Каддафи убили из-за воды, а не нефти 10 страница

 

Ничего не говорю, осознавая теперь, что мне на самом деле нечего сказать.

 

Что произойдет дальше со мной, зависит от этого человека, и только от него.

 

От человека, которого я в известной мере пытался убить.

 

Меня наполняет ужас.

 

- Я впечатлен твой стойкостью, Кейдж.

 

Ты отказываешься умирать, а? - внезапно спрашивает он, ломая тяжелое молчание.

 

- Никогда не умру с легкостью, это уж точно, - отвечаю я, в моей груди начинает разгораться надежда, словно первые язычки пламени.

 

- Очень хорошо, - кивает он, -

 

ты пойдешь с нами на задание.

 

Хотя если дашь хоть повод сомневаться в тебе, я тебя убью.

В качестве ответа я широко ухмыляюсь и с облегчением выдыхаю.

 

- Не будет ни одного, - говорю я, внезапно ощущая себя очень уставшим от всего произошедшего, -

 

я сделаю все необходимое, о чем бы вы меня не просили.

 

ОРИЕЛЬ сидит за низким столиком, единственная свеча истекает воском на серебряную консоль справа от него.

 

Из маленького ящичка, спрятанного внутри столика, он достает колоду Имперских карт таро и раскладывает их веером перед собой.

 

Кристаллиновое серебро каждой карты мерцает в свете свечи, заставляю голографическую картинку на них приплясывать и вибрировать.

 

Собрав их всех вместе, он разделяет колоду на три кучки, затем на шесть, после чего снова собирает карты, следую запрещенному ритуалу.

 

Он проделывает это еще дважды, бормоча при этом молитву Императору.

 

На секунду он закрывает глаза и концентрирует свои мысли и молитвы на картах.

 

Снова открыв глаза, на стол он кладет перед собой верхнюю карту.

 

Выше он добавляет следующую и затем под правильным углом между первыми еще две карты.

 

Он переворачивает верхнюю карту и отдаляет ее от себя, после чего смотрит на изображение.

 

Стилизованный мрачный жнец с лицом черепа и в черной тунике машет в его сторону косой.

 

- Смерть, - говорит он вслух.

 

Он переворачивает правую карту, открывая кружащуюся, раззявленную пасть.

 

- Бездна, - он обращается к галактике в целом, еще одна важная часть ритуала.

 

Левая карта оказывается чудищем со множеством щупалец, с глазами на стебельках, которые колышутся внутри голограммы.

 

- Демон.

Наконец, с небольшим колебанием, Ориель медленно открывает ближайшую к нему карту.

 

Она вверх ногами, а на голо-картинке изукрашенная сабля в потеках крови.

 

- Клинок, перевернутый.

 

Ориель поглаживает подбородок и смотрит на карты, его брови слегка нахмурены от озабоченности.

 

- Всегда Смерть и перевернутый Клинок, - бормочет он сам себе, подбирает карту Клинок и тщательно к ней присматривается, -

 

я был прав насчет тебя, Кейдж.

 

Я был прав.

 

Глава пятая.

Мелек.

 

+++ Контакт произведен +++

+++ Муха летит к паутине +++

 

Остальные держались подальше от меня, пока мы ожидали корабль тау, который вскорости должен был прибыть.

 

Они теперь были не уверены в моей роли, и если быть честным, я тоже.

 

Полковник не разговаривал со мной с тех пор как я вернулся, он просто злобно промаршировал прочь, когда инквизитор Ориель сказал ему, что я тоже иду.

 

Чуть позже меня вызвал Ориель, после того как мне выдался шанс привести себя в порядок после сражения во время угона.

 

Он обустроил себе кабинет в одной из кают на борту "Лавров Славы", туда меня и проводил угрюмый охранник.

 

Насколько я знаю, я возможно убил одного из его друзей.

 

Не то, чтобы это меня волновало.

 

Никто мне не может рассказать ничего больше о потерях товарищей в битве, потому что я потерял их всех.

 

Это одна из причин, по которой я ощущаю необходимость жить дальше, чтобы кто-то помнил их самих и жертву, которую они принесли во имя безопасности других.

 

В честь их никто не будет праздновать годовщину, они никогда не станут героями, как я запомнил их.

 

Я вижу их лица, пока иду вдоль коридора за охранником.

 

Хорошие воспоминания.

 

Может показаться странным, но я еще никогда не думал об этом, но не найдется людей, с которыми я прошел бы этот ад, кроме них.

 

Но в этот раз их нет рядом, так что все зависит только от меня.

 

Ориель приглашает меня внутрь вскоре, после того как я постучался, и я захожу в каюту.

 

Она богато обставлена, тут пять громадных кожаных кресел, несколько низких столиков и аккуратные комоды вдоль стен.

 

Ориель сидит в самом дальнем кресле от двери, взмахом он приглашает меня усесться в кресло напротив него.

 

- Садись, Кейдж, - предлагает он, -

 

тебе нужно кое-что наверстать.

 

Я делаю как он предлагал, сажусь на край кресла, ощущая неловкость от его взгляда.

 

- Я полагаю, Полковник Шаффер вкратце обрисовал ситуацию, - продолжает он, когда решает, что я уселся.

 

- Угу, за нами летит корабль тау, - говорю я, стараясь припомнить все, что Полковник рассказывал ранее.

 

Кажется невероятным, что это было только пару часов назад, кажется, что прошли дни.

 

- Пока мы на борту, мы притворяемся дипломатической миссией, летим на какой-то мир тау и встречаемся с парнями, которые помогают нам.

 

- Да, что-то в этом духе, - соглашается Ориель, наклоняясь вперед и укладываю руки на колени, -

 

я замаскируюсь под Имперского командующего одного из миров, близких к территории тау.

 

Ты и остальные, вроде как советники, консультанты и так далее.

- Это будет весело, - импульсивно вырывается у меня и он озадаченно смотрит в ответ.

 

- Я имею ввиду давать советы инквизитору.

- Что ж, теперь забудь об этом, - серьезно говорит он мне, -

 

хотя наши контакты не осознают кем я на самом деле являюсь, они верят в наш маскарад.

 

Если они только пронюхают, что тут вовлечена Инквизиция, это их спугнет.

 

Они не очень много знают о нас, но слышали достаточно историй, чтобы с подозрением относиться к всему, во что вовлечена Инквизиция.

Не могу себе представить почему, говорю я сам себе.

 

Не то, чтобы я думал, что они кучка коварных, кровожадных, двуличных мучителей и охотников на ведьм, ну вы понимаете.

 

Или о том, что мой прошлый опыт работы с Ориелем оставил мне точное знание, что они рассматривают каждого, включая себя, как восполнимую потерю.

 

Теперь я не особо придаю этому значение, ведь я лично пожертвовал парочкой своих органов, но я хотя бы не заявляю что меня этим правом наградил Император.

 

- Теперь все необходимые переговоры буду вести я и Полковник, - продолжает он, не заметив моей рассеянности, -

 

если кто-либо задаст тебе прямой вопрос, тогда просто отвечай, что не знаешь или что твоя должность не позволяет комментировать.

- Косить под дурочка, вы имеете в виду? - подытоживаю я, в своем собственном, очаровательном стиле.

 

- Да, играй дурочка, - терпеливо соглашается Ориель, медленно выстукивая пальцами, будто подсчитывая что-то, -

 

запомни, не обращайся ко мне "сэр" или "командующий", и не называй Шаффера "Полковником" или "сэром", по легенде ни у кого из нас нет военных рангов.

 

Ясно, что тау ни верят в это ни на мгновение, но мы играем в дипломатию, что означает хотя бы претворяться, что мы не военные и не шпионим за ними.

 

Они в точности ожидают этого от нас, и соответственно будут постоянно пытаться выудить из нас любую информацию...

- Простите, но конкретно за чем мы посылаем дипломатов на планету чужаков? - спрашиваю я, когда эта мысль приходит мне в голову. -

 

Почему мы вообще заморачиваемся с этим заданием? Почему бы нам просто не собрать боевой флот и не загнать этого командира-предателя обратно под камень, из под которого он вылез?

- Давай я объясню тебе по-простому, - спокойно отвечает инквизитор, в его голоса нет и следа раздражения или нетерпения от того, что я его прервал.

 

А он хладнокровен и не делает ошибок.

 

- Наши отношения с тау в очень деликатном балансе.

 

В настоящее время, их империя медленно расширяется во владения Императора и оспаривает смежные миры.

 

Однако, они открыто не враждебны человечеству, они просто видят в нас своеобразных существ.

 

В отличии, к примеру, от тиранидов, которых хотели бы нас уничтожить.

 

И по правду, перед громадной угрозой вторжения последнего флота-улья в эту область галактики, мы не можем позволить себе начать длинную и кровопролитную войну с тау, не ослабив защиту в других секторах.

 

Следовательно сейчас мы должны сближаться как можно миролюбивее.

 

Когда-нибудь, в будущем, с тау нужно будет разобраться.

 

Но не сейчас.

 

Император уже правит галактикой десять тысяч лет, некуда торопиться.

Я сижу и киваю, впитывая информацию.

 

Значит он говорит о том, что нам нет смысла затевать ненужную драку, пока сначала не выиграли кучу других сражений.

 

В этом для меня есть смысл, в конце концов только идиот дерется с двумя другими парнями одновременно.

 

И, как он и говорит, позднее будет куча времени, чтобы разобраться с тау, как только мы разберемся с тиранидами.

 

Он тратит следующие несколько часов на объяснение деталей легенд, снова и снова подчеркивая важность не вызвать подозрений у тау.

 

Он достаточно подробно все объясняет, но это его задание, так что я полагаю, у него есть такое право.

 

Я вникаю во все детали, запоминаю название планету, откуда мы прибыли, подразумеваемую цель визита к тау, на что мне обращать внимание, что мы можем почерпнуть об этих чужаках ради будущего, в том числе как и все о нашей миссии.

 

Как я и говорил, я сделаю все, что мне скажут.

 

Я просто солдат и подчиняюсь приказам и меня не особо беспокоят причины, по которым их отдали.

 

Пусть так думают те, кто подвергают сомнению приказы, для такого у меня нет времени.

 

Я однажды уже нарушил свою присягу и посмотрите куда это меня привело.

 

В этот раз я собираюсь все сделать правильно, пусть даже Полковник пытался меня остановить.

 

Когда мы завершаем беседу, Ориель спрашивает меня, если у меня какие-нибудь вопросы.

 

- Почему вы не поддержали Полковника? - спрашиваю я. -

 

Почему не позволили ему просто пристрелить меня?

- Потому что достаточно отчаявшийся человек, что угнал шаттл и прилетел обратно принять участие в самоубийственной миссии, достаточно отчаянный, чтобы сделать все необходимое, - отвечает он мне с улыбочкой, -

 

из твоего прошлого я знаю, что могу положиться на тебя, Кейдж.

 

Так же считает и Полковник Шаффер, но он не мог заключить с тобой сделку, он не может позволить другим думать, что у него есть какие-то слабости.

 

И если быть честным, их нет.

 

Это я могу быть гибче.

 

Мне не нужно поддерживать свою власть, моя власть абсолютна.

 

- Я полагаю все инквизиторы так отвечают на вопрос, а? - говорю я, повторяя улыбочку Ориеля.

 

Он тушуется:

 

- У меня есть священный долг, как и у Полковника Шаффера, - серьезно отвечает он, -

 

и у меня абсолютная власть, потому что на мне же абсолютная ответственность.

 

Во всех значениях, все в моем распоряжении, но я обязан сражаться со всеми угрозами Императору и его слугам.

 

Я позволил тебе пойти на это задание, потому что считаю, что ты внесешь свой вклад и поможешь мне в этом деле.

 

Но я могу сделать с тобой все, что угодно, как только сочту тебя бесполезным, Полковник Шаффер так же.

 

Это ясно?

- Абсолютно, - тихо отвечаю я, ощущая, словно мне отвесили пощечину, -

 

но я не инструмент, я оружие, и оно может выстрелить в ваших руках.

 

- Да, может, - смеется Ориель, -

 

только не пытайся самоубиться в моих руках, пока миссия не завершена.

Он отпускает меня взмахом руки, и пока я покидаю комнату, ощущаю на себе его взгляд.

 

Охранник отводит меня обратно в наши каюты и оставляет меня перед дверью в мою комнату.

 

Я смотрю как он уходит, после чего открываю дверь и делаю шаг внутрь.

 

ЧТО-ТО врезается мне в лицо, я падаю на колени.

 

Сквозь навернувшиеся слезы я вижу стоящего надо мной Морка, остальные за его спиной.

 

Я протягиваю руку, дабы подняться, Трост шагает вперед и впечатывает свой кулак мне под ребра, вышибая дыхание.

 

- На секунду останься на месте и послушай, Кейдж, - говорит Стрелли, выходит вперед и тыкает ногой в мое раненное плечо.

 

- Полковник не очень-то впечатлен твоим возвращением, Кейдж, - рычит Трост, -

 

ты как пушка с затяжным воспламенением, можешь взорваться в любую секунду.

 

Так что мы присмотрим за тобой.

 

Ты и так уже достаточно покоптил мир, так что мы с удовольствием уложим тебя в мешок для трупов.

Быстро, словно сточная змея, я перекатываюсь, оборачиваю руку вокруг ноги Стралли и опрокидываю его на пол, злобно выворачивая его колено.

 

Трост пытается пнуть меня, но я коленом подсекаю его ноги.

 

Морк сильно бьет рукой в мою сторону, но я поворачиваюсь и принимаю удар плечом, после чего единым движением перекатываюсь и встаю на ноги.

 

С пола на меня кидается Стрелли, но я поднимаю колено и оно попадает ему прямо в лицо, пока он пытается обхватить руками мою талию и валит вниз.

 

Его бросок откидывает меня на шаг назад и Морк обхватывает мое горло рукой, после чего сильно сжимает.

 

Я бью локтем ему в ребра и он рычит, но не отпускает.

 

Трост приходит в себя и встает на ноги, пока я пытаюсь извернуться и методично вбиваю локоть в ребра Морку. Его хватка достаточно слабеет, чтобы я вырвался и ударил Троста в лицо, вращаясь он летит на пол.

 

Морк бьет ногой мне в живот и затем хватает за шею, поднимает на ноги и с швыряет меня спиной в стену, впечатываюсь головой в переборку.

 

Оглушенный, я всего лишь умудряюсь уклониться, когда ко мне летит его правая рука, но тут же попадаюсь на удар Стрелли, его кулак попадает мне в правую щеку, лицо безумно болит.

 

Все перед глазами кружится, но я вижу как остальные стоят и спокойно наблюдают, как Морк раз за разом врезает своим увесистым кулаком мне в живот, крушит мне ребра и выбивает воздух.

 

- Это, чтобы ты не забыл, Кейдж, - говорит он, в его голосе нет и следа злости.

 

Как машина, он хватает меня за горло левой рукой и вжимает в стену, после чего наносит короткий с правой, мою голова отлетает назад, от удара в голове вспыхивает боль.

 

Он отпускает меня и я валюсь на пол, с трудом пытаюсь вдохнуть, рот и нос кровоточат.

 

Трост кидается мне добавить, но Морк делает шаг вперед и отталкивает его прочь.

 

- Я думаю, он понял послание, - говорит бывший комиссар, сдерживаю Троста.

 

Пока лежу там, бросаю на них убийственный взгляд, каждая часть моего тела мучительно болит.

 

Они выходят через дверь, соединяющую мою комнату с их, в глазах презрение.

 

Мои ребра действительно распухают и боль пронзает меня, когда я пытаюсь встать на ноги.

 

Полагаю одно из них сильно ушиблено, а может быть даже треснуто.

 

Когда я со стоном плюхаюсь на свою кровать, моя верхняя губа начинает раздуваться, в спекшаяся кровь забивает нос.

 

Я думаю - я хорошо их обучил.

 

Они как раз те солдаты, которые нужны Полковнику, те, кто понимает в драке и силе, и как применить ее.

 

Я начинаю хихикать, но резко останавливаюсь, так как боль от ребер снова пронзает меня.

 

Лежу и смотрю в потолок, ощущая как на теле растут синяки.

 

Они доказали, что сделают все необходимое и что убьют, когда это понадобится.

 

Они мои настоящие солдаты, все хорошо.

 

Закрываю глаза и позволяю сну унести боль.

 

ПРОХОДИТ еще три дня на стрельбах, бойцовских матах и с макетом боевого купола тау, прежде чем Полковник информирует нас, что мы только что связались с судном чужаков.

 

Мы собираемся в аудитории для брифингов, где Полковник раздает нам одежду и наши личины.

 

Тащим ее обратно в комнаты и готовимся к шаттлу.

 

В моем чемоданчике четыре коричневые туники, типично для лакая Администратума.

 

Понимаю почему такой выбор, когда надеваю одну и натягиваю капюшон - он прячет мое лицо во тьме, затеняет картину из шрамов, что покрывают мою физиономию и голову.

 

Теперь я брат Кейдж, говорю я себе с горькой улыбкой.

 

Наверное единственный писчий, который не умеет читать или писать на Готике.

 

Когда мы собираемся в стыковочном ангаре, все с весельем смотрят друг на друга.

 

Ориель облачен в грандиозную, парадную униформу, с нее свисают золотые шнуры и медали.

 

Красный жакет, почти болезненно яркий, подпоясан кричащим, желтым кушаком.

 

Как раз та помпа и полностью бессмысленная демонстрация богатства, которую и можно ожидать от правящей элиты Империума.

 

На Полковнике строгий черный костюм, длиннополое пальто перекинуто через руку.

 

Таня в длинном темно-синем платье с высоким воротом, оно туго прилегает к талии, ее волосы действительно очень коротко острижены.

 

Ориель объясняет, что ее роль - Сестра Фамулос, ветвь Экклезиархии, которая предоставляет Имперской знати домоправительниц и кастелянш.

 

Трост, Стрелли и Квидлон одеты в менее экстравагантную версию униформы Ориеля, но на Мроке простые белые леггинсы и белая рубашка, поверх которой мягкая кожаная безрукавка, каждой деталью он выглядит как джентльмен.

 

Ориель проходит к нам и осматривает каждого.

 

- Почему бы вам всем не расслабиться и перестать выглядеть как солдафоны? - раздраженно нахмурившись, говорит он, -

 

ничего не получится, если вы все будете стоять по стойке смирно, как сейчас, и шустро маршировать повсюду.

 

Помните, вы - гражданские!

Мы смотрим друг на друга, и я понимаю, что это правда.

 

Я пытаюсь немного ссутулиться, как и остальные.

 

Скрещиваю руки и прячу их в рукавах своей туники, в течении многих лет я видел - так поступают различные писчие Департаменто Муниторум.

 

На самом деле это вроде как не очень удобно, и я прохаживаюсь туда-сюда, пытаясь придать себе естественности.

 

Чувствую себя ужасно уязвимым без свободных рук и с капюшоном, который закрывает большую часть обзора.

 

- Делай шаги поменьше, Кейдж, ты не на марше по пересеченной местности! - орет мне Полковник с места, где стоит на рампе шаттла.

 

Я смотрю на него и он кивает, жестом предлагая мне попытаться снова.

 

Прохаживаюсь вдоль ангара для шаттлов, примерно двести метров в каждую сторону, делая шаги в два раза меньше, чем привык, и чувствую, что пошатываюсь как малец.

 

Еще сильнее ссутулюсь, пригибаю подбородок к груди и снова пытаюсь, на сей раз ощущаю себя чуть более естественным. Моя походка теперь сильнее напоминает картинку клерикуса Амадиеля в моей голове, писчего Полковника с последнего задания.

 

Когда Ориель удовлетворился тем, что мы теперь не выглядим как отделение высококвалифицированных солдат, претворяющихся дипломатами, мы все затаскиваем свое снаряжение на борт шаттла и располагаемся для поездки.

 

Настроение напряженное и нервное.

 

Ни у кого из нас нет оружия.

 

Если мы не понравимся тау, то нам нечем будет остановить их, когда они начнут нас убивать.

 

Хотя я понимаю, почему: если это мирная делегация, то если мы притащим с собой небольшой арсенал, у тау от удивления поднимутся брови.

 

Если у них вообще есть брови, внезапно приходит мне в голову, от этой мысли улыбаюсь.

 

Мы не видели ни одного их изображения.

 

Насколько я знаю, они могут оказаться огромными воздушными пузырями или раздутыми кальмарами со щупальцами.

 

Хотя догадываюсь, судя по боевому куполу, что они не сильно-то отличаются от нас, физически, я имею в виду.

 

Двери вроде бы размером с человеческие, ступеньки построены для двух ног, так что полагаю летающие мешки исключены.

 

Позволяю своему разуму раздумывать над этим, предпочитаю изгнать из головы все мысли о предстоящем задании.

 

Некоторые из остальных, кажется, обеспокоены, советую им расслабиться.

 

Сейчас нет смысла волноваться.

 

План пришел в действие и к чему бы он нас не привел, все в руках Императора.

 

Лично я пытаюсь ни о чем не беспокоиться.

 

Хотя обычно люди волнуются по поводу двух вещей.

 

По поводу того, что они не контролируют, и как это может их затронуть.

 

И по поводу того, делать что-либо или ничего не делать.

 

Все остальное - пустая трата времени.

 

Если это что-то, с чем ты ничего не можешь поделать, тогда все обеспокоенные в галактике не изменят то, что может произойти.

 

А если можешь, тогда не сиди на месте и не волнуйся, бери судьбу в свои руки.

 

Вот такие рассуждения все эти годы хранят мою жизнь и здравомыслие.

 

Здравомыслие.

 

Ну в этом я начал сомневаться, что полагаю, доказывает, что я еще не сумасшедший, по крайней мере, лично я так не считаю.

 

Ты должен обладать здоровым духом, чтобы рассуждать об этом, потому что лунатики просто предполагают, что они здоровы и не сомневаются в этом, не так ли? Я знаю о чем думают другие, включая Ориеля, несмотря на его решение взять меня на задание.

 

Они считают, что мои мозги так же скручены, как сверло перфоратора.

 

Я так не думаю, с ними вообще все хорошо.

 

По правде, настолько хорошо, что они сфокусированы на моей личности так сильно, что может показаться безумием для других людей.

 

Другим нравится загромождать свой разум различными приятными иллюзиями, насчет того, кто они такие, или зачем они появились.

 

Но не мне.

 

Я все это проработал в тюремной воняющей камере.

 

Как я и говорил Ориелю, я всего лишь оружие, и ничего больше.

 

Нацельте меня на врага и выпустите.

 

Вот эта ясность мышления намного приятнее, чем волнения по поводу того, все ли я делаю правильно, трата времени и энергии, мучения между совестью и моралью.

 

Моя совесть - полученные мной приказы, моя мораль - те, кто их отдал.

 

Ну у некоторых еще есть ответственность, типа Полковника или Ориеля.

 

А меня это не волнует.

 

Мы летели ужа пару часов, когда Полковник входит в смежный отсек.

 

- Вот ваш шанс первый раз взглянуть на врага, - говорит он нам, указываю на один из широких иллюминаторов.

 

Вместе с остальными я отстегиваюсь, мы собираемся у толстого стекла и пялимся на звезды.

 

Он там, корабль тау, и у нас отличный вид на него, так как шаттл делает круг, уменьшая скорость, чтобы начать посадку.

 

Он длинный и гладкий, почти что белоснежный.

 

Основной корпус похож на немного сглаженный цилиндр, с кучкой слабо светящихся коконов сзади, полагаю это двигатели.

 

Нос плоский и широкий, несколько напоминают капюшон змеи в боевой стойке.

 

Вдоль борта массивными буквами выведено несколько причудливых символом тау, но я не вижу никаких признаков ангаров, стыковочных входов или других отверстий.

 

Впрочем оружейные порты тоже не видны.

 

- Это боевой корабль? - спрашиваю я Шаффера.

 

- Полагаю, что гражданский в обычном рейса, - отвечает Полковник.

 

Когда мы приближаемся, секция в обшивке исчезает из вида, и в сияние желтого света нам открываются внутренности.

 

Это не похоже на то, как открывается или уходит в стену дверь, секция корабля, кажется, развернулась, оставив идеально круглое отверстие.

 

Мы возвращаемся на свои места и пристегиваемся, готовясь к посадке, противовзрывные шторки закрывают иллюминаторы.

 

Проходит еще пара минут, они текут с мучительной медлительностью, пока мы сидим на месте и не знаем что происходит, пока я не ощущаю и не слышу, что шаттл приземлился.

 

С визгом начинают останавливаться двигатели и Полковник говорит нам вставать.

 

- Первое впечатление, самое главное, - зловеще говорит он, -

 

с первой же секунды, как мы выйдем из корабля, за нами будет пристальное наблюдение. Прямо с этого мгновение, вы должны думать и действовать в точности как гражданские, какими вы и должны быть.

 

Мы должны постараться минимизировать контакты как можно дольше, но будет несколько официальных приемов на борту во время перелета, а хорошие манеры предписывают нам посетить их.

 

Однако оставайтесь все время настороже.

 

Я надеюсь тау предоставят нам определенную свободу действий, в конце концов мы внушаем им достаточно доверия, чтобы они не держали нас как заложников.

 

А теперь вперед и ведите себя расслабленно!

Мы толпой идем за ним, пока Полковник вышагивает вдоль стыковочного отсека.

 

Там мы останавливаемся, Ориель перед нами, мы линией за ним, ждем пока опуститься рампа.

 

Мой первый взгляд на тау говорит о том, что я ничего подобного не видел в своей жизни.

 

Ангар шаттлов затапливает яркий свет, воздух сухой и теплый, намного горячее, чем привычный мне на борту нашего корабля.

 

Когда мы спускаемся по рампе, я оглядываюсь, сильно стараясь не пялиться.

 

Зал огромной овальной формы, полы и потолок гладко перетекают в стены.

 

Все вокруг спокойного, бледно-желтого цвета.

 

Нигде не видно острых углов, нет поддерживающих балок, нет пересекающихся балок или кранов для разворотов шаттлов на месте.

 

Пространство похоже на пустую пещеру и я ощущаю, что поглощен этим и одновременно испытываю ужас.

 

У изножья рампы нас ожидает небольшая делегация.

 

Нет охраны, не видно оружия.

 

Или она действительно нам верят, или у них есть другие способы разобраться с нами, если мы начнем доставлять неприятности.

 

Три тау одеты в тонкие, бледные туники, они терпеливо ждут и с интересом изучают нас, пока мы осматриваемся.

 

Я был прав, они по большей части гуманоиды.

 

По крайней мере, у этих троих головы чуть меньше моей, а их конечности хрупкие и тонкие.

 

Их серо-голубая кожа, кажется, блестит от какого-то масла, и когда тау в центре делает шаг вперед и склоняется на одно колено в приветствии, я ощущаю сладкий аромат.

 

Смотрю на его плоское лицо и лысую голову, замечаю желтые глаза и узкие щели вместо носа, лишенный губ рот и закругленные зубы.