Студопедия — Дмитрий Лекух 6 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Дмитрий Лекух 6 страница






— Ну, — говорит, — а теперь давай, спрашивай. Лично я — успокоился. А ты как Гарри?

— Да и я, — жмет плечами, — не сильно возбужден. Размышляю, под каким предлогом завтра работу задвинуть. А то такое табло на фоне хорошего галстука не очень стильно выглядит, признай. Начальство-то хер с ним, они все мужики, да и ценят меня не за внешний вид, а за то, что в черепушке творится. А вот девчонок — жалко. Они-то думают, что я — нормальный...

— А ты и есть нормальный, — усмехается Глеб. — Просто не всякие женские мозги это понять могут. Да и хуй на них. Скажешь, что живот болит, да и все дела.

— Ска-а-ажите, какая взаимосвязь, — тянет Гарри. — А на роже у меня, типа, что — тоже «живот» выступил?

— Идиот! — бьет себя по лбу Глеб и тут же морщится.

Гарри ему, видно, — тоже совсем не плохо попасть успел.

— Идиот! Болезнь живота — штука непредсказуемая! Может и день длиться, и два. А там как раз и выходные подойдут. Подойдут и — пройдут. И бланш вместе с ними пройдет. Может быть.

— А если не пройдет? — почему-то не соглашается Гарри. — Тогда что делать?

— Вот если не пройдет, — вздыхает Али, — тогда и вправду проблема. Давай еще по одной, вдруг какие мысли появятся?

— Давай, — соглашается Гарри. — Хотя я и не очень-то в эти самые мысли верю. Придется, доходу, сдаваться. Так и скажу, что подрался. Причину только выдумаю поактуальнее. Дэн, наливай, что сидишь-то без дела, когда старшие разговаривают?

— Да, — вмешивается Али, — и вопрос свой давай задавай. А то забудем еще на фиг...

— Сейчас, — смеюсь, — только вот обслужу уж вас сначала, алкаши старые. И себя заодно...

Выпили еще по одной, закурили.

— А вопрос такой, — говорю. — Вы, когда срались, — так Гарри про твои «старые песни» упомянул. Ну типа, что талант нельзя судить обычными мерками. Это ты к чему сказал-то? И, если можно, — поподробнее...

Али хмыкает.

— Ну, — говорит, — ты и темы подымаешь на ночь глядя-то...

— А что? — удивляюсь. — Вам из-за этой темы можно даже друг другу щщи отрихтовать, а мне так и спросить нельзя?

Гарри усмехается.

— Да можно, — кривится, — Данил. Конечно, можно. Какие проблемы-то? Только мы и сами еще с Глебом в этом деле ни хрена договориться не можем. И — ладно бы только мы. А то ведь такое количество не самых глупых людей бошки себе на этой байде пооткручивало — просто охренеть не встать...

— Угу, — вздыхает Али, — согласен. Сколько, наверное, лет этому дурацкому миру, столько народ на эту тему и срется промежь себя. Ты тоже хочешь нам компанию составить, да, молодой?

Я усмехаюсь и пытаюсь спрятать улыбку за кружкой пива.

Точнее — за большим из нее глотком.

Кажется, — получается.

— А я, — говорю, — вы же знаете, с вами — хоть куда. Хоть Бога за бороду трясти, хоть черта в котле купать...

Али качает головой, наливает еще по рюмке, глядит на Гарри и кивает в мою сторону.

— Вот ведь, — кривится, — сволочь растет, прикинь, брат. И ведь это он пока — мелкий еще. А что будет, когда вырастет?

Гарри жмет плечами.

— Да ничего особенного не будет, — говорит. — Просто нас на террасе заменит и все. Тоже мне, бином Ньютона...

— Да это-то, — досадливо вздыхает Али, — я и сам, без тебя, знаю. Я о другом, если ты не понял...

Потом делает большой глоток пива и внимательно смотрит в мою сторону.

А глаза у него, между прочим, — совсем трезвые.

Я это замечаю, и мне это почему-то совсем не нравится.

Играет он с нами, думаю.

Как кот с мышью.

Большой, сильный, хитрый, уверенный в себе котяра.

Вот только на фига ему все это нужно-то?

— А вопрос, — говорит Али, — звучит так. К примеру, любой более-менее образованный человек знает, что Михаил Юрьевич Лермонтов был по этой жизни, мягко говоря, просто нереальнейшей сволочью, пристрелить которую, к тому же на честной дуэли, а не просто как пса шелудивого, — это еще и честь подонку оказать. Ногами в подворотне забить, вот что с ним за то, что он творил, сделать надо было. Или еще что покруче. Только за одних изнасилованных, а потом до смерти запоротых дворовых девок, не считая обосранных прилюдно и униженных доверившихся ему дам да девиц из общества. Кое за какие делишки — так сам пристрелил бы, как бешеную собаку, не задумываясь. Но это, скажем так, — с человеческой точки зрения. С обычной. А вот история почему-то считает, что подонком в этой ситуации был не Михаил Юрьевич, а его убийца, офицер Мартынов, человек чести, между прочим, на секундочку. И самое поганое, что я с этой «историей» в данном случае — абсолютно согласен. Почему, как ты думаешь? Жму плечами.

— А мне, — говорю, — откуда знать-то, что у тебя в голове происходит.

— А ты подумай, — усмехается, — на досуге. Потом расскажешь как-нибудь, что удумал, если время будет. А пока — давайте-ка парни — выпьем! А то от серьезных разговоров уже башка болеть начинает...

— Это она у тебя не от серьезных разговоров болит, — ржет Гарри, — это, походу, я тебе все-таки защиту пробил нормально...

— И это, — вздыхает Али, — тоже. Но тут уж — что поделаешь. Давайте уж, наливайте что ли. Добьем бутылочку да — по домам. Пора уже. Дел надо кучу переделать да к выезду подготовиться. Ты, Дэн, как, в Албанию не едешь? Я фыркаю.

— А что я там забыл, в этой Албании? За сбродную газзаевскую болеть?

Гарри мрачнеет.

— Газзаев, — говорит, — оно, конечно, — пес. Кто бы спорил. Но то, что он тренирует, — это не «сбродная». Это — Сборная. И — не «газзаевская», а России. Другой у нас нет, Дэн. Ни России, ни даже — сборной, представь себе...

— Да я понимаю, — смущаюсь и, чтобы скрыть это самое смущение, быстренько разливаю водку по стопкам. — Просто у меня-то и на клубный «золотой выезд» бабла впритык, какая уж тут сборная. Да и в универе надо хвосты чуть-чуть подтянуть, а то в мае у меня по выездам даже не «двойник», а «тройник», похоже, ожидается. Волгоград—Тольятти — Казань, представляешь?

— Да, — поднимает одновременно с бровями налитую рюмку Али, — «тройник» — это круто. За него и выпьем. Ну и за наш с Гарри предстоящий выезд в Албанию на, пусть хоть и тупенькую, но все-таки нашу — сборную...

...Вернулись они, кстати, из Албании, — злые как собаки.

Сборная легла под местных карликов с позорным счетом 3:1 при совершенно позорной игре и не забитом албанцами пенальти.

Словом, — без шансов.

Разгром и позор.

Ну его на фиг...

...А тем временем приближалось главное событие первого круга.

Наше дерби с конями.

И оно — грянуло.

Гарри запретил мне лично участвовать в акциях, но что мне мешало радоваться за парней, которые положили конский сброд и до, и после игры? И вместе с ними — наглухо переорать конскую террасу непосредственно на стадио...

Вот только — сама игра...

Впрочем, чего уж там, — в сторону той игры той команды вы не услышите от меня ни одного дурного слова.

Парни должны были умереть на поле — и они на нем умерли.

А то, что не выиграли, — это не их вина.

Увы.

В то дерби вместилось — все.

И ярость борьбы, и высочайший уровень энергетики, и красота комбинаций, и горечь от травмы набравшего ход Макса Деменко, которая, как выяснилось потом, фактически положила конец его футбольной карьере, и подлая, признаваемая даже конями низкая грязь «странных» судейских решений.

И — боль от одного из самых несправедливых поражений «Спартака» на моей памяти.

И многое, многое другое.

Только вот — не буду я об этом ничего говорить и писать, парни.

Потому что — эта книга не о футболе.

Это — специально — если вы еще до сих этого не поняли...

Прошло и прошло.

Если просто хотите повспоминать — так поройтесь в архивах, посмотрите вырезки старых газет, если у кого сохранились, по Интернету в конце-концов полазайте.

А я-то тут при чем?

Это — история клуба, а не моя.

Великого, несмотря ни на что, футбольного клуба «Спартак» Москва.

Она, конечно, для всех для нас значимей, но мне моя личная история все равно как-то важней и ближе, такой вот парадокс и хрень на палочке...

Меня сейчас другие, куда более важные вопросы занимают, вы уж извините...

К примеру тот, который Али мне после «Алании» задал.

Или тот, который мне приблизительно в то же время задала по телефону Лида, недвусмысленно намекнувшая, что хотела бы, чтобы наши с ней отношения перешли в несколько иную стадию.

И плевать ей на то, — готов я к этому или не готов.

Самое главное то, что она готова.

Нет, речь, разумеется, — не о свадьбе шла: какая уж тут, на фиг, свадьба, если у меня еще чуть больше, чем два курса в МГУ впереди, а у нее столько же плюс один да еще, к тому же, и в Лондоне.

Но — все-таки, все-таки...

Задумаешься тут, согласитесь...

...А мы тогда кое-как оправились от дерби, проглотили безвкусную пилюлю от бесславной домашней ничьи с «Крыльями» и начали готовиться к выезду в Элисту, который ожидался — куда как непростым.

Простых выездов в национальные республики, знаете ли, — не бывает.

Просто по определению...

А главным определением того дерби стали для меня слова моего бестолкового другана Никитоса:

— Да, — говорит после матча, — теперь я понимаю, почему ты за дерби считаешь только игры с конями. Я раньше все задавался вопросом, типа, — а чем «Спартак» — «Локомотив» не дерби? Или, допустим, с мусарней, — почему не дерби? А теперь понял — есть только мы и они. И это уже — не лечится...

Вот и я тоже так думаю...

 

 

Глава 7

 

Москва-Элиста

 

С выездом в эту жуткую, лютую пердь мне в принципе — очень и очень повезло.

Дело в том, что никто из наших ехать туда как-то особо не горел желанием. Ни Гарри, ни Али, ни Степаша, ни Депеш, ни хардкор основных боевых фирм.

Никто.

Делать там, говорят, нечего абсолютно, кроме того, как с местными на ножах махаться.

Собирались, правда, Мосфильмовский с Крупой, Ваня Солнцевский да еще кто-то из «стариков», но это — уже совсем другая компания.

Люди авторитетные, спору нет, но мне-то от этого — не легче.

Но и выбора у меня особого нет, правильно?

Компания — компанией, а «золотой выезд» — «золотым выездом».

Вот и вписался кое-как через знакомых парней в «клубный» автобус с «официалами», как мы официальный фан-клуб между собой звали. Они, оно конечно, — тоже наши...

Но — как бы и не совсем.

Ладно, проехали...

Да еще и Никитоса с Серхио туда вписывать пришлось, парни буквально «заболели» выездами, и никакие мои пояснения, что мирный Саратов это вовсе не то же самое, что «черные» республики, где многие русские за пятьдесят метров в магазин без ножа в кармане не ходят, — тут не помогли.

Ладно, думаю.

Мальчики уже взрослые совсем, сами разберутся, что к чему в этом мире.

В общем, — собрался и смирился.

Отбуду номер, футболян на стадике зазырю и домой.

Мне чего, — мне галочку поставить.

Был.

И точка.

И - вдруг...

...Я как раз из универа домой возвращался, когда мне Мажор позвонил.

За два дня до выезда.

— Ну что, — говорит, — пляши, Дэн. До Элисты доедешь комфортно и в отличной компании. Да и потом, на обратном пути, тебя до Волгограда подбросят...

— Это, — спрашиваю осторожно, — что значит — «комфортно»? И что за такая «отличная компания» нарисовалась тут на мою голову?

— Комфортно, — ржет, — это на ахрененном джипе производства фирмы «Тойота». Марки «Лендкрузер 100», знаешь такую? А насчет компании, то — чем тебя, собственно говоря, наша с Али компания-то не устраивает? Ты уж давай, колись!

— Не понял, — удивляюсь. — Вы же, вроде, не собирались? Али так вообще куда-то в Германию с женой намыливался, типа, знакомых навестить...

— Все меняется, — смеется, — в этом странном, изменчивом мире. Нас мое банковское начальство на рыбалку пригласило, под Астрахань. С двадцатого по двадцать пятое, на шесть дней. И хрен откажешься, меня ж только недавно повысили. А у Глеба с ними, с руководством этим моим разлюбезным, какие-то свои дела, бизнесовые, я на эти высоты даже и не лезу. Здоровье да спокойствие дороже любых денег. Но тоже спрыгнуть не получается никак. Да и спиннингист он фанатичный, любит это дело. Вот мы и решили, — а фигли бы нам не выехать чуть пораньше, всего-то на пару дней да по дороге в Элисту не зарулить? Крюк-то не очень серьезный получается. К тому же Али, в конце концов, не сам за рулем пойдет, с водителем. Он у нас — мужчина избалованный. Приедем туда, впишемся в гостиницу, поддержим команду, выпьем с парнями да и на рыбалку рванем. Тебя в Волгограде выгрузим, оттуда добраться — копейки, хоть поездом, хоть самолетом, хоть автобусом. Сам решай...

— Клево! — соглашаюсь. — Только я уже мало того, что сам в фан-клубовский автобус вписался, так еще и пацанов туда засунул. Ну, этих моих, помнишь, в Саратове? Из прежней команды, из стрит-рейсеров...

— А ты их, — интересуется, — туда что, насильно впихивал?

— Да нет, — теряюсь, — наоборот. Отговорить пытался. Долго. Элиста — это все-таки не курорт, сам знаешь...

— Ну тогда и забей, — советует. — Тоже мне, невольник чести выискался. Когда не просят-то...

Я немного подумал и, разумеется, согласился.

— О'кей, — говорю, — просто отличный вариант. Впиской в гостиницу кто заниматься будет?

— Не парься, — ржет, — Али все решит. Это нам с тобой секретарши пока что по сроку службы не положены, у него с этим делом — все в порядке. Ты где живешь-то?

— На Тушинской, — удивляюсь. — А что?

— О! — радуется. — Рядом с Али? Отлично! Тогда давай, пиши его адрес...

— На фига, — фыркаю, — мне его писать, если я его наизусть знаю. Я же у его жены почти год штурманом в команде гонялся, забыл что ли?

— Блин, — хмыкает, — и правда ведь. Ну тогда еще проще. Будь восемнадцатого у его дома в четыре вечера. Пока то, пока се, но в пол пятого стартуем по-любому, усвоил?

— Годится, — соглашаюсь.

— Ну тогда все. Не теряйся. Мы тебя ждем...

...А я что?

Я — ничего.

Ждут, значит, — должен приехать.

Я и приехал, они как раз вещи в «Крузер» упаковывали. Удочки там всякие в тубусах, сумки, еще какую-то хрень, я в рыбалке совсем не рублю, если честно. Даже в детстве с пацанами бычков на прудах не ловил.

Но количеством необходимого для этого дела шмотья — откровенно восхитился.

Хорошо еще, что у «Крузера» багажник здоровенный, а то пришлось бы мне мою сумку всю дорогу на коленях держать.

Нет, ничего, влезла.

Ну и слава Богу...

Жора, Глебов водитель, перекрестился на закрепленную на торпеде «Крузера» маленькую иконку Божьей Матери, что-то пошептал, пожевал губами, еще раз перекрестился, и мы поехали.

— Самое главное, — говорит, повернувшись с первого сидения, Али, — МКАД сейчас по-быстренькому проскочить, до поворота на Каширку. Дальше проще будет.

Мы с Гарри только плечами пожали.

Ни фига себе, думаем, проще.

Несколько десятков километров здесь и больше тысячи там.

Однако Жора, водитель, — неожиданно с ним соглашается.

— Как, — морщится, — начнешь, так и закончишь, согласен, шеф. Помнишь, когда прошлой осенью на рыбалку мотались? Когда сначала два с половиной часа на МКАДе стояли, а потом еще всю ночь по туману еле ползли?

Али кивает.

— Так и я о том же. Сейчас тоже туманы по ночняку, вплоть до Тамбова — железно, дальше — как повезет. Сегодня вроде как ветерок по прогнозу, так что за Тамбовом чисто должно быть. Весна, земля днем прогревается, ночью — парит. Вот я и хочу как можно дальше засветло успеть уехать...

А, вон оно в чем дело, думаю. И в который уже раз мысленно себе по башке — правый боковой. Бум!

Когда ж ты, блин, Данька, наконец, научишься сначала думать, а потом уже выводы какие-либо делать?

Как-нибудь налетишь с этой своей торопливостью так, что потом всю жизнь не отмоешься, идиотина...

...И я начал с некоторой обеспокоенностью поглядывать по сторонам, типа, — как там, на МКАДе, в пробку какую не налетим, сдуру-то?

Проскочили...

Залили полный бак на заправке сразу в начале федеральной трассы «Дон», закупили там же в магазинчике несколько бутылок минералки для всех и пару банок энергетика для водилы, и — поехали...

Али вздохнул и свернул крышку у бутылки, Гарри разломил на несколько кусков плитку шоколада.

По салону машины поплыл, щекоча ноздри, запах коньяка.

— Традиция, — поясняют. — Мы всегда, когда с МКАД съезжаем, по глоточку делаем.

Ну, раз традиция, думаю, то — не надо нарушать.

К тому же — не имею я ничего против таких хороших традиций.

Выпили, закурили.

— И часто, — спрашиваю, — ездите?

— Да приходится, — жмет плечами Али. — Пять-шесть раз в сезон на рыбалку выбираюсь плюс — ближние выезды, куда на машине удобнее. Тот же Ярославль, к примеру. Что там ехать-то? Двести километров? Сел да домчал. Раньше и в Питер старался на тачке гонять, сейчас понял — надоело. Поезд или самолет, если времени мало, на машине слишком устаешь, острота ощущений притупляется...

— Зато сваливать, если что, на тачке удобнее, — не соглашается Гарри. — Помнишь, как нас с тобой тогда менты пропалили, после беспорядков? Словесные портреты, уверен, у каждого мусора на вокзале были. И в аэропорту. А мы — прыг в твою «бэху» с затемненными стеклами и — ищи-свищи. Кто будет «фашиствующих ублюдков» в таких дорогих машинах высматривать? Менты, они ж как дети: им сказали, что все фанаты это грязные ПТУ-шники, вот они и рады стараться, дебилоиды...

— Так ты, — смеется Али, — после того случая, что ли, себе тоже БМВ решил купить?

— Ага, — ржет Гарри. — Уж больно сильно понравилось, как ты с ментами тогда, нас на выезде из Питера остановившими, разговаривал. «А что это, отцы, вас так много? Фанаты? Беспорядки? Ужас какой, нах!» Гы. Если б они только вчуха-ли, что с ними как раз основной траблмейкер и трындит, весь на сложных щщах и на костюмчике от Hugo Boss с галстучком соответствующей расцветки, их бы, думаю, влегкую инфаркт хватил. Та-а-акой глум галимый...

— Да уж, — довольно щерится Глеб, — поглумились тогда знатно, ничего не скажешь...

— Вот и я о том же, — соглашается Гарри. — Ну что, еще по глоточку?

— А отчего бы, — кивает Али, — и не глотнуть коньячку благородным донам?

Глотнули, закусили шоколадкой. Гарри чуть-чуть приопустил боковое стекло и снова закурил.

— Погода, — говорит, — в столице мразотная, конечно. Тоже мне, апрель месяц. Слышь, Али, это я старею или действительно в детстве и зимы были белее, и весны радостнее?

— И то и другое, — жмет плечами Али, — думаю. Мы вот тут, помнишь, прикалывались, что в молодости девки были сисястее? Так вот, я недавно где-то в и-нете на исследование любопытное наткнулся. Оказывается, у жительниц городов от поколения к поколению действительно размер бюста уменьшается! Прикольно, да?

— Не знаю, — мотает головой Гарри, — фигли тут прикольного. Лично мне, к примеру, девки с большими сиськами — очень даже нравятся. Возьмешь в руки — «маешь вешчь». А наши городские худосочные стервы — это уже к тебе, Глебушка.

— А я и не отрицаю, — смеется Али. — Меня и вымя здоровое путает, и не со стервами — неинтересно. А потрахаться с неинтересной бабой, так это, доложу тебе, брат мой Гарри, все равно что подрочить. И, соответственно, ну их всех куда подальше. Мне уже не пятнадцать лет, понимаешь. И хрен я свой не на помойке нашел...

— Ну ты, бля, эстет, — хохочет в ответ Гарри. — Небось, еще предпочитаешь, чтоб и без целлюлита...

Ржут, причем оба.

Потом Гарри делает большой глоток коньяка, передает бутылку Али и неожиданно поворачивается в мою сторону.

— А ты, — говорит, — студент, что молчишь? Тебе какие сиськи больше нравятся?

— Мне... эт-та... ну... — теряюсь, — разные, наверное...

И прям физически чувствую, как мне щеки краска заливает.

Блин, стыдоба-то какая...

Причем не то стыдно, что растерялся.

А вот то, что покраснел...

Прям как девочка.

А эти — ржут себе да коньяком по очереди давятся...

Суки...

...Подмосковье пролетели неожиданно быстро.

Сначала закончили работать FM-ные радиостанции, потом мелькнул в окне указатель на Каширу, потом захватило дух от вида на Оку с высоты нового федерального моста и вот уже он — поворот на астраханскую двухполосную М-6.

Где-то километров через пятьдесят после поворота мы допили коньяк, и Гарри попросил сделать, как он сказал, «санитарную остановку».

— Пора бы, — говорит, — уже, типа, ножки размять, парни. Девочек тут среди нас нет, поэтому мальчикам можно — хоть налево, хоть направо. Только желательно побыстрее. А то, блин, обоссусь на фиг...

— Можно и сейчас, конечно, — кивает Али. — Но я лично хотел километров через пятнадцать тормознуть. Там местечко есть одно, с совершенно обалденными видами, причем — с трех сторон от ветра деревьями закрытое. Мы там все время стараемся останавливаться, когда в Астрахань на рыбалку едем. Там бы и оправились в сторонке, и перекусили, да и водки бы вкусной грамм по сто пятьдесят выпили. Пора уже, думаю, русской водкой с хохляцким салом разбавить слегонца армянский коньяк со швейцарской шоколадкой. Во, блин, какой интернационал получается, да, Мажор? А они еще говорят, что мы, типа, ксенофобы... Я там, кстати, и чесночка маринованного прихватил с рынка, и черемши, и огурчиков малосольных. И даже банку груздей соленых, на любителя. Домашние, между прочим. Домработница в подарок приволокла. Ну я и решил под Степашу на этом выезде закосить, у него, сами знаете, сумка вечно домашним хавчиком забита. Но — как решите...

— Сволочь, — констатирует Гарри. — Был сволочью, сволочью и подохнет. Потерплю, конечно, ради такого-то дела...

Замолчали.

Усатый водитель Жора вздохнул и потянулся за сигаретами.

— Водки, — говорит, — это сейчас — очень своевременно выпить будет. Ох, как бы я вашу компанию сейчас поддержал! С чувством, с толком, с расстановкой. Жалко, что нельзя, блин, ой как жалко...

— Да ладно, — смеется Али. — Зато в Элисту приедешь, выпьешь. Мы на футбол, а ты к фуфырику, что я тебя, не знаю что ли. Да потом еще и на рыбалке оттянешься по полной программе.

— Да уж, — мечтательно тянет Жора, — на рыбалке — это да...

И замолкает, сигарету прикуривая.

— Только ведь, — вздыхает, — туда еще доехать надо...

— Тьфу! Типун тебе, блин, на язык, — злится Гарри. — Нашел, черт старый, тему для разговора, хрен тебе во всю морду!

Жора стучит себя пальцем по лбу, согласно мотает головой и мелко и часто крестится.

— Простите, — винится, — парни. Сам не знаю, что за помутнение накатило...

— Ты следи, — досадливо вздыхает Али, — чтоб оно на тебя на дороге не накатило, на словах-то хрен с ним, потерпим. И за километражем тоже следи, а то местечко то самое, заветное, пропустить не хотелось бы. Ну и вообще. Что-то мне тоже, честно говоря, вслед за Гарри поссать приспичило...

— Да ты не переживай, шеф, — всхохатывает Жора. — Уже, считай, приехали. Во-о-он за тем поворотом оно. Чуть больше километра...

...Вид с этой площадки, куда мы через пару минут свернули, открывался и вправду совершенно фантастический. Крутой склон пологого со стороны заезда холма порос стройным, остроконечным ельником, а внизу было просторно от полей с притаившимися в ложбинах деревеньками.

И все это — застыло в совершенно прозрачном, студеном весеннем воздухе, звенящем и ясном после только что окончившегося дождя.

Я поежился, то ли от красоты, то ли от залезающего под легкую ветровку холода, облегчил мочевой пузырь и пошел к капоту джипа, где Жора уже деловито кромсал складным швейцарским ножом хлеб, сало и колбасу, Али вскрывал банки с огурцами и грибочками, а Гарри расставлял стопки и скручивал пробку с горлышка беленькой.

Я покачал головой.

Слишком уж все хорошо тут, думаю.

Так не бывает...

...Первую выпили — за дорогу.

Жора с нами чокнулся стаканом с предусмотрительно захваченным томатным соком.

Опыт, блин.

Он уже, вроде как, с Али года четыре ездит.

Тут привыкнешь.

Водка привычно обожгла небо, прокатилась теплом по пищеводу.

Я — еще раз поежился и глянул вниз.

Там темнело.

В некоторых деревеньках уже даже огни горели.

Вот, думаю.

И здесь люди живут...

...Видимо я это вслух подумал, потому что Жора засмеялся.

— Здесь, — говорит, — не живут, студент. Здесь жопой в небо утыкаются. И хрен его знает, зачем им, этим идиотам, все это надо. Это не деревни, Данил, деревни тут давно повымерли. А то, что ты видишь, — это дачники сезон открывают. Середина апреля все-таки...

— Я вот тоже, — вздыхает Гарри, разливая по второй, — ни хрена этот народ понять не могу. Вот скажите мне, в чем смысл тарахтеть больше ста пятидесяти верст от Москвы, чтобы потом круглые выходные жопой в небо утыкаться?

— Да может, — жмет плечами Али, — они так к земле пытаются привыкнуть. Типа, — заранее. Все равно все там будем. А если серьезно, — так и вправду дикость какая-то. Ну нравится, допустим, тебе в земле ковыряться, так посади цветы, клубнику там, чтоб детишки прямо с грядки ее есть могли, кусты какие ягодные. Но ведь — не картошку же, блин, с морковкой. Ни экономического смысла никакого, ни душе радости. Да ну их на фиг, давайте выпьем лучше. За великий и могучий футбольный клуб «Спартак» Москва, к примеру.

— Достойный тост, — поддерживает друга Гарри.

Я молча соглашаюсь и присоединяюсь, естественно...

— А за победу у вас не пьют? — интересуется Жора, наливая себе второй стакан томатного сока.

— За будущее — вообще пить не надо, — серьезно отвечает Гарри. — Примета дурная.

— Ну, значит, — Жора жмет плечами, — и не будем. Тогда давайте, мужики, выпейте уж, пожалуйста, за землю, на которой сейчас стоим. За сердце России. Потешьте старика. Это я к тому, что мы на Рязанщине, между прочим. У меня матушка-покойница из этих мест, так что — знаю, что говорю.

Гарри пожал плечами, но рюмку все-таки поднял.

— За Рязанщину выпить — это всегда пожалуйста, — говорит. — Земля красивая, чего уж там. Русская такая, все как положено, с холмами, с березками, с ельником. Серега Есенин из этих самых мест к тому же. Но вот сердцем России признать ее — не готов, извини, Жор...

— А что, — удивляется водила, — ты тогда, Игорек, сердцем России полагаешь?

Гарри удивленно поднял брови и голову назад откинул, будто только что прямой в челюсть пропустил.

Несильный такой.

Останавливающий.

— Москву, — говорит, — конечно. Разве может быть еще что-то более важное для державы-то?

— Ну, Москва, — морщится Жора, — это само собой. Я о другом тут толкую, если ты не понимаешь...

— Жора прав, — неожиданно скупо резюмирует Али. — Давайте махнем за Рязанщину, и я попытаюсь объяснить. А то водка уже согрелась на фиг...

Махнули.

— Москва, — морщится Али, занюхивая стопку кусочком черного хлеба с салом, — это уже все-таки не совсем Россия, Игорянь. То есть нет — Россия, разумеется. Но — и не только. Я, ты знаешь, коренной москвич, с самой Пречистенки родом, куда уж тут центровее. Поэтому и могу так говорить: Москва — это уже не совсем Россия. Это — Москва. Как и Париж — это уже не совсем Франция, и Лондон — не совсем Англия. Ну понимаешь...

— Да кто бы спорил, — кивает Гарри. — Это, извини, старый, — аксиомы, то, что ты говоришь. Я, ты знаешь, в том же Лондоне три года отучился на МВА. Так что — не в одном мегаполисе пожил. И в Париже бывал, жуткая помойка, кстати. Только я — тоже не о том. Москва, она, может быть, — и не совсем Россия, согласен. Но сердце России — оно все равно в Москве...

Али молчит, кивает, закуривает.

Разливает по четвертой, аккуратно складывает в пакет с оставшимся от перекуса мусором пустую бутылку.

Потом на заправке в урну выкинет.

Уважаю.

У меня отец так же, кстати, всегда делает.

Мы с ним однажды куда-то на его «авдотье» ехали, так я сдуру в окошко пустую пачку от сигарет выкинул. Батя ничего не сказал, просто остановился, подобрал пачку да и отнес в ближайшую урну.

Так стыдно было...

— А вот тут ты меня уделал, Игорянь, — соглашается Али. — Тут ты прав, и с этим хрена с два поспоришь. Так, Жора?

— Так, — Жора кивает и уважительно смотрит на Гарри. — Достойно сказано, не признать невозможно...

...Мы выпили, на этот раз — за Москву. Постояли еще немного, воздухом подышали и — погрузились в машину.

Надо ехать, дорога-то не близкая.

Под неспешные разговоры о том, как наши предки умудрялись такие просторы на лошадях да пешком преодолевать, когда тут и на летящем под сто шестьдесят джипе непросто приходится, я как-то незаметно задремал.

А проснулся уже где-то часа через три, аж под Тамбовом, в каких-то Елочках, где парни, по их словам, каждый раз, когда едут на рыбалку, обязательно останавливаются в кафе для дальнобойщиков поесть чего-нибудь горячего. Кафешек за окнами действительно было полно, прям одна на другую лепилась. И готовили тут, по словам Жоры и Али, в любой из них вкусно и по-домашнему.

Ладно, думаю, выходя из машины и потягиваясь.

Сейчас проверим...

...Зашли в одно из самых больших по размеру заведений.

Али вспомнил, что когда он тут был в прошлый раз, там, в этом самом заведении, подавали какие-то сверхъестественно вкусные пельмени из баранины с говядиной и нереально душистое харчо.







Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 360. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Методы анализа финансово-хозяйственной деятельности предприятия   Содержанием анализа финансово-хозяйственной деятельности предприятия является глубокое и всестороннее изучение экономической информации о функционировании анализируемого субъекта хозяйствования с целью принятия оптимальных управленческих...

Образование соседних чисел Фрагмент: Программная задача: показать образование числа 4 и числа 3 друг из друга...

Шрифт зодчего Шрифт зодчего состоит из прописных (заглавных), строчных букв и цифр...

Классификация и основные элементы конструкций теплового оборудования Многообразие способов тепловой обработки продуктов предопределяет широкую номенклатуру тепловых аппаратов...

Именные части речи, их общие и отличительные признаки Именные части речи в русском языке — это имя существительное, имя прилагательное, имя числительное, местоимение...

Интуитивное мышление Мышление — это пси­хический процесс, обеспечивающий познание сущности предме­тов и явлений и самого субъекта...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.013 сек.) русская версия | украинская версия