и без того испытывавшие давление службы пропаганды немецкого военного командования, после 11 но­ября 1942 г., когда оккупация распространилась на всю страну, попа­ли в те же условия, что и печать северной зоны, Созданный на юге Франции «Легион бывших фронтовиков» всю свою деятельность, в том числе в области печати, направляет на сбор информации, необходи­мой для укрепления режима Виши.

Многие газеты с этого момента прекращают свой выход: одни сразу, другие, спустя некоторое время. Но оставалось еще большое число газет, оставшихся в рядах коллаборационистских изданий.

В течение всего периода в обеих зонах Франции действовали и набира­ли силу различные группы движения Сопротивления. Ведущей полити­ческой силой этого движения была Французская коммунистическая парт­ия, которая своим активным участием и числом понесенных жертв заслу­жила в народе название «партии расстрелянных». Большое значение ком­мунисты придавали выпуску нелегальных изданий. В тяжелейших усло­виях подполья партия продолжала выпускать свой центральный орган — газету «Юманите». Удавалось налаживать нелегальное распространение и других партийных изданий, все содержание материалов которых было направлено на организацию движения Сопротивления, на скорейшее ос­вобождение Франции. К лету 1943 г. были достигнуты большие успехи в деле объединения многочисленных и зачастую разношерстных групп и организаций в еди­ный Национальный Совет Сопротивления (НСС). ФКП вошла в него как одна из крупнейших политических партий.

Многие группы и организации, вошедшие в НСС, имели названия, ко­торые сохранились после освобождения в названиях газет, отражавших лозунги движения Сопротивления, столь популярные во французском на­роде. Эта популярность позволяла газетам выходить уже в новых услови­ях послевоенной Франты и пользоваться поддержкой широкого круга читателей. Однако не все газеты остались верны этим лозунгам и вскоре вынуждены были либо закрываться, либо менять свои позиции, а значит и хозяев. Изменения, произошедшие во французской печати в результате запрещения коллаборационистских газет и поддержке, оказанной на пер­вых порах демократической печати, дали повод многим исследователям говорить о ренессансе французской печати, даже о создании «новой прес­сы». Однако последующие события, возрождение запрещенных газет под новыми названиями, возвращение прежних хозяев прессы на арену, уси­ливающееся стремление буржуазии к ограничению демократических сво­бод и подавлению прогрессивной печати — все это заставляет делать серь­езные оговорки, оценивая «новизну» вновь складывающейся системы бур­жуазной печати во Франции.

Источник:

Аникеев В.Е. История французской прессы (1830-1945) — М.: 1999. — 55 с.

LIBERATION

Все великие газеты рождаются в период великих социальных перемен.

Знаменательно, что парижская штаб-квартира Liberation находится на рас­стоянии броска бутылки с коктейлем Молотова от площади Республики, где стоит статуя Марианны, символизирующая Французскую революцию и на постаменте которой высечены слова «Свобода, равенство, братство». Хотя этот совершенно особый период французской истории уже давно позади, газета усиленно подчеркивает свою позицию борца за права личности.

Можно подумать, что в этом здании со щеголеватым черным фасадом, расположенном на узкой улочке, на самом углу, находится какое-нибудь рекламное агентство, а вовсе не офисы газеты Liberation. У входа курят двое мужчин в кожаных куртках, вид у них, несмотря на средний возраст, до­вольно бунтарский, — они вполне соответствуют моему представлению о корреспондентах Liberation, не говоря уже о читателях этой газеты.

Я пришел рано, поэтому жду в крохотном прокуренном кафе напротив редакции за чашечкой горького экспрессо и просматриваю сегодняшний номер Liberation, который взял с бесплатного стенда у прилавка. Я смутно подозреваю, что эксцентричные мужчины в черном, сидящие в этом же кафе, вполне могут быть сотрудниками газеты. Я придирчиво изучаю га­зету — ее вид несколько изменился в преддверии тридцатилетия, — мне необходимо сказать что-нибудь нетривиальное о позиционировании этого бренда исполнительному директору газеты Сержу Жюли.

Однако не стоило так беспокоиться. Когда меня провели в кабинет Жюли, он разговаривал по телефону с кем-то по имени Морис. Разговор шел о рек­ламе, и я понял, что человек на другом конце провода — это Морис Леви, председатель правления крупнейшего во Франции рекламного агентства Publicis.

«Конечно, я понимаю, что в продажах газет реклама играет очень важ­ную роль, — отвечает на мой вопрос Жюли, повесив трубку телефона. — Но проблема в том, что в настоящее время доходы газеты от рекламы сни­жаются, и это повсеместное явление. Поэтому мы не можем позволить себе большие затраты на рекламу».

Зато Liberation весьма ловко пользуется средствами PR: в связи с празднованием своего 30-летия она не раз мелькала на страницах конку­рирующих газет. Даже правая ежедневная газета Le Figaro дала на половину полосы интервью с Жюли в рубрике о масс-медиа. Такой шаг возродил ин­терес к газете, которая, казалось, уже начинала сдавать позиции. На момент написания этих строк ее тираж снизился на 4%. На самом деле, в то время как другие французские СМИ кусали ногти и пассивно ждали окончания кризиса, Liberation вступила в борьбу.