Дмитрий Лекух 6 страница

— Ну, — говорит, — а теперь давай, спрашивай. Лично я — успокоился. А ты как Гарри?

— Да и я, — жмет плечами, — не сильно возбужден. Размышляю, под каким предлогом завтра работу задвинуть. А то такое табло на фоне хорошего галстука не очень стильно выглядит, признай. Начальство-то хер с ним, они все мужики, да и ценят меня не за внешний вид, а за то, что в черепушке творится. А вот девчонок — жалко. Они-то думают, что я — нормальный...

— А ты и есть нормальный, — усмехается Глеб. — Просто не всякие женские мозги это понять могут. Да и хуй на них. Скажешь, что живот болит, да и все дела.

— Ска-а-ажите, какая взаимосвязь, — тянет Гарри. — А на роже у меня, типа, что — тоже «живот» выступил?

— Идиот! — бьет себя по лбу Глеб и тут же морщится.

Гарри ему, видно, — тоже совсем не плохо попасть успел.

— Идиот! Болезнь живота — штука непредсказуемая! Может и день длиться, и два. А там как раз и выходные подойдут. Подойдут и — пройдут. И бланш вместе с ними пройдет. Может быть.

— А если не пройдет? — почему-то не соглашается Гарри. — Тогда что делать?

— Вот если не пройдет, — вздыхает Али, — тогда и вправду проблема. Давай еще по одной, вдруг какие мысли появятся?

— Давай, — соглашается Гарри. — Хотя я и не очень-то в эти самые мысли верю. Придется, доходу, сдаваться. Так и скажу, что подрался. Причину только выдумаю поактуальнее. Дэн, наливай, что сидишь-то без дела, когда старшие разговаривают?

— Да, — вмешивается Али, — и вопрос свой давай задавай. А то забудем еще на фиг...

— Сейчас, — смеюсь, — только вот обслужу уж вас сначала, алкаши старые. И себя заодно...

Выпили еще по одной, закурили.

— А вопрос такой, — говорю. — Вы, когда срались, — так Гарри про твои «старые песни» упомянул. Ну типа, что талант нельзя судить обычными мерками. Это ты к чему сказал-то? И, если можно, — поподробнее...

Али хмыкает.

— Ну, — говорит, — ты и темы подымаешь на ночь глядя-то...

— А что? — удивляюсь. — Вам из-за этой темы можно даже друг другу щщи отрихтовать, а мне так и спросить нельзя?

Гарри усмехается.

— Да можно, — кривится, — Данил. Конечно, можно. Какие проблемы-то? Только мы и сами еще с Глебом в этом деле ни хрена договориться не можем. И — ладно бы только мы. А то ведь такое количество не самых глупых людей бошки себе на этой байде пооткручивало — просто охренеть не встать...

— Угу, — вздыхает Али, — согласен. Сколько, наверное, лет этому дурацкому миру, столько народ на эту тему и срется промежь себя. Ты тоже хочешь нам компанию составить, да, молодой?

Я усмехаюсь и пытаюсь спрятать улыбку за кружкой пива.

Точнее — за большим из нее глотком.

Кажется, — получается.

— А я, — говорю, — вы же знаете, с вами — хоть куда. Хоть Бога за бороду трясти, хоть черта в котле купать...

Али качает головой, наливает еще по рюмке, глядит на Гарри и кивает в мою сторону.

— Вот ведь, — кривится, — сволочь растет, прикинь, брат. И ведь это он пока — мелкий еще. А что будет, когда вырастет?

Гарри жмет плечами.

— Да ничего особенного не будет, — говорит. — Просто нас на террасе заменит и все. Тоже мне, бином Ньютона...

— Да это-то, — досадливо вздыхает Али, — я и сам, без тебя, знаю. Я о другом, если ты не понял...

Потом делает большой глоток пива и внимательно смотрит в мою сторону.

А глаза у него, между прочим, — совсем трезвые.

Я это замечаю, и мне это почему-то совсем не нравится.

Играет он с нами, думаю.

Как кот с мышью.

Большой, сильный, хитрый, уверенный в себе котяра.

Вот только на фига ему все это нужно-то?

— А вопрос, — говорит Али, — звучит так. К примеру, любой более-менее образованный человек знает, что Михаил Юрьевич Лермонтов был по этой жизни, мягко говоря, просто нереальнейшей сволочью, пристрелить которую, к тому же на честной дуэли, а не просто как пса шелудивого, — это еще и честь подонку оказать. Ногами в подворотне забить, вот что с ним за то, что он творил, сделать надо было. Или еще что покруче. Только за одних изнасилованных, а потом до смерти запоротых дворовых девок, не считая обосранных прилюдно и униженных доверившихся ему дам да девиц из общества. Кое за какие делишки — так сам пристрелил бы, как бешеную собаку, не задумываясь. Но это, скажем так, — с человеческой точки зрения. С обычной. А вот история почему-то считает, что подонком в этой ситуации был не Михаил Юрьевич, а его убийца, офицер Мартынов, человек чести, между прочим, на секундочку. И самое поганое, что я с этой «историей» в данном случае — абсолютно согласен. Почему, как ты думаешь? Жму плечами.

— А мне, — говорю, — откуда знать-то, что у тебя в голове происходит.

— А ты подумай, — усмехается, — на досуге. Потом расскажешь как-нибудь, что удумал, если время будет. А пока — давайте-ка парни — выпьем! А то от серьезных разговоров уже башка болеть начинает...

— Это она у тебя не от серьезных разговоров болит, — ржет Гарри, — это, походу, я тебе все-таки защиту пробил нормально...

— И это, — вздыхает Али, — тоже. Но тут уж — что поделаешь. Давайте уж, наливайте что ли. Добьем бутылочку да — по домам. Пора уже. Дел надо кучу переделать да к выезду подготовиться. Ты, Дэн, как, в Албанию не едешь? Я фыркаю.

— А что я там забыл, в этой Албании? За сбродную газзаевскую болеть?

Гарри мрачнеет.

— Газзаев, — говорит, — оно, конечно, — пес. Кто бы спорил. Но то, что он тренирует, — это не «сбродная». Это — Сборная. И — не «газзаевская», а России. Другой у нас нет, Дэн. Ни России, ни даже — сборной, представь себе...

— Да я понимаю, — смущаюсь и, чтобы скрыть это самое смущение, быстренько разливаю водку по стопкам. — Просто у меня-то и на клубный «золотой выезд» бабла впритык, какая уж тут сборная. Да и в универе надо хвосты чуть-чуть подтянуть, а то в мае у меня по выездам даже не «двойник», а «тройник», похоже, ожидается. Волгоград—Тольятти — Казань, представляешь?

— Да, — поднимает одновременно с бровями налитую рюмку Али, — «тройник» — это круто. За него и выпьем. Ну и за наш с Гарри предстоящий выезд в Албанию на, пусть хоть и тупенькую, но все-таки нашу — сборную...

...Вернулись они, кстати, из Албании, — злые как собаки.

Сборная легла под местных карликов с позорным счетом 3:1 при совершенно позорной игре и не забитом албанцами пенальти.

Словом, — без шансов.

Разгром и позор.

Ну его на фиг...

...А тем временем приближалось главное событие первого круга.

Наше дерби с конями.

И оно — грянуло.

Гарри запретил мне лично участвовать в акциях, но что мне мешало радоваться за парней, которые положили конский сброд и до, и после игры? И вместе с ними — наглухо переорать конскую террасу непосредственно на стадио...

Вот только — сама игра...

Впрочем, чего уж там, — в сторону той игры той команды вы не услышите от меня ни одного дурного слова.

Парни должны были умереть на поле — и они на нем умерли.

А то, что не выиграли, — это не их вина.

Увы.

В то дерби вместилось — все.

И ярость борьбы, и высочайший уровень энергетики, и красота комбинаций, и горечь от травмы набравшего ход Макса Деменко, которая, как выяснилось потом, фактически положила конец его футбольной карьере, и подлая, признаваемая даже конями низкая грязь «странных» судейских решений.

И — боль от одного из самых несправедливых поражений «Спартака» на моей памяти.

И многое, многое другое.

Только вот — не буду я об этом ничего говорить и писать, парни.

Потому что — эта книга не о футболе.

Это — специально — если вы еще до сих этого не поняли...

Прошло и прошло.

Если просто хотите повспоминать — так поройтесь в архивах, посмотрите вырезки старых газет, если у кого сохранились, по Интернету в конце-концов полазайте.

А я-то тут при чем?

Это — история клуба, а не моя.

Великого, несмотря ни на что, футбольного клуба «Спартак» Москва.

Она, конечно, для всех для нас значимей, но мне моя личная история все равно как-то важней и ближе, такой вот парадокс и хрень на палочке...

Меня сейчас другие, куда более важные вопросы занимают, вы уж извините...

К примеру тот, который Али мне после «Алании» задал.

Или тот, который мне приблизительно в то же время задала по телефону Лида, недвусмысленно намекнувшая, что хотела бы, чтобы наши с ней отношения перешли в несколько иную стадию.

И плевать ей на то, — готов я к этому или не готов.

Самое главное то, что она готова.

Нет, речь, разумеется, — не о свадьбе шла: какая уж тут, на фиг, свадьба, если у меня еще чуть больше, чем два курса в МГУ впереди, а у нее столько же плюс один да еще, к тому же, и в Лондоне.

Но — все-таки, все-таки...

Задумаешься тут, согласитесь...

...А мы тогда кое-как оправились от дерби, проглотили безвкусную пилюлю от бесславной домашней ничьи с «Крыльями» и начали готовиться к выезду в Элисту, который ожидался — куда как непростым.

Простых выездов в национальные республики, знаете ли, — не бывает.

Просто по определению...

А главным определением того дерби стали для меня слова моего бестолкового другана Никитоса:

— Да, — говорит после матча, — теперь я понимаю, почему ты за дерби считаешь только игры с конями. Я раньше все задавался вопросом, типа, — а чем «Спартак» — «Локомотив» не дерби? Или, допустим, с мусарней, — почему не дерби? А теперь понял — есть только мы и они. И это уже — не лечится...

Вот и я тоже так думаю...

 

 

Глава 7

 

Москва-Элиста

 

С выездом в эту жуткую, лютую пердь мне в принципе — очень и очень повезло.

Дело в том, что никто из наших ехать туда как-то особо не горел желанием. Ни Гарри, ни Али, ни Степаша, ни Депеш, ни хардкор основных боевых фирм.

Никто.

Делать там, говорят, нечего абсолютно, кроме того, как с местными на ножах махаться.

Собирались, правда, Мосфильмовский с Крупой, Ваня Солнцевский да еще кто-то из «стариков», но это — уже совсем другая компания.

Люди авторитетные, спору нет, но мне-то от этого — не легче.

Но и выбора у меня особого нет, правильно?

Компания — компанией, а «золотой выезд» — «золотым выездом».

Вот и вписался кое-как через знакомых парней в «клубный» автобус с «официалами», как мы официальный фан-клуб между собой звали. Они, оно конечно, — тоже наши...

Но — как бы и не совсем.

Ладно, проехали...

Да еще и Никитоса с Серхио туда вписывать пришлось, парни буквально «заболели» выездами, и никакие мои пояснения, что мирный Саратов это вовсе не то же самое, что «черные» республики, где многие русские за пятьдесят метров в магазин без ножа в кармане не ходят, — тут не помогли.

Ладно, думаю.

Мальчики уже взрослые совсем, сами разберутся, что к чему в этом мире.

В общем, — собрался и смирился.

Отбуду номер, футболян на стадике зазырю и домой.

Мне чего, — мне галочку поставить.

Был.

И точка.

И - вдруг...

...Я как раз из универа домой возвращался, когда мне Мажор позвонил.

За два дня до выезда.

— Ну что, — говорит, — пляши, Дэн. До Элисты доедешь комфортно и в отличной компании. Да и потом, на обратном пути, тебя до Волгограда подбросят...

— Это, — спрашиваю осторожно, — что значит — «комфортно»? И что за такая «отличная компания» нарисовалась тут на мою голову?

— Комфортно, — ржет, — это на ахрененном джипе производства фирмы «Тойота». Марки «Лендкрузер 100», знаешь такую? А насчет компании, то — чем тебя, собственно говоря, наша с Али компания-то не устраивает? Ты уж давай, колись!

— Не понял, — удивляюсь. — Вы же, вроде, не собирались? Али так вообще куда-то в Германию с женой намыливался, типа, знакомых навестить...

— Все меняется, — смеется, — в этом странном, изменчивом мире. Нас мое банковское начальство на рыбалку пригласило, под Астрахань. С двадцатого по двадцать пятое, на шесть дней. И хрен откажешься, меня ж только недавно повысили. А у Глеба с ними, с руководством этим моим разлюбезным, какие-то свои дела, бизнесовые, я на эти высоты даже и не лезу. Здоровье да спокойствие дороже любых денег. Но тоже спрыгнуть не получается никак. Да и спиннингист он фанатичный, любит это дело. Вот мы и решили, — а фигли бы нам не выехать чуть пораньше, всего-то на пару дней да по дороге в Элисту не зарулить? Крюк-то не очень серьезный получается. К тому же Али, в конце концов, не сам за рулем пойдет, с водителем. Он у нас — мужчина избалованный. Приедем туда, впишемся в гостиницу, поддержим команду, выпьем с парнями да и на рыбалку рванем. Тебя в Волгограде выгрузим, оттуда добраться — копейки, хоть поездом, хоть самолетом, хоть автобусом. Сам решай...

— Клево! — соглашаюсь. — Только я уже мало того, что сам в фан-клубовский автобус вписался, так еще и пацанов туда засунул. Ну, этих моих, помнишь, в Саратове? Из прежней команды, из стрит-рейсеров...

— А ты их, — интересуется, — туда что, насильно впихивал?

— Да нет, — теряюсь, — наоборот. Отговорить пытался. Долго. Элиста — это все-таки не курорт, сам знаешь...

— Ну тогда и забей, — советует. — Тоже мне, невольник чести выискался. Когда не просят-то...

Я немного подумал и, разумеется, согласился.

— О'кей, — говорю, — просто отличный вариант. Впиской в гостиницу кто заниматься будет?

— Не парься, — ржет, — Али все решит. Это нам с тобой секретарши пока что по сроку службы не положены, у него с этим делом — все в порядке. Ты где живешь-то?

— На Тушинской, — удивляюсь. — А что?

— О! — радуется. — Рядом с Али? Отлично! Тогда давай, пиши его адрес...

— На фига, — фыркаю, — мне его писать, если я его наизусть знаю. Я же у его жены почти год штурманом в команде гонялся, забыл что ли?

— Блин, — хмыкает, — и правда ведь. Ну тогда еще проще. Будь восемнадцатого у его дома в четыре вечера. Пока то, пока се, но в пол пятого стартуем по-любому, усвоил?

— Годится, — соглашаюсь.

— Ну тогда все. Не теряйся. Мы тебя ждем...

...А я что?

Я — ничего.

Ждут, значит, — должен приехать.

Я и приехал, они как раз вещи в «Крузер» упаковывали. Удочки там всякие в тубусах, сумки, еще какую-то хрень, я в рыбалке совсем не рублю, если честно. Даже в детстве с пацанами бычков на прудах не ловил.

Но количеством необходимого для этого дела шмотья — откровенно восхитился.

Хорошо еще, что у «Крузера» багажник здоровенный, а то пришлось бы мне мою сумку всю дорогу на коленях держать.

Нет, ничего, влезла.

Ну и слава Богу...

Жора, Глебов водитель, перекрестился на закрепленную на торпеде «Крузера» маленькую иконку Божьей Матери, что-то пошептал, пожевал губами, еще раз перекрестился, и мы поехали.

— Самое главное, — говорит, повернувшись с первого сидения, Али, — МКАД сейчас по-быстренькому проскочить, до поворота на Каширку. Дальше проще будет.

Мы с Гарри только плечами пожали.

Ни фига себе, думаем, проще.

Несколько десятков километров здесь и больше тысячи там.

Однако Жора, водитель, — неожиданно с ним соглашается.

— Как, — морщится, — начнешь, так и закончишь, согласен, шеф. Помнишь, когда прошлой осенью на рыбалку мотались? Когда сначала два с половиной часа на МКАДе стояли, а потом еще всю ночь по туману еле ползли?

Али кивает.

— Так и я о том же. Сейчас тоже туманы по ночняку, вплоть до Тамбова — железно, дальше — как повезет. Сегодня вроде как ветерок по прогнозу, так что за Тамбовом чисто должно быть. Весна, земля днем прогревается, ночью — парит. Вот я и хочу как можно дальше засветло успеть уехать...

А, вон оно в чем дело, думаю. И в который уже раз мысленно себе по башке — правый боковой. Бум!

Когда ж ты, блин, Данька, наконец, научишься сначала думать, а потом уже выводы какие-либо делать?

Как-нибудь налетишь с этой своей торопливостью так, что потом всю жизнь не отмоешься, идиотина...

...И я начал с некоторой обеспокоенностью поглядывать по сторонам, типа, — как там, на МКАДе, в пробку какую не налетим, сдуру-то?

Проскочили...

Залили полный бак на заправке сразу в начале федеральной трассы «Дон», закупили там же в магазинчике несколько бутылок минералки для всех и пару банок энергетика для водилы, и — поехали...

Али вздохнул и свернул крышку у бутылки, Гарри разломил на несколько кусков плитку шоколада.

По салону машины поплыл, щекоча ноздри, запах коньяка.

— Традиция, — поясняют. — Мы всегда, когда с МКАД съезжаем, по глоточку делаем.

Ну, раз традиция, думаю, то — не надо нарушать.

К тому же — не имею я ничего против таких хороших традиций.

Выпили, закурили.

— И часто, — спрашиваю, — ездите?

— Да приходится, — жмет плечами Али. — Пять-шесть раз в сезон на рыбалку выбираюсь плюс — ближние выезды, куда на машине удобнее. Тот же Ярославль, к примеру. Что там ехать-то? Двести километров? Сел да домчал. Раньше и в Питер старался на тачке гонять, сейчас понял — надоело. Поезд или самолет, если времени мало, на машине слишком устаешь, острота ощущений притупляется...

— Зато сваливать, если что, на тачке удобнее, — не соглашается Гарри. — Помнишь, как нас с тобой тогда менты пропалили, после беспорядков? Словесные портреты, уверен, у каждого мусора на вокзале были. И в аэропорту. А мы — прыг в твою «бэху» с затемненными стеклами и — ищи-свищи. Кто будет «фашиствующих ублюдков» в таких дорогих машинах высматривать? Менты, они ж как дети: им сказали, что все фанаты это грязные ПТУ-шники, вот они и рады стараться, дебилоиды...

— Так ты, — смеется Али, — после того случая, что ли, себе тоже БМВ решил купить?

— Ага, — ржет Гарри. — Уж больно сильно понравилось, как ты с ментами тогда, нас на выезде из Питера остановившими, разговаривал. «А что это, отцы, вас так много? Фанаты? Беспорядки? Ужас какой, нах!» Гы. Если б они только вчуха-ли, что с ними как раз основной траблмейкер и трындит, весь на сложных щщах и на костюмчике от Hugo Boss с галстучком соответствующей расцветки, их бы, думаю, влегкую инфаркт хватил. Та-а-акой глум галимый...

— Да уж, — довольно щерится Глеб, — поглумились тогда знатно, ничего не скажешь...

— Вот и я о том же, — соглашается Гарри. — Ну что, еще по глоточку?

— А отчего бы, — кивает Али, — и не глотнуть коньячку благородным донам?

Глотнули, закусили шоколадкой. Гарри чуть-чуть приопустил боковое стекло и снова закурил.

— Погода, — говорит, — в столице мразотная, конечно. Тоже мне, апрель месяц. Слышь, Али, это я старею или действительно в детстве и зимы были белее, и весны радостнее?

— И то и другое, — жмет плечами Али, — думаю. Мы вот тут, помнишь, прикалывались, что в молодости девки были сисястее? Так вот, я недавно где-то в и-нете на исследование любопытное наткнулся. Оказывается, у жительниц городов от поколения к поколению действительно размер бюста уменьшается! Прикольно, да?

— Не знаю, — мотает головой Гарри, — фигли тут прикольного. Лично мне, к примеру, девки с большими сиськами — очень даже нравятся. Возьмешь в руки — «маешь вешчь». А наши городские худосочные стервы — это уже к тебе, Глебушка.

— А я и не отрицаю, — смеется Али. — Меня и вымя здоровое путает, и не со стервами — неинтересно. А потрахаться с неинтересной бабой, так это, доложу тебе, брат мой Гарри, все равно что подрочить. И, соответственно, ну их всех куда подальше. Мне уже не пятнадцать лет, понимаешь. И хрен я свой не на помойке нашел...

— Ну ты, бля, эстет, — хохочет в ответ Гарри. — Небось, еще предпочитаешь, чтоб и без целлюлита...

Ржут, причем оба.

Потом Гарри делает большой глоток коньяка, передает бутылку Али и неожиданно поворачивается в мою сторону.

— А ты, — говорит, — студент, что молчишь? Тебе какие сиськи больше нравятся?

— Мне... эт-та... ну... — теряюсь, — разные, наверное...

И прям физически чувствую, как мне щеки краска заливает.

Блин, стыдоба-то какая...

Причем не то стыдно, что растерялся.

А вот то, что покраснел...

Прям как девочка.

А эти — ржут себе да коньяком по очереди давятся...

Суки...

...Подмосковье пролетели неожиданно быстро.

Сначала закончили работать FM-ные радиостанции, потом мелькнул в окне указатель на Каширу, потом захватило дух от вида на Оку с высоты нового федерального моста и вот уже он — поворот на астраханскую двухполосную М-6.

Где-то километров через пятьдесят после поворота мы допили коньяк, и Гарри попросил сделать, как он сказал, «санитарную остановку».

— Пора бы, — говорит, — уже, типа, ножки размять, парни. Девочек тут среди нас нет, поэтому мальчикам можно — хоть налево, хоть направо. Только желательно побыстрее. А то, блин, обоссусь на фиг...

— Можно и сейчас, конечно, — кивает Али. — Но я лично хотел километров через пятнадцать тормознуть. Там местечко есть одно, с совершенно обалденными видами, причем — с трех сторон от ветра деревьями закрытое. Мы там все время стараемся останавливаться, когда в Астрахань на рыбалку едем. Там бы и оправились в сторонке, и перекусили, да и водки бы вкусной грамм по сто пятьдесят выпили. Пора уже, думаю, русской водкой с хохляцким салом разбавить слегонца армянский коньяк со швейцарской шоколадкой. Во, блин, какой интернационал получается, да, Мажор? А они еще говорят, что мы, типа, ксенофобы... Я там, кстати, и чесночка маринованного прихватил с рынка, и черемши, и огурчиков малосольных. И даже банку груздей соленых, на любителя. Домашние, между прочим. Домработница в подарок приволокла. Ну я и решил под Степашу на этом выезде закосить, у него, сами знаете, сумка вечно домашним хавчиком забита. Но — как решите...

— Сволочь, — констатирует Гарри. — Был сволочью, сволочью и подохнет. Потерплю, конечно, ради такого-то дела...

Замолчали.

Усатый водитель Жора вздохнул и потянулся за сигаретами.

— Водки, — говорит, — это сейчас — очень своевременно выпить будет. Ох, как бы я вашу компанию сейчас поддержал! С чувством, с толком, с расстановкой. Жалко, что нельзя, блин, ой как жалко...

— Да ладно, — смеется Али. — Зато в Элисту приедешь, выпьешь. Мы на футбол, а ты к фуфырику, что я тебя, не знаю что ли. Да потом еще и на рыбалке оттянешься по полной программе.

— Да уж, — мечтательно тянет Жора, — на рыбалке — это да...

И замолкает, сигарету прикуривая.

— Только ведь, — вздыхает, — туда еще доехать надо...

— Тьфу! Типун тебе, блин, на язык, — злится Гарри. — Нашел, черт старый, тему для разговора, хрен тебе во всю морду!

Жора стучит себя пальцем по лбу, согласно мотает головой и мелко и часто крестится.

— Простите, — винится, — парни. Сам не знаю, что за помутнение накатило...

— Ты следи, — досадливо вздыхает Али, — чтоб оно на тебя на дороге не накатило, на словах-то хрен с ним, потерпим. И за километражем тоже следи, а то местечко то самое, заветное, пропустить не хотелось бы. Ну и вообще. Что-то мне тоже, честно говоря, вслед за Гарри поссать приспичило...

— Да ты не переживай, шеф, — всхохатывает Жора. — Уже, считай, приехали. Во-о-он за тем поворотом оно. Чуть больше километра...

...Вид с этой площадки, куда мы через пару минут свернули, открывался и вправду совершенно фантастический. Крутой склон пологого со стороны заезда холма порос стройным, остроконечным ельником, а внизу было просторно от полей с притаившимися в ложбинах деревеньками.

И все это — застыло в совершенно прозрачном, студеном весеннем воздухе, звенящем и ясном после только что окончившегося дождя.

Я поежился, то ли от красоты, то ли от залезающего под легкую ветровку холода, облегчил мочевой пузырь и пошел к капоту джипа, где Жора уже деловито кромсал складным швейцарским ножом хлеб, сало и колбасу, Али вскрывал банки с огурцами и грибочками, а Гарри расставлял стопки и скручивал пробку с горлышка беленькой.

Я покачал головой.

Слишком уж все хорошо тут, думаю.

Так не бывает...

...Первую выпили — за дорогу.

Жора с нами чокнулся стаканом с предусмотрительно захваченным томатным соком.

Опыт, блин.

Он уже, вроде как, с Али года четыре ездит.

Тут привыкнешь.

Водка привычно обожгла небо, прокатилась теплом по пищеводу.

Я — еще раз поежился и глянул вниз.

Там темнело.

В некоторых деревеньках уже даже огни горели.

Вот, думаю.

И здесь люди живут...

...Видимо я это вслух подумал, потому что Жора засмеялся.

— Здесь, — говорит, — не живут, студент. Здесь жопой в небо утыкаются. И хрен его знает, зачем им, этим идиотам, все это надо. Это не деревни, Данил, деревни тут давно повымерли. А то, что ты видишь, — это дачники сезон открывают. Середина апреля все-таки...

— Я вот тоже, — вздыхает Гарри, разливая по второй, — ни хрена этот народ понять не могу. Вот скажите мне, в чем смысл тарахтеть больше ста пятидесяти верст от Москвы, чтобы потом круглые выходные жопой в небо утыкаться?

— Да может, — жмет плечами Али, — они так к земле пытаются привыкнуть. Типа, — заранее. Все равно все там будем. А если серьезно, — так и вправду дикость какая-то. Ну нравится, допустим, тебе в земле ковыряться, так посади цветы, клубнику там, чтоб детишки прямо с грядки ее есть могли, кусты какие ягодные. Но ведь — не картошку же, блин, с морковкой. Ни экономического смысла никакого, ни душе радости. Да ну их на фиг, давайте выпьем лучше. За великий и могучий футбольный клуб «Спартак» Москва, к примеру.

— Достойный тост, — поддерживает друга Гарри.

Я молча соглашаюсь и присоединяюсь, естественно...

— А за победу у вас не пьют? — интересуется Жора, наливая себе второй стакан томатного сока.

— За будущее — вообще пить не надо, — серьезно отвечает Гарри. — Примета дурная.

— Ну, значит, — Жора жмет плечами, — и не будем. Тогда давайте, мужики, выпейте уж, пожалуйста, за землю, на которой сейчас стоим. За сердце России. Потешьте старика. Это я к тому, что мы на Рязанщине, между прочим. У меня матушка-покойница из этих мест, так что — знаю, что говорю.

Гарри пожал плечами, но рюмку все-таки поднял.

— За Рязанщину выпить — это всегда пожалуйста, — говорит. — Земля красивая, чего уж там. Русская такая, все как положено, с холмами, с березками, с ельником. Серега Есенин из этих самых мест к тому же. Но вот сердцем России признать ее — не готов, извини, Жор...

— А что, — удивляется водила, — ты тогда, Игорек, сердцем России полагаешь?

Гарри удивленно поднял брови и голову назад откинул, будто только что прямой в челюсть пропустил.

Несильный такой.

Останавливающий.

— Москву, — говорит, — конечно. Разве может быть еще что-то более важное для державы-то?

— Ну, Москва, — морщится Жора, — это само собой. Я о другом тут толкую, если ты не понимаешь...

— Жора прав, — неожиданно скупо резюмирует Али. — Давайте махнем за Рязанщину, и я попытаюсь объяснить. А то водка уже согрелась на фиг...

Махнули.

— Москва, — морщится Али, занюхивая стопку кусочком черного хлеба с салом, — это уже все-таки не совсем Россия, Игорянь. То есть нет — Россия, разумеется. Но — и не только. Я, ты знаешь, коренной москвич, с самой Пречистенки родом, куда уж тут центровее. Поэтому и могу так говорить: Москва — это уже не совсем Россия. Это — Москва. Как и Париж — это уже не совсем Франция, и Лондон — не совсем Англия. Ну понимаешь...

— Да кто бы спорил, — кивает Гарри. — Это, извини, старый, — аксиомы, то, что ты говоришь. Я, ты знаешь, в том же Лондоне три года отучился на МВА. Так что — не в одном мегаполисе пожил. И в Париже бывал, жуткая помойка, кстати. Только я — тоже не о том. Москва, она, может быть, — и не совсем Россия, согласен. Но сердце России — оно все равно в Москве...

Али молчит, кивает, закуривает.

Разливает по четвертой, аккуратно складывает в пакет с оставшимся от перекуса мусором пустую бутылку.

Потом на заправке в урну выкинет.

Уважаю.

У меня отец так же, кстати, всегда делает.

Мы с ним однажды куда-то на его «авдотье» ехали, так я сдуру в окошко пустую пачку от сигарет выкинул. Батя ничего не сказал, просто остановился, подобрал пачку да и отнес в ближайшую урну.

Так стыдно было...

— А вот тут ты меня уделал, Игорянь, — соглашается Али. — Тут ты прав, и с этим хрена с два поспоришь. Так, Жора?

— Так, — Жора кивает и уважительно смотрит на Гарри. — Достойно сказано, не признать невозможно...

...Мы выпили, на этот раз — за Москву. Постояли еще немного, воздухом подышали и — погрузились в машину.

Надо ехать, дорога-то не близкая.

Под неспешные разговоры о том, как наши предки умудрялись такие просторы на лошадях да пешком преодолевать, когда тут и на летящем под сто шестьдесят джипе непросто приходится, я как-то незаметно задремал.

А проснулся уже где-то часа через три, аж под Тамбовом, в каких-то Елочках, где парни, по их словам, каждый раз, когда едут на рыбалку, обязательно останавливаются в кафе для дальнобойщиков поесть чего-нибудь горячего. Кафешек за окнами действительно было полно, прям одна на другую лепилась. И готовили тут, по словам Жоры и Али, в любой из них вкусно и по-домашнему.

Ладно, думаю, выходя из машины и потягиваясь.

Сейчас проверим...

...Зашли в одно из самых больших по размеру заведений.

Али вспомнил, что когда он тут был в прошлый раз, там, в этом самом заведении, подавали какие-то сверхъестественно вкусные пельмени из баранины с говядиной и нереально душистое харчо.